***
Очутившись в своей комнате, Ханаби, какой бы взвинченной она не была, опомнилась и, включив бьякуган, проверила соседний номер — Дэйчи и Хидео спали, и девушка немного успокоилась. Конечно, ей следовало сделать проверку раньше, еще на подходе к гостинице, но небеса — свидетели, ей было не до того. Не зажигая свет — в небе все еще взрывались разноцветные сполохи огней, она села на кровать и начала развязывать непослушными от оставшегося напряжения пальцами оби своего выходного хоумонги, минута — и она осталась в легком нижнем кимоно. Взяв гребень, чтобы успокоить чакру, начала расчесывать густые волосы. Как назло, в длинных прядях встретился особенно упрямый колтун и девушка несколько раз пыталась прочесать его — просто, дергая волосы через силу, не стараясь распутать их, что закончилось ожидаемо — поломанным зубцом деревянной расчёски. Сущая ерунда — подумаешь сломанный гребень, но ее это разозлило, она сжала зубы, на глазах выступили слезинки бессильного гнева. Стало трудно дышать и Ханаби судорожно вздохнув, бросила сломанную расчёску на столик, и закрыла глаза, пытаясь собраться. Да что это с ней?! Прошли минуты и куноичи встала, чтобы совершить омовение перед сном, но услышав странный звук за окном, включила бьякуган и чуть не вскрикнула от неожиданности и возмущения. Быстро метнулась к балконной двери, гневно прошептав: — Он с ума сошёл?! Тут уж точно было не до церемоний! Ханаби выскочила на балкон в тот момент, когда шиноби уже взобрался на него. — Мы должны объясниться. — Немедленно убирайся! Если тебя увидят — нам конец! — Я не уйду, пока мы не поговорим, — тон был таким, что она отчего-то сразу поверила. — Если Хьюга увидят тебя здесь, то я буду опозорена, а ты — мертв. Уходи. Коджи не двинулся с места, и она сдалась: — Хорошо, поговорим… завтра. — Ханаби, ты обещаешь? — Да, на рассвете я выйду. Мужчина кивнул, девушка тут же покинула балкон, закрывая дверь и, плотно задергивая занавеску. Среди ночи ее разбудил шорох в коридоре, она, вздрогнув, отогнала сон, будучи начеку после сумасбродной выходки Коджи, однако, быстро успокоилась — это Ко и Ино миловались-обнимались за дверью, не в состоянии расстаться. В другой момент Хьюга бы презрительно фыркнула, но не сегодня — в день влюблённых, ей стало грустно за себя. Вряд ли у нее когда-нибудь будет также. Сжав крепко челюсти, она уткнулась лицом в подушку. Спать! А в это время в коридоре гостиницы Хьюга, не выпуская из объятий, целовал жену, а та лишь делала вид, что ей не нравится столь неприличное поведение. Блондинка старалась «успокоить» мужа, на самом деле, наслаждаясь этой романтикой, вспоминая последние месяцы перед их свадьбой — когда уже не было никаких сил терпеть расставания на ночь, и по вечерам их прогулки заканчивались такими долгими «прощаниями» с поцелуями в темноте. — Не могу поверить, что мне нельзя остаться наедине с собственной женой, — бормотал Ко. — Тише — разбудишь Ханаби. Мужчина включил бьякуган и прошептал ей на ушко: — Не переживай — она спит. Ино в последний раз подарила любимому поцелуй, высвободилась из теплых рук и мягкой ладонью погладила его по щеке. — Спокойной ночи. Тихонько проскользнула в дверь и довольная упала на постель, чувствуя себя не любящей супругой, уважаемой матерью семейства или деловитой владелицей магазина — сейчас она была сильно припозднившейся девчонкой, прибежавшей со свидания, которой посчастливилось пробраться домой незаметно для строгих родительских глаз.***
8 августа Сендай. — Как прошла ваша встреча? Едва проснувшись на рассвете, бывшая Яманака сразу же задала вопрос юной родственнице, которая, судя по всему, давно проснулась и привела себя в надлежащий вид — причесанная, свежая, но почему-то какая-то … скучная с потухшим взглядом. Ханаби поморщилась и, сознавая, что без хитрости Ино ей не обойтись, призналась: — Плохо. Но я обещала, что выслушаю его сегодня, — она поджала губы. — Мне пора выходить, пока они не проснулись. Куноичи кивнула в сторону соседней комнаты. Голубоглазая приподняла бровь, потом спохватившись, что еще не умывалась, побежала в уборную — приводить себя в порядок. — Никуда не уходи. Я быстро, — строго и авторитетно сказала она менее опытной в любовных делах родственнице. Спустя четверть часа она вышла с сияющей кожей, распущенными волосами, благоухая ароматом цветочного мыла. Решив отправиться на завтрак только после новостей, ведь ей следовало продумать план, который следует озвучить мужчинам, она вопросительно воззрилась на Ханаби. Та кратко пересказала события вечера, завершившиеся обещанием, данным ею Коджи на балконе. — Так. Надо подумать. Хьюга включила бьякуган и проверила комнату мужчин — все трое ещё спали, она предложила. — Может, лучше выйти сейчас, выслушать его, и больше никогда не встречаться с ним? Ино молчала, пристально вглядываясь в лицо девушки, Хьюга внутренне напряглась от этой паузы — менталистка продолжала безмолвно изучать реакцию Ханаби. — Ты действительно этого хочешь? Теперь промолчала Ханаби, надо было отвечать утвердительно, но что-то удерживало. — Хорошо, жди меня здесь. Белокурая красавица вышла из комнаты.***
Ко проснулся и потянулся, услышал сопение, доносящееся с соседней кровати, умылся и захотел проверить как там его благоверная — успела ли отдохнуть после вчерашней прогулки? Он включил бьякуган и увидел сидящую на кровати Ханаби, подумал, что, возможно, Ино приводит себя в порядок в уборной, но не стал проверять это. Помнил, как жена устроила ему грандиозный разнос еще в первые недели их совместной жизни: «Ко! Никогда не заглядывай сюда бьякуганом! Здесь же туалет! Если ты посмотришь на меня здесь — я никогда тебя не прощу!» Глупая, даже если бы это случилось — что в этом такого невыносимо трагического? Но, представив себя на месте жены, навсегда смирился с ее запретом. Через минут пять Хьюга отправился звать девушек на завтрак и, постучавшись в их комнату, проговорил. — Госпожа Ханаби, Ино, я жду вас в столовой. — Мы скоро будем, — послышался голос Ханаби.***
Хьюга спустился по лестнице и перед завтраком решил подышать утренним свежим воздухом. Выходя на крыльцо гостиницы, он с удивлением увидел, что жена точно так же, как накануне отходит от соседнего здания и идет ему на встречу. Что-то насторожило его — какая-то мелкая деталь царапнула сознание, но Ко не стал разбираться, что именно. При виде белоснежной улыбки и небесных глаз его мысли потекли в ином направлении. — Ино, вот ты где! Я думал, ты еще прихорашиваешься. — Привет, дорогой. Нет, я выбежала купить нам с Ханаби сладких тайяки — но оказалось, что еще слишком рано. — Тайяки? — Да, уличная еда намного вкуснее, в гостинице все равно — не то. — Хорошо. А вот и твои сладости. Ино обернулась и заметила лоточника с тайяки. Ко подозвал торговца и купил полдюжины сладких «рыбок». Блондинка с трудом сдерживалась, не в состоянии выбрать, смеяться над собой или плакать — по правде говоря, сама не понимала, с чего это она ляпнула мужу про эти пресловутые тайяки — ну, ничего не поделаешь, прости, плоский животик — придется их съесть. За завтраком в компании всех пяти гостей из Конохи, Ино внимательно оглядела Хидео и Дэйчи — те сидели несколько скованно, видимо переживая о том, что вчерашний вечер совершенно выпал из их сознания. Бывшая Яманака чуть сочувствуя им, сказала: — В Сендае удивительный воздух — я спала как убитая. Ханаби поддержала ее: — Да, я даже фейерверк не смогла дождаться, сама не поняла как уснула еще до заката. Оба проспавшие всё Хьюга, приободрились и выдохнули — слава ками, их глава не сердится, более того, она все это время была в безопасности. Менталистка отметила, что парни расслабились, и добавила ласково: — Милый, мы с госпожой Ханаби хотим утром прогуляться по Сендаю, а послеобеденное время провести в онсэне — нужно отдохнуть перед возвращением в Коноху. — Да, если Хидео и Дэйчи не возражают, мы тоже проведем вечер на горячем источнике, — ответил блондинке муж. — Хорошо, — Ино сверкнула улыбкой.***
Они подошли к дому, розоволосая страшилась и стыдилась увидеть осуждающее лицо Хару, наверняка, утомившуюся за день с двумя детьми и больной девушкой. Она внутренне подобралась, готовясь к худшему — вероятно, Иоширо напроказничал, Акира замучал капризами, а факт пребывания пациента дома, точно не добавил бабуле, чей характер — отнюдь не сахар, повода для радости. Однако, войдя в дом, оба шиноби увидели благосклонную Хару, которая что-то мудро вещала, в то время как юный генин, открыв рот и склонив голову чуть набок, с интересом внимал ей. Акира сидел на коленках старушки и тоже, казалось, слушал премудрости от старой куноичи. — А вот и мама вернулась. Акира протянул руки Сакуре, розоволосая взяла малыша на руки и поцеловала. Но времени на нежности не было, медик помнила, что в соседней комнате лежит пострадавшая девушка. Передав сына обратно прабабушке, она отправилась мыть руки, на ходу слушая отчет Иоширо. — Сестра весь день спала, а когда она просыпалась, я как вы сказали, давал ей выпить тот отвар. И она снова засыпала. — Ты молодец, все правильно. Подождав, пока генин открыл ей дверь в комнату — сама она держала вымытые руки выше уровня груди и не прикасалась ни к чему — ей нужно было сохранять чистоту ладоней для выполнения перевязки. — Иоширо, ты молодец, дальше мне поможет Сай-сенсей, а ты иди к бабуле, если понадобится — я тебя позову, — Сакура отослала мальчугана. В комнату вошел Сай, держа руки, подобно Сакуре — на весу. — Мне нужна помощь, раскрой эту сумку и подавай то, что я попрошу. Медик откинула простынь, проверив повязку, к счастью, кровь на повязке запеклась, что было добрым знаком — новой кровопотери не было. Сакура поблагодарила небо, вспоминая вчерашнее: глубокая рана справа возле ключицы — девушке очень повезло — лезвие прошло, не задев подключичные вену и артерию — если бы это произошло, то Рика истекла бы кровью в первые же минуты. Медик аккуратно сняла повязку и оценила состояние: неплохо, всё как она и предполагала — жара не было, стало быть, рана была не воспалилась, конечно, девушка еще очень слаба. Днем Иоширо давал ей обезболивающее. Так, нужно укрепить силы организма — медик собрала капельницу и поставила питательный раствор. — Пойдем ужинать, она нескоро очнется, я попрошу Иоширо приглядеть за капельницей, — обратилась она к другу. — Я не голоден. Я сам пригляжу за ней. — Сай, с ней все в порядке. Пойдем. — Я останусь здесь. Зеленые глаза пристально глянули на упрямое лицо своего давнего товарища. Тот перевел виноватый взгляд на лежавшую девушку и не уловил понимание, отразившееся на лице Сакуры, когда та кивнула: — Хорошо.***
*** Гуляя по Сендаю Ханаби, то невольно оглядывалась, готовая встретить взгляд карих глаз, то безрезультатно включала бьякуган, проглядывая пространство вокруг. Перед завтраком Ино забежала в комнату и успела шепнуть, что все уладила, но что именно так и не объяснила. А сейчас бывшая Яманака безмятежно щебетала что-то, обращаясь, в основном, к Ко — сегодня муж держал ее под руку, а оба телохранителя Хьюга шли, как и вчера — чуть позади. Прогулявшись в тени деревьев по берегу реки Хиросэ, они прошлись по городу под звуки уличных музыкантов, останавливаясь иногда перед импровизированными сценами, на которых разыгрывались пьесы на сюжет известной легенды о разлучённых звездах. Солнце поднималось к зениту — помимо танабата, шли дни львиных врат и дневное светило опаляло всё, по этой причине гости из Конохагакуре отправились отдыхать в онсэн при гостинице. После обеда и перед тем, как пройти на женскую половину горячих источников, Ино настрого запретила мужу заглядывать бьякуганом за стену — там ведь будут другие обнажённые женщины! И добавила уже намного мягче. — Умоляю тебя, проследи за этими двумя. Ты же не хочешь, чтобы они видели меня… без одежды. Ханаби тоже против подглядывания за ней в купальне. Ко нахмурился, но кивнул. Женская часть компании зашла на свою половину онсэна, где Ханаби думала, они проведут весь оставшийся день. Онсэн представлял собой естественный горячий источник под небольшой крышей для защиты от палящего солнца. Они разделись, оставшись в легком куске материи, закрывающем участок тела от груди до бедер, и погрузились в теплую как парное молоко воду. Это подействовало так расслабляюще, что обе куноичи застонали от удовольствия — легкий ветерок холодил мокрую кожу, а тело, погруженное в источник, растворялось в неге. Куноичи пролежали так почти час — блондинка посмотрела на солнце — то уже слегка клонилось к закату, но было еще достаточно ярким. Тогда Ино приблизилась к Ханаби и, изображая, что делает той массаж, наклонилась и тихо произнесла: — У вас есть пара часов. Сейчас ты оденешься и пойдешь на берег реки, где вы вчера расстались, он будет ждать тебя в пять. Хьюга изумилась, она уже приняла тот факт, что им с Коджи уже не увидеться. — Прошу тебя, не теряй время — я, что — зря уговорила Ко не подглядывать за нами в онсэне? Ты должна вернуться не позднее семи — у нас ужин со всеми нашими любимыми Хьюга! Светлоглазая поблагодарила бывшую Яманака за старания, хотя сама не верила в благополучный исход встречи. — Даже если этот разговор закончится плохо, спасибо, Ино. Твой мозг — это нечто удивительное, — отдала она должное изворотливости блондинки и вышла с тяжелым сердцем, не представляя, чем обернется предстоящая беседа. Не отойдя от вчерашнего возмущения, Ханаби осталась бы в онсэне, но вероятность повтора вчерашнего появления поклонника на балконе ее вовсе не радовала.***
— Вы пришли, спасибо. Они стояли под тенью плакучей ивы, пестрившей разноцветными тандзаку. Людей вокруг почти не было — все благоразумно дожидались вечерней прохлады. — Просто не хочу внезапно увидеть вас снова на своем балконе, — Ханаби напустила холода в голос и отвечала, отвернувшись, глядя в чистые воды Хиросэгава. — Почему вы так резко ушли? Разве я обидел вас? — Я не хочу это обсуждать. — Но я ничего не понимаю. Да, вчера нас прервали — это был мой брат с супругой, наверняка, вы узнали Сэдэо. Неужели, вы испугались их? Хьюга даже рот приоткрыла от изумления — он серьезно считает, что она боится всех жителей Скрытого Облака? — Я? — она вспыхнула — он снова расценил ее поведение, как проявление страха! — Испугалась?! А ведь, действительно, со стороны тех, кто плохо знал ее характер, внезапный уход мог выглядеть как бегство! Ханаби развернулась и, гневно сверкнув глазами, выпалила, давая выход своему внутреннему огненному дракону, не выбирая дипломатических выражений: — Если вы так хотите правды, то знайте — меня не интересуют, ни ваш брат со своей невоспитанной женой, ни вы сами, ни эта Отоми, которую вы не в силах забыть! Куноичи повернулась в сторону дороги и сделала несколько решительных шагов, когда мужчина, опередив, встал перед Ханаби, вглядываясь в её глаза: — Так значит, это все из-за слов Мегуми об Отоми… Вы ревнуете! — лицо Коджи было напряжено, он старался определить, верна ли его догадка? — Ханаби, это правда? Вам было неприятно упоминание другой девушки? — с надеждой спросил он. — Оставьте меня в покое! — почти закричала возмущенная Ханаби и постаралась обойти его, и тогда этот приставучий шиноби из Кумогакуре обхватил ее руками, не давая двинуться, и зашептал на ухо. — Выслушайте меня, всего десять минут, потом вы можете спросить все, что захотите, ваш бьякуган не даст мне соврать. Ханаби, прошу вас. Девушка замерла, оказавшись в объятиях Коджи, его слова шли, словно сквозь какой-то звон в ушах — что происходит? Почему она не выбьет сейчас же ему все точки чакры? Для того, чтобы обездвижить его Ханаби нужно всего-то оттолкнуть этого человека и использовать технику Хьюга. Но она ничего не предпринимала, мужчина тоже замер, осознав, что сейчас обнимает плечи давно любимой девушки. Коджи сделал глубокий вдох, жадно ловя запах кожи, которая оказалась так близко к нему и, выдыхая, потихоньку начал отпускать ее. — Простите меня, я только пытался остановить вас. — У вас пять минут, — сказала она, снова не глядя ему в глаза. — Вы правы, Мегуми не привыкла следить за словами, поскольку мой брат позволяет ей всё. Приношу свои извинения за ее бесцеремонность. Ханаби молча ждала продолжения. — Отоми и я… мы дружили с детства, когда были еще генинами и жили по соседству. Из-за нашей дружбы я часто дрался с ее сокомандниками, вернее, они нападали на меня. Ханаби отвернулась, вновь смотря на реку, осознав, что совсем ничего не знала о его жизни — все их предыдущие встречи они говорили, главным образом, о ней. Коджи сел на траву позади нее, продолжая говорить спокойно даже обыденно: — Я понял, что влюблён в нее — тогда нам было по семнадцать, — он грустно улыбнулся в пустоту. — Мне понадобилось несколько месяцев, чтобы признаться ей и, когда я набрался смелости, она ответила, что тоже любит меня. Светлоглазая сжала челюсти — слава небесам, он не видит, как неприятно ей все это слышать. — Мы мечтали пожениться, готовились рассказать всё ее отцу. Отоми говорила, что еще в детстве ее сосватал давний друг отца для своего сына. Но те люди жили далеко от Кумо, и мы с ней не воспринимали этого всерьёз. Мы были легкомысленны и так молоды, — мужчина горько усмехнулся, вспоминая про нынешний возраст Ханаби. — Все закончилось внезапно. Нам было почти девятнадцать. Однажды она просто исчезла из Кумогакуре, и я три месяца не мог узнать, что с ней — семья Отоми молчала. Я был глуп и не знал, где ее искать, — голос зазвучал иначе — теперь в них появились нотки боли и вины. Мужчина погрузился в события самого трагичного периода своей жизни впоследствии, изменившего его. Ханаби развернулась, ей стало интересно — что произошло с той девушкой? — А дальше? — Я получил ее письмо только через три месяца. Отоми писала, что ее отправляют к родственникам в соседнюю деревню, она просила, чтобы я помог ей сбежать… Я отправился туда в тот же день. В горле пересохло и он замолчал. Ханаби села напротив него — прямо на траву в своем чистом кимоно. — Ты смог ей помочь? — Я приехал слишком поздно… — Но почему? Ты же отправился сразу? Коджи молчал, угрюмо глядя в землю перед собой: — Это письмо было написано еще в Кумогакуре, оно пролежало в кармане кимоно ее подруги почти три месяца… Хьюга вскочила, испытывая праведный гнев и возмущение такой дружеской помощью. — Не могу в это поверить, почему? Разве подруга могла так поступить? — Она сказала, что забыла про записку, и случайно обнаружила ее слишком поздно. — Что тогда произошло? Ее выдали замуж в той деревне? — Ханаби пыталась понять, с чем связано это его «слишком поздно». Коджи встретился взглядом с Ханаби — ее словно пронзило от тоски в его глазах, и она снова села рядом — ей хотелось узнать все до конца. — Накануне свадьбы, она сбежала, так и не дождавшись меня. Когда я приехал, ее уже не было. Говорили, что когда преследователи уже настигали ее, она вошла в большую воду…* — Но она же из Скрытого Облака, разве Вода не должна была спасти ее?! Коджи голосом, лишенным всякой эмоции сказал: — Вода служит нам в любых обстоятельствах — если мы боремся, она становится оружием, когда мы сдаемся — она принимает нас навсегда. Они оба молчали, глядя друг на друга, Ханаби дрогнувшим голосом спросила: — Я, правда, … похожа на нее? Ты… поэтому ходишь за мной? — её лицо скривилось — неожиданно девушку пробрала дрожь, словно бестелесный дух бывшей возлюбленной оказался между ними. Мужчина встал и подал ей руку, помогая подняться, потом взял ее лицо в свои ладони — вглядываясь своими светло-карими глазами в ее прозрачные озёра, сейчас слишком влажные и беспокойные, чтобы давать привычное сходство с кристаллами горного хрусталя, неотрывно глядя в них, он произнес: — У тебя совершенно другие глаза, губы… лицо, другие волосы. Когда я смотрю на тебя — я вижу только тебя, — он обнял девушку и она не смогла оттолкнуть его после грустной истории об Отоми, замерев, вслушивалась в его слова. — Ты похожа лишь тем, что рядом с тобой мне очень хорошо. Ханаби тихо произнесла, отстраняясь от него: — Коджи, мне нужно возвращаться в гостиницу, скоро они начнут меня искать. — Ханаби, побудь со мной еще. Он незаметно перестал называть ее госпожой, а она перешла на «ты». — Вам нравится радуга? — меняя тон, и снова становясь вежливым и спокойным, спросил мужчина. Ханаби кивнула, тогда шиноби быстро сложил несколько печатей, и над его руками появилось маленькое облачко, которое стало подниматься вверх над рекой, с каждой секундой увеличиваясь, повиснув над Хиросэ, оно начало проливаться в реку сквозь лучи солнца и вскоре над ней показалась разноцветная дуга, как чудесный мост — переход в сказочную страну. Прохожие показывали пальцем на радугу и улыбались, не подозревая кому обязаны этому неожиданному семицветному явлению. Прошли минуты, и цвета стали бледнеть, светлоглазая вздохнула, возвращаясь к действительности и зашагала к дороге, Коджи пошел рядом. — Пообещайте что мы снова увидимся, — Накагава попросил ее, оказавшись в двух кварталах от гостиницы. — Я не могу. Никто не знает будущего, — ей стало грустно. — Тогда я пообещаю вам, что мы обязательно скоро встретимся. Без предупреждения он взял обе ее руки и пожал, словно скрепляя свое обещание. — Мне пора идти, прощайте, Коджи. И снова, как год назад августовским вечером, она уходила от него, так ни разу не оглянувшись, и вновь Коджи смотрел ей вслед, но в этот раз он думал не о своем прошлом, а об их будущем.