***
Макс, придя с работы, первым делом наведался к приятелю. — Как самочувствие? — спросил он, присаживаясь на край кровати. — Нормально, — улыбнулся Мик, — а как в отделе? — Всё путем. Я тебе принес запись Воскресного богослужения, — Макс достал из кармана кристалл, — Берт над ней сидел, разбирал по нотам, Аой сидела… Ничего такого опасного в мелодии не нашли. Поэтому решил тебе показать… — Аой была на богослужении? — Мик вылез из-под одеяла и натянул на себя шорты и майку, — и как? — Говорит, что это было прекрасно… Что она искоса смотрела, когда музыка начала играть, на окружающих — у всех на лицах был восторг, граничащий с экстазом и оргазмом одновременно. Что даже у неё просто внутри что-то екнуло и потекли слезы, — доложил Макс. — Очень даже интересно, — заинтересовался Меллоун, — то есть я могу послушать запись? — Конечно, только Эмме не давай, хрен его знает, как на замужних химер это действует. — А что с остальным? — Кексы складируются на чердаке одного дома, да так плотно, что уже в чердачное окно выпирают. Но хозяйка дома печь не умеет и к кексам относится крайне отрицательно. А насчет убийцы стариков — ребята так еще и не разобрались. — Допросы по делу Морского короля пришли? — Пришли, но я тебе их сейчас читать не дам, — заявил брюнет, хлопая друга по плечу, — док сказал, чтобы я тебя ужасами не загружал. Потом выпишешься и прочтешь.***
Как только Макс покинул комнату, Мик вставил кристалл в колонку, подключил наушники и включил мелодию. Макс не обманул — из наушников полилась потрясающая барочная мелодия. Прекрасная и завораживающая. Она была настолько хороша, что лейтенант разрыдался, но… при этом он чувствовал странную пустоту между завитками и волнами мелодии. Да, музыка была правильная и выверенная, однако, душа в ней отсутствовала. При этом она очень хорошо его усыпила; полицейский проспал целые сутки и встал только следующим вечером, чувствуя себя выжатым.***
— Слава тебе Господи! — всплеснула руками миссис Джиген, едва сонный и бледный лейтенант спустился в столовую, — проснулся! Садись скорей, бедолага ты мой! — Как вы, мистер… Мик? — Саша, понятное дело, — ничего не болит? — Нет, всё нормально, — отозвался тот, — как бы я вам не надоел, да не объел… — Мик! — строго осадила его старшая химера, — глупости ты говоришь! Объест, скажите на милость! Не голодом живём, и все делом заняты! Садись! Сколько съешь, столько съешь! Но поешь, будь добр, как следует. Отощал, побледнел… — Как перекусите, сходим вместе на улицу, — подала голос Сашенька, — врачи говорят, что лесной воздух, особенно с запахом хвои, очень полезен для здоровья. — Конешно, — пробормотал Мик с набитым ртом; а голод он чувствовал зверский. Во снах, от которых у него остались обрывочные воспоминания, он то ли огромные камни катал, то ли строил какие-то чудовищные сооружения, пытаясь спрятаться от чего-то кошмарного, — какая у тебя выпечка вкусная, Эмма, — похвалил, как только прожевал, — растолстею на домашних харчах… — Стараемся, дорогой, — рассмеялась жена друга, — ешь на здоровье. — А вечерние прогулки самое то против лишнего веса, — засмеялась в свою очередь маленькая лисичка, — покажу вам пару красивых мест. — На работу выйду — похудею, — рассмеялся Меллоун, — это только кажется, что лейтенанты сиднем сидят, задницу не отрывают, а на самом деле — беготня только та… Хотя, — тут полицейский протянул руку и взял кусок коричного пирога, адресовав вопросительный взгляд к старшей химере, — я — лейтенант нетипичный и отдел у меня тоже такой же… — Как-нибудь соберу тебя с Дайсуке и Макси порыбачить, если вдруг у тебя желание будет. Тишина и покой, и никаких бандитов и чудищ. Только скажи. — Боюсь, что на рыбалке от меня толку, как от погнутого крючка, — Мик рассмеялся, — но посидеть на солнышке — это дело. А еще кусочек коричного пирога можно? — Как ты? — принесло встрепанного Макса, — мама сказала, что ты сутки проспал? — Ага. Вырубило. — Поешьте, да погуляйте, мальчики, — посоветовала хозяйка уютного и гостеприимного дома, — смотрю, Макси, тебя тоже загоняли…***
После вечерней прогулки, парни отправились в кабинет. — Так что скажешь? — Макс уселся на край письменного стола, усадив друга в кресло, — по поводу мелодии? — А ты её слушал? — Мик посмотрел на напарника. — Да. А что? — Давай вместе послушаем… — Ты что-то обнаружил? — Макс сходил за колонкой и кристаллом, еще и наушники принес. Сели вместе в одно кресло, благо размеры кресла позволяли, наушники в уши воткнули и музыку включили. Дайсуке, заглянувший в кабинет, застал их обоих, плачущих горькими слезами, после чего зашел и принялся их успокаивать. — Да, не бойся ты так, — Мик отмахнулся от платка, — это мы музыку слушаем. — И рыдаете в три ручья? — Полно, пап, — Макс вынул наушник из уха и посмотрел на отца, — это от музыки. Ты чего слышал? — повернулся он к другу. — А ты? — Я слышал музыку, но она была какая-то пустая… — Это бездуховная музыка, — кивнул Меллоун, — твое задание на завтра — выяснить, кто автор этой вещи. — Ладно, — согласился синеглазый брюнет, — а кристалл я с собой заберу. — Тебе отдыхать велели, а ты работаешь, — укоризненно попенял приятелю мистер Джиген. — Невелика работа — музыку слушать, — пожал плечами Меллоун, — вот что я действительно хочу, так это полетать… но нельзя. — Понимаю, — согласился бывший стрелок, — иди спать, а я тебе чаю принесу. — Хорошо.***
— Что случилось, солнышко? — Дайсуке присел рядом с дочкой. — Пап, слушай сюда, — зашептала Сашенька, ещё более бледная, чем обычно, — идём ко мне, мне надо тебе показать одну вещь. Только пожалуйста — тсссс! — она прижала тоненький пальчик к побелевшим до посинения губам. — Ну пойдем, — согласился отец, недоумевая, что могло напугать его доченьку. — Пойдём, пойдём, — поторопила Саша отца, по-прежнему говоря в полголоса. — А почему шепотом? — тоже шепотком спросил мистер Джиген. Когда дочь с отцом были на места, младшая химера первым делом опустила шторы, включила бра и настольную лампу. — К чему такие шпионские страсти? — удивился бывший стрелок. — Секундочку, пап… Вот, — пошарив в узеньком ящичке компьютерного стола, мисс Джиген продемонстрировала частному детективу вскрытый конверт. Без марок, печатей, без вообще каких-либо опознавательных знаков. Вот что содержалось в нём: Советуем Вам не играть с огнём. Это был не последний взрыв. Скоро содрогнётся каждый штат. Если Вы думаете, что сможете нас остановить, то Вы просто последний идиот. Что ж, тем хуже для Вас. В любом случае Вам не уйти живым. И не говорите потом, что мы не предупреждали Вас. Каждый, кто играет с огнём, обречен заживо сгореть. — И откуда это к тебе попало? — Джиген выпучил глаза, — одуванчик? — Дело было так, — начала докладывать дочь, шумно выдохнув перед этим, — занималась уроками, мистер Меллоун у себя в комнате отдыхал… В общем, решила вынести мусор, заодно и голову проветрить после занятий. Так вот, смотрю, а из нашего почтового ящика белый уголок выглядывает… Странно, думаю, как-то рановато ещё для счётов на следующий месяц. А март ведь у нас уже и так оплачен, мы ничего не забыли. Решила, что мало ли что, открываю, а там вот это… — По сторонам глядела? Никого не заметила? — Никого не видела, — отрапортовала Саша, — вообще никого. Никто рядом с домом не стоял, от дома не убегал. Конверт в ящике, и всё. Так что я вообще без понятия, кто это мог быть. — Мику показала? — Нет-нет, мистера Меллоуна я не беспокоила. Ему же сейчас волноваться нельзя. Видишь ли, я сначала не знала, как мне быть. — Конверт нужно Максу отдать, — поразмыслив, ответил Дайсуке, — возможно, он сможет выяснить, какая сволочь это пишет… — Папуль! — Сашенька крепко обняла отца за шею, прежде чем тот покинул её комнату, и её глаза влажно заблестели, — я тебя очень прошу! И тебя, и Макси… Будьте осторожны! У меня какие-то очень нехорошие предчувствия! — Конечно, милая, — Дайсуке прижал дочь к себе, — тем более, мы пока никуда не собираемся обращаться… — Обещай мне, что вы вернётесь живыми, — дочка всхлипнула, — ведь скоро Пасха, будет много вкусного… — Живыми вернемся, я тебе обещаю… — Вот, — незаметно для бывшего стрелка, в его ладони оказался четырёхлистный клевер, — он приносит удачу. — Спасибо, Сашенька… — отец поцеловал дочь в макушку.