***
Остались лишь заключительные действия: подкрутить пару шестерёнок, построить нужную тональность голоса, запрограммировать мыслительный датчик и, конечно же, одеть в подобающий вид для той самой Оливии, по которой уже надоело скучать. Сейчас перед Ботаником лежал он — искусственный интеллект. Искусственный интеллект Оливии. Его дорогой Оливии, которая, как и обещала, разнесла всё к чёртовой матери в офисе Ютуба. Он успел сбежать. А она нет. И если бы не изнуряющие мысли о вине себя в её смерти, то, может, голова Ботана сейчас не была бы склонена над сложными механизмами будущего робота-копии Лив. Очкарик время напрасно не терял, пускай порой прямо за работой воспоминания настигали огромной волной. Он вспоминал всё, что связывало его с его героиней. Даже драки переставали казаться огромной пропастью между ними двумя. Обиды ослабевали. И вмиг на душе становилось горько и неприятно, потому что теперь Ботан может созерцать лишь огромную железяку-пластмасску, которая хоть и является клоном Оливии, но, к сожалению, во всех роботах неизменно одно — бездушность. Они не люди. И прежнюю Стар уже не вернуть. Из-за этого приходилось довольствоваться лишь металлоломом. Хотя бы так присутствовало чувство странного спокойствия. Будто бы Ботан понимал, что прошлое невозвратимо, осознанно горюя по такому поводу, но едва его взор падал на своё почти доделанное творение, как в голове что-то щёлкало и говорило о том, что всё ещё может наладиться. Проще говоря, надежды и мечты вселяли веру в будущее. А вот убедиться в том, что хорошее будущее уже гораздо сложнее.***
— Всё мастеришь? — заглянул Брайн в комнату трудяги, который в последнее время выходил из комнаты крайне редко: работал, старался достичь идеала в результате. Ботан не ответил, а лишь молча дёрнул гаечным ключом, закручивая очередной ряд гаек, и поправил очки. Риторическому вопросу друга вряд ли требовался ответ. Взгляд Мапса был весьма сожалеющим. Так он часто глядел на Ботаника за своей работой. Очкарик слишком самонадеянно всё делал, веря в лучшее. Детской наивности у него не отнять. А с ней, как известно, живётся трудно. — Ты так искренне веришь, что всё получится? — уже не риторически поинтересовался Брайн и кивнул в сторону робото-человеческого силуэта на столе. — Верю! — воскликнул Ботан, чуть ли не сорвавшись на плач. Он старался говорить максимально твёрдо и хладнокровно, но предательская дрожь в произношении его выдавала. Уже не впервые. Подобный вопрос часто поступал Ботанику от товарища. Это раздражало, выбивало из колеи, вытесняло из своеобразной зоны ложного спокойствия. Сил отвечать одно и то же уже не было. Зато было неимоверное желание наконец заткнуть Брайна, удушить, лишь бы не слышать этот режущий слух проклятый вопрос. Но Мапс сам понимал, что вскоре хорошо бы окоротиться. Всё-таки жизнь ему ещё дорога. И жизнь Ботана тоже. И Оливии. Но её, увы, уже нет. Может, Ботаник и вправду это исправит, подменив еë так, что никто и не заметит. Кто знает. Брайн стремительно удалился к себе в комнату. А очкастый вновь остался наедине с собой. Назойливый вопрос крутился в мыслях. «Ты так искренне веришь, что всё получится?» Ботан повернул голову в окно, зажмурившись от солнечного света. Он нередко так делал, когда хотел отвлечься от всей канители. Смотреть на солнце порой успокаивало гораздо больше, чем разглядывание механизмов будущей Оливии 2.0. Но в то же время хотелось поскорее закончить всё это. Осталось совсем немного. Не могли мучительные месяца пройти даром. Он помнил и любил Оливию даже после смерти. И не мог позволить себе хоть где-то нахалтурить. Снова взор опущен на железки. Лицо робота почти точь-в-точь, как у Стар: такие же тонкие губы, такая же аккуратная форма носа. Глаза закрыты, сверху них нарисованы тëмным маркером брови. Парик чёрных кудрявых лоснящихся волос небрежно натянут на голову. Единственное, что выдавало этого робота из настоящих людей — это белое покрытие. Белоснежно белое. Создавать на сто процентов схожего с человеком андроида гораздо сложнее. Хоть и это отличие уже Ботан не мог себе простить. Ему нужно было создать буквально близнеца Оливии. Но с этим ничего не сделаешь. Остаётся смириться. Крышка тела пока что открыта, в ней предстоит ещё чуть-чуть работы. Рука Ботана потянулась к тумблеру рядом с динамиком в шее. Он отвечал за голос. Щёлк! —Здравствуйте, — раздался женский голосок, схожий с привычной всем Алисой или Siri. Глаза по-прежнему закрыты, лишь губы произнесли своё первое слово. Но это не то. Ботанику нужна Оливия. Пальцы сразу подкрутили переключатель в обратную сторону. —Здравствуйте, — снова прозвучало приветствие, но уже на более низком тоне, приближённое к басу. Вот. Это уже клонилось к оригиналу. Но всё равно непохоже. Ещё ночь труда впереди. И вечер. Снова голова склонена над механизмами. Ботаник орудовал всем: ключами, паяльником, отвёрткой. Всем. Стоило только взглянуть в ещё пока спящее лицо своего детища, как он тяжело выдыхал, ускоряя работу. Казалось, что оно даже под закрытыми веками смотрит на Ботана крайне презрительно оттого, что он трудится слишком медленно, даже если это не так. Надо было закончить поскорее. Ещё чуть-чуть потерпеть.***
Ночь пронеслась незаметно. Что там на улице Ботана волновало мало. Только робот. Только Оливия. Брайн часто заглядывал к нему в комнату, но ничего не говорил. Просто молча вздыхал, цокал языком и качал головой. На этом его наблюдения оканчивались. Ботаник всё слышал и видел. Просто не обращал внимание, вытирая маленькие слезинки. Он был обижен на друга за тот вопрос, который теперь стал полноправным жителем его головы. Но это уже не столь важно. Утро. И перед Ботаником лежит готовый, разодетый в те самые джинсовые шорты и ту самую клетчатую рубашку робот. Робот Оливии. Его Оливии. Надо всего лишь нажать на кнопочку на правом запястье. Она запустит новую жизнь. И зачем медлить? Указательный палец мигом зажимает кнопку. Робот запущен. Глаза медленно открываются, пропуская тусклый свет карих глаз. Зрачки осмотрелись по сторонам. Тело с небольшими подрагиваниями поднялось, опустив ноги со стола. Руки уперлись в плоскую поверхность. Голова повернулась на своего хозяина. — Здравствуйте, хозяин, — андроид одобрительно кивнул. Тон речи был всё же не таким, как у той самой Оливии, да и электронный отголосок нарушал картину. Но всё же, было весьма похоже. Ботан охватил восторг. Она говорит. — Ты можешь называть меня «Ботан», — улыбаясь во все зубы, ответил он. — Хорошо, хозяин. — Ботан. — Хорошо, Ботан. В дверную щёлку заглянул Брайн, ожидая вновь увидеть кропотливо трудящегося друга. Но сейчас перед ним сидел робот, вполне понимающе реагирующий на окружающую среду. Только щёлкнула дверная ручка, как взгляд «Оливии» перевёлся на вход в комнату. Мапс остолбенел. — Это… Она что ли? — спросил он, боязно смотря на изобретение. Мало ли, чего от него можно ожидать. — Незваный гость. Прогнать! — проговорил тот же электро-голос. Зрачки сменили цвет с карих на красные, что не означало что-то хорошее. Робот быстро поднялся и двинулся к двери, постепенно поднимая руки вперёд, наверняка, желая поскорее прикончить Брайна. — Эй, это вообще-то мой дом! — крикнул тот и захлопнул дверь, оставшись с другой стороны. — Оливия, он не гость! Я живу у него! — подбежал Ботаник к своей новой подруге и оттащил в сторону. Её руки опустились. Зрачки вновь сменились на карие. — Извините, хозяин. Ботан. Не была осведомлена. Мапс опять заглянул в комнату, но уже с явной опаской на лице. Осмотрев нового жителя дома, он фыркнул и сказал: — Классный робот. И снова закрыл дверь. Ушёл. Опасный сожитель, однако, теперь тут проживает. — На него не стоит горячиться. Он отличный друг. И твой ещё один хозяин. Его, кстати, Брайн зовут. Зови его так, — оповестил робота Ботаник, отряхивая её пыльную рубашку. «Оливия» приподняла свою правую ладонь, разглядев кнопку. Голова заинтересованно, по-птичьи, наклонилась набок. — А, это то, благодаря чему ты сейчас бодрствуешь, — заметил любопытство андроида Ботан. — Но тебя всё равно надо будет заряжать. Сейчас твой заряд заряжен на все сто процентов. Но разряжаться ты будешь быстро, так как расходуешь много энергии. К сожалению, это я не смог проработать. На спине у тебя есть кабель, который я буду открывать, когда тебя надо будет ставить на провод. «Оливия» снова встала ровно. — Что я должна делать, Ботан? — Знаешь… Ты — копия одной особы, некогда живущей в этом доме и… —Я — копия? — непонимающе и будто бы огорчëнно спросила та. Ей, наверняка, желалось быть одной единственной такой. — Да. Это так. Но дослушай. Ты — копия, и ты просто должна… Ботан не договорил. До него в очередной раз дошло осознание, что это уже не та Оливия. Она не будет есть чипсы хотя бы из-за того, что не сможет; она не будет оскорблять своего хозяина, ведь в еë чипе нет такой команды. В сердце что-то ëкнуло. Но очкарик продолжил говорить: — А впрочем… Будь собой. Забудь, что ты копия. — Я не умею забывать. Вы же уже мне сказали это, мои электроны не в силах удалить информацию. — Сделай вид, что ты забыла. Просто отзывайся на своё имя — «Оливия». Мне от этого спокойнее, — Ботаник глубоко вдохнул. Робот посмотрел на него. — Ботан, вы расстроены? Я что-то не то сказала? Парень облегчëнно и одновременно неловко улыбнулся, подойдя к своей подруге ближе. — Нет, всë в порядке. Иди сюда, — и заключил машину в объятия, безмятежно положив свою голову ей на пластмассовое плечо. Если бы он обнимал настоящую Оливию, то, несомненно, бабочки в животе не давали бы покоя. Но с такой «Оливией» подобного не было. Это были простые объятия. Создающие иллюзию счастья и любви. Машина ответила тем же. На её лице закрасовалась скромная улыбка, предшествующая взаимным объятиям. Они-то у неё были крепкими, из которых трудно выбраться. Она ведь знала только своего хозяина. И знала, что любить может исключительно его. — Можешь называть меня на «ты», — тихонько добавил Ботаник. — Извините, предпочитаю «вы». Вы мой владетель. Ботан умолчал. Приятно, когда у тебя такой культурный робот. Жалко, что робот.***
Они простояли в объятиях немало времени. Ботан продолжал рассказывать своей подопечной о том, что существует в этом мире вокруг нас; о том, что хорошо, а что плохо; о своих увлечениях. В общем, общался, как с настоящим ребёнком, только начавшим познавать жизнь. — Хочешь изучить место, где будешь жить? — спросил в конце концов он. «Оливия» кивнула и медленной и прерывистой походкой робота подошла к двери, открыла её и вышла в коридор. Опять ей на пути попался Брайн, несущий в кухню ноутбук и пустую кружку. Как только он увидел перед собой преграду, то сразу шагнул на несколько шагов назад, угрожающе выставив ногу вперёд, чтобы в крайнем случае начинать обороняться. — Не бойтесь, я Вас не трону. Ботан сказал, что Вы хороший. Мапс опустил ногу, выдохнув. — Хорошо, что сказал, — доброжелательно ответил тот. — А то бы ты, башка искусственная, меня бы точно убила… Последние слова он произнёс шёпотом. И ускорил свой шаг мимо андроида. На всякий пожарный. Но «Оливия» ничего такого не сделала. Она всё услышала. Но подумала, что «башка искусственная» — это, в её случае, что-то наподобие комплимента. А вот настоящая Оливия уже бы давно раздала тумаков. Робот осмотрелся. — Вот, смотри, — начал Ботаник. — Та комната — это комната Брайна. Вниз по лестнице — кухня. Видишь? А там… Взгляд Ботана упал на комнатушку, в которой раньше жила Стар. Но отныне она, по понятным причинам, пустует. — А там никто не живëт. Пустая комната. Вроде чулана. Ботан проводил своë творение по всей квартире. Робот оценивающе хмыкал, как только оказывался в новом месте. Лишь в комнате Лив он обвëл взглядом помещение и спросил: — Ботан, тут беспорядок. Убрать? — Нет, не стоит. Идëм дальше. Бардак остался ещë с тех времëн. Оливии давно нет, но это что-то вроде… памяти? Странно, но да.***
Ботаник выглядел весьма удручëнно. То ли устал, то ли воспоминания заново впились в мозг. — Ботан, вы устали? Или вы расстроены? — приметил робот хозяина с равнодушием на лице. — Да, пожалуй, я устал, — отрезал он и молча удалился в комнату. Андроид опечаленно посмотрел ему вслед. Но парень не хотел обидеть его. Он и вправду хотел побыть один. Ботан снова закрыл дверь и, подойдя к кровати, желанно плюхнулся в неё. Всё-таки основное, чего сейчас не хватало — это отдыха. Он давно грезил о нём. Единственное, что очкарик видел вместо него в последнее время — куча шестерёнок, кнопки, компьютерные коды и так далее. В целом, всё то, что только противостоит сну. Ну, естественно. Стремление к идеалу никого не щадит. А особенно если ты создаёшь то, что потерял. А всё же «Оливия» не была идеалом. Идеал — это ироничные подколы, пачка чипсов и громкие насмешки. Пусть и над Ботаном. Вообще не имеет значения. Потому что это — истинная Оливия. А та, что сейчас бродит по квартире — это не она, какой бы она ни пыталась быть. Разве бы та самая стала бы церемониться с Ботаном и морочаться с этим «вы»? Смешно. Ботан и гордился своим результатом, и до безумия его ненавидел. Амбивалентные чувства — самое ужасное. Очкарик открыл ящик и достал оттуда свою единственную память об Оливии лично — список покупок. Малюсенький бумажный клочок, пахнущий чипсами от пальцев Лив, с коряво выведенными буквами, являющимися последствием исключения из школы ещё в восьмом классе, гласил следующее: 1. Чипсы с паприкой 2. Чипсы с крабом 3. Чипсы с солью 5. Чипсы с беконом***
Так уж получилось, что недостаток сна за последнее время не прошёл бесследно. Когда Ботан проснулся за окном уже было далеко не утро. И не день. А вечер. Голова томно поднялась с подушки, чтобы рассмотреть время на настенных часах. Парень подтянул очки на нос, в которых так и уснул. 18:00. Поздно. Придётся восстанавливать режим. Из-за робота. Теперь уже Ботан всем телом сел на кровать и оглянулся вокруг. Темно, но из-под двери комнатки выбивалась еле заметная полосочка жёлтого света. Рядом не было «Оливии». Значит бродит где-то по квартире. Солнца тоже уже не было. Звёзды и луна. В конце концов зима на дворе. Темнеет рано. В сон клонило ещё сильнее. Немного покачиваясь туда-сюда, очкастый поднялся и двинулся к выходу. Он выглянул в коридор. По зрению ударили своим освещением лампы. Ботаник зажмурился, протерев глаза кулаками. До жути неприятное ощущение, этот утрене-вечерний сон. C кухни донеслось несколько громких смешков. Это смеялся Брайн, невозможно не узнать его смех. А следом за усмешками друга донеслось пару усмешек «Оливии». Её легко отличить по электро-голосу. Да и смех у неё был не такой, как у людей, а как у всяких ботов: многократное повторение одного лишь «ха», которое сливается в очень смешной ряд звуков. «Подружились, значит», — подумал Ботан, неторопливо спускаясь по лестнице к ним. Ботаник высунулся из-за стены лишь головой, придерживаясь пальцами за угол. Его не было видно, край кухни, где он стоял, освещался слабо. И перед ним встала и вправду весьма ироничная сцена. Брайн отрыл в бывшей комнате Оливии её старые крутые очки с синими стёклами и цепи, в которых она некогда записывала свой рэп. Он их нацепил на андроида. А ещё на щеке робота был нарисован маленький треугольничек, как имитация татуировок у рэперов. На всю кухню как раз-таки быстро зачитывал свой текст какой-то зарубежный исполнитель. Басы, биты, качающая музыка. «Оливия» двигалась очень смешно, не в такт мелодии, по-роботски. Это и смешило Брайна. Настолько, что он вытащил из кармана своих джинс телефон, открыл камеру и направил прямо на танцующую. Она это заметила. На лице растянулась бодрая улыбка, а движения стали быстрее. Догадалась, что если снимают и смеются — значит, ты всё правильно делаешь. — Держи ещё, вот! — воскликнул Мапс и протянул роботу почти что опустошённую им самим пачку чипсов. Любимые чипсы той Оливии. Андроид бережно взял её и начал размахивать ею в воздухе. Но несильно, чтобы не помять. Чужая же вещь. — Вылитая Оливия, — выдал Брайн, опустив камеру и по-доброму улыбнувшись. Он уже не смеялся. Но и не грустил. Скажем так, был спокоен. Ботан смотрел на это. Да уж, вылитая Оливия. Только не вылитая. Совсем. И вылитой уже не будет. — Сдружились? — спросил очкарик, подходя к другу со спины. — О, ты проснулся. Да, сдружились. Вон, как пляшет. Брайн подкрутил звук на своей колонке. Теперь музыка стала ещё громче. —Ботан, вы снова с нами! — протараторила «Оливия», увидев полусонного владельца. — Смотрите, теперь я «вылитая Оливия». Она улыбалась и продолжала безустанно танцевать. Она совсем не понимала, кто это такая — «вылитая Оливия». Она знала лишь, что «Оливия» — это она. А вот «вылитая»… Что-то непонятное. —Да, и вправду вылитая, — наигранно хмыкнул Ботан, присев на стул и склонив голову, задержав взгляд в одной точке, в пустоте. Снова бурный поток мыслей настиг его. Даже, скорее, сумбурный. Снова Оливия. Повсюду Оливия. Но не та, которая прямо сейчас так нужна. А другая. Подмененная. Но разве можно так говорить о своём многомесячном труде? О своём детище? Наверное, нет. А может…? Подопечная заметила прежнюю опечаленность хозяина. Улыбка сошла с её губ, а танец замедлился. — Вы опять грустны, Ботан. Брайн взглянул на него. Он понял, что снова у него на уме. Ладонь друга бережно легла на плечо очкастого. — Ты опять? Нет, этот вопрос не звучал как-то замучено или бесчувственно. В интонации чётко прослеживалось сочувствие. Ботан не ответил. Как обычно происходит в таких ситуациях, после обращения кем-либо внимания на тебя, сразу хочется не то, что плакать — хочется рыдать. И зачем задавать эти тупые вопросы?! — Я, наверное, пойду, — сказал тихонько он и спешно удалился обратно к себе в комнату. Брайн и «Оливия» что-то крикнули ему вслед, но он уже не слышал. Нос уткнулся в подушку, под которой грелся тот самый список. Ботан помнил, что он там. Слёзы текли сами. Как у нытика. Но, вероятно, эта причина наконец-то является истинным поводом для слёз? Пальцы нащупали бумажку. Уголок сразу оказался смятым. Весь листик сжать не было дозволенным. Слишком важная вещь, чтобы мять её целиком. Но страстно желалось. Опять в голове Оливия. Оливия, Оливия, Оливия. Скоро Ботан станет ненавидеть это имя. Скоро он станет окончательно ненавидеть себя за то, что сбежал в тот день. Что не остался там вместо Стар. Они так и не поцеловались. Они так и не побыли вместе. Откуда он знал, что ждёт после взрыва, после смерти?! А впрочем… Почему нельзя это проверить? Ботаник вскочил с постели и коршуном подлетел к окну. Но нет. Так нельзя. Сразу вернулся обратно на тахту. Хотя бы на это у него хватало разумности. Почему нельзя создать точного клона? Почему такой робот? Ботан был недоволен. Ещё пару дней назад он представлял с каким удовольствием запустит «Оливию», и она будет радовать его глаз. Верил, что всё получится. А сейчас он рыдает в подушку о том, что его изобретение ему не нравится. Потому что это не Она. Накал всех эмоций подходит к пику. И они здорово нокаутируют Ботаника на очередной сон. Недосып — дело серьёзное.***
Однако, этот сон не выдался таким долгим. Время — 21:30. Ботан вскакивает с постели от громкого грохота. На пороге комнаты лежит «Оливия» без сознания, освещаемая всё тем же светом коридора. Голова от удара об стену вывернулась к очкарику. Глаза машины стали совсем серыми, карий цвет ушёл. На груди светилась маленькая красненькая лампочка. Разрядилась, бедняга. Ботан подплёлся к ней, вернул шею в привычное состояние, обхватил обеим руками тяжёлое тело и оттащил в угол, к розетке. — Сейчас, дорогая… — шепнул он, метнувшись к столу, на котором лежал чёрный длинный провод. Пару секунд — кабель открыт, энергия подаётся внутрь андроида. Лампочка всё ещё горит, но уже мигает. Значит, процесс пошёл. Вскоре должна потухнуть. Ботаник отсел в дальний угол комнаты, пялясь на заряжающуюся подругу. Включать свет не было желания. В темноте думается лучше. Всё-таки какой он гениальный изобретатель — создал такого робота. Почти человек. Какая умная и воспитанная машина у него получилась. Веселиться, вон, умеет. Чудесно же. Всё-таки какой он плохой изобретатель — создал такого робота. Не такого, какой нужен. Он не похож на того, на кого должен быть похож. Ни капли. Это не копия. Это новое создание, не имеющее ничего общего с оригиналом. Так не было задумано. Столько времени было затрачено. Полгода, а то и больше. Ботан сбился со счёта. Но такая работа — это вполне себе хорошо. Столько времени было затрачено. За это время удалось бы создать идеальную Оливию 2.0. Но получилось ни пойми что. Это ужасно.***
Ботаник подполз к роботу. Он смотрел ему прямо в пустые глаза, которые ещё очень нескоро снова станут карими. Пока зарядка не восполнится до ста процентов вновь. Значит, он не почувствует боли. Обе руки крепко вцепились в локоть андроида. Рывок. Бионическая кисть оторвана. Андроид всё же пробудился. Вот, чёрт. Его взгляд пал на свою уже неполноценную часть тела. — Ботан, что вы делаете?! Я вас обидела?! — возглас был паническим, глаза расширились. — Нет, вовсе нет… — абсолютно монотонно ответил Ботаник, проделав такую же манипуляцию и со второй кистью. — Чем я вам не угодила?! Обещаю, я исправлюсь! — продолжала восклицать «Оливия». Её голос стал похож на тот самый, слышимый очкастым в последний раз. Такой же хриплый и погибающий. Хоть что-то было одинаковое между «Оливией» и Оливией. — До свидания, — утвердил Ботан, вырвав провод из источника питания. Он сделал это резко, бесцеремонно. Чтобы не делать больно ни себе, ни ей. Голова робота поникла. Глаза так и остались широко раскрытыми, как и рот. Но она больше ничего не сделает. В дверном проёме показался Брайн. Он услышал крики. Мапс понял, что тут происходит. Он прекрасно видит товарища, буквально разобравшего живого робота. Он всё понял. — А ты верил… — тихо и тоскливо сказал он. Ботан яростно посмотрел на него, сорвав парик с андроида. Опять старая тема. Опять эта отвратительна тема. Брайн предпочёл оставить его одного. Он ушёл. Быстрым шагом. Своя жизнь дорога.***
Очкарик лежит в кровати под одеялом. В углу валяется много запчастей, пластиковые руки, ноги, открученная голова, пугающе смотрящая сквозь мрак на уничтожителя. — Я тебя породил — я тебя и убью, — безэмоционально произнёс Ботаник, глядя в потолок. Не хотелось хоть на секунду переводить глаза на злополучные детали. Он поступил неправильно. Он разобрал то, над чем трудился. Трудился, отдавая себя. И отказавшись от сна. И от нормального образа жизни. Столько сил было вложено. И всего лишь из-за того, что это не копия стоило убивать? Он поступил правильно. Да, он разобрал то, над чем трудился, отдавая себя. Но это была не Она. Не копия. Не Оливия. А прежней Оливии уже не вернуть. Лучше пусть она останется в памяти той самой Стар, которую не заменить. Взгляд Ботаника всё-таки опустился в сторону убитого труда. И времени. — Ты — не Она.***
Список покупок грел душу, лёжа под подушкой. Разобранный робот убивал желание находиться в этой комнате. Но важны ли теперь эти железки по сравнению с маленькой бумажкой, под головой Ботана?