Ночь в доме Евы

Проснулась я среди ночи непонятно от чего. Сна не было ни в одном глазу. Поворочавшись без толку пару минут, решила сходить на кухню за водичкой. Успешно раздобыв стакан живительной влаги, я уже направилась было в обратный путь, когда свет и непонятный шум в гостиной привлекли моё внимание. Не скажу, что было сильно интересно, но спать всё равно не хотелось, так чего бы не заглянуть на огонёк? В комнате находилась Ева. Она напевала себе под нос что-то невнятное и даже слегка приплясывала. На журнальном столике перед ней кипел на спиртовке огромный котёл. — Что в дверях стоишь? Заходи, коль пришла, — пригласила старушка, не отрывая взгляда от своего варева.  — Что это вы тут, суп варите? А почему ночью и в гостиной? — осведомилась я.  — Самое время, самое место! — заверила Ева. Я потянула носом воздух, принюхиваясь:  — Пахнехт вкусно. Бабка согласно кивнула:  — Есть такое. Это всё лапы тритонов, от них весь аромат! Лапы тритонов? Ну-ну. А я ещё борщ странным блюдом считала! Послышался негромкий стук копыт по паркету. В дверях появился чёрный козёл, неуверенно переминавшийся с ноги на ногу и переводивший взгляд между мной и Евой. Животное было поистине великолепное: высота метра полтора, густая, блестящая шерсть, длинные, изящно изогнутые рога, глаза карие, задумчивы

***

е. Пахло от козла приятно…  — Пришёл? Заходи, — скомандовала Ева. Парнокопытное послушалось, и я не смогла удержаться от восхищённого вздоха при виде плавных и грациозных движений удивительного зверя. От вопроса тоже не удержалась:  — Дрессированный?  — Ага, двадцать шесть лет уже дрессирую.  — Продолговато. Разве козлы столько живут?  — Этот и дольше проживёт, ему двадцать шесть — ни о чём. Пусть только попробует не дожить до ста — лично шкуру спущу! Угроза была явно не пустой, и животное стратегически отошло к выходу.  — Славный он у вас, умненький. А покататься на нём можно? После этого вопроса козёл глянул на меня с интересом, а Ева как-то двусмысленно улыбнулась.  — Ну, он-то тебя прокатит, дважды просить не придётся. Но не сейчас. У Эллен день рождения, — обратилась она к животному, — сбегай в Монтану, подарочек отнеси. Вон на столе лежит. Козёл послушно подошёл, подцепил на рога коробочку и удалился.  — Далековато, до Монтаны-то, — посочувствовала я животному.  — И дальше, бывало, бегал. Он у меня вообще выносливый.  — Долго бежать придётся, — не успокаивалась я.  — Ничего, тренированный, за пару часов обернётся. Я усомнилась: — Самолёт четырнадцать летит.  — Так то самолёт, а то — козёл! — указала собеседница на очевидную разницу. Ну тут и захочешь не поспоришь…  — Не стой столбом, помогай, — меж тем скомандовала Ева, — у меня там на подоконнике папоротник распустился, передай пару цветочков. Искомое растение обнаружилось в горшке за занавеской, и я с лёгкостью выполнила задание. Цветки у папоротника оказались так себе — светло-фиолетовые, мелкие. Но пахли недурно. Вот бы духи такие найти… Рядом с папоротником обнаружилась небольшая банка, с чем-то непонятным. Содержимое увлекательно булькало и переливалось.  — А это что? — покрутила я в руках загадочное нечто.  — Поставь, где взяла! И вообще, не хватай без спросу, не зная что! — сердито отчитала меня Ева. «Экая важность, больно надо», — обиженно подумала я. А она не поленилась подойти и забрать банку, после чего заперла её в одном из шкафов. — Это — чёрные дыры в жидком вакууме, — снизошла до пояснений вредная бабка. — Штука неплохая, но если прольётся — пятна потом ничем не выведешь. За ковёр Алена меня точно в сороконожку превратит, она и так бесится, что я в гостиной кашеварю. Да, коврик было бы жалко. Старушка успокоилась и продолжила мешать своё варево. В ожидании дальнейших указаний я тихо попивала водичку и ничего не трогала.  — А внучок-то мой тебе нравится? — ни с того ни с сего спросила Ева. Я аж поперхнулась от неожиданности. Отвечать не хотелось, и я не стала. Ева хмыкнула.  — Планы у тебя на него какие? Поразвлечься на каникулах или посерьёзнее? — Ни то, ни другое! — рассердилась я, — Какие, к чёрту, могут быть планы? Да, он меня привлекает. Более чем. Но между нами лежат полмира, семь лет разницы в возрасте, различие в менталитете и восприятии жизни!  — И твоё отношение к магии, — отметила женщина. — Ерунда, а не проблемы, если подумать,. У него отпуск шесть месяцев в год, путешествовать любит. Семь лет — разница вполне приемлемая. Ну а характерами всегда притираться приходится… — она вздохнула, — Ты вот не веришь в такое, но вас с ним сама судьба сводит. Если бы ты попыталась взглянуть на мир шире… Неожиданно что-то привлекло внимание женщины, и она прервалась. Резко вытянув руку, бабка схватила нечто в воздухе. — Ммм, васильковая муха! Редкий гость в моём доме, да и просто редкость! — радовалась Ева, будто в лотерею выиграла, но вдруг что-то вспомнила и взглянула на меня, — Ни слова Каролине! — подмигнула она и запихнула муху в банку. Старушка резво пересекла комнату и, ловко изогнувшись, спрятала банку в недрах книжного шкафа. — Неплохо, а за обедом на радикулит жаловались, — не удержалась и выдала я. — Хотя в вашем-то возрасте немудрено и забыть, что было за обедом… Женщинам редко нравятся намёки на возраст. Вот и Ева не стала исключением. На мгновение её взгляд стал странным, в нем читалась смесь азарта, интереса и, кажется, гнева, затем все эмоции покинули её лицо. Из окна подул ветер. «Оно ж закрытое», — некстати вспомнилось мне. Дверь в комнату с грохотом захлопнулась. — Что. Ты. Знаешь. Обо. Мне. И. О. Моём. Возрасте. — зазвенел в ночной тишине холодный голос Евы. Как по команде, в доме начали бить все часы сразу, но никто не проснулся от дикого шума. Старуха сделала шаг ко мне. Простое, рутинное движение, от которого по спине пробежал холодок, и я на шаг отступила. Ева вновь приблизилась, и я вновь отошла. Раз за разом ситуация повторялось, но с каждым шагом расстояние неуклонно сокращалось, и с каждым мгновением внешность женщины менялась. Согнутая спина распрямлялась, морщинистая кожа разглаживалась и становилась упругой, сухие бесцветные губы наливались краской и силой, седые волосы потемнели и заблестели. Не менялись лишь её глаза, они безошибочно указывали на долгие десятилетия прожитой жизни. Страх опутывал меня. Я чувствовала, как уходили силы. Отступать становилось всё труднее, лишь невероятное упрямство помогало мне двигаться. И вот я уперлась спиной в стену — дальше не уйти. Колени подломились. Обессиленная, я сползла на пол. Она была совсем рядом. Вот сейчас она вытянет руку и сможет ко мне прикоснуться. Почему-то мне очень, очень не хотелось, чтобы это случилось, только помешать я уже ничему не могла. Раздался стук копыт.  — Довольно! Я очнулась в свой постели в гостевой комнате. Свет пробивался из окна, но понять время суток по нему не представлялось возможным. Часы показывали то ли полдень, то ли полночь. В воздухе витало ощущение чего-то неправильного, ненастоящего. Голова никак не хотела прощаться с остатками дурацкого сна и вообще плохо соображала. В доме было невозможно тихо, пахло чем-то вкусным и я решила спуститься на кухню. У плиты стоял Дмитрий в зелёном бабулином кардигане. Ему шло.  — На вот, подкрепись, — улыбнулся мне шатен и поставил на стол блюдо с большой стопкой блинов, несколько пиалок с вареньем, мёдом и сгущёнкой, а также чашку ароматного чая. — Это всё мне? Хочешь, чтобы я растолстела? — притворно ужаснулась я: на самом деле я всегда с удовольствием поглощала сладости и не переживала о фигуре. Дмитрий покачал головой. — Тебе надо восстановить силы после всего. Как ты? О чём это он? Я пожала плечами:  — Нормально. Где все?  — Отдыхают.  — А который сейчас час?  — А, неважно. Я рад, что ты не сердишься. Ты ведь не сердишься?  — На что мне сердиться? Не понимаю… Дмитрий посмотрел на меня с недоумением.  — Не могла же ты забыть…  — Что забыть? — насторожилась я.  — Это. Дмитрий отошёл от плиты и на моих глазах превратился в знакомого козла.  — Так это был ты! — вырвалось у меня. Козёл кивнул и превратился в чёрного пса.  — Миленький. Что за порода? — поинтересовалась я немного ехидно. Многое для меня прояснилось. Почему-то было очень весело. Чёрный пёс обернулся обратно Дмитрием.  — Ты совсем не удивлена, — с одобрением отметил он. Я закатила глаза:  — Удивлена? Тому, что привлекательный мужчина превращается в козла и кобеля? Я тебя умоляю! Шутка получилась очень грубой, в моей голове она звучала лучше. Дмитрий нахмурился и обернулся чёрным змеем. Я срочно сделала пару селфи:  — Папе пошлю, он оценит! Змей обернулся огромным чёрным пауком, и я воинственно замахнулась тапком. Паук ретировался в угол, откуда через мгновение выбежал уже маленьким чёрненьким мышонком.  — Ай-ай-ай, чудовище! — завопила я, запрыгивая на стол. Дмитрий вернулся в человеческий облик и уселся на стул, я устроилась рядом с ним и блинами.  — Не боишься, это хорошо, — задумчиво произнёс он.  — Чего бояться-то? Сон и сон. Мужчина вздрогнул и разочарованно посмотрел на меня:  — Так дело в этом? Думаешь, всё это сон?  — А что ж ещё? И тут мне в голову пришла интересная мысль: это мой сон, и я вольна делать всё, что захочу, а кое-что мне уже несколько дней хотелось попробовать. Я встала из-за стола и подошла к Дмитрию. Он недоумённо изогнул одну бровь, что было чертовски здорово и всегда делало его совершенно неотразимым. Ни секунды не колеблясь, я придвинулась ближе, положила руки ему на плечи и поцеловала. Он ответил почти мгновенно и с большим энтузиазмом, будто тоже давно этого хотел. Очень быстро я оказалась у него на коленях, заключённая в объятия, мои пальцы вплетались в его волосы, его ладони поглаживали мою спину. Поцелуй был волшебным, живым, одновременно горячим и нежным. От него кружилась голова, хотелось, чтобы он никогда, никогда не заканчивался. В свои девятнадцать лет я всё ещё оставалась девственницей, однако у меня был серьёзный опыт по части поцелуев и прикосновений. Опыт, который в данную минуту вылетел в трубу, как совершенно никчёмный. Всё, что я знала до, побледнело и рассыпалось в пыль на фоне этого поцелуя и этих прикосновений. «Наверное, так хорошо может быть только во сне», — подумала я, а вслух спросила:  — Интересно, в жизни ты так же хорошо целуешься?  — Ничуть не хуже, чем сейчас, — уверили меня.  — Эх, свежо предание…  — А ты проверь.  — Да ты что, я никогда не решусь на такое наяву, — покачала я головой. Дмитрий улыбнулся:  — А если я решусь, возражать не будешь?  — Если поцелуй будет так же хорош, как этот, буду только за. Мы целовались ещё и ещё, но потом он отстранился и спросил.  — И всё же, почему ты настаиваешь, что это сон? Что изменится, если ты признаешь, что сейчас всё реально?  — О-о-о нет, — простонала я, — давай не будем об этом.  — Почему? Неужели нельзя даже допустить подобную мысль? — настаивал Дмитрий из моего сна и потихоньку переставал мне нравиться. Вот мало мне споров о магии с Лиссой наяву, чтобы теперь ещё и во сне об этом рассуждать? Впрочем, если подругу мне не переубедить, то уж порождение своего воображения я на место точно поставлю! Я встала и отошла окну.  — Ну ты сам напросился, — начала я, скрестив руки на груди. — Если всё это не сон, значит ты — чёртов колдун, твоя бабка — чёртова ведьма, и вся твоя остальная семейка тоже связана с чёртовой магией. А вот я, я ничего общего со всей этой чертовщиной иметь не желаю и не буду! И все вы можете катиться к чёрту вместе с вашим колдовством. Это понятно? — в конце своей речи я, охваченная яростью, сорвалась на крик.  — Мне всё понятно, — кивнул мужчина, превратился в чёрный дым и развеялся. Я осталась одна. Почему-то стало стыдно, захотелось извиниться.  — Дмитрий, Дмитрий! Тишина. Нелепо ссориться с образом из собственного сна, ещё нелепее перед ним извиняться. Я отправилась на поиски, двигаясь по пустому коридору, минуя бесчисленные закрытые двери и повороты. Коридор не кончался. Стрелки на настенных часах непутёво крутились в разные стороны: часовая навстречу минутой, а секундная болталась между один и одиннадцать, как безумный перевёрнутый маятник. Двери в коридоре стали открываться и закрываться сами собой. Послышался мерзкий хохот ведьмы… Куда я шла? Зачем? Шла ли я куда-то вообще? Всё смешалось и утратило смысл. Лишь колючий смех, заполнявший всё, оставался незыблим, неизменен, реален. Трижды прокричал петух. Морок развеялся, ведьма исчезла. Я проснулась. Из окна в комнату проникал яркий солнечный свет. «Вот уж действительно чертовщина приснилась. Выгляжу, поди, как зомби после такой-то ночки», — подумала я и отправилась в душ. Осмотр себя в зеркале показал, что выглядела я на удивление свежей и отдохнувшей. А уж умытая и причёсанная так и вовсе красотка. Настроение улучшилось и я спустилась вниз. Оказалось, все уже встали и вовсю завтракали. Яичница с помидорами и беконом, мой желудок одобрил и радостно замурлыкал.  — Приснилось что-нибудь интересное? — поинтересовалась за завтраком Соня.  — Ничего не запомнилось, — невозмутимо пожал плечами Кристиан.  — Свадьба… — покраснела Лисса.  — Да так, ерунда бессвязная, — промямлила я. Больше на эту тему не говорили. Странно, но и Ева, и Дмитрий избегали смотреть в мою сторону. Есть я закончила позже остальных и решила отнести свою посуду в мойку. Из кухни доносились голоса на русском. Голоса, которые я, к своему ужасу, понимала. — … не так и плохо, — произнесла Виктория. Дмитрий горько усмехнулся.  — Точно. Вообще даже отлично. Вот только она не верит, что это реально. А сама идея приводит её в бешенство!.. — Всё равно нет причин убиваться: даже если тут шансов нет, жизнь не кончается. Встретится ещё на твоём пути симпатичная кикимора, и всё будет нормально. Хотя как по мне, и тут небезнадёжно, а ты — слишком драматизируешь, — уверенно заявила девушка. — Драматизирую? А давай мы у неё самой спросим. Что думаешь, Роза? Я знаю, что ты за дверью, слушаешь нас и всё понимаешь. Ой, спалилась. Стало и стыдно и страшно, я вся напряглась, но смело вошла на кухню.  — Что всё это значит? — потребовала я, голос звучал поразительно твёрдо. Виктория торопливо пробубнила что-то нечленораздельное и исчезла из комнаты. Дмитрий подошёл ко мне, забрал посуду и медленно произнёс:  — Посмотри на меня. Скажи, что ты видишь? Я подчинилась и начала вглядываться: потрясающей красоты лицо, восхитительные, мягкие каштановые волосы, карие, почти чёрные глаза, с едва различимыми на фоне радужки четырьмя вертикальным зрачками… Лишь на мгновение я застыла, осознавая, а затем как ошпаренная отпрыгнула от колдуна. Сердце бешено колотилось, в висках стучала кровь. Не помня себя, я убежала в комнату и закрылась. «Срочно собрать вещи и покинуть это место! Хотя даже и собирать ничего не надо, забрать Лиссу, забрать этого идиота Кристиана и валить отсюда, из этого дома, из этого города, с этого континента!» Это был отличный план. Жаль, неосуществимый. В комнате у двери стоял Дмитрий. Он был очень печален.  — Не подходи! — предостерегла я, хотя что я могла ему противопоставить?  — Почему, Роза? Я тот же, что и вчера, когда ты хотела поцеловать меня. Что изменилось? — грустно и тихо спросил чародей, к счастью, не двинувшись с места.  — Да всё, всё изменилось! Ты колдун! Проклятая магия реальна! — впадала я в истерику.  — Но что же в этом ужасного, почему всё так плохо? Я никогда не причинял тебе вреда, и порой помогал.  — Помогал? Когда? Когда встретил по дороге в Бийск? Когда я упала с башни? Или когда ногу повредила? Это ведь не было просто растяжение, да? Помогал… Только как узнать, что ты не подстроил всё это сам?  — Ты знаешь, что я ничего не подстраивал, ты чувствуешь, — тихо говорил он. Я невесело рассмеялась, отчего-то в груди заныло.  — Ха! Да откуда мне знать, что я действительно чувствую? Ты колдун, ты можешь контролировать разум. Как мне разобраться, что реально, а что морок? Что чувствую я, а что внушаешь мне ты?  — Поверь мне, Роза… — начал он, но я оборвала.  — Поверить? С чего бы? Мы знакомы четыре дня, откуда взяться доверию? Будь мы знакомы несколько лет до того, как ты признался… или не окажись ты магом…  — Серьёзно? Несколько лет? Ты говоришь, что мне нельзя доверять, но предлагаешь несколько лет водить тебя за нос и сближаться с тобой обманом? — он саркастично вскинул бровь и вздохнул, — Или не окажись я магом? Мы не выбираем свою сущность. Я маг, потому что родился им, это не делает меня хуже или лучше. Дмитрий замолчал и попытался встретиться со мной глазами. «Этого нельзя допустить», — решила я и сосредоточилась на виде за окном, чем вызвала тяжёлый вздох у чародея. — Почему, почему ты так категорически неприемлешь сверхъестественные силы? Что в нас дурного? Я честно задумалась над ответом. Как ни странно, толком ничего не приходило в голову. Но я ведь знала, что колдовство — это плохо, почему мне было нечего сказать? Неужели чары уже успели одурманить меня?  — Магия противоестественна. Она нарушает нормальный ход вещей. Мой мир был прекрасен без магии. В нём было возможное и невозможное, но теперь… Всё искривилось, стало ненадёжным и зыбким. Реальность оказалась глупой шуткой. Появление магии разрушило мой мир. — Твой мир всё тот же, Роза. Ты просто узнала чуть больше, но мир остался таким, каким был всегда. Он не стал ни злее, ни добрее. Мы такая же часть жизни, как и все остальные существа, мы появились не вчера, мы так же подчиняемся правилам нашего мира. Мы не всесильны, мы не злы. — Складно говоришь, колдун. Но как поверить тому, кто способен внушить тебе всё что угодно? Утверждаешь, что вы не злы? А что же было с Евой этой ночью? Дмитрий даже выругался от бессилия.  — Согласен, с Евой не очень хорошо получилось… Ну да что ты хочешь от старой ведьмы? Морочить голову людям заложено в её природе! Понимаю, она напугала тебя, но не причинила и не планировала причинять никакого вреда, Ева не опасна!  — Вреда не причинила? — взорвалась я, — Да она вытягивала из меня жизнь! — Ничего она из тебя не вытягивала, — отмахнулся Дмитрий, — у тебя была нервная реакция, а у неё ведьминская полночь: час, когда ведьмы могут менять облик по своему желанию. Уж поверь, если бы она захотела вытянуть твою жизненную силу, этого не пережили бы ни ты, ни она. Тебя погубило бы её колдовство, но и она не ушла бы от наказания… В комнате стало тихо. Больше не хотелось ни говорить, ни слушать. Я просто ждала, когда всё закончится и надеялась выбраться отсюда невредимой. — Прошу тебя, Роза, дай мне шанс. Допусти меня в свою жизнь. Допусти магию. Когда ты узнаешь больше, ты поймёшь, что можешь доверять мне.  — Допускать магию или нет, вопрос уже не стоит. После всего увиденного, я либо признаю себя сумасшедшей, либо признаю магию реальной. И тут я выбираю второе. Но допускать в свою жизнь заведомого колдуна… Нет уж, тут выбор всё ещё за мной и мой ответ — никогда. Мы оба замолчали. Похоже Дмитрий принял какое-то решение. Он резко приблизился ко мне, схватил за плечи и развернул к себе. Я дёрнулась изо всех сил, тщетно пытаясь вырваться. Он держал меня мёртвой хваткой и внимательно изучал моё лицо, мои глаза, будто искал какой-то невысказанный ответ.  — Пытаешься внушить, что я тащусь от магии и магов? — зло бросила я. Казалось, мои слова причинили ему боль, впрочем, верить тому, что исходило от колдуна, вряд ли стоило.  — Чего ты хочешь, Роза? Просто подумай о том, чего ты хочешь, — тихо попросил он. Я вновь попыталась и не смогла вырваться. Его губы коснулись моих. Это был легчайший поцелуй переполненный горечью. «Обман. Всё обман», — подумала я и закрыла глаза… Машина бодро мчалась по пустому шоссе, поднимая клубы пыли. День был солнечный и тёплый… «Хорошего понемногу», — решила судьба-злодейка, и двигатель начал издавать странные и пугающие звуки… Топлива было ещё много, значит проблема в чём-то другом… «Только не заглохни!», — мысленно взмолилась я, и, для разнообразия, мои мольбы были услышаны. Нехорошие звуки прекратились, и мы без приключений доехали до Бийска. Марк и Оксана встретили нас радушно.  — Дня три-четыре посвятим осмотру окрестностей и отдыху на природе, а потом уже и на фестиваль пойдем, — предложил Марк.  — Неужели мы даже не посетим никакой местной ведьмы? — смеясь, спросила я.  — Да где же её взять, ведьму-то? — также смеясь, ответила Оксана.  — Может к Еве их сводить? — предложил Марк, но его жена лишь покачала головой.  — Беликовы уехали на море до конца месяца. Её дом пуст, там совсем никого нет…