Вне условий договора

Ему никогда не нравилось быть в пассивной роли, но всегда нравилось отсасывать. Даже, возможно, не отсасывать как факт, а что-то такое фрейдистское, тесно связанное с оральной фиксацией. В общем и целом, целоваться тоже было более чем приятно. Вот только целоваться Алтан ему не предлагал. Зато член находился перед самым лицом, абсолютно доступный. – Смотришь на него, как шлюха. Алтан забавный. Красивый. С ним рядом нравится находиться, в его личное пространство хочется бесцеремонно влезать. – Шлюха хочет только твоих денег. А я хочу и деньги, и член. Выгодное отличие, если ты еще не проникся. Алтан морщится, старательно выражая отвращение. Хороший мальчик, искренне негодующий при мысли о том, что можно вожделеть чужой хер. Еще как можно. У него гладко выбритый лобок и нежная кожа бедер, тонкие волоски начинаются лишь от колена и покрывают голень. Он только что принял ванну, размякший, теплый, пахнущий парфюмерией больше, чем живым существом. Ничего в нём не вызывает сомнений в собственном желании. Хватило бы и гораздо меньшего, просто душа на скорую руку. – У тебя красивый член. – Завали свой грязный рот или выметайся прямо сейчас. Наверное, ему стоит больших усилий скрыть смущение. Он сидит в распахнутом халате, ползущем с плеч, без белья, демонстрируя, что не возбужден, но не пытаясь сдвинуть колени. Пожалуй, это должно быть очень сложно с непривычки – показывать себя другому мужику, который знает, что оценивать и с чем сравнить. Едва ли у парня есть опыт мытья в совместных душевых или что-то подобное. – Не психуй. Ты хозяин, ты рулишь, а я просто сказал, что хочу тебе отсосать, это не было обидно. Судя по стремительно дернувшейся вверх брови, вот теперь стало действительно обидно. Нет, пиздеж в постели это скучно, маленький принц, особенно бессмысленные препирательства. Аккуратно расчерченный, но не перекачанный пресс – вот то, с чего стоит начать исследование. Безусловно, языком. Попытка облапать руками будет воспринята однозначно враждебно, так что руки еще пригодятся для себя. – Лижешься, как псина. – Меня повысили с должности шлюхи? Может, к концу вечера смогу насосать достаточно, чтобы стать секьюрити? Он специально проводит языком по лобку против роста волос, снизу вверх, широким мазком по коже, щекой задевая член. Алтан издает какой-то... звук. Трудноопределимый, и едва ли поощряющий, но это не было и протестом. Член действительно красивый, тут врать нет никакого смысла. Ровный, пропорциональный по размерам всему телу, спокойный и мягкий. Это ободряет. Возбуждение – категория эфемерная и легкодостижимая, а вот осознанно, без ударивших в голову гормонов, терпящий его Алтан – это удивительно. Важный прогресс в отношениях. Можно было бы начать с поцелуев, но и так отлично. Для начала языком по стволу, ощущая горьковатый вкус геля для душа или мыла. Затем губами сдвинуть нежную кожицу с головки. Дальше инстинкты всегда срабатывают безошибочно и на автомате, и член расправляется, тяжело ложась на язык. – Видишь, я ему тоже нравлюсь. Эта шутка обходится в короткую оплеуху. Ладонь Алтана укладывается на загривок, с усилием пригибая к своему телу. Безусловно, в эту игру могут играть двое, ты всё правильно понял. Но у тебя явно меньше опыта. Уже затвердевший член скользит глубже, без сопротивления тычется в горло. Этот момент самый лучший. Когда тебя жарко имеют, сжав в горсть волосы, трахают в горло, судорожными движениями бедер сбивая ритм, и собственное возбуждение стекает от глотки до паха томительными волнами. Это грязно, как в порно. Жестко, как бывает между двумя мужиками, которые знают, что под вялую эротику сложно кончить, и нужно что-то покруче. Только почему-то Алтан оттягивает его от себя за волосы. Медленно снимает с члена – за ним тянется ниточка слюны. – Ты правда собрался... себе дрочить? – Стоило меня отвлекать, чтобы задать глупый вопрос? Теперь пощечина. Как только умудряется замахнуться, не врезавшись в собственное колено. – Если я сказал, что меня это заводит, значит, заводит. Я не стал бы тебе сосать, думая об Англии, это не входит в мой контракт. Кстати, когда меня бьют... Не то чтоб это совсем не возбуждало, но это уже игры другого толка, к которым ты можешь быть не готов. – Это угроза? – Это предложение секса. Нет, не угроза. Я не так плохо обращаюсь со своим членом, чтобы им угрожать. Долгую молчаливую паузу выгодно толковать по-своему и потянуться вверх за поцелуем. – Даже не вздумай лезть ко мне своей пастью. Пятка упирается в плечо, собираясь оттолкнуть как собаку. Но в эту игру все еще можно играть вдвоем. Если не трогать лодыжку и не пугать, а осторожно накрыть ладонью только ступню... – Дай мне вторую. – Что? – Вторую ногу мне на плечо, и я не пытаюсь тебя поцеловать. Нет, Алтан ему не помогает. Но и не сопротивляется, пока просто не понимая, что с ним делают. Забавная неопытность. Если вот так рывком подвинуть бедра к себе, то поза становится максимально раскрытой. С разведенными в стороны согнутыми коленками. Член под собственным весом укладывается на живот. – Шлюхи такого не делают? Прочертить языком влажную полосу от ануса до яичек. Не дать осмыслить ощущения. Есть вариант, что они окажутся не так уж потрясающи, чтобы ради них терпеть чужую наглость. Но и не торопиться. Особенно нервно все воспринимают тот момент, когда язык сменяется пальцами, моментальная как будто бы смена ролей – вот только что над тобой старались, а вот уже собираются поиметь. Алтан тоже должен психануть. Это закономерно. И зря, откровенно зря, потому что никто ни к чему принуждать его явно не собирается. На словах можно пиздеть что угодно. Но тело реагирует неконтролируемо и гораздо более искренне. Ступня, поднявшаяся с плеча, чтобы сильнее отвести в сторону колено, и дать доступ к телу. Глубже, ещё глубже, сильнее. Проникновение языком всегда ощущается недостаточно. Поверхностно. Алтан хочет доказать, что ему достаточно. Тело хочет больше. По сути же, совершенно все равно, чем это закончится. Собственный член удобно лежит в ладони, капая смазкой на пол и на пальцы. Так тоже нормально. Удар пяткой между лопаток, напоминающий не отвлекаться. Нравится ведь – в итоге ему все нравится, и понравится остальное. Яички поджимаются под прикосновением языка. Нежная кожа поддается давлению, член тоже ответно вздрагивает. Алтан внезапно распахивает глаза, глядя прямо перед собой. – Тебе просто нравится. Нет смысла этому так удивляться. – Я спрашивал твоего мнения? Тонкие пальцы недоверчиво размазывают по животу крошечную лужицу предэякулята. Внимания запоздало удостаивается и колено, похабно отведенное в сторону. – Не надо, – приходится ладонью помешать ему сомкнуться с другим. – Тебе просто нравится. Всем нравится. Ты хочешь получить удовольствие. Все хотят его получить. Почему это стыдно? – Шлюха из тебя... получше, чем штатный психотерапевт. Облизывай... Пальцы тычутся в губы неуверенно. Недостаточно настойчиво. Теперь уже с запахом живого тела, а не мыла, с запахом возбуждения и слабым кисловатым его привкусом. – Продолжай, – кажется, одно это слово дается Алтану тяжелее, чем все предыдущие препирательства. Он разрывает зрительный контакт и откидывает голову, расслабившись. Его влажные от слюны пальцы касаются головки члена, мягко потирая её. Неторопливо, совсем короткими движениями, ещё не размашисто, всего лишь заигрывания с собственным телом. Это любопытно. Смотреть, как дрочат богатые мальчики, которые могут поиметь почти любого, всегда любопытно, каждый раз заново задаешься вопросом, это насущная необходимость, перерыв между партнерами, или осознанное желание быть именно с собой и прикасаться к себе. Сегодня – ни то, ни другое. Алтан мог бы трахнуть его, если бы хотел. Пришлось бы немного попросить, но это решаемый вопрос. Мог бы трахнуть какую-нибудь девчонку. Мог бы попросить трахнуть себя – ничего этого он не сделал. Но и тем, кто потрясающе знает своё тело, и умеет получать от него удовольствие, он сейчас тоже не выглядит. Ладно, тогда давай откроем в тебе что-нибудь новое. Первое сопротивление при новом прикосновении неизбежно. Дальше лучше. Дальше, после нескольких мазков языка, приходит расслабление, мышцы поддаются, позволяя ввинтиться внутрь. На крошечную глубину, но это мокрое пошлое проникновение подталкивает собственное возбуждение. Алтан подается навстречу таким же мелким, едва ощутимым движением. Обманчивое ощущение, что тебе хочется больше. Как правило, обламывается сразу, как только начинается это "больше". Но грех не воспользоваться. Большой палец свободной руки размазывает слюну круговым движением. И останавливается, только наметив мягкое давление, не проникновение даже. Это пауза не только для него, но и для себя, чтобы не кончить сейчас же. Можно совсем обнаглеть, потереться носом о гладкое бедро и вытереть об него мокрый лоб. Внимание Алтана все равно сосредоточено сейчас в совсем другой, четко определенной точке. Теперь он упрямо не подается вперёд, все еще доказывая, что не хочет, но до предела раздвигает колени, провоцируя глубже погрузиться в себя. Все-таки без истерики? Пальцы и язык, ласкающие отверстие одновременно, по ощущениям должны сливаться в череду одинаковых влажных прикосновений. И черт его знает, какое из них станет достаточно настойчивым, чтобы... Большой палец медленно погружается внутрь до первой костяшки. Сопротивление ощутимое, но мокрые скользкие мышцы всё-таки пропускают его, хочется верить, что безболезненно. Алтан не издает ни звука, кроме резкого вздоха. Но ладонь прекращает мягкое движение вокруг головки, наконец полноценно обхватив член, и резко дернувшись. – Давай сам. Я не буду в тебя соваться так глубоко, чтобы достать до простаты. Поворот пальца внутри туда-сюда – считанные миллиметры, но это должно быть уже ощутимо по подсохшей слюне. – Сука. – Как скажешь. Сука. Почему бы и нет. Не худшее, что приходилось слышать во время секса. Все-таки Алтан дрочит себе, не сбившись на выяснение отношений. Вот теперь точно давшие по мозгам эндорфины. У обоих. Чужой ритм заимствуется как-то машинально, мелькание кулака перед глазами, привычно, но всегда завораживающе. Алтан вздрагивает первым, резко подносит к лицу ладонь, закусывает костяшку, и кончает все-таки молча. Словно назло. Невыразимо красивый, мягкий, изумленный, открытый, с совершенно непривычным выражением лица. У него разъезжаются ослабевшие колени, задранная до этого ступня соскальзывает, упирается пяткой в диван, чтобы совсем не упасть на пол. Собственный оргазм выходит смазанно-долгим, вымученным. Не замечательным ничем, кроме статичной картинки перед глазами – Алтан почему-то смотрит, замерев. Не пытается отодвинуться или запахнуться в халат. Ему тоже любопытно. Вдох. – Было хорошо? Было хорошо, – собственное заключение не подлежит сомнению. Кажется, даже Алтан не находит на это никаких внятных возражений. – Было омерзительно. – Правда? Скажи ещё раз? Собственная сперма неприятная на вкус, поэтому нет смысла устраивать шоу – для того, чтоб произвести впечатление достаточно коснуться кончиком языка грязной ладони. – Меня сейчас вырвет. – У меня есть одно охуенное достоинство в постельных делах, если хочешь знать. – Очевидно, не хочу. Но какое же, раз мы об этом начали? – Я не вру. – Огромный недостаток для наемника. Ступня Алтана толкается в плечо, отстраняя от себя, но в итоге попадает в капкан пальцев. Длинная, узкая, тоже вызывающая задумчивый интерес. И это тоже нужно попробовать. – Для наемника, а не для нанимателя. – Я учту на будущее. Халат, подтянутый было поближе, оказывается скомкан, и Алтан вытягивается поверх него, расслабившись всем телом, кроме пойманной ступни. Пальцы нервно поджаты. – Скажешь об этом какую-нибудь хуйню вроде "красиво", и я пристрелю тебя на месте. – Вполне выполнимое условие, босс. Так, значит, договорились.