бессмертие это проклятье (для всех окружающих)

Иногда Итэр… забывает некоторые вещи. То, что у него больше нет крыльев, к примеру. И иногда он вспоминает об этих вещах в самый неподходящий момент — когда летит с высокой точки головой вниз, например. К несчастью для всех в округе, есть еще одна вещь, о которой Итэр постоянно забывает. То, что не только этот мир нов для него, но и он сам новшество для этого мира и его обитателей, и то, что он может быть, в своем нежелании открываться первым попавшимся личностям, позабыл рассказать о себе пару деталей, которые упростили бы ему дальнейшую жизнь. Как свой примерный возраст. Или то, что смерть ему чужда в самом простом понимании слова, ведь он неспособен умереть. Он только успевает услышать пронзительный вопль Эмбер и подумать упс, прежде чем его тело встречается с землей и распадается на частицы. Секунды спустя Итэр открывает глаза на верхушке штаба Ордо Фавониус с четким ощущением, что он сильно облажался, и острым нежеланием спускаться вниз и разбираться с последствиями. Еще секунду спустя перед его носом появляется Паймон, с ошарашенными глазами и, удивительно, лишенная дара речи. — Да, — скорбно кивает Итэр, больше своим мыслям, чем чтобы как-то объясниться. — Мой косяк.

#

Правильно говорила Люмин, что ему нужна памятка на случай знакомства с новыми людьми в каждом новом мире, что они посещают, но Итэр ее никогда не слушал. Ему никогда раньше не приходилось беспокоиться о таких вещах, когда она обычно и отвечала за такие вещи. В те редкие моменты, когда они подбирали других путешественников и приключенцев в свою команду, это была ее негласная обязанность, с характерным Люмин спокойнейшим лицом, просить не пугаться, если одного из них вдруг проткнет мечом. Иногда такое случается, говорила она. Итэру такие вещи пояснять с покер-фейсом всегда было крайне неловко.

#

На этот раз он спускается, крепко держась за глайдер и смущенно улыбаясь. На месте «происшествия» уже собралась небольшая толпа, и Эмбер встречает его с огромными глазами. Итэр нервно сглатывает и упаковывает глайдер обратно в межпространственный карман. — Ну… Иногда такое случается.

#

— Ты умер, — укоризненно смотрит на него Тарталья где-то месяц спустя после всей суматохи с гнозисом и их боем в Золотой палате. Итэру бывает трудно уследить за временем. — Там, когда мы бились у Экзувии. Я думал, мне показалось, но нет, я точно помню. Ты распался на какие-то фигни в воздухе. Ты умер. — Никогда такого не было… — И вот опять? — Тарталья поднимает брови, а Итэру остается только вздыхать, облокачиваясь на статую Гео Архонта, и делать вид, что не замечает, как его временный сопартиец отслеживает исчезающие на глазах царапины Итэра. Путешественник закрывает глаза и бубнит себе под нос: — Не опять, а снова.

#

К концу серии экспериментов Итэр ловит на себе особенно пронзительный взгляд Альбедо, и только тогда к нему приходит запоздалая мысль, что, может, пора бежать. — Я слышал, — медленно начал алхимик, не сводя с Итэра глаз, — об еще одной интересной особенности твоего организма, которую я… — Нет, — резко прерывает его Путешественник. — Нет, не-а. Расчленять себя я не дам. Вмиг погрустневшее лицо Альбедо не давало Итэру определиться, должен ли он сопереживать обломанному экспериментатору или же все-таки бежать не оглядываясь.

#

Когда Сяо начал смотреть на него с тем самым видом покер-фейса, через который проглядывался страх, Итэр понял, что у него проблемы. И, вполне вероятно, стрела в сердце. Или чертовски рядом с ним, учитывая, что дышать было не так уж и трудно. — Все ок, — примирительно поднял руки Итэр, старательно не дергаясь от надоедливой и очень буквально коли в груди, — это несмертельно. Сяо, абсолютно не меняясь в лице, поднял одну бровь, руками крепче сжимая копье. — Что ты такое? — его тон был где-то между заинтересованным и желающим зашвырнуть это самое копье ему в голову. — Зачем же сразу «что ты такое», это как-то грубо, — немного снисходительно отозвался Итэр. Все-таки выдернув из себя стрелу, он облегченно выдохнул. — Скажем так, я просто… Очень сильно не местный.