На колени, брат

Михаил смотрел на женщину из-под полуприкрытых век, оценивая свои шансы на выживание. Холодная небесная сталь коснулась шеи, и ангел еле заметно вздрогнул. Хлоя была настроена решительно — это неудивительно, ведь он убил ее любимого Люцифера. О, Люцифер. Всегда считал себя лучше остальных, высокомерно глядя на братьев и сестер, а на своего собственного близнеца тем более. Унижал, притеснял на протяжении всего детства. Постоянно подшучивал над крыльями Михаила, зная, насколько это болезненная тема для брата. Если для Люцифера это была игра, то для Михаила — ни капли. Все слушали и восхваляли его, а Михаил оставался безмолвной тенью. Одинаковой, невозможно похожей, но тенью. Ведь когда стоишь за солнцем, последние лучи света достаются кому угодно, но только не тебе. Тебе остается лишь принять ту сумрачную жизнь, которую уготовила судьба и блуждать в вечных лабиринтах густой непроглядной тьмы. — Детектив! Этот сладкий голосок. Михаил не с первого раза сумел поднять затуманенный взгляд в то место, куда устремился взор остальных: и ангелов, и демонов, и даже смертных. Раскатистый гром пронесся над Колизеем, словно оповещая всех о присутствии кого-то более важного и значимого, кого-то сильнее и надежней. — Детектив, ты не такая, как он. «Зато я такой». Михаил рвано выдохнул, как только клинок Азраэль оказался в руках Люцифера, а не возле его горла. Это конечно не радовало, но и приносило некое облегчение. Ангел приподнялся на ноги, но стоял все еще шатко и неуверенно, и Люциферу ничего не стоит прикончить его на месте. — Ты все-таки смог! — с наигранным удивлением восклицает Михаил, пытаясь унять подкативший к горлу страх внезапной смерти и паническую дрожь в руках. Все не должно быть так — он не может просто взять и умереть от рук собственного брата, ведь тот ему не позволит. Лицо Люцифера выражало ровным счетом ничего. Ровным счетом ничего хорошего. Брови сведены, губы плотно сжаты, а в глазах плескалась ярость. — На колени, брат мой. Михаил непонимающе моргнул, пытаясь понять, не ослышался ли он. Сейчас ему стало по-настоящему страшно — он не хотел умирать так. Ангел опустил взгляд, топчась на месте и глубоко дыша. Люцифер сделал шаг ближе, точно хищник подкрадывается к своей жертве, уже представляя, как вонзит когти в уязвимую шею. — Я сказал «на колени». — тон был властный и строгий, поэтому у Михаила даже не проскользнула идея ослушаться. Он все еще не осмеливался взглянуть на брата, но послушно опустился на колени, сжимая зубы от боли в боку. Ангел мельком наблюдал, как Люцифер активирует огненный меч, как загорается смертоносное пламя на нем, представляет, как пылающий металл пронзает его тело. Как все в безмолвной тишине ликуют, поддерживая Люцифера, а его обугленный труп лежит у ног нового короля. Ему больно от таких мыслей, но он слишком слаб, чтобы отогнать их прочь. Михаил втягивает голову в плечи, стараясь спрятаться, убежать от расправы, но что толку искать выход в замкнутом круге. — Посмотри на меня. — это звучит на удивление спокойно, и это пугает. Михаил неуверенно поднимает взгляд, стараясь уйти от зрительного контакта, хоть и ненадолго. Ему стыдно смотреть в глаза брата, который был лучше его. И Михаил сам это прекрасно осознавал. Ему было стыдно за себя, что оказался слабее, что был готов убить собственного брата. И все же он сейчас стоит перед ним на дрожащих коленях, покорно ожидая смерти. В один миг Люцифер резко хватает его за затылок, одним движением вплотную притягивая к себе и у Михаила нет другого варианта, кроме как уткнуться тому в плечо. Ангел, опешив, пытался отстраниться, но ему лишь сильнее сжали волосы на затылке. — Скажи им. — горячий шепот обжигал ухо, от чего у Михаила закружилась голова. Чего чего, но этого он от брата ожидал в последнюю очередь. Михаил постарался оттолкнуть падшего, но тот был неподвижен как скала. — Признайся, что ты убил Рамиэль. — Нет, Люцифер, я… — все так же тихо отвечал ангел, но в такой тишине ему казалось, что их слышит весь стадион. — Я не могу… — О, так значит?! — приятные карие глаза брата вспыхнули красным огнем. — Ты скажешь им сам, либо это сделаю я. Михаил чувствовал на себе чужие заинтересованные взгляды. Но лучше он падет в глазах братьев и сестер самостоятельно и с жалким подобием достоинства, чем это сделает Люцифер. А он придумает, как опустить Михаила ниже самого Ада. Ангел попытался встать на ноги, но сильный толчок в грудь заставил его повалиться на пол. — Говори так. Люцифер смотрел без презрения, без ненависти, лишь с холодной решимостью. Михаил сглотнул и встал обратно на колени. Как же стыдно ему было смотреть в глаза своих родственников, зная наперед их отношение к нему после сказанных слов. Ангел поднял голову к небу, словно взывая немой помощи. Но Отец был даже не в этой Вселенной, он был далеко, слишком далеко, чтобы услышать даже самую громкую молитву своего ребенка. — Это я убил Рамиэль. Мне жаль. Никто не проронил ни слова. Ни у кого не изменилось выражение лица, ни один мускул на теле могучих воинов не дрогнул. Но Михаил уже знал их ответ. — Крылья. Короткая четкая команда, необходимая к выполнению. Знал бы Михаил, что все обернется так, он бы никогда не стал посягать ни на трон, ни на личную жизнь брата. Не стал бы марать руки в крови, которой и так было пролито слишком много за последнее время. И не потому что боялся лишиться крыльев, он просто хотел чтобы его любили. По-настоящему. Отец, братья и сёстры, Люцифер, его брат-близнец. Обычно у таких очень крепкая и прочная связь, неразлучная дружба. Но не у них. Они на протяжении всей жизни были другими, не такими, как все дети. Михаил просто хотел обычного внимания и понимания со стороны близких, обычной заботы и душевной теплоты. И Люцифер был единственным, кто давал ему это. Помогал разобраться со своими проблемами, всегда защищал, если другие ангелы обижали его брата. Но потом Люцифер восстал, и Михаил не мог ослушаться Отца. Вот тогда Михаил пересек неверную черту, тогда начался отсчет бомбы замедленного действия. Но сейчас ему остается лишь безропотно расправить кривые черные крылья, над которыми часто издевались в детстве, чтобы через мгновение они безжизненно упали на сухую песчаную плитку. Люцифер не стал церемониться и просто одним резким движением меча отрубил крылья, вырывая из уст брата отчаянный крик. Михаил давился слезами боли, которые безвольно стекали по изрезанным щекам, но внутри понимал, что это лишь малая часть того, чего он действительно заслужил в качестве наказания. Но также он был безгранично благодарен, что брат сохранил ему его, казалось, бессмысленную жизнь. — За столько лет на Земле я много чего понял. Что каждый заслуживает второй шанс. Даже я. Даже ты, Михаил. Возвращайтесь в Серебряный город, братья и сестры! — Люцифер взмахнул руками и ангелы, один за другим, исчезали в пыльном воздухе. Когда улетели все, он обратился к Хлое. — Детектив, не могла бы ты подождать снаружи? Нужно обсудить кое-что со своим любимым братишкой. — он в своей обычной манере улыбнулся, пристально глядя на Михаила и подтолкнул Деккер к выходу. Та лишь в презрении скривила губы, но все же ушла. Ангел не шевельнулся, не обернулся, ничего не сказал. Так же молча продолжал стоять на коленях, стараясь подавить жгучую боль уже на обрубках когда-то пушистых крыльев. — Зачем ты делал все это? «Я хотел быть значимым». Но Михаил никогда не произнесет этого вслух. — Я должен был заменить Отца. — Я хочу услышать правду, Михаил. Ты конечно превосходно лжешь, но прошу, хотя бы сейчас ответь честно. — Люцифер обошел брата со спины и сел перед ним на корточки, чтобы быть на одном уровне. Он не выражал ни малейшей враждебности, скорее, заинтересованность, полная сосредоточенность и… Желание помочь? Чушь. Хотя, возможно, пять лет работы в полиции как-то повлияли на характер брата. Михаил не знал, что ответить. Впервые за столько лет у него появилась эта хрупкая возможность выговориться, что с каждым столетием становилась все бледнее и бледнее, а позже и вовсе угасла. Ангел бессильно осел на пол, закрывая лицо руками. Он молча плакал, в беззвучном крике стараясь рассказать все, что чувствует. Но зачем? Даже после этого, всем будет наплевать. Его будут только сильнее ненавидеть. — Зачем тебе правда?! Ты хочешь услышать, что я просто хотел что-то значить? Для братьев и сестер, для отца, для тебя в конце концов! Просто хотел чтобы ко мне прислушивались и уважали не из-за страха смерти? Что я всю свою долбанную жизнь пытался угодить всем, но никому не было дела? Что все бы только обрадовались, если бы ты все-таки убил меня этим чертовым клинком? Это ты хочешь услышать?! Такую правду?! — под конец Михаил посмотрел прямо в глаза Люцифера и наткнулся там на то, на что никак не рассчитывал. Сочувствие. Не злость, не обида, не ненависть. Сочувствие. На какое-то мгновение Люцифер смутился. Ему было очень непривычно видеть брата таким. Испуганным, растерянным, без надежды и веры в лучшее будущее. Он всегда вел себя как последний кусок дерьма, но сейчас… Сейчас даже Люциферу стало его жаль. Хотелось утешить и приободрить, но черт, что можно веселого и позитивного сказать в такой ситуации? Михаил полностью, вдоль и поперёк, параллельно и перпендикулярно испортил его только начавшую налаживаться жизнь, не забыл насолить другим родственникам, и что самое главное — осмелился убить самого дорогого человека в жизни Люцифера. Но даже не смотря на все это, где-то в глубине души падший все еще продолжал любить своего близнеца так же сильно, как и много сотен лет назад, когда они вместе играли в саду. Люцифер неловко положил свою руку на плечо ангела, от чего последний удивленно вздрогнул, и осторожно приобнял. Михаил робко улыбнулся, утыкаясь носом в плече близнеца и еле слышно всхлипывая. За много лет это было его первое объятие — и он был несказанно рад, что получил его именно от своего брата. И это было приятно — чувствовать чужую, но до невозможности родную теплую ладонь на спине, ощущать, как тебя прижимают ближе и утешающе гладят по голове. Сейчас Люцифер мог бы высказать все, что стоило бы. Михаил бы все выслушал, потому что у него нет другого выбора. И они молча разойдутся, каждый в свой угол, не обернувшись, чтобы последний раз посмотреть в родные глаза. Но они этого не делают, все также молча обнимаясь, стоя на коленях.