— Я хочу поцеловать тебя.
— Что? - с отсмешкой спросил у того Клаус, будто бы ему послышалось. — Я хочу поцеловать тебя. Разве это трудно разобрать у себя в голове на банальные слоги? - пуская язвительный ответ, Пятый сдерживался от многократных тяжëлых вздохов и закатывания глаз. Ему не нравилось, когда люди не понимали его с первого раза, особенно когда он, грубо говоря, подзаебавшийся и сонный. Четвëртый словно застыл, словно ни разу не слышал предложений о поцелуе от кого-либо. А Пятый сразу заметил это замешательство, что вызвало у старика довольную ухмылку, которая в следующий миг испарилась от краткого поцелуя в лоб. На лице мальчишки чëрным по белому читалось выражение "Что это за херня?", а Клаус в ответ только ухмылялся, подражая излюбленной улыбке Пятого. — М? Ха-а, а ты хотел большего?, - легко, словно пëрышко, указательным пальцем коснувшись кончика носа парнишки, мужчина сжестикулировал свободной рукой в воздухе. — Тебе ещë завтра топать в самую рань на работу, давай обязательно потом, а то мне ещë делов сделать надо понимаешь л-.. — Дела подождут. Я хочу сейчас. - расставив руки по стороны раковины, юноша сократил расстояние между собой и Клаусом в несколько раз, не собираясь отступать. Всë-таки упëртость и сила отстаивать своë у Пятого в крови. "Дорогой, я тоже, блять, много чего хочу", - мысленно про себя ворча с кривой ухмылкой, не менее уставший за день Клаус натронул и повернул в противоположном направлении кран, и ранее бушевавший поток воды прекратил литься. Не вытирая толком руки, мужчина опустил их на плечи, сжимая до выступающих костяшек юношескую кожу сквозь ткань одежды, будто наровя еë содрать, — Сейчас ты пойдëшь спать и никаких возражений. Или ты добиваешься, чтобы ты остался без угождения своим детским упрëкам? Клаус медленно переходил в шëпот, наклоняясь и выговаривая каждое слово внятно и спокойно на ухо парнишки. Не сдержавшись, тело Пятого в итоге вздрогнуло под ладонями Четвëртого, и мальчик цыкнул, резким рывком выходя из хватки Клауса, принимая своë отступление не так бодро, как свой ранее совершëнный натиск. — Не забудь ещë зубки почистить, mi hermano - кликая уходящему в тень коридора Пятому, Клаус слабо помахал рукой, на что получил язвительное и вполне ожидаемое "заткнись". И Клаус и Пятый понимают, что это всë для блага, но настырное эго старика зачастую оказывается ведущим за рулем. А Четвëртый только устало вздыхает, вытирая тыльной стороной ладони несколько выступивших капель холодного пота со лба. ——— Я хочу поцеловать тебя.
Привыкай - не привыкай, а толку словно от этого нет: в очередной раз Клаус вздрагивает, слегка поджимая губы и щура глаза. — Чëрт, опять ты за своë,ха-а.., - с усмешкой Четвëртый повернулся к пришедшему с работы Пятому. — Чья на этот раз кровь? Пять стоял за диваном, облокотившись о поверхность спинки руками. На нëм была рабочая форма: рубашка, расстëгнутый жилет-пиджак и небрежно свисающая с шеи бабочка. На фоне такой официальности с своим большим тëмно-бордовым халатом и тапочками Клаус заметно выделялся. А что ещë можно натянуть как только проснулся чуть ли не в самый обед? — М?, - рассмотрев свою испачканную рубашку и жилетку, Пять недовольно отряхнул запачканное место и процедил:—Придурок, это не кровь, это морс. — А что, форму сам будешь стирать? — Судя по всему да, на работе техника опять поломалась. Полный мрак, а не заведение. Юноша тяжко вздохнул и исчез в ту же секунду. Клаус в свою очередь потянулся в сторону обеденного жаркого Солнца, будто только что проснувшийся кот на луч сквозь занавески, широко разинув рот во время зевка. Не успев двинуться дальше, мужчина снова услышал звук телепортации, но только теперь ещë почувствовал на себе чужое дыхание. Пятый объявился уже в чистой форме так же резко, как и исчез, нависая над Клаусом, расположившись на коленях перед объектом собственного интереса. — Я всë ещë хочу поцеловать тебя, - кладя свои костлявые пальцы на широкие плечи, по сравнению с своими, переодически сжимая их пальцами, словно массируя - и я собираюсь воспользоваться этим перерывом. Клаус качнул головой на бок, задумчиво рассматривая сквозь падающие на глаза несколько прядей уверенное лицо Пятого. Глаза мальчика словно горели и говорили сами за себя о желаемом. — Эх, вроде уже взрослый старик, а ведëшь себя всë-таки как маленький ребëнок. — Сколько раз мне повторять тебе, что я не ре- — Целуй уже, идиот. Не медля, Пятый наклонился и неуверенно, кратко поцеловал в губы Четвëртого. Клаус же в свою очередь не желал оставаться в стороне и прошëлся языком по засохшей глади губ, запуская свои руки под одежду юноши, самовольно гуляя длинными пальцами по спине и животу Пятëрки, заставляя того иногда слегка вздрагивать от мурашек. Пять до сих пор не мог осознать, что это их первый поцелуй за долгое время. Первый для него. Годы проведëнные в безлюдном, мëртвом мире и ещë время проведëнное с оружием в руках, предназначенным только убивать и исправлять в Комиссии - вовсе не было времени на такое, даже и не приходило в голову, что он когда-то сможет поделиться своими чувствами с кем-то близким таким образом. Только мысль о спасении и многократно появляющаяся перед глазами картина смерти не только чужих, но и родных людей. Пятый словно захлебнулся нахлынувшими чувствами и нежностью разум, не заметив и не почувствовав у себя выступающие слëзы. — Ты в порядке?, - прервал осторожным тоном Клаус, успокаивающее поглаживая плечи юноши. — Пять.. Осознание сильно било по мальчишке, а губы начали дрожать, только непонятно именно от чего: от долгого вступления или из-за нахлынувших вдруг чувств. А может и всë одновременно. Пальцы Клауса коснулись слëз у глаз, тем самым пытаясь вытереть их. Клаус впервые замечает такого Пятого: спокойного, но в то же время напряженного, словно на грани новой поломки, чувственного. Светло-насыщенные зелëные глаза, в которых отражалась расцветающая весна, наполненные слезами выдавали с полной точностью его состояние. От такого вида у Четвëртого пересыхало в горле, оставляя только неприятное ощущение кома. — Всë в порядке, - уже самостоятельно вытирая оставшиеся у покрасневших век слëзы, Пятый искренне улыбнулся: по правде искренне и без всякой озлобленности или язвительности. По-настоящему. — Я люблю тебя, Клаус. Четвëртый наблюдал за юношей с широко распахнутыми глазами. Ресницы то и дело дрожали, словно Клаус готов хоть сейчас расплакаться. Но так и есть: одинокая слеза скатилась по щеке, вызывая у Пятого взволнованное лицо. — Ох, боже, какой же ты всë-таки... - не подобрав слов, мужчина притянул к себе ближе возлюбленного, одаривая того вновь множеством поцелуев, на что юноша промычал что-то невнятное. На этот раз Пять решил углубить поцелуй, сталкиваясь с чужим языком. Клаус был не против, он только одобрительно промычал в ответ, податливо следуя темпу. Пять всë-таки был ещë слаб в углубленных поцелуях, поэтому отстранился первый, чтобы набрать больше обжигающего лëгкие воздуха. — Спасибо, Клаус. Дабы на тратить силы Пятого, Клаус плавно перешëл поцелуями к шее, медленно расстëгивая пуговицы рубашки юноши, дабы открыть для себя больше оголëнных мест. — А ты не плох, для первого раза. Но целуешься, как девственник, - приобняв парня за талию, Клаус с усмешкой продолжал целовать оголëнную кожу плеч, улавливая в каждой секунде для себя наслаждение. — Я и есть двественник, идиот. Четвëртый неохотно отстранился от плеч, вопросительно смотря на нахмурившегося, давно покрывшегося румянцем Пятого. — А. Стоп, а как же Долор-?! - не успев договорить, Клаус в следующий миг почувствовал, как резко и немного больно в следующую секунду получает по лицу близ лежащей от юноши подушкой, после чего Пятый недовольно фыркнул, неохотно поднимаясь с колен мужчины. — Даже не смей, это уже лишнее. И тут вспомнив про то, что перерыв уже скоро закончится, проронив бранное словечко, Пять исчезает в голубом тумане, оставив Четвëртого наедине с собой и нахлынувшим возбуждением не только одного юношу. Тяжко вздыхая, Клаус запрокинул голову на спинку дивана, прикрывая покрасневшее лицо ладонью, скрывая непонятно от кого свою смущенную ухмылку. ——— Прошло уже два месяца, как Пятый перестал произносить одну и ту же фразу, которая уже глубоко въелась в сознание Клауса. Что поделать, когда юноша произносит эти четыре слова с приятным и многообещающим тоном. Даже стало как-то непривычно без этой неожиданности для Четвëртого. Но со временем, он всë-таки и позабыл о такой привычке парня. Пять переодически хлопал, гладил по голове и плечам возлюбленного, молча показывая свои знаки внимания, в отличии от Клауса: он же утыкался носом в макушку, плечи и шею, когда находится для этого момент, легонько треплет по голове и приобнимая, целует либо в висок, либо в щëку, шепча про то, как он его любит. Особенно Клаус любит целовать в появляющуюся иногда ямочку на щеке Пятого, на что тот недовольно фыркает и убирает голову подальше от мужчины. ——— — Неужели у тебя сегодня короткий рабочий день, - вальяжно разложившись на кровати, оглядывая переодевающегося в домашние шорты и майку Пятого с ног до головы. — Мешки под глазами, усердная работа и вуаля, - взмахнув по сторонам руками, Пять тем самым указывал на себя, треся пальцами, дабы создать "эффект восторга", - я здесь. — Когда будем решать проблему с мешками? Хоть ты и обоятельный в любом возрасте, но даже такие мелочи наваливают кучу вопросов, а уже за ними и проблемы, - тыча того вешалкой, Клаус выражал свою обеспокоенность. Эта работа отнимала у старика достаточно сил, не давая особо тому отдохнуть физически и морально. Окинув мужчину оценивающим взглядом, Пятый хмыкнул и взял вешалку, на которую повесил одежку в шкаф. — Кто бы говорил. У самого тоже немощный вид. Хотя с этой рубашкой получше. Лишний раз помяв воротник рубашки от своего рода комплимента, Клаус длительно промычал, после чего вздохнул. — Я просто сильно увлечëн фотографиями, что в этом плохого? — Что-ж, я рад это слышать. Но измотанным должен быть кто-то один из нас. Пятый метался по комнате, то открывая - то закрывая дверцы шкафа и тумбочки. Наконец-то расставив всë по порядку, Пять присел на край кровати, поближе к Клаусу и легонько провëл ладонью по взлохмаченным прядкам. Уж кто-кто, а когда Четвëртый оставался дома, то он не особо заботился о своём внешнем виде. Но это вполне устраивало юношу. — А что с заказа-.. — Их нет. Сегодня у меня выходной, - довольно улыбаясь и жмуря глаза, Клаус приподнял голову, дабы взглянуть парнишке в лицо. ...— Я хочу поцеловать тебя.
Словно молния в пустом поле или то, как Пятый прервал тишину, неловко нависшую над обоими. Пять вообще не любит тишину: она болезненно отдаëтся в ушных раковинах, будто многолетний гнойник. Он пробыл в ней 45 лет и боится оказаться снова. Но, и не он один боится. Клаус тоже боится в какой-то степени тишины: она всегда влекла за собой разъедающее изнутри одиночество, а затем голоса давно усопших, которые словно цепкими пальцами цеплялись замком по всему телу. Им обоим комфортно, когда тишину заглушают посторонние звуки, вроде щебета птиц за окном или звуки работающего вентилятора в особо жаркий день. Так становится легче и не так нагнетающе. — Я уж думал, ты не скажешь это. Пятый перебрался ближе на кровать к Клаусу, чуть ли не усаживаясь на нëм. Вяло целуя и переплетаясь языками, Пятый в какой-то момент остановился, вытирая оставшуюся нить слюны. — Я устал, так что ты веди. Впервые за всë это время Клаус слышит это и одобрительно хмыкает. Всë-таки не каждый день ему приподносят возможность взять большую инциативу на себя. Повалившись рядом, как глыба кирпичей, Пять дождался, когда Клаус снова продолжит целовать его, блаженно сминая его губы и язык. — Хочу предложить тебе кое-что интересное и неординарное , - прервав эти сухие прелюдия, Клаус наклонился в бок, чтобы дотянуться до тумбочки. Пятый вопросительно изогнул бровь, с недопониманием наблюдая за действиями мужчины. Наконец-то достав тюбик с содержимым, Клаус с особенной ухмылкой помахал в руке предметом. Глаза Пятого сощурились на секунду и тут же распахнулись с неподдельным удивлением. — Только не говори, что это тебе дал-.. — Правильно думаешь. — Диего.. Хах, этот "гений", но почему я не заметил сразу? — Таких гостей и такие подарки замечаю только я во время твоей работы. Парнишка недовольно закатил глаза, выдавив из себе желочную ухмылку. Диего давно интересовался их отношениям. Да и на совместных встречах, Клаус не стыдился лишний раз показать, как он в Пятом души не чает. — Может ещë какие-то "подарочки" у тебя для меня есть, скажи на милость?, - спросил мальчишка, качнув головой в бок, смотря на Клауса заинтересованным и одновременно раздражённым чем-то взглядом. — Не-а, так что давай расслабляйся, нам предстоит провести эти несколько часов интересным образом — Тц, пусть меня хватит для начала на один, - тихо пустив саркастичное высказывание, с такой же широкой ухмылкой Пятый вцепился рукой в воротник рубашки и резко потянул на себя, утаскивая Клауса в уже жадный, саднящий губы поцелуй. Пуговицы одна за другой расстëгивались в беспорядочном темпе, оставляя только оголëнный торс. — Ты хотя бы понимаешь, что в 34 градусную жару таким заниматься не самое разумное решение?, - опешивая Клауса, обрывисто высказался Пятый, снимая с себя серую футболку, в чëм как раз ему помогал Четвëртый, который недовольно цокнул языком. — Если тебе так стрëмно от этого, то может переместишься в ближайший магазин-барахолку и купишь наконец-то нам нормальный кондëр, а не один на всю квартиру дряхлый вентилятор. Где ты его вообще достал-, ответил Клаус, спуская с парнишки шорты, а за ними и боксëры. - я на мусорке и то лучше найду — Нормальный вентилятор я купил, сам себе оплачивай хотелки, - расстëгивая ширинку чужих джинс, с бурчанием возразил старик. - и только пропробуй мне полазить под окном вечером в мусорке - я твой фотоаппарат к чертям собачьим выкину. — Ну-ну, - проскальзывая пальцами от начала солнечного сплетения на теле до эрегированного всего лишь от нескольких касаний члена парнишки, что вызвало у Пятого удивлëнный вздох, Клаус наконец вылил достаточное количество смазки на ладонь, растерая содержимое между пальцев и по собственному органу. Один палец плавно и медленно продвинулся внутрь напряжëнного колечка мышц, особо неохотно пропуская дальше — Расслабься говорю же, - на что в ответ слышит только озадаченное охание Пятого, который чуть ли не цеплялся всеми силами за одеяло и подушки. Клаус не думал останавливаться, продолжая двигаться внутри пока ещë одним, но даже такое ничтожное количество пальцев вызывало у Пятëрки смешанную, но одновременно бурную реакцию. Но тот попытался расслабиться, только получилось это малозаметно: от непривычки, да от какой непривычки, от первого опыта всë тело парня пронизывало острое возбуждение и покалывание. Через краткое время Четвëртый добавил ещë один, постепенно вырабатывая у юноши привыкание. Хоть по началу Пять и пытался сдерживать себя, уже от проникновения головки члена Клауса Пятый и вовсе позабыл о сдерживании, опускаясь до шипения и громких тяжëлых вздохов, стараясь не переводя это в учащëнные стоны. — Ха-ах.. Чëрт. , - сквозь стиснувшиеся боли выдавил из себя Пятый, жмуря глаза под такт медленных и аккуратных толчков. От чувства заполненности — Не чëрт, а простата, дружище, - ответил Четвëртый, тяжело вздыхая, пробуя на разную длину парня. — Я думал, ты разбираешься в анатомии намного лучше меня. Пятый вовсе перестал слушать Клауса, вслушиваясь только в своë частое сердцебиение и мокрые шлепки. Клаус жалел, что иногда всматривался в Пятого: оголëнного, такого открытого, хмурящегося и одновременно расслабляющего свои густые брови, так ещë и прикусывающего губу. У обоих чуть ль не буквально сносило крышу от друг друга и на уме у них блестало только одно слово блять — Хах, Боже, - того не замечая, Четвëртый переодически ускорял темп, входя на полную длину. Внутри было тесно и до жути горячо, можно сказать, горячее чем в комнате из-за нависшей жары. Оба выстанывали под тяжëлые вздохи имена друг друга, но по громкости всë же выделялся Пятый, от чего Клаус заводился пуще прежнего. Мужчина наклонился ближе, впиваясь пальцами в тело юноши, оставляя следы в виде слабых ссадин. Пять, находившийся ещë в силах, зарылся одной из рук в пряди Клауса, тем самым наклоняя лицо ближе к своему, тяжко выговаривая тому в губы его имя, но через несколько секунд снова вовлекся в невнятный поцелуй. Изливается первым Пятый, что было особо не удивительно. Удивительно, что с таким телом он не сделал это сразу и не несколько раз подряд. Аккуратно закинув чужую ногу на своë плечо, Четвëртый решил не сбавлять темп, а ускорить его. Для Пятого это казалось уже хаотичной долбëжкой, что на самом деле практически и являлось. — Не вынимай, - слегка неразборчиво послышалось из уст юноши, на что Клаус только хмыкнул и послушался. — Уверен? — Боже, блять, ну не на бельë ж-, Не договорив, Пять почувствовал, как внутри него за секунду абсолютно всë сжалось и разжалось, а Клаус в свою очередь томно ахнул, устало нависая над мальчиком. Спустя не долгое время, вполне отдышавшись, Четвëртый из-за жалоб про ноющую ногу, буквально рухнул рядом с юношей лицом к лицу, вглядываясь в удовлетворенное лицо. - Ты ужасно узкий, - тихо проговорил Клаус, - это возбуждает — Боже, Клаус. - тяжело и недовольно выдыхая, Пятый отвернулся от Клауса, акурратно пытаясь подняться, чтобы сесть. — Ай, т-т-т-т, стой-погоди! Не стоит, тебе будет очень неприятно, если ты встанешь на ноги. - останавливая парня за руку, Клаус пытался звучать убедительно, но получает только цокание языком и закатывание глаз. — Ещë чего... Тц!, - в ту же секунду, пытаясь приподняться и слезть с кровати, Пятый ощутил колющую внизу боль, которая заставила его тут же лечь обратно — Я тебе говорил, эх, старый балван. Пять только молча двинулся ближе к Клаусу, утыкаясь тому в грудную клетку. Четвëртый чувствовал подрагивание в такт сердцебиения юноши, потому и решил приобнять парня. — Тебе хоть понравилось? — Как способ вытряхнуть из меня накопившееся годами дерьмо - сойдëт. Как обычное дело - меня заинтересовало. — Хах, ещë меня считаешь извращенцем. Вяло притянув к себе край одеяла, мальчишка накрыл их обоих, тратя последние силы на слабый щелбан по лбу. — Помолчи и полежи со мной. Клаус лениво уткнулся в взлохмаченную макушку Пятого, аккуратно прижимая его к себе — Конечно. ——— — Я хочу поцеловать тебя Это первое, что слышит Клаус с утра: приятный, но в то же время настойчивый, пробирающий до самых костей мурашками голос юноши. Эти слова Пять шепчет на ухо, опаляя горячим дыханием. " Проснулся чертила " - мысленно про себя иронично высказывается мужчина, начиная потягиваться. Клаус поначалу морщится из-за ощущения тепла в прохладной комнате, после чего поворачивается на встречу лицу мальчика. Пятый любит смотреть в сонные глаза Клауса: да, именно в те ещë покрытые сонной пеленой, зелёные, оттенка бурного лета, глаза. Глаза, в которых он готов тонуть всю вечность. Мужчина медлит, всë ещë помня просьбу, после чего, особо не раздумая, притягивает лицо Пятого ладонью с татуировкой "Hello". Они оба целуются устало и вяло, но это длится не долго, даже кажется, что слишком быстро. — Можешь и без упоминания своих хотелок это делать. Пять недовольно фыркает, явно ожидав большего, но тут же замирает от последующего нежного поглаживания по щеке. Шершавые подушечки пальцев Клауса ласково скользят по лицу мальчика, затрагивая скулы и подбородок. — Доброго. - улыбаясь парню самой нежной ухмылкой, даже не пытаясь скрывать свою усмешку, желает Чëтвëртый, прикрываясь свободной рукой от падающих на лицо утренних лучей. — Утра. — отвечает Пять, прикрывая на миг глаза, при этом не сводя свой взгляд, наполненный преданностью и нежностью к этому дурачку. Интересно представить, как замкнутый, сломанный течением времени, грубый и озлобленный на всë и всех, казалось бы, больше не способный на проявление любви и сострадания, 58-летний киллер может за несколько месяцев совместного проживания с бывшим наркоманом и лидером секты, с таким же поломанным жизненными обстоятельствами превратится в того, кем он является сейчас: спокойного, любвеобильного и проявляющего чуть ли не каждый день и секунду заботу человека. Они оба просыпются каждое утро с мыслями о том, что не зря живут, у друг друга есть тот, ради которого каждый может двигаться дальше, вместе. Клаус утыкается в плечо юноши, затягивая Пятого ближе к себе в объятия, на что в ответ Пять кладëт голову поверх головы Четвëртого, протяжно вздыхая и прикрывая глаза от внутреннего удовольствия.