Нет

Роксане Ричи никогда не было настолько страшно, как в день, когда Мегамозг похитил её впервые. Ей было девятнадцать и ей было прекрасно известно, чего плохие парни хотят от хорошеньких девушек вроде неё. Особенно от хорошеньких девушек, одетых строго согласно дресс-коду компании, в полупрозрачной блузке на размер меньше нужного поверх бюстгальтера пуш-ап, с расстёгнутыми тремя верхними пуговицами, в юбке не длиннее середины бедра и на десятисантиметровых шпильках. Ей было девятнадцать, и она выбирала между этой работой и возвращением домой в крошечный городок с долгом за кредит на обучение и трёхмесячной просрочкой платежа за комнату. Туда, где каждый уже ей сказал, что у неё ничего не получится и будет рад напоминать до конца жизни, что не получилось. Ей было девятнадцать, а Мегамозг был известен как плохой парень. Нет, как парень, который сделал своей целью быть самым плохим парнем в мире. Конечно, она не знала его лично. Конечно, она испугалась, когда очнулась на стуле, плотно связанная, а перед ней оказался синий суперзлодей с пугающей репутацией, ухмыляющийся ей в лицо. Он действительно был очень жутким. – Я рад приветствовать вас, мисс Ричи, в моём ужасном логове зла, – сказал он с улыбкой маньяка, уставившись на неё яркими зелёными пронзительными глазами. Роксана икнула, но не закричала, в основном, от того, что не имела абсолютно никакого контроля над собственным голосом. Если бы она не была сейчас связана, она бы всё равно застыла, как столб. – Я следил за вами так долго, шпионил, выслеживал, ждал момента, чтобы мне было удобно похитить вас. Не хотите ли кричать от ужаса прямо сейчас? Роксана хотела, очень хотела, но ничего не могла поделать с собой. Мегамозг смотрел на неё, пристально и с недоумением. – Вы меня не расслышали, мисс Ричи? Я шпионил за вами. Вам нравится, когда за вами шпионят? Роксана только моргнула в ответ, а потом поняла, что могла бы говорить. Но что говорить? Она перебирала в голове варианты, что она могла бы говорить, чтобы он сжалился и отпустил. Но у него была определённая репутация в городе. А она была молодой, хорошенькой, никому не известной журналисткой на канале бюджетом меньше, чем у редакции школьной газеты, привлекшей его внимание своим маленьким репортажем о его побеге из тюрьмы, и не то, чтобы её не отговаривали, советуя начать карьеру с чего-то вроде приюта для котиков. Возможно, идти в тюрьму в одежде, соответствующей дресс-коду, было плохой идеей, но как она могла ещё доказать, что она серьёзный репортёр, а не девочка для тискания котиков в кадре? Разве привлечь к себе скандальное внимание было не тем, чего она хотела? И вот теперь Мегамозг смотрел в её декольте, когда она сидела перед ним связанная, и, возможно, забыл свой вопрос. О чём был вопрос? – Мисс Ричи? – Мегамозг приблизился к ней довольно близко, она бы сказала, до неприятного уровня. Внезапно к ней потянулись его пальцы, она вздрогнула, вжимаясь спиной в стул. Мегамозг скользнул руками по её воротнику, Роксана не отводила взгляда от его глаз, внутренне дрожа от того, с какой сосредоточенностью он смотрел на её грудь, готовая к тому, что пуговицы-кнопки сейчас затрещат. Внезапно он потянул за пуговицы и с нарушающим тишину слишком чётким щелчком защёлкнул. – Ужасно непрофессионально, мисс Ричи, – сказал он. – Профессионально, – неожиданно для себя возразила Роксана. – Это дресс-код. Ей казалось, если она объяснит, почему она так выглядела, он перестанет с таким вожделением смотреть на неё и уберёт руки. Хотя, плохие парни никогда не убирали рук от грудей хорошеньких девушек. Даже хорошие парни не убирали. – Это отвлекает, – сказал Мегамозг, не отстраняясь и всё ещё держа в руках воротник её блузки. – Глупый дресс-код. – Это не мой выбор, – огрызнулась Роксана. – Либо эта работа, либо никакая. Мегамозг моргнул и, наконец, перевёл взгляд на её лицо, и только тогда она заметила, насколько молод он был. Ей почему-то раньше казалось, что он старый страшный суперзлодей, но у него было молодое лицо и огромные глаза. Ей от этого стало только страшнее, потому что она уже знала, что молодые парни уж точно никогда не могут держать свои руки при себе, и не только руки. – Хотите быть знаменитой, мисс Ричи? – спросил Мегамозг. – Девушка из провинции, готовая на унизительную и даже опасную работу, лишь бы задержаться на телевидении? Готовая даже раздеться в кадре, если потребуется? Хотите быть знаменитой? – Предпочитаю быть как минимум живой, – наконец, призналась Роксана. – Значит, мы отлично поладим. Взгляд Мегамозга снова опустился на её грудь. Роксана задрожала от ужаса, понимая, что он в любую секунду мог наброситься на неё. И только от того, насколько ему это понравится и насколько она удовлетворит его фантазии зависело, вернётся ли она домой в крошечный городок, пусть и с позором, но живой, когда-нибудь. Или, возможно, не зависело. К дополнительному ужасу, она не помнила, были ли в огромном послужном списке Мегамозга обвинения в подобных инцидентах. Девушки пропадали в Метро-Сити каждый день. – Что ты хочешь от меня? Роксана снова почувствовала, как напряглись его пальцы на её воротнике, шевеление его рук, а потом услышала щелчок второй пары пуговиц. Это заставило её расслабиться ровно на секунду, до того, как Мегамозг снова заговорил. – Я хочу, чтобы вы были моей беспомощной и беззащитной жертвой, – вкрадчиво прошептал и ухмыльнулся он, разглаживая пальцами её воротник, и она снова встретилась с его хищными глазами. – Я хочу, чтобы вы кричали и звали на помощь. – После этого ты отпустишь меня? Мегамозг приблизил своё лицо к её, тихо засмеявшись, пока не замолчал, так же резко, уставившись на её губы, а потом в её глаза. Он облизнул губы и зашептал, медленно и жутко: – Конечно нет, мисс Ричи. Злодеи никогда не отпускают своих жертв. Они играют с ними в кошки-мышки. Насмехаются. Пытают. Заставляют кричать. Вы будете кричать, мисс Ричи? Роксана собрала все жалкие остатки храбрости в кулак. – Я буду кричать, если ты меня отпустишь. – Но я не собираюсь вас отпускать. Я выбрал вас, чтобы вы были моей жертвой. Вы такая хорошенькая, слабая и беззащитная. Вы очень интересная жертва. Зачем мне отпускать вас? Вам придётся звать кого-нибудь на помощь, если хотите, чтобы вас спасли. Роксана глубоко вздохнула, содрогаясь от мысли о том, о чём они будут сейчас говорить. Ей было неприятно, но она хотела прежде всего выжить, а потом думать о том, что ей придётся для этого сделать. Или никогда не вспоминать об этом, если ей повезёт. – Тогда что я должна сделать, чтобы ты отпустил меня? Мегамозг с удивлением посмотрел на неё, моргнул и отошёл на шаг. – Вы готовы торговаться? Вы готовы на что угодно? Может быть, вы согласитесь быть моей злой королевой? – вдруг спросил он. – Ты даже не знаешь меня, – брякнула Роксана, нахмурившись. Злая королева? Что это значило? – Я собираюсь узнать. Роксана вздрогнула, когда он подошёл снова, наклонился над ней, его руки у самой её шеи шевельнулись и застегнули верхнюю пару пуговиц, пальцы скользнули по подбородку. – Я собираюсь поцеловать вас, – сказал Мегамозг, приблизившись к ней, и застыл. Роксана онемела, глядя в его лицо, на его приближающиеся губы. Он был чужеродный, синий, гротескный, довольно отталкивающий, страшный. Он собирался? Её почти трясло. Она пыталась смириться с этим последние несколько минут, но её трясло. – Могу я вас поцеловать, мисс Ричи? Роксана была уверена, что её ответ не имел ни малейшего значения. Если плохой парень решил, он сделает это. Мегамозг уже продемонстрировал вопиющее пренебрежение её личными границами. Его лицо было перед её лицом, а он смотрел попеременно в её глаза и на её губы, и с каждым разом, как она встречалась с его глазами, они становились голоднее. И он недвусмысленно, абсолютно недвусмысленно дал ей понять, чего он от неё хотел. Роксана понимала, что её желание или нежелание не решало абсолютно ничего. Её не спрашивали. Ей милостиво дали несколько секунд смириться с происходящим. Её сердце забивалось в груди, блокируя дыхание, когда она представила, как жёстко и безжалостно он будет целовать её, какой бы ответ она ни дала, как его шипы будут колоть её кожу, пока его пальцы будут сдирать её одежду, и независимо от того, как сильно она будет молить о пощаде, кричать и просить остановиться, Мегамозг не остановится. Он же плохой парень. Плохие парни не останавливаются, когда перед ними хорошенькие девушки, вроде неё, со связанными за спиной руками, приподнятой бюстгальтером пуш-апп грудью и тремя верхними пуговицами, которые они только что застёгивали, и те теперь напряжённо трещат, сдерживая слишком большой для них объём. Даже хорошие парни не останавливаются. Роксану трясло от страха, ужаса и отвращения. Она заставила свой голос не дрожать, заставила себя делать вид, что в ушах не было ужасного шума, глаза не щипало от подступавших слёз. Её сердце колотилось о грудную клетку так сильно, что она предпочла бы, чтобы оно остановилось. Ей было страшно. – Мисс Ричи? – нетерпеливо напомнил он. Роксана вздохнула и подняла лицо к нему, чтобы, по крайней мере, быть гордой и сильной, когда он будет ломать её, делая все те мерзкие вещи, которые хотел сделать с ней. По крайней мере, она никогда не даст на это согласия. Как бы сильно она ни тянула время, он сделает это, даже если она промолчит. – Нет, – она услышала будто чужой стальной голос, полный сдерживаемой ярости. Она не была уверена, промелькнула на лице Мегамозга в этот момент какая-то тень, или она её придумала. Мегамозг, вместо того, чтобы наклониться вперёд и безжалостно впиться в её губы, сделал шаг назад. – Разумеется, – сказал он тем же бодрым тоном, которым только что спрашивал разрешения её поцеловать. Роксана недоумевающе моргнула. Он действительно спрашивал разрешения? Он действительно собирался остановиться после «нет»? Она смотрела в его глаза в шоке и непонимании. Он продемонстрировал ей свой интерес, он сказал, что намеревался поцеловать её, он был плохим парнем, как он мог остановиться после того, как она просто сказала «нет»? Разве ему нужно было разрешение? Не то, чтобы она была против, очень даже не против, чтобы он действительно остановился... Когда Мачомен пробил потолок, она сжалась на стуле и кричала, пока пыль не осела, а он не привёл её в чувство. Всё закрутилось вокруг неё: вспышки камер, блеск софитов, интерес людей. Роксана никому не сказала, о чём её спрашивал Мегамозг. Она никогда не жалела о своём ответе. Она вообще не ожидала, что у этого будет продолжение. Но Мегамозг похитил её снова. И когда Мегамозг похитил её в следующий раз, он совершенно не показывал, будто помнил обстоятельства предыдущего похищения. Ни словом, ни делом, ни даже взглядом на её губы. Хотя он точно так же подошёл к ней вплотную, хозяйски застегнул верхние пуговицы на её блузке и снова назвал её вид непрофессиональным. – Я похитил вас, чтобы заманить вашего дружка в ловушку, – гордо заявил Мегамозг. И он действительно попытался заманить Мачомена в ловушку и ничего кроме этого. Роксана боялась. Но уже не так сильно. Она задумалась. Потом Мегамозг похитил её снова. Снова. Снова. И снова. Он не пытался трогать её. Ничего кроме проклятых пуговиц. Не пытался прикасаться к ней. Не целовал её против воли. Ничего. Просто заманить Мачомена в ловушку. И иногда эти дурацкие шутки насчёт того, подумала ли она о предложении быть злой королевой, или ей понравилось быть жертвой. Хотя она по-прежнему ловила на себе его долгие взгляды. Она внутренне сжималась каждый раз, когда он тянулся к расстёгнутым пуговицам. А иногда он приближался к её лицу слишком близко, когда она была связана, и её сердце начинало колотиться от страха, но он говорил что-то между делом, отпрыгивал и смеялся над ней. Однажды, после того, как мешок очередной раз был сдёрнут с её головы, Мегамозг привычно отчитал её за вызывающий внешний вид, и его пальцы потянулись к её рубашке, она наклонила голову и, глядя в его глаза, сказала: – Нет. Мегамозг замер, но не отошёл от неё, бросив короткий и очень быстрый взгляд на её декольте. – Хватит застёгивать мои пуговицы, это чёртов дресс-код и однажды меня уволят, – раздражённо сказала Роксана, потому что да, три последних раза она получила выговор за то, что появилась на обложках со спасающим её Мачоменом с застёгнутыми пуговицами, а она начала задумываться, достаточно ли она стала известна, чтобы уволиться и найти место получше. Мегамозг оказался в паре метров от неё раньше, чем она заметила. – Я понял, вам не обязательно это объяснять, – буркнул он прежде,чем снова переключиться в активный режим. – Вернёмся к плану. Как вам уже известно, я похитил трёх аллигаторов из местного зоопарка. Одно неверное движение и они вас сожрут, мисс Ричи. Роксана нервно вздохнула и расслабилась раньше, чем поняла, что она действительно... Она действительно почувствовала себя в безопасности? Как она могла расслабиться в лапах суперзлодея? Который, похищая её на протяжении нескольких месяцев, вообще ничего страшного с ней не делал. С другой стороны, разве Мегамозг был хуже её босса, который лапал её за задницу при каждом удобном случае, не обращая внимания на её вежливые и очень подробные просьбы так не делать? Между вариантами быть запертой в тесном помещении несколько часов наедине с Мегамозгом и наедине с боссом, она точно выберет Мегамозга, потому что с ним она по крайней мере будет в безопасности. Больше Мегамозг не прикасался к её пуговицам. В её декольте он тоже не заглядывал. Хотя его взгляды остались долгими, или странными, и он иногда повторял свой вопрос про злую королеву. Впрочем, через месяц дресс-код сменили. Разумеется, это было вызвано кадровыми перестановками в руководстве и ничем больше. Никакого больше босса, который лапал её за задницу. Роксана часто вспоминала своё первое похищение и то, как суперзлодей остановился сразу после того, как она сказала «нет». И никогда не пытался продолжить снова. Суперзлодей. Остановился. Никто другой не остановился бы. Её бывший парень не остановился, пока она не начала рыдать, трястись и истерично смеяться от страха, он ударил её и обозвал ненормальной, когда уходил. Её бывший парень был хорошим парнем, красавцем и звездой футбола, но он не останавливался, когда девушка говорила ему «нет». Суперзлодей остановился. Роксана пыталась вспомнить, но ни один из её бывших парней вообще никогда не спрашивал, прежде чем поцеловать её впервые. Суперзлодей спросил. Или поцелуй был не тем, что Мегамозг вообще когда-либо хотел от неё. Или он хотел просто напугать с самого начала. Роксана не знала. Но она чувствовала себя в безопасности, даже когда Мегамозг на несколько секунд нарушал её личное пространство, чтобы медленно выдохнуть угрозу в её губы, а потом отпрыгнуть и продолжить злобный монолог. Мегамозг любил пугать её, но она перестала понимать, чего он на самом деле хотел от неё. Или она была всего лишь винтиком в его схеме «заманить Мачомена в ловушку». И все эти шутки про злую королеву. Она уже язвила ему в ответ сотней разных способов на это, но это совершенно его не задевало. И он никогда не вспоминал про поцелуи. Роксана не хотела проверять, остановится ли он, если она опять скажет «нет». Прошло много времени. На самом деле, очень много времени. Годы. Ничего, кроме памяти Роксаны, не напоминало о том вопросе во время первого похищения, который привёл её тогда в такой ужас. У них было немного времени узнать друг друга. Всё, что смогла узнать о нём Роксана — он не был в половину настолько плохим парнем, каким пытался казаться. Даже в десятую часть. Сотую, может быть. Трудно быть плохим парнем, когда ты даже не понимаешь, как им быть и у тебя всюду висят напоминания, как правильно делать плохие вещи, наивные, как в детском шоу. Она часто дразнила его этим. Он делал вид, что это его задевало, а потом снова прыгал, смеялся и демонстрировал смертельные ловушки, которые никогда не работали. А однажды что-то пошло не так, очередное смертоносное изобретение Мегамозга дало сбой раньше, чем он успел даже бросить вызов Мачомену, и всё начало рушиться. Роксана слишком долго не понимала, что всё пошло не по плану, в полной уверенности, что это просто способ заставить её кричать от ужаса и звать на помощь Мачомена. Её стул провалился куда-то в пол вместе с метнувшимся к ней Мегамозгом, она слышала его крик «задержи дыхание!» прежде чем она успела вдохнуть и её скрыла вода, а её мозг слишком медленно понимал, что она полностью связана и опускалась на дно без возможности дышать. В темноте она уже чувствовала, как его руки развязывали её, она едва могла видеть, как он обхватил её тело и толкнул вверх, быстро плывя с ней к блеклому свету, позволяя ей вынырнуть и вдохнуть. Роксана запоздало думала о том, что не умела плавать, прижималась от страха к Мегамозгу, привыкая к тусклому свету, обхватив его плечи в колючих шипах, а потом увидела его глаза, светящиеся в темноте. Она подумала, что если только он отпустит её, она утонет, и сильнее вцепилась в него, пытаясь прижаться всем телом и чувствуя, как он уткнулся головой в её плечо и шептал что-то, пытаясь отдышаться вместе с ней. Минута. Две. – Роксана, – услышала она его приглушённый, сбивающийся от частого дыхания голос у самого уха. – Роксана... Я очень хочу поцеловать тебя прямо сейчас, Роксана. Могу я? Роксана напряглась и на секунду снова почувствовала тот, старый страх. Что, если он не остановится? – Нет, – тихо выдохнула она. – Да, я знаю, – тут же согласился Мегамозг. Роксана замерла, не находя в себе силы и храбрость что-то спрашивать и в чём-то упрекать. Она догадывалась, что если она попросит, он уберёт руку от её талии. Но тогда она утонет, потому что её руки не могли долго лежать на его колючих плечах. Её пальцы так же крепко держали его, и она слышала его напряжённое дыхание. Он почти не двигался и не говорил с ней, пока держал их на плаву. Они провели в тишине, темноте и холодной воде около часа, прежде чем Мачомен разобрал завалы, вытащил их и отправил Мегамозга в тюрьму. Роксане ещё долго казалось, что её пальцы никогда не разогнутся. Она отказалась ехать в больницу, она хотела домой, под три тяжёлых одеяла и, наверное, рыдать. В ванной она увидела себя в зеркало: мокрая, в облепившем её тело прозрачном от воды лёгком летнем платье, с торчащими от холода сосками. Как будто кукла с обложки мужского журнала. Немудрено, что Мачомен закутал её в одеяло и никому не позволил фотографировать их. А до этого он швырял Мегамозга так, будто пытался вытрясти из него душу, пока Роксана не встала между ними. Мегамозг остановился, когда она сказала «нет». Тот вопрос точно был не для того, чтобы дополнительно напугать её. Он спрашивал искренне. Ночью Роксана перебирала в памяти знакомых мужчин, чтобы понять, кто из них не утопил бы её на месте в подобной ситуации. Почти никто не стал бы даже спрашивать. Почти никто даже не нырнул бы за ней в холодную воду. Но она постоянно вспоминала пальцы Мегамозга на своей спине, тепло его дыхания на шее и то, как она пыталась согреться в воде, прижимаясь к его телу, после того, как сказала ему «нет». На следующее похищение Мегамозг делал вид, что ничего не было. Роксана не собиралась напоминать ему, что было. Потому что да, ничего не было. Она сказала «нет». Когда её сердце перестало колотиться каждый раз, стоило ему приблизиться к ней слишком близко, или заговорить медленным, вкрадчивым бархатным голосом, с ударением на её имя, Мегамозг вытащил её на свидание. Конечно, он не назвал это свиданием, он назвал это «отпраздновать мою неминуемую победу после того, как Мачомен канет в небытие». Но там были и свечи, и вино, и романтическая музыка. Только Роксана сидела за столом связанная и насмешливо смотрела на Мегамозга, приподняв бровь. Он даже развязал её через несколько минут, чтобы она могла попробовать закуски. А ещё он говорил о чём угодно, только не о своём злом плане. Он говорил о созвездиях, которые должен ей показать, о последнем изобретении, которое перевернёт мир и о том, как Прислужник попробовал вязать и ему понравилось. Он спрашивал, как прошёл её отпуск и поздравил с премией и повышением. Долго и обстоятельно объяснял, почему согласиться быть злой королевой было бы самым лучшим выбором с её стороны, будто она его уже сделала. Конечно, он уверял, что это торжественная обстановка для праздника, ничего личного. Можно подумать, каждый его предыдущий план не предусматривал неминуемую гибель Мачомена. Экран, который должен показывать неминуемую гибель, оставался чёрным до тех пор, пока умботы не подали десерты. Но ещё до десерта Мегамозг пригласил её потанцевать. Роксана не знала, почему она согласилась, потому что она вполне могла бы сказать «нет» и быть уверенной, что он не будет её заставлять. На его костюме не было ни одного шипа и ей действительно было интересно, умел ли он танцевать. Он умел. Его рука на её талии напоминала ей о том дне, когда он держал её на плаву в воде, она снова и снова мысленно прокручивала в голове его вопрос и свой ответ. Она помнила, что он хотел её поцеловать, когда поднимала глаза и видела его лицо рядом со своим. Но она помнила, что он не сделает этого. Он держал её уверенно и приятно, красивая музыка заставляла их двигаться в такт. И Роксана была немножко, совсем чуть-чуть пьяна, потому что позволила себе выпить немного вина, когда он говорил тост. Хотя, этих пары глотков было недостаточно, чтобы так кружилась голова. – Я хочу знать, где ты этому научился? – сказала Роксана. – Танцевать, как бог? – самоуверенно спросил Мегамозг. – Или обольщать прекрасных дам? Она попыталась наступить ему на ногу, но он легко увернулся, оттолкнул её, покрутил и прижал к себе, выбив из неё дух, и она задрожала, столкнувшись с его голодным взглядом, хотя, конечно, это было вино в её голове и богатое воображение. – Роксана, – выдохнул он. – Могу я поцеловать тебя? Она должна была ответить сразу, но почему-то ей нравилось его дыхание рядом с её губами. Она затянула паузу неприлично долго. – Нет, – выдохнула Роксана почти в его губы. За одну секунду ей показалось, что она увидела в его глазах, как разбивалось его сердце, хотя это было странно, она уже несколько раз говорила ему «нет». Улыбка сошла с его лица, и он на несколько секунд крепко зажмурился. Но потом он распахнул глаза. – Конечно, мисс Ричи. Он снова оттолкнул её, покружил и притянул к себе, его глаза гипнотически смотрели на неё пристальным взглядом. Будто она не говорила «нет», а он не спрашивал. – Я же наводящий ужас суперзлодей, – усмехнулся он без боли или упрёка в голосе. – Хорошо, что вы помните об этом. Это заставило её расслабиться. Он опять начал изображать суперзлодея и вести себя так, будто «нет» было именно тем ответом, который он всегда хотел слышать. Ей хотелось верить, что она испытывала не сожаление. Но она была совсем немного пьяна, почему бы ей не запутаться? Совсем чуть-чуть. Один глоток или два является достаточно уважительным поводом называть себя официально пьяной? Определённо, она не хотела верить, что могла разбить его сердце. Определённо, у суперзлодея не могло быть сердца, даже если он в десятую или сотую часть не так плох. На следующее похищение он не вспоминал об этом свидании. А она, разумеется, не напоминала и не шутила об этом. Потому что она слишком часто думала о его дыхании на своих губах, его жадных глазах, тихом голосе. И о том, что ни один мужчина на свете не уважал её «нет» так же, как суперзлодей. Хотя он периодически переспрашивал. Но это начало напоминать странную игру, потому что он никогда не был разочарован ответом. Возможно, он хотел слышать именно «нет». В конце концов, она его любимая жертва. Она должна говорить «нет». Ещё через несколько недель или, может, месяцев, он поймал её, когда она вышла из ресторана проветриться и сбросить напряжение парой гневных эсэмэсок. Мегамозг буквально сдёрнул её с крыльца, утянул за угол и прижал к стене. Роксана почувствовала его шёпот у самого уха: – Могу я поцеловать вас, мисс Ричи? – Знаешь, я только что поняла, что ты чертовски упрямый, – фыркнула Роксана и расслабилась в его руках, потому что возвращаться в ресторан на эту лицемерную корпоративную вечеринку в честь дня рождения босса у неё не было никакого желания. – Это значит да? Роксана повернула голову и встретилась с его голодными глазами, завораживающе светящимися в темноте. Когда она видела такой его взгляд, она уже не была уверена, что он действительно не хотел поцеловать её. Когда он так смотрел на неё, а она выпила немного шампанского, она не была уверена, что не хотела поцеловать его. Чуть наклонившись к нему, она тихо, дразняще прошептала в его губы: – Это значит нет. – Искусительница, – демонстративно разочарованно пробормотал он. Роксана почувствовала острую потребность укусить его за губу и заставить его целовать её, долго, страстно, чтобы утолить её жажду, и немедленно отвернулась. – Какой злой план на сегодня? – спросила она, делая вид, что ничего особенного не происходило, а она не горела изнутри, мечтая, чтобы он прижимал её к стенке и целовал её шею, скрёбся зубами под ухом, пока его руки сжимали и гладили её там, где они никогда не были. – Хитрый репортёр, – пробормотал он рядом с её волосами. – Ужасный суперзлодей, – поддразнила она. Всю ночь Роксана думала о том, что было бы, если бы он проигнорировал её «нет» и всё равно поцеловал её. К утру она пришла к выводу, что была бы ужасно, невероятно в нём разочарована. То, как он уважал её «нет» было первым и основным, что заставило её посмотреть на него не как на суперзлодея и верить, что он на самом деле не плох. Совсем не плох. Просто он не верил в это. Просто она должна заставить его поверить. Когда он похищал её, она пыталась убедить его, что он вовсе не злой. Он пытался доказать, что злой, демонстрируя очередную глупость. Иногда он останавливался перед её лицом и спрашивал, мог ли поцеловать её. Она отвечала «нет». Это стало настолько дежурным, что если в течение месяца Мегамозг ни разу не спрашивал её, она злилась и начинала остро шутить про злую королеву, чтобы напомнить ему об этом маленьком невинном ритуале. Иногда ей снилось, что она сказала «да». Или она сказала «нет», но он всё равно поцеловал её, сверкнув жадными глазами и резко наклонившись к её губам. Сны, полные поцелуев, голодных, судорожных, отчаянных. Стонов и прикосновений. Это были глупые сны. Она понимала, что Мегамозг никогда так не сделает. И каждый раз, когда она почти вступала в какие-нибудь отношения, она напоминала себе, что суперзлодей уважал её «нет», и для её гипотетического парня планка не должна быть ниже. Проблема была в том, что ни один так называемый нормальный или хороший парень не дотягивал. Однажды всё рухнуло. Когда она сидела, связанная, на стуле, в копоти и саже, и пыталась понять, что произошло, что её лучшего друга больше не было в живых и почему. Руки Мегамозга потянулись к её верёвкам, и она увидела его сияющее лицо, которое полностью её уничтожило. – Нет, – резко сказала она. Мегамозг замер с ужасно до мерзости счастливой улыбкой на лице. – Прислужник развяжет меня, – дрожащим голосом сказала Роксана. – Ты не подойдёшь ко мне. Никогда больше. Она больше не пыталась казаться сильной или храброй и не прятала слёз. Радость медленно сползла с лица Мегамозга, когда он на неё смотрел. Он открыл рот. – Нет! – рявкнула Роксана, стиснув зубы и глядя на него с ненавистью. – Навсегда — нет! Не приближайся ко мне! Никогда больше не смей приближаться! Она не хотела слушать, что он мог сказать ей. Мегамозг резко развернулся, взмахнув плащом, и вышел. И Роксана осталась одна с полностью разбитым сердцем, потому что в один момент она потеряла буквально всех своих друзей. И свою жизнь. И любую ориентацию в пространстве, потому что её жизнь оказалась ложью и иллюзией. Она, конечно, пыталась доказать себе, что это был не несчастный случай и Мегамозг действительно плох. Примерно в десятки раз хуже, чем она о нём думала. Недостаточно уважать «нет», чтобы не быть плохим. Она в это не верила. Несмотря на все доказательства. Но она прекрасно знала, что основной и главный её недостаток был в том, что она просто не умела видеть в людях плохое. С Мегамозгом она попалась на ту же удочку своей собственной наивности. Она говорила себе снова, снова и снова, насколько плох Мегамозг и насколько отвратительна ситуация, в которой они все по его вине оказались. И от этого её сердце разбивалось снова, снова и снова. А потом в её жизни появился Бернард и вытолкнул из её головы Мегамозга. Точнее, заставил подвинуться и сдать лидирующие позиции. Она не задумывалась, что Мегамозг лидировал в её голове, пока у неё не появился добрый, милый, чрезвычайно чуткий Бернард. Потом это стало неважно. Она, конечно, говорила себе, что влюбилась не в его влюблённые зелёные глаза. И не в то, с какой интонацией он звал её по имени. И не в то, с каким энтузиазмом он окунулся вместе с ней в этот шпионаж за Мегамозгом и поиск его слабых мест. Не в то, что, казалось, он полностью разделял её отношение к Мегамозгу, будучи глубоко восхищённым им и при этом признавая, что он – зло. Не в его шутки и разговоры. Не в то, что они часами переписывались ни о чём. Не в то, как он смеялся с ней и не в то, какой он был немного странный. И точно не в то, что он не пытался трогать её без разрешения, не вторгался в её личное пространство, робел перед ней и даже когда она ожидала, что он вот вот поцелует её, он этого не делал. Она первая обняла его, первая взяла за руку, а он казался таким удивлённым и трогательным каждый раз. Наверное, не в это. Она не знала. Однажды она пришла к решению, что это просто любовь с первого взгляда. Потому что, вероятно, она не могла назвать тот период их знакомства, в который была ещё не влюблена. – Роксана, – осторожно спросил её Бернард, когда они сидели в парке на скамейке и кормили хлебом голубей. – Чисто теоретически. Ты бы пошла с парнем вроде меня на свидание, если бы он пригласил? В теории. Если бы вдруг. – Да, – просто сказала она и положила голову на его плечо. Она почувствовала, как он напрягся, но знала, что через несколько секунд он расслабится и примет это, как хороший знак и ещё одну позу, в которой им теперь можно сидеть. И, возможно, пригласит её на свидание. Но он не расслабился. – И ещё. В теории. Возможно бы было... Если бы свидание прошло хорошо. Или идеально. Ты бы позволила... Ты бы хотела, чтобы этот парень, вроде меня... поцеловал тебя? Теоретически? Когда-нибудь? Неподвижность Бернарда и жёсткость его плеч соперничали с камнем, и Роксана подняла голову, чтобы взглянуть на него. – Меня ещё никогда так осторожно не спрашивали, можно ли меня поцеловать. Она отогнала воспоминание о Мегамозге, который до сих пор был единственным, кто вообще спрашивал. – Это значит нет? – очень тихо уточнил Бернард, слегка отодвинувшись от неё. – Это значит да. Да, я пойду с тобой на свидание. Если ты пригласишь. Лицо Бернарда озарилось светом, а его яркие глаза засияли. – Да? Правда? Со мной? – Конечно. Бернард вскочил и взял её за руки. – Завтра! Завтра вечером! Да? – Да. Он потянул её к себе, обнял и закружил, а потом поставил её на землю и отстранился, немного смущённо. – Я напишу тебе завтра! Нет, я напишу тебе сегодня! То есть, мы же здесь уже вместе? – Да, Бернард, конечно. Он коротко глянул на неё, с недолгой чуть мрачной тенью на лице, прежде чем снова широко улыбнуться, и Роксана очередной раз напомнила себе реже звать его по имени, потому что ему это почему-то не нравилось. Его часы неприятно запищали. Бернард накрыл их рукой. – Мне пора бежать, – сказал он, и Роксана привычно кивнула. – Увидимся завтра? Я напишу вечером? – Я напишу, – сказала Роксана. Она бы очень хотела, чтобы он порывисто поцеловал её на прощание. Но она готова быть терпеливой. Бернард был странно осторожным с прикосновениями. Неудивительно, что он сначала спросил. А потом оказалось, что никакого Бернарда никогда не было. Был только Мегамозг. Всегда был Мегамозг. И эти огромные зелёные влюблённые глаза — Мегамозг. И эта странная нежность и обходительность. И эти осторожные прикосновения. И случайные радостные порывы. И эти чисто теоретические вопросы. И мурлыкающий голос в телефоне перед сном. И нежные губы в самом невинном их прикосновении, которое у неё когда-то было. Всё Мегамозг, который всё-таки нашёл способ украсть её чёртов поцелуй. Она плакала весь вечер, всю ночь и всё утро, не в силах понять, не в силах решить, что из этого всего было ложью. Было ужасно обидно, что стоило Мегамозгу поманить, она влюбилась в него без оглядки, без всяких мыслей, без всяких тормозов. А он... Она не понимала, чего он хотел от неё. Только этот печальный, глубоко влюблённый взгляд. Она не хотела верить, но верила, что всё это время он действительно её любил. Что он был настоящий под маской Бернарда, а не просто... Маска, чтобы одурачить её. Она его ненавидела за это. За то, что хотела ему верить. За то, что жалела, что этот поцелуй он украл, а не она дала его ему сама. За то, что она теперь вообще не знала, кто он и какой он. За всё. А потом Мегамозг пришёл и спас её. После того, как она отвергла его, как разбила его сердце, уничтожила его надежду. После того, как весь мир отверг его, его мир перевернулся и взорвался, он лишился всех ориентиров и даже Мачомен, образец добродетели и геройской доблести, на его глазах превратился в отвратительного эгоиста, бросившего всех. Но стоило ей просто попросить — и Мегамозг пришёл. И ничего не просил взамен. Она действительно ждала, что после победы над Титаном он поцелует её, как во всех этих фильмах, где герой спасает девушку и целует. Но он даже не спросил. Роксана не была разочарована. Её сердце просто болело нескончаемой болью. Она не захотела его так просто отпускать. Конечно, она нужна ему. Чтобы защищать на этих пресс-конференциях и интервью. Чтобы помогать ему планировать его день. Сопровождать на встречах с полицией, мэрией. Создавать ему новый, геройский образ. Он был вне закона всю свою жизнь, ему нужен был кто-то, чтобы помочь ему стать признанным гражданином. Или ей просто нужны были отговорки, чтобы продолжать быть рядом с ним, это совершенно неважно. Роксана всё ещё ловила на себе его влюблённый взгляд и нежную улыбку. Он всё ещё называл её имя так, словно дышал им. И радовался каждому прикосновению, хотя она старалась прикасаться к нему чаще, как будто они по-прежнему друзья. Они снова подолгу переписывались. Вместе занимались разными делами. И даже сидели подолгу одни в архивах, пытаясь разобраться с его многочисленными документами. Роксана каждый раз ждала, что он спросит, мог ли он поцеловать её. Она иногда замечала, что он смотрел на её губы, когда он был близко. Он брал её за руку сам. И обнимал при встрече и на прощанье. Он желал ей спокойной ночи своим мурлыкающим голосом, и она иногда засыпала со включенным телефоном у уха. И она уже давно знала, что когда он был Бернардом, он был ещё более настоящей версией себя, чем когда притворялся суперзлодеем. Роксана дразнила его, шутила с ним, заставляла смотреть в своё лицо. Она ждала его вопроса. И как будто его сердце разбивали слишком часто, он не решался этот вопрос задать. Потому что он больше не был суперзлодеем, она не была жертвой, беспомощной девушкой в беде, и её «нет» приобрело бы ужасающую, жёсткую, злобную форму, уничтожающую всякую надежду. Это больше не была бы шутка, фарс и часть вечной злодейской игры. Она не собиралась говорить «нет», но он уже слышал это от неё слишком часто, чтобы рисковать услышать ещё хотя бы один раз. Роксана слишком хорошо это понимала. Накануне открытия музея Мегамозга, он провожал её домой, когда они опять засиделись за планированием. Роксана мечтала только о том, что сразу после открытия возьмёт отпуск, и заставит Мегамозга взять тайм-аут со всеми встречами, конференциями и совещаниями, и будет отсыпаться неделю, потому что возвращаться домой в час ночи, чтобы встать по будильнику в пять утра, а в выходной в шесть — не самое приятное занятие в жизни. – Увидимся завтра? – сказал Мегамозг, остановившись, не дойдя до её двери. Роксана резко развернулась и взяла его за руку. – Мегамозг, – позвала она. Он поднял на неё свои невероятно прекрасные глаза, отсвечивающие в полумраке коридора. – Что если бы я?.. – начала она совсем в его стиле, прежде чем осеклась. – Роксана? – Я хочу тебя поцеловать, – наконец, решилась она. – Мегамозг, я очень хочу тебя поцеловать. Могу я тебя поцеловать? – Конечно, – очень тихо прошептал он, на его лице отразилось потрясение и невероятная любовь. – Роксана, ты всегда можешь меня поцеловать. Я люблю тебя, я думал, ты знаешь, что я люблю тебя. Я мечтал поцеловать тебя всё то время, что я тебя знаю. Тебе не нужно спрашивать. Конечно, ты можешь поцеловать меня когда угодно, если ты этого хочешь. Я думал, ты знаешь, что тебе можно в любое время поцеловать меня. Я очень... Роксана обхватила его голову, наклонилась к его рту и заставила его замолчать, разведя его губы своими.