***
Сынмин понимал, что влюблялся. В Хёнджина невозможно было не влюбиться, и Мина совсем не заботил тот факт, что человек, который стал первой его любовью, оказался омегой. Разве это имело какое-то значение, когда ради одной улыбки, взмаха ресниц или мимолетного прикосновения он готов был снова и снова умирать и рождаться заново. И хотя Сынмин был тем, кто первым проявил интерес, шаг навстречу сделал именно Хёнджин. Хван даже мысли не допускал, что способен понравиться омеге в романтическом плане, тем более Сынмину. Разве такие красивые омеги не должны встречаться с самыми популярными альфами в школе? Чем его мог заинтересовать Хёнджин? Неудивительно, что принятие чужих чувств заняло некоторое время. Но зато теперь он точно знал, что нравится Киму. Его намерения были весьма прозрачны, а отношение, слова и поступки не оставляли места двусмысленности. Старший понимал, что действительно нравится Сынмину (другие слова он просто боялся использовать). Было страшно. Что если это лишь помутнение и пройдёт также резко, как и появилось? Что если это банальный интерес, а его чувства далеки от влюбленности? Эти мысли не давали покоя, и устав разрывать себя сомнениями, он решил довериться своим чувствам. И когда Сынмин такой невероятно красивый таким нереально потрясающим голосом рассказывал что-то очень интересное (судя по его горящим глазам), Джин подался порыву и сделал, то что ему так хотелось на протяжении последних пары недель. Серьёзно, он засыпал и просыпался с мыслями о губах Мина, о том какой будет его реакция, если Хван поцелует его. Оттолкнёт и ударит? Или прижмётся ближе вовлекая в поцелуй? Как бы то ни было сейчас Джин всё узнает. Подавшись вперёд и накрыв ладонью щеку младшего, Хёнджин прижался к его губам с поцелуем. Мысли, которые буквально разрывали бедную голову парня с тех пор, как он осознал свои чувства, внезапно испарились, оставляя единственные красным цветом пульсирующие в сознании: Он целует Сынмина! Он прямо сейчас трогает своими губами его губы! Он так близко к нему, что может почувствовать их наощупь и на вкус! Прерванный посреди своего рассказа, Ким растерянно замер, но спустя мгновение подался навстречу мягко целуя в ответ. Поцелуй вышел коротким, (Хёнджин сразу же испуганно отстранился взволновано глядя на младшего), но от этого не менее сладким. Сынмин был приятно удивлён порыву Джина, а его последующая реакция вызвала тихий смех. Притянув к себе смущенного старшего, он оставил мягкий поцелуй на его лбу и заключил в свои объятия.***
Когда Хёнджин вдруг схватил его за руку сжимая так сильно, что после точно останутся синяки, Сынмину было всё равно, потому что Джин чувствовал себя намного хуже. По усилившемуся запаху Ким понял, что у старшего началась течка, а гримаса боли на красивом лице подтвердила его догадки. — Джинни, подожди, я сейчас принесу таблетки. Где они? — Закончились, — прошипел Хван, всё сильнее сжимая пальцы на запястье младшего. — Тогда... — Ким лихорадочно соображал. Дома у него есть подавители, но ехать к себе слишком долго, он не может оставить его одного на такое большое время. — Тогда я сейчас быстро сбегаю в аптеку. Ты же сможешь подождать меня? Ким попытался разжать хёнджиновы пальцы, но тот резко замотал головой с непонятным отчаянием глядя на Мина. — Не надо! Не уходи. Пожалуйста. Сынмин оглушённо замер. Остаться? Но он не альфа. Он не сможет ему помочь избавиться от боли и утолить желание. От него будет больше пользы, если всё-таки принесёт ему эти несчастные таблетки. Но Хёнджин всё так же умоляюще смотрел на него, и даже если бы младший хотел, он не смог бы ему отказать и оставить старшего одного в таком состоянии. Ким медленно встал, стараясь не пугать Джина резкими движениями. Тот сразу же принялся хвататься за него, а в глазах застыли крупные слёзы. — Я не уйду, не уйду. Давай сейчас просто отнесём тебя в спальню, — принялся поспешно успокаивать его Сынмин. Хёнджин облегченно всхлипнул и позволил поднять себя на руки. Сынмин улыбнулся, почувствовав приятную тяжесть и тому, как обнял его старший утыкаясь в шею, туда, где запах был наиболее сильным. Оказавшись в спальне Хвана, Сынмин опустил его на кровать, но тот был явно против этого. Хёджин капризничал, ни в какую не соглашаясь отпускать его, и омеге ничего не оставалось, кроме как позволить удобно устроиться на своих коленях. Ким уже успел заметить, как старший старался прижаться к нему, чтобы уткнуться лицом в открытые участки кожи, шумно вдыхая усилившийся запах. Кажется, это успокаивало Джина. Сынмин знал, что если феромоны альфы разжигают желание внутри омеги во время течки, подталкивая к совокуплению, то запах другого омеги действует скорее успокаивающе. Не раздражает чувствительные рецепторы, заставляя задыхаться от скрючивающей боли и выделяться смазку в удвоенном объёме подготавливая к соитию. Запах омеги не мог облегчить страдания, но и не делал хуже. То же, как реагировал на него Хёнджин, было как минимум необычно. Хван вжимался в него, ластился и потирался о младшего. Жалобное поскуливание отдавалось болью в груди Мина. Он бы многое отдал, чтобы оказаться альфой и помочь Джину. Нащупав в кармане телефон, Ким достал его и быстро набрал смс. Отложив его подальше, Сынмин положил руку на напряженную спину Хёнджина. Тот слабо простонал слегка подрагивая от такого необходимого сейчас контакта. — Хён, мне так жаль, что я ни чем не могу тебе помочь, — поглаживая старшего по спине, произнёс Ким. Хван протестующе промычал, и найдя в себе силы отстраниться от Сынмина, поднял на него потемневшие влажные глаза. — Нет, с тобой мне легче. Сейчас это терпимо. Сынмин не нашёлся что на это ответить. — Можешь снять это? — краснея произнёс старший, судорожно сжимая рубашку на плече парня. Ким не отрывая от него внимательного взгляда, медленно расстегнул пуговицы одну за другой неторопливо обнажая бледную кожу. Хёнджин нерешительно протянул к нему руку и коснулся ключицы. Простое прикосновение, но Сынмина будто прошибло током, а сердце забилось так, будто его пронзила тысяча вольт. Уже смелее Джин провёл ладонью по груди парня прямо до рёбер и внезапно потеряв терпение прижался всем телом к младшему, покрывая плечо смазанными поцелуями. И тогда Сынмин понял, что эти несколько часов будут самыми сложными в его жизни.***
В коридоре послышались шаги, и в комнату заглянула чья-то блондинистая макушка. Сынмин повернул голову в сторону звука и посмотрел на уставившегося на них Феликса. Тот выглядел слегка ошарашенным. Ещё бы, его брат сейчас лежал на Сынмине, чья рубашка валялась где-то на полу, обнимая всеми конечностями и млея от поглаживаний младшего. Это было не тем, что он ожидал увидеть. Ликс был со своим альфой, когда получил сообщение от Кима с просьбой, как можно скорее привезти обезболивающие для Хёнджина. Блондин прекрасно знал, как тяжело Джин переносил течки, практически ни одна не проходила без подавителей, поэтому ему пришлось сорваться оставив Чана и приехать к брату. Но тот судя по всему чувствовал себя вполне сносно. Сынмин кивнул ему, чтобы он зашёл. Феликс шагнул в комнату и поморщился от резкого запаха. Всё вокруг буквально пропахло Хёнджином, что не было бы так удивительно, если бы не одно но — сквозь знакомое лактонное звучание жасмина растворённое в сочном фруктовом аромате теперь отчётливо слышалась сладкая горечь цитруса, холод мяты и пудровость ириса. Это открытие заставило Феликса поражённо застыть посреди комнаты, и другими глазами посмотреть на Кима. Блондин впервые так отчётливо чувствовал его запах, и обстоятельство при котором он так раскрылся, наталкивало на определённые мысли. Ликс решил не заострять на этом внимание сейчас и вернуться к этому позже, когда сможет всё основательно обдумать. Стараясь лишний раз глубоко не вдыхать, он подошёл к кровати держа в руках стакан с водой и таблетки. — Хёнджин~а, давай мы сейчас сядем, — ласково произнёс Сынмин, делая попытку подняться. Хёнджин что-то пробурчал в плечо Кима, но так и не сдвинулся с места. — Джинни, ты же хочешь пить. Феликс принёс тебе воды. Сынмин точно знал, что старшего мучает страшная жажда, которая является постоянной спутницей его теперешнего состояния. А значит это должно было сработать. Хёнджин выдохнул и наконец позволил Киму подняться, продолжая всё так же цепляться за него. — Выпей это, тебе станет легче. Хван послушно кивнул и мазанув по младшему брату мутным взглядом, позволил Сынмину себя напоить. Осушив стакан, парень снова прильнул к Мину тесно обнимая его. — Умница, сейчас тебе полегчает, — гладя старшего по голове, ласково произнёс Мин чуть покачиваясь из стороны в сторону, будто пытаясь укачать его. Кивнув на благодарность Кима, Феликс решил не задавать пока никаких вопросов, и оставив на прикроватном столике таблетки, тихо вышел из комнаты.***
— Можешь... можешь провести эту течку со мной? Я пойму, если ты откажешься. Это всё-таки слишком... Сынмин не понимал, чем думал, когда предлагал такое старшему. Конечно, он хотел, чтобы Джин согласился, но всё же это было слишком самонадеянно. Если в тот раз между ними ничего не произошло, это не значит, что он сможет сдержаться снова и не натворить глупостей. Тогда таблетки спасли не только Хёнджина. Видеть, как любимый мучался от боли было невыносимо, а то, как он ластился в поисках прикосновений, очень откровенных прикосновений было не менее мучительно. Сейчас же они поменяются местами, а если учесть то, что он не собирается принимать подавили, это мероприятие грозит стать ещё более рискованным. — Ты правда этого хочешь? Возможно Сынмину просто показалось, что в глазах Хёнджина промелькнуло неверие. — Хочу. Ты же говорил, что тебе в тот раз со мной было легче, вот я и подумал, что с тобой мне будет не так плохо. — Ты правда уверен? Ты же уже проводил течку с альфой, и разве тебе не нужно будет помогать себе игрушками? — последние слова Хван произнёс непривычно высоким голосом. — Моё присутствие не будет мешать? Сынмин растерянно моргал, смотря на старшего. Было видно, что эти слова дались ему непросто, но то что он всё-таки заговорил об этом, согревало омеге сердце. Было приятно, что Джин переживает за него. Хван был прав, из-за того что Сынмин уже не был девственником, его течки без альфы проходили намного сложнее, поэтому приходилось прибегать к самым разнообразным методам, и игрушки были из их числа. Разумеется он не собирался заниматься этим при нём, он вообще позабыл о этом небольшом нюансе. Теперь же когда Хёнджин так любезно напомнил ему об этом, Мин не мог отделаться от навязчивых картинок помимо воли всплывающих в голове.***
Всё повторилось снова, но теперь уже на месте Джина оказался Сынмин. Они целовались, когда Ким почувствовал характерный приступ боли и последовавшую за ним волну возбуждения. Слабый стон заглушённый чужими губами заставил старшего взволнованного отпрянуть. — Сынмин! Тебе больно? Уже началось? Младший кивнул, стараясь привести сбившееся дыхание в норму. Сделав несколько глубоких вдохов, он с удивлением отметил, что присутствие Джина, действительно, помогает. Боль уже не такая острая, от неё даже не хочется лезть на стену, а это уже стоит многого. Но какое бы чудесное воздействие не оказывал на него Хёнджин, снятию возбуждения это явно не способствовало. Сынмин чувствовал как по бёдрам стекает смазка, заставляющая ткань неприятно липнуть к коже, а член болезненно упирался в грубые джинсы. Каждое движение причиняло боль и дискомфорт, хотелось чувствовать только руки Джина, а не эти глупые тряпки. — Скажи, что мне сделать? Только попроси, я сделаю всё. — Я... Хён, я просто хочу чувствовать тебя. Пожалуйста... Этих слов оказалось достаточно, чтобы Джин вновь прижался к губам Мина, и целовал их, позволяя кусать и оттягивать свои собственные, так сильно, как тому этого сейчас хотелось. Хван пропустил тот момент, как они оба остались без одежды, но зато чётко помнил пронзившую его волну удовольствия при соприкосновении обнажённых тел. Хёнджин не представлял, что их первый раз будет таким. Не думал, что будет с таким остервенением оставлять засосы по всему телу Мина, что младший будет так соблазнительно стонать, изгибаясь в его руках, пока он будет двигаться в нём пальцами. Разве он мог представить, что после первого оргазма, омега кончит ещё, но уже от языка Джина на своём члене, а третья волна настигнет их вместе, когда Хёнджин будет двигаться внутри него, боясь сорваться на быстрый ритм и причинить боль слишком чувствительному сейчас омеге. Реальность оказалось намного лучше всех его ожиданий.***
— Я хочу быть с тобой всегда, — глядя прямо в глаза напротив, влюблённо произнёс Хёнджин. Любовь к этому омеге перестала быть тем, о чём мог молчать, тем более когда тот так открыто смотрел на него, держа Джина за руку. — Рано или поздно ты встретишь своего истинного, — грустно улыбнулся Сынмин, сильнее сжимая переплетённые пальцы. Хван замотал головой, не желая этого слышать. — Мне он не нужен. Я не смогу полюбить его сильнее чем тебя, — и Хёнджин не злился бы так сильно, не будь он полностью уверен в своих словах. — Но ты не знаешь, что будет дальше. Если он окажется лучше меня? — горько усмехнулся Ким. — Я всего лишь омега, я не смогу дать тебе всего, что тебе нужно. — Нет, — твёрдо возразил Джин. — Я знаю, что я чувствую. И я не хочу никого кроме тебя. Мне нужен только ты. Я люблю только тебя. Для меня ты самый лучший. И мне всегда будет достаточно того, что ты мне даёшь. — Но истинность... — К чёрту истинность! Она мне не нужна, если это не ты. Чего стоит эта дурацкая связь, если она даже не работает. В мире столько людей, которые так и не нашли предназначенных и столько же тех, кто отказался от них. Ты же смог. Ты и Чан связаны, но разве это имеет какое-то значение, если вы не любите друг друга? — Хёнджин... ты... — Сынмин, я люблю тебя. Ничто не заставит меня разлюбить тебя, и уж точно не какая-то дурацкая связь. Младший, как завороженный слушал Хвана. То как он говорил о своих чувствах Киму, заставляло сынминово сердце буквально захлёбываться в своей любви к омеге. Это было выше его сил. Почему он должен отказываться от Хёнджина, из-за его истинного? Почему он должен отдавать омегу, который так его любит, какому-то альфе? Почему? Сынмин на собственном опыте убедился, что природа тоже способна ошибаться, а истинность не равна "истинной любви". Так разве их чувства такие уж и неправильные? Обхватив своими ладонями лицо Джина, Сынмин горячо прошептал в губы старшего: — Обещаю, я никому тебя не отдам. Никто не сможет забрать тебя у меня. А Хёнджину другого и не надо.