Мы неподъебимы

Титов ключом зажигания наносит удары по шее Хозяина, каждый из которых все больше ставит под сомнение его неуязвимость и всемогущество. Тот хрипит, но вырваться не может: Соня накрепко прижимает его затылок к подголовнику. Денис швыряет железку куда-то в ноги и вдавливает педаль газа в пол, разгоняя древний Опель лишь с одной целью — улететь с обрыва в речку. Если убиться, то только так, забрав с собой проклятущего Алябьева, а не прострелив себе башку из вставленного в рот ружья, как хотелось еще несколько минут назад. Передний бампер врезается в речное дно, от столкновения лобовое стекло выбивает прямо Дэну в лицо. «Вот и все. Пиздец, » — успевает подуматься до того, как автомобиль переворачивается на крышу, забирая с собой жизни пассажиров. Денис подскакивает на кровати. Дыхание частое и прерывистое, а сердце колотится в груди с такой силой, что Титову кажется, будто он реально слышит его. Мужчина глубоко вдыхает, задерживает воздух в легких на пару секунд, очень медленно выдыхает. Все, как учил психоаналитик. Давно когда-то, когда Денис еще рассчитывал на чью-то помощь. Сидит так, может, минуту, может, больше, а затем спускает ноги с кровати, понимая, что больше за ночь не заснет. Он никогда не засыпает снова после... Топей. Стабильно, раза три в неделю, ему снится этот кошмар. Тот, что случился бы, останься они тогда в этой сраной деревне. Если бы водитель местного «катафалка» не довез их всех в грузовике до Мудьюги. А дальше — попутка до Архангельска и снова двое суток на поезде до Москвы. Заебало кататься вот так туда-сюда, да и деньги попросту на неудавшийся трипчик проебал... Но Титову было насрать. Сказал «В пизду Топи эти с монастырем вместе», отдал мужику половину пачки нала, не пересчитывая, сел в открытый кузов, убедительно глядя на остальных «путешественников». Те недоуменно посмотрели, с сомнением попереглядывались между собой, но спорить не стали. Залезли следом в машину к мертвецу в деревянном ящике, да так молча и доехали, стесняясь, наверное, на жизнь жаловаться, при усопшем-то. Только Кольцов, журналист и, как приложение, сука, подстебывал всю дорогу. «Испугался, Дениска? Что, уже не надо в монастырь чудотворный?» Не надо. Нахуй Топи эти. Что бы там случилось с пятью москвичами? Да Дэн, блять, почти каждую ночь видит, что. Денис, ступая босыми ногами по холодному паркету, идет в кухню, на ходу обмахиваясь воротом чужой широченной в плечах футболки, насквозь пропитавшейся холодным потом. Наливает воды в стакан, отставляет стеклянный графин в сторону, залпом выпивает все, запрокидывая голову. Пытается окончательно восстановить дыхание и успокоить сердцебиение с нервами. Получается так себе. Конкретнее — нихуя не получается. Титов подходит к подоконнику, хватая с него пачку сигарет и вытаскивая одну. По плоскому животу скользят чужие руки, а одна якобы ненароком заползает под футболку. — Ты чего? — у Кольцова голос заспанный, недовольный, и только, кажется, Дэн может расслышать в нем тревогу. Для полностью удовлетворяющего ответа достаточно одного слова. — Топи... Ебаные. Ну, двух. Титов зажимает меж губ сигарету, закуривает, попутно открывая окно. Затягивается, выпускает облачко дыма на улицу, высовываясь из окна с плечами. Максу остается придерживать бойфренда за талию, чтоб не сорвался случайно. Да он и не сорвется — Кольцов прекрасно понимает. Но хочется контролировать и оберегать этого хрупкого... Еще недавно друга. Для Дениса максовы руки — страховка не только от смерти физической, но и ментальной. Не только руки. Широкие плечи, защищающие и прячущие от всего на свете, сильная шея, за которую так удобно притягивать его для поцелуя, никогда не выбритые щеки и очаровательные мягкие кудряшки, без которых Кольцов им бы не был. Как и Титов не был бы собой без этого мужчины, ворвавшегося в его жизнь обыкновенным согласием на поездку в монастырь да так и оставшегося рядом и спустя полгода, и, кажется, навсегда. — Макс? — М? — хриплое в самое ухо. — А ты... Зачем в монастырь поехал? Денис не любит этот вопрос. Не любит задавать его сам себе после очередного кошмара, в котором журналист едет в Топи, чтобы нарыть на Титова что-нибудь провокационное и мерзкое. Не любит думать об этом, а потому и спрашивает наконец, себя пересиливая. — Как зачем?.. За компанию, — Макс высовывается в окошко рядом, продолжая удерживать парня за талию. — Хочешь, через TrueTalk проверим? Дэн усмехается. — Кольцов, ты, блять, совсем дурак? Верю. Он выпускает очередное облачко дыма и придвигается к Максу, едва не касаясь его губ своими, удерживая дистанцию. Хочется Кольцова подразнить, но самого надолго не хватает, и Титов подается вперед, касаясь чужих губ лишь слегка, а Макс тут же перехватывает инициативу, захватывая денисовы губы в тягучий поцелуй. Аккуратный, внимательный и совсем не пошлый. Напоминает тот самый, первый.

***

По возвращении в Москву спокойно никому не сидится. Ни Кате, ни Соне, ни Максу с Дэном, ни, тем более, Эле. У каждого поездка осадок оставила. Неприятный такой... А людей, с кем пережито это было, по всей столице раскидало, и хрен теперь где пересекутся. Но Топям в душе и памяти все неймется. Хочется с кем-то обсудить, рассказать о монастыре заброшенном да водиле неожиданно пропавшем. О станции безымянной да священнике повешенном. Не обсудишь. За ебанутого сойдешь. — Алло, Дэн? Я девчонок наших собираю, айда в бар на Тверской? — Какой? — устало выдыхает, уточняя. — Любой. Ну ты как? — Ну поехали, хер с тобой. Звучит резко и грубо, но Титов даже рад принять приглашение френда. Самого ведь жрут Топи эти, покоя не дают ни днем ни ночью. И вот уже спустя пару часов порядком опьяневшая компания, за исключением Эли, посасывающей пустой спрайт через трубочку, играет в эту свою «Правду или желание», напрочь забыв о Топях. Ехали все с четким намерением обсудить да вытряхнуть из головы навсегда, а как увиделись — ни слова о поездке. Ну, оно, может, и к лучшему. — Максим, — Соня с полупьяной улыбкой облокачивается на столик, направляя смартфон на Кольцова, развалившегося на диванчике между Катей и Денисом, — правда или желание? — Ну... Желание? По голосу видно: плевать ему уже, что выбирать. Только «правду» — скучнее. Вот и... А что? Стесняться некого. — Тогда... Поцелуй самого привлекательного для тебя человека за этим столом, — Громковская еще шире улыбается, подпирая рукой подбородок, и еле сдерживается от того, чтобы подмигнуть Кате. Видит же, как девушка глядит на Кольцова. Еще с самой поездки. Так что Соня не для себя старается, а для подруги. Она сегодня, считай, купидон. Барный. И позволяет себе куда больше, чем позволила бы до встречи с ребятами. А тем более, под градусом, хоть и невысоким. — М, оригинально, — кивает Эля, дозируя сарказм так, чтобы не задеть никого. — Да? Точно это? — Макс приподнимает бровь, вопросительно разводя руки. Ничего сложнее не придумалось? — Да выполняй уже, — Титов устало выдыхает, не понимая, зачем друг тянет время. В чем проблема засосать Лебядкину? А никто за столиком и не сомневается, что именно ее. Ночные герои поезда «Москва — Архангельск». — Ну... «Выполняй», так «выполняй»... — вздыхает Кольцов, совершенно неожиданно для всех резко поворачивается к Денису, хватая его лицо в ладони, и горячо целует, удерживая продолжительное время. Кажется, что его сейчас оттолкнут, пошлют куда подальше, а на следующий день и в «черный список» закинут везде, где только можно. Дэн на несколько секунд замирает. Не понимает, что происходит: до затуманенного алкоголем сознания не сразу доходит только что случившееся. А когда доходит, отталкивать Макса уже не хочется. Титов кладет руку на его затылок и притягивает к себе, уже самостоятельно впиваясь в чужие губы, подаваясь вперед и подныривая под Кольцова. Поцелуй кружит голову, дарит происходящему нереальность. Макс перехватывает лицо Дениса за подбородок, слегка надавливая и подталкивая раскрыть рот навстречу смелому языку. Руки Титова обвивают чужую шею, и он едва удерживается от того, чтобы оседлать бедра Кольцова прямо здесь. — О-о-о, — тянет Катя, наблюдая за внезапно разыгравшейся страстью слева от себя и прикрывая рот ладошкой. — Девчат, мы тут лишние, да? Девушки лишь обмениваются молчаливыми взглядами. — И давно вы... Ну... — спрашивает, но не подбирает слов Лебядкина, когда парни наконец отрываются друг от друга и, как минимум, перестают сверлить друг друга глазами, полными охуевания, начиная замечать весь остальной мир вокруг себя. — Не поверишь, — усмехается Кольцов. — Впервые. А затем — вызов такси дрожащими пальцами, сумасшедший влет в квартиру Дениса, в коридоре которой они жадно целуются, избавляясь от одежды, неловкий и едва ли не травмоопасный путь до кровати, из которой они за ночь вылезают всего лишь пару раз на перекурить в перерывах полупьяного секс-марафона. А потом — крепкий сон под утро в объятиях, оказывается, любимого человека.

***

Прошло уже полгода с того вечера, а Макс все еще рядом. Все еще окружает своей заботой днем и дарит незабываемые ночи. И каждый раз как будто по-новому. Титову с ним хорошо, а еще Титов видит, что это взаимно. И поебать, кто там что говорит. Например, тогда, когда Кольцов неожиданно появляется в офисе TrueTalk, и Денису приходится в срочном порядке прерывать совещание с замами и исполнительными директорами, выпроваживая всех из приемной и попутно закрывая жалюзи. Когда Максу надо — он это берет. Поебать тогда, когда какая-то желтая газетенка все-таки оказывается права. «ДЕНИС ТИТОВ, СОЗДАТЕЛЬ ПОПУЛЯРНОГО МЕССЕНДЖЕРА TRUETALK, ОТКАЗЫВАЕТСЯ ДАВАТЬ КОММЕНТАРИИ ПО ПОВОДУ СВОИХ ОТНОШЕНИЙ С МУЖЧИНОЙ». И абсолютно похуй тогда, когда Катя присылает очередной глупый мем в WhatsApp'е и спрашивает, как там дела с кольцовским «суженым-ряженым». Дэн поначалу дуется и юмора что-то не понимает, пока Макс не произносит отпечатавшееся в памяти на всю жизнь: — Мы с тобой... Как это... Неподъебимы, слышишь? Смеется, а Титов вместе с ним, запуская руку в густые кудри.