Тепло

      Комната почти целиком скрывается в полутьме — огонь камина высвечивает только каменные плиты, роскошный, а главное крайне удобный диван и ковер, привезенный кажется из Офира. Все остальное тонет во мраке зимней ночи, но Роше легко может восстановить по памяти обстановку. Ряды высоких дубовых книжных полок, пара кресел и стол у витражного окна, оттоманка у стены. Любимая малая гостиная Фольтеста, в которую он пускает далеко не всех.       На каменном полу, из-за мягкого толстого ковра, сидеть совсем не холодно, а жар огня греет даже босые ноги, не обутые в привычные латные сапоги.       Весь двор перед королем кланяется, показывая свое уважение, никто из них и не смеет появиться перед ним в непотребном виде, вести себя не по этикету. Одному только Роше дозволено сидеть так — у его ног, босым, одетым лишь в простые штаны да хлопковую рубаху. Обычным и живым. Без привычного акетона с шапероном и тяжелой кольчуги он обычно чувствует себя слишком открытым и уязвимым. Они защищают его не только как броня, они делают его тем, кем его видят все люди вокруг. С ними он капитан темерского специального отряда, доверенное лицо короля, послушная гончая, готовая вцепиться в глотку любому врагу короны. Без них в нем слишком много от мелкого пьянчужки Вернона, валявшегося когда-то пьяным в одной из канав у Вызимы. Того прошлого, от которого он слишком сильно старается сбежать. И которое слишком часто ему о себе напоминает.       Перед Фольтестом же, Роше может быть любым, максимально ему доверяя. Вернон склоняет голову на колено короля, а тот не отрываясь от чтения бумаг, кладет руку на вихрастую русую макушку, перебирая чуть вьющиеся пряди меж пальцев.       Роше прикрывает глаза, чувствуя уют. Уют, что появляется в присутствии только одного человека. Никто иной не может заставить его расслабиться полностью. Королю же это всегда магическим образом удается.       — И почему же ты убил этого человека, Вернон? — спрашивает Фольтест немного насмешливо, рука в волосах Роше замирает на секунду, а потом продолжает свое движение.       — Все указано в отчете, сир, — не открывая глаз отзывается он, — он угрожал стране и короне… Вам.       — Конечно.       Пальцы Фольтеста нежно проводят по волосам за ухом, спускаются на шею, почти невесомо касаясь ее. Роше прислоняется к его ладони, прижимаясь ближе. Он слышит шелест переворачиваемой страницы, вплетающийся в легкое потрескивание дров в камине и размеренное дыхание короля. Фольтест продолжает вчитываться в его отчет, пока Вернон, слегка приоткрыв глаза, вглядывается в огонь.       Пальцы ласково проводят по границе между оголенной кожей и рубахой, одновременно с одобрительным выдохом: «что ж, хорошая работа, Вернон, как и всегда».       Фольтест давно не требует от него письменных отчетов, но Роше исправно их пишет, предпочитая эти тихие вечера и ласковое перебирание прядей его волос сухому изложению и грубому звучанию своего собственного голоса. Король потакает его маленькой слабости, давая то, чего так требует сердце мальчишки из трущоб: уют, заботу и чувство дома.       — Ты убьешь всех, кто хоть как-то угрожает мне? — в голосе Фольтеста слышно ленивое любопытство. Он откладывает отчеты и возвращает руку на голову Роше. — Любого, кто оскорбит? Умрешь ради меня?       — Да, сир, — Вернону не нужно даже задумываться над вопросами, слова сами собой срываются с языка. Его голос звучит с такой готовностью, словно он готов прямо сейчас идти драться с любыми врагами. — Я убью любого и погибну сам… — он приподнимает голову, желая посмотреть на Фольтеста, глаза в глаза, но тот слегка давит на его макушку, заставляя лечь обратно. Роше подчиняется без слов.       — Даже других королей?       — Кого угодно, сир, — Роше не выдерживает и касается ладонью его колена, скользя ей вверх и замирая на середине бедра. Фольтест одет так же неброско и просто, как и сам Вернон, но ткани его одежды чертовски мягкие и приятные. Роше не может избежать соблазна огладить его ногу и замереть почти у самого паха. Король довольно выдыхает, реагируя то ли на слова, то ли на нехитрую ласку.       — Я не прошу тебя умирать за меня, Вернон, — Фольтест накрывает своей ладонью его, сжимает, но не отстраняет. Вместо этого он жестом просит (не требует) поднять голову, смотрит внимательно в глаза. Роше понимает его без слов, давно уже, по одним только движениям рук и кивкам. Смотрит на своего короля преданно, снизу, словно и правда всего лишь его послушный пес. Пальцы короля с подбородка чертовски медленно сползают на шею. Сам Вернон в любви проявляет солдатскую точность, действуя быстро и порывисто. Фольтест же ей наслаждается, смакует, стараясь получить как от простого флирта так и от секса максимум.       Роше не выдерживает, придвигается ближе, чтобы коснуться его губ своими. Непочтительно. Стоило бы дождаться приказа или просьбы короля, но Вернон слишком порывист и слишком долго ждал, бездействуя, но постоянно чувствуя тепло его тела и ласкающие прикосновения руки. Фольтест сжимает его волосы жесткой хваткой, подтягивает ближе, превращая легкий поцелуй Роше в более страстный, голодный.       — Ты иногда бываешь слишком горяч и порывист, — во взгляде короля он видит веселье. — Умереть за кого-то это одно. Совсем другое, Вернон, жить ради кого-то, — Фольтест продолжает прошлую тему разговора спокойным тоном, словно и не целовал его только что так. — Я прошу ради меня жить.       Роше не отвечает. Он и так живет только во имя родной Темерии и её короля. Фольтест тихо смеется, ласково перебирая пряди его волос.