Город утихал под мелодию дождя этой ночью

Город утихал под мелодию дождя этой ночью. Земля набухала от влаги и уже не могла впитывать бесконечные потоки воды. Легкие щипало холодом свежести. Приятно. Где-то вдалеке переливались в каплях дождя городские огни и отбрасывали незатейливый блеск в глазах юноши. Он стоял неподвижно на крыше высотки. Волосы, плавно колышущиеся на ветру, уже намокли, пальто песочного цвета стало темнее, но он не собирался уходить. Безмятежность и покой. Звук капель дождя ласкает слух, расслабляя напряжённые узлы мышц. Сегодня был слишком трудный день. В этот раз в его голове мысли не резали сознание словно множество клинков. Лишь ласково касались друг друга и покрывали голову мягкой пеленой воспоминаний. На губах застыла слабая улыбка, и он закрыл глаза. —Вот ты где. Я бы удивился, если бы тебя здесь не нашёл. - за спиной послышался знакомый голос, и в душе парня тут же разлилась новая волна тепла несмотря даже на дождь. -Если собрался прыгать, я согласен толкнуть тебя. —Не сейчас, Чуя, - глубоко вдохнув, впуская в лёгкие этот момент, шепнул Дазай. - Не сейчас... Прости уж, но тебе придётся ещё потерпеть меня. Но, даю слово, что право лишить меня жизни всегда будет твоё безоговорочно. Маленький подарочек, так скажем. - Рыжеволосый пристально начал вглядываться в загодочный профиль Дазая, ищя в его словах очередной подвох или издёвку. Издёвка точно прозвучала, но всё равно в его словах Чуя ощущал некую недосказанность, какой-то подтекст. Он слишком хорошо знал шатена, чтобы это тут же заметить, но вот насчёт разгадки данных слов, Накахара не мог понять истинность всего услышанного. —И кстати, вот твой клинок. - добавил Осаму и, лукаво улыбнувшись, бросил оружие. Чуя тут же ловко поймал его и посмотрел на холодную сталь. Видел свои голубые глаза. Видел жестокость в отражении лезвия. А так же видел затаённую обиду и... тоску. Сегодня «Двойное чёрное» вновь воссоединилось и работало, как раньше... Чуя не хотел признаваться даже самому себе, что он скучал по своему напарнику, когда тот ушёл из мафии, предал организацию и перешёл на сторону Агенства. Видите ли, перешёл на сторону света! Хотя в душе царила вся та же тьма, а на руках ещё не высохла кровь от многочисленных жертв. Поэтому Чуя так злился, поэтому так хотел убить Дазая. Этот придурок предал сам себя! Кто, кто, а Осаму Дазай был и останется навсегда в душе великим мафиози, не делящий мир на добро и зло. Это Накахара знал наверняка. Потому что сам точно такой же. И когда Дазай бесследно пропал сначала на целый год, рыжеволосый вновь ощутил боль бороздящей раны на сердце – ощутил боль уже давно забытого одиночества. Работая с Дазаем, парень почувствовал какое-то новое окрыляющее чувство, что стал более живым, чем был раньше, до встречи с Осаму и портовой мафией. И горько признавать, но Чуя привязался к этому суициднику! —Если Накахара так сильно задумался, значит грядёт катастрофа или уже нагрянула. - Дазай смотрел в тёмные глубины глаз Чуи через отражение в лезвии клинка. Конечно, рыжий не сумел скрыть от Осаму своей открывшейся раны, но и не позволил ворошить его душу. Даже Дазаю, хотя несомненно доверял ему больше всех, раз не замечал, как этот плут всегда облапывает его и тащит то клинок, то пистолет. Такая уязвимость явно бьёт по самолюбию Чуи, поэтому злится. В первую очень на себя. А уже потом на Дазая за его не только распускной язык, но и руки. Но Накахара никогда не имел ничего против этого. В этом весь Дазай. —Я бы всадил тебе пару пуль в сердце, - хрипло отзывается Чуя, переводя резко взгляд на далёкие огни высоток. Он не хочет встречаться взглядом с Дазаем. Не тот момент. Сейчас душа Чуи слишком уязвима и без затворок отражается в бушующих волнах его глаз. Обида прячется под желчью и ненавистью. Но и она напускная, фальшивая. И Дазай это тоже знает. Они не смогут стать врагами по-настоящему. Никогда. Прошлое объединяет, души доверяют, а сердце... сердце замирает. Замирает в необъяснимом притяжении. Пока Чуя прячется, шипит от злости, от обиды, Дазай лишь всматривается в профиль парня, как будто запоминая каждую мелочь в его чертах лица. Смотрит так, будто сейчас единственная, последняя секунда, когда он видит Накахару. Рыжие мокрые волосы Чуи. Это личный маяк шатена в этом мире. Хочет запутаться в этих языках пламени пальцами, зарыться носом, вдохнуть его запах. Это было бы похлеще всех наркотиков, Дазай в этом уверен как никогда. В карих просторах его плещется такое отчаяние. Конечно же, он тоже мучился, когда исчез из портовой мафии. Ради Одасаку... Дазай не мог ослушаться совета умершего друга, он не мог... «Но я и не имел никакого права предавать Чую...» - пронеслось в голове Дазая. И это чистая правда. Чуя был его напарником, таким же другом, как и Ода... Но Дазай тогда был на сколе собственной души. Было не до обдумывания собственных поступков. А сейчас пожинать плоды втройне больнее... —Я не мог по другому... - эти слова Дазай буквально протянул в руки Чуе. Со всей виной, раскаянием и отчаянием. На этот впервые еле дрожащий звук голоса Осаму Чуя наконец посмотрел ему в глаза. —Когда стоишь на краю огромной пропасти, видишь лишь единственный выход - шагнуть в неё, провалиться и разбиться насмерть... - продолжил Дазай, не открывая взгляд от голубых глаз напротив. - В эти моменты не получается сосредоточиться и осознать последствия. Лицо Чуи исказилось болью. —Придурок ты, Дазай... - отчаянно протянул Накахара и с сожалением вновь посмотрел на Осаму. Он понял, почему Дазай так сильно гонится за смертью, почему хочет умереть. - Тогда сломанной душе уже всё равно... Я понимаю. Несколько секунд тишины. И воздух резко рассекает кулак Чуи. Удар в живот. Сдавленное шипение. Дазай упал на колени, судорожно хватая ртом вышибленный воздух. Но несмотря на жестокость удара рыжего, Чуя не отпустил Дазая. Придерживает одной рукой за локоть, а сам щекой прислонился к затылку шатена. Каштановые пряди мокрые, холодные, но так легче спрятать катившеюся слезу по щеке Чуи. Спасибо дождю, как говорится. —Ненавижу тебя. Великий гений для всего мира, а на деле... слабый дурак, - шипит Чуя, сильнее стискивает руку Дазая, жмурит глаза, трётся щекой о затылок каштановых волос Осаму. Конечно, Чуя его простит. Что бы каждый из них не натворил, лишь они и есть тихая гавань успокоения друг для друга. Дазай смотрит снизу вверх на Чую. На его лице капли дождя ловят отблеск огней ночного города. Так красиво. Уголки губ Дазая легонько вздрагивают в улыбке. А сердце Накахары уже растаяло... и горит очень ярко. Все это - для его личной тихой гавани. Этот живучий парень заслуживает искренней любви Чуи. Только он. И Дазай чувствует это. Вихрем поднимается во весь рост и впивается в такие сахарные губы Чуи, закручивая их фигуры в своём пальто. Руки рыжего сами обвили шею и затылок Дазая, как будто всегда были обязаны быть там. Осаму же держал лицо своего личного рыжего пламени и не давал и шанса отстраниться. Но Чуя даже и не думал об этом. Они были похожи на озверевших, изголодавшихся диких животных. Поцелуй одновременно заставлял задыхаться и являлся источником второго дыхания для обоих. Это было клеймо. И дождь отпечатал на своих кристальных каплях бушующие волны всепоглощающей любви этих юношей, нашедших в друг друге тихую гавань успокоения и исцеления. А город утихал под мелодию дождя этой ночью...