Я помогу тебе

Бесполезно. И только так - она двигается, подобно солнечному свету: лучи ее улыбки тают на кровати, столе, стене и нем самом. Сам же Чайльд в ответ замирает, словно испуганный котенок, который ещё не выбрал, будет лучше скрыться подальше от ее пленяющего взора или же подойти ближе и податься порывам той непрестанной нежности, что бурлила в нем при виде ее лица. Сам для себя замечает, что в ее глазах давно уже нашлось местечко для насквозь пропитанной теплом и ею самой мальчишеской души - для него. Сам для себя признает, что это все бесполезно. Он лишь очередной попавшийся на крючок человечек. Всех она называет именно так. Она смотрит на него и трель ее смеха всяко лучше самых заливистых соловьев, что он слышит в летних лесах родины. Он слышит его и все так же стоит и не решается сделать шаг ближе. Трепещет не то от страха, не то от восхищения перед ее красотой, а у нее волосы цвета прелестного заката - не пламенного, непокорного, когда солнце будто прощается навсегда и трагично скрывается в жёлтом свете, а чудесно-золотистого. И не важно, что на самом деле это нежно-розовый цвет неба. Для него он подобен золоту. На вес. И только так, ведь она сама для него подобна самородку. Прекрасному чуду, которое встречается в жизни только раз и которое многие упускают из рук. - Ты меня слышишь? Чайльд опускает свои глаза на нее. Он слышал, но не слушал: чарующий тембр обволакивал его, погружал в себя. Но все это было бесполезно. Он готов был свернуть мир, раздробить горы ради того, чтобы она произнесла его имя! Его имя она ещё ни разу не произносила, как будто не помнила. Человечек. Он для нее один из немногих, но именно то, как она выделяет обращение к нему - совсем незаметно, но все равно по особенному, - заставляет сердце сладостно замирать на месте. Как будто знала, что его имя это вовсе и не имя, а тяжкие цепи... Он смотрел в ее глаза, и словно видел ответ на все свои вопросы. Глаза, в которых отражались господство звёзд и правда вековых загадок. Глаза, в которых отражался он сам. - Извини, задумался. Он улыбается ловко в ответ. Он - плут, жалкий обманщик, играющий на чувствах других, словно на струнах арфы, грея свою душу музыкой стенаний и криками от все той же душевной агонии. Это бесполезно. Она - живущая по законам жизни, юрист по призванию и самый невероятный человек по его виденью мира, - могла раскусить его в любой момент. Тоже улыбалась, но всегда искренне, ведь у нее, наверное, души вроде бы и не было, поэтому ей было неважно то, что он сделает с ней(ложь.). Очень странно, что ему это все равно бы это прощалось. И Чайльд знал это. Знал, и стремился не пользоваться ее доверчивостью и наивностью, но не мог пересилить себя. Не знал только, что она не такая уж и наивная. Это бесполезно. Но стоит заметить, что ради нее самой, показывая, как она дорога ему, он пытался улыбаться искренне - отвечал взаимностью и млел от тепла в ее руках. Ее глаза великолепными камнями сияли в темноте этой безнадежной пучины, где переплетались все самые жуткие человеческие страхи. Они, нежнейшие и ярчайшие, цепляли за себя и позволяли никуда не провалиться. Она прекрасна, и стоило ей обратить свой взор прямо в его, стоило ей пробраться в глубину его сердца, минуя омуты коварных глаз, как все стало бесполезным. - Я помогу тебе. Иначе меня зовут не Янь Фей. Бесполезным, потому что она уже обратилась самим его сердцем. Она стала всем. И он потянулся к ней ближе, словно все тот же доверившийся котенок.