Часть 1
13 июня 2021 г. в 07:20
Действие первое. На сцене Эльсинор, Гамлет и Полоний. Королевский дворец, утро.
Армитаж:
Полоний! Как я рад с тобой столкнуться!
Престранный мне приснился нынче сон!
МакТавиш:
Счастливчик! (берется за голову) Мне вот ничего не снилось.
Похоже, вечеринка удалась…
Армитаж:
Приснилось мне, что моему отцу…
МакТавиш:
Что, Траину?
Армитаж:
О боже, Грэм, о боже!
(обреченно) Пусть будет Траин. В общем, что ему
Налили прямо в ухо пинту эля…
Тьфу, то есть яда. Словом, он скончался.
МакТавиш:
Какой кошмар. (Трет висок и морщится) А ведь ходили слухи,
Что вроде бы дракон…
Армитаж решительно перебивает:
Драконий яд.
МакТавиш:
Сочувствую ему. И кто наследник?
Армитаж:
Не в этом дело. Важно, кто убийца.
МакТавиш:
Да, это тоже. Но наследник лучше.
Трон Дании, корона, Аркенстон…
Армитаж перебивает:
Не хочешь ли поведать королю
О снах моих?
МакТавиш:
С чего бы?
Армитаж сквозь зубы:
Ни с чего бы.
(громко) Чтоб вызвать подозренья у него.
МакТавиш:
Зачем? Послушай, Рик, что я скажу:
Ну, отравил отца, с кем не бывает.
Воспользуйся же тем, чего хотел:
Опустошай казну, носи корону!
А мне найди холодного пивка,
И присягну я в том, что ты невинен.
Пошатываясь, уходит за кулисы. Армитаж вслед, воздевая руку:
Он не в себе! О боже, боже, боже!
На сцене появляется Пейс. Армитаж спешит ему навстречу.
Армитаж:
О милая Офелия! О нимфа!
Пейс, негромко:
Я бы сказал – о Гиннесс!
Армитаж, негромко:
Как, и ты?
(возмущенно) Какого черта вы вчера набрались?
Ведь сказано – не пей вина, Гертруда!
Имей в виду: не красит пьянство дам!
Пейс:
Гертруде и скажи. А я из эльфов.
Черт, из Офелий. Надо бы поспать…
Армитаж:
Сперва скажи мне о любви, о дева!
Пейс:
А я о чем? Пойдем со мной в кровать!
Армитаж фейспалмит. Из-под ладони, неразборчиво:
Скажи, что в Гамлета ты влюблена
И жить уже не можешь, так страдаешь,
Что стал он странен и тебя не видит.
Потом иди и спи, эльф-алкоголик!
Пейс, проникновенно, жестикулируя и играя лицом:
О Гамлет! Сколь жесток сей бренный мир:
Единственную, кто в нем обожает
Тебя, мой принц, не замечаешь ты.
Тебя гнетут неведомые страхи,
Твой разум помрачен, костюм помят,
Взгляд потускнел… А, кстати, где же Гамлет?
Армитаж, шепотом:
Я Гамлет, я!
Пейс, недоуменно:
А кто же тогда я?
Армитаж, взбешенно:
Похмельная свинья!
Иди и выспись!
Пейс кивает и уходит за кулисы, откуда слышен голос МакТавиша и звук открываемых пивных бутылок. На сцену с трудом, держась друг за друга, выходят Розенкранц и Гильденстерн.
О’Горман:
Мы прибыли…
Тернер, перебивая, со смехом:
Скорей, мы сплошь убытки!
Оба ржут. Армитаж, гневно:
Друзья мои! Послушайте, вы оба!
Идите в… Англию и оставайтесь там.
Покуда разум не вернется в череп!
О’Горман, смущенно:
Ой, дядя… мы не знали, что ты здесь.
Что, уже съемки? А какая сцена?
В плену у эльфов, судя по наряду?
Смотрит на камзол и чулки Армитажа, Тернер ржет.
Армитаж, все так же гневно:
Иди проспись, несчастье рода гномов!
О’Горман и Тернер уходят, все также в обнимку и шатаясь. Армитаж, в одиночестве:
Придется, очевидно, самому
Мне в короле посеять подозренья,
Что ведом мне его большой секрет. (Уходит)
Действие второе. У пруда. Горацио прогуливается неспешным шагом, из-за кулис появляется бледная Офелия.
Эванс:
Офелия, о нимфа! Нафига вы
К пруду бежите, изменив лицо?
Пейс, шепотом:
Таков сценарий! Я топиться должен…
Должна… Да ты хоть до конца читал?
Эванс, торопливо, сквозь зубы:
Я не успел. Вчера, на вечеринке…
МакТавиш, ром, продутое пари…
Зачем топиться?
Пейс, громко:
Нет иной дороги
Для бедной девы! Посуди-ка сам:
Отец убит, любовник жаждет мести,
И никому нет дела до меня!
Эванс, окинув Пейса взглядом:
Ну почему ж так сразу никому…
А если бы достойный человек,
Ученый и солдат, друг сильных мира,
Вдруг предложил тебе… (держит мхатовскую паузу и улыбается)
Пейс вскрикивает высоким голосом:
Клыки! Ты волк! О, как я ошибалась!
Эванс, офигев:
Такого вроде не было в каноне…
(вслух) Нет, я не волк, прелестное дитя.
Маньяк, быть может; и вампир, не спорю,
Но загляни же в глубину души.
(расстегивает пару пуговиц на рубашке)
Безвреден я, дракона не обижу.
Решайся!
Пейс, негромко:
Есть препятствие одно -
Вон там, на стуле, что подписан «Джексон».
Он нас за отсебятину убьет.
Эванс, также негромко:
Спокойно, это дело я улажу.
(патетично и торжественно)
Когда младая дева с чудной бровью
Вдруг гибнет в этом мерзостном пруду,
В чем тут мораль, в чем смысл и в чем заслуга?
Да, так когда-то написал Шекспир –
Признаемся, известный плагиатор.
Идея пьесы вовсе не нова,
И каждый добавлял к ней, кто что может.
Не будет ли благим и нужным делом
Немного в пьесе изменить концовку
И нимфу не топить? Ведь режиссер,
Что заподозрил Леголаса в Блуме,
Что дерзко ввел в канон Тауриэль
И сделал гномов сексуальней эльфов, –
Он может все!
В зале повисает тишина. Все смотрят на Джексона. Джексон думает, потом решительно встает:
Да, это я могу!
Офелия, иди, живи, люби!
Скажи, что исцелил тебя Горацьо
Своей любовью! Да, пусть все живут!
Одна из тайком просочившихся в зал фанаток, робко:
А Кили с Фили? Может быть, и их?
Ну, как-нибудь? Как будто так и было?
Как будто, скажем, их орлы спасли?
Иль Бильбо исцелил… своей любовью…
В темноте зала светятся горящие надеждой глаза фанаток. Джексон, приходя в себя:
Побойтесь Толкина! И вон из зала!
Фанаток изгоняют, воцаряется тишина и благолепие.
Эванс, негромко:
Офелия, наденьте свой венок,
Побудьте снова девушкой солдата,
Ведь вам к тому не привыкать…
Пейс, невозмутимо:
Хамло.
Эванс, негромко:
Скажи спасибо, что хоть не Гамло.
Подает Офелии руку, и они уходят.
Действие третье. Во дворце. Король, королева, Гамлет.
Армитаж:
Я больше не могу! Я здесь один…
(негромко) один на сцене трезвый среди пьяных…
(громко) кто знает правду, и ее озвучу!
(приглядывается к королю) МакТавиш, ты? А где же тогда Кеннет?
МакТавиш, из-под короны:
А он не смог… не смог дойти до сцены.
Просил подмены, я и согласился…
За пинту эля. Как ты мыслишь, Питер
Заметил?
Армитаж, с сарказмом:
Джексон? Ну, конечно, нет!
Как может он запомнить тех актеров,
Которых тут снимает каждый день?
МакТавиш, успокоенно:
И слава богу!
(Армитаж снова фейспалмит)
Что хотел сказать
Ты мне, о Гамлет?
Армитаж, с удовольствием:
Сударь, вы подлец!
Вы отравили ядом короля,
Споили каст, сорвали представленье
И… я не понял, кто это храпит?
МакТавиш, указуя на трон:
То королева, мать твоя, о Гамлет!
Довольно стыдно мать не узнавать!
Армитаж приглядывается:
Кейт за ночь очень изменилась… ГЭНДАЛЬФ?!!
Ну то есть я хотел сказать – сэр Йэн…
Тьфу, черт – Гертруда, королева-мать!
И как теперь мне это понимать?
Маккеллен, с доброй улыбкой:
Ну, Ричард, что ты, не драматизируй.
Все будет хорошо. Щаз отыграем -
И сразу все по трейлерам и спать.
Иди, тебе ведь монолог читать.
Королевская чета удаляется, Армитаж провожает их взглядом, особенно задерживая его на короле:
Гей иль не гей? Тьфу, быть или не быть?
Вопрос вопросов. Пейса не вернуть,
Племянники прекрасно спились… спелись.
А Грэм, конечно, друг, но, боже мой,
Какие сны порой под утро снятся,
Когда покров искручен и измят!
В конце концов, кто знает, что достойней:
Склоняться над сценарием в ночи
(постепенно повышает голос)
Или пойти сломать сопротивленье
И выяснить, кто тут кому Гекуба!
Из-за кулис слышатся возгласы «Дядя!», «Торин!», «Узбад!», «Ну дайте же человеку поспать!» Выходит МакТавиш.
Армитаж, смущенно:
Что, разбудил?
МакТавиш, ворчливо:
Конечно, нет, я сплю.
Армитаж, еще более смущенно:
Прости.
МакТавиш:
Одним «прости» не обойдешься.
Так что ты тут озвучивал сейчас?
Ну, про сопротивление, про сны,
Про выясненье разных обстоятельств?
Армитаж:
Ну, это все из роли! Это роль!
Ругательная и еще про геев.
МакТавиш:
Шекспир такого точно не писал!
Но монолог мне по душе пришелся.
Пойдем-ка, Рич, я расскажу тебе,
Каким путем ввести немного смысла
В то представленье, что ты разыграл.
Армитаж, блестя глазами:
Пойдем… пойдем введем…
Уходят в обнимку.
Выходит Автор:
Мы разыграли это представленье
На радость вам, курительный салон.
Незрелых помидоров не бросайте,
Бросайте киви – это ведь канон!
Раскланивается, уходит, занавес медленно опускается, Вильям нервно переворачивается в гробу, ругая фикрайтеров на латыни и староанглийском.