A Thousand years

- Я думал, что ты умер.       Вот так, без приветствия и приглашения, посреди ночи, он заявляется в своем божественном обличии - лорд Барбатос собственной персоной. Выглядящий все так же молодо, свежо, как дующий с севера ветерок. Он стоит на балконных перилах буквально кончиками пальцев ног, смотрит с невероятной серьезностью, и Чжун Ли это, самую малость, но смешит. - Слухи распространяются так быстро, - Рекс Ляпис даже не шевелится, не двигается со своего места и сцепленных за спиной рук не размыкает. Кажется безразличным к духовным терзаниям своего давнего друга. Он не собирается оправдываться, не собирается вскрывать все свои козыри в этой игре, не приближающейся еще даже к кульминации. - Я искал тебя. - Я предполагал, - звучит все так же неприступно и холодно, на что Архонт Ветров поджимает губы и спархивает на прохладный деревянный пол небольшого балкончика. В пару шагов босыми ногами настигает, хватает за отворот элегантного плаща и смотрит с обидой и горечью. И эти эмоции все же находят отклик в каменном сердце. - Самый древний из Архонтов, самый мудрый, вроде бы, но какой же ты... - тонкие, бледные губы сжимаются в едва различимую линию и младший Бог сопит шумно, переживая негодование. Он выглядит слишком карикатурно сейчас, покровитель вина, свободы и веселья - злой и раздосадованный, полный эмоций. Кажется, кончики его волос даже светятся ярче, разгоняя ночную тьму. - Какой же ты козел, - все же выдыхает Венти и тычется носом в теплую грудь. Порыв его утих, словно внезапно окончившаяся буря. На обнаженной спине своей он ощущает прикосновение - кожа перчатки холодная и грубая, но касание это, в противовес, полно нежности. - Мне жаль, что ты узнал об этом так рано, - все же постарался оправдать себя Моракс. Ведь, и правда, узнай юноша об этом позже - объясниться было бы куда проще. - Я не имею ни малейшего представления о том, что ты задумал, но тебя я терять не намерен. Я уже терял близких людей... И больше не хочу, - нежный голос звучит глухо откуда-то снизу, но эти слова, сказанные напротив сердца - человека или Бога, не важно, - согревали и звучали клятвой.       Моракс знает - они оба только и делали, что теряли. Никто не застрахован от потерь и ни один контракт не сможет этого обеспечить. Но ничто не мешает им здесь и сейчас обрести. - Мне понадобились сотни лет и жалкие несколько минут, чтобы понять и разглядеть сокрытое в твоем сердце, Барбатос, - иссиня-черные пряди волос Венти даже сквозь перчатку кажутся невероятно мягкими. Он вскидывает голову взволнованно, но два бескрайних бирюзовых озера лучатся надеждой. - Но сотни лет за возможность оказаться здесь - слишком малая цена. Малая цена для возможности, но слишком большая - для твоих чувств.       Юноша тянется к нему сам, трогательно привстает на носочки, чтобы сомкнуть их губы в поцелуе. Самом первом, неловком и коротком. Архонт Ветров выглядит удивленным и ошарашенным от понимания, от осознания произошедшего и сказанного. Сердечко заполошной птицей бьется в его совсем человеческой груди. - Неужели Великий и ужасный Рекс Ляпис осознал тяжесть людских чувств... - дразняще, чтобы скрыть смущение и шок, шепчет тот и смотрит снизу вверх с легким прищуром. - Каково теперь твое имя? - Это был весьма странный, но полезный и бесценный опыт, - ладонь ложится на спину Анемо Архонта уже увереннее, расслабленнее, оглаживает самую малость по кругу. - Отныне я известен под именем Чжун Ли. - Чжун Ли... - произносят, словно смакуют, невероятно нежным голосом, томно, с закушенной губой. - Мне нравится это имя.       Они стоят, объятые неловкой тишиной, два древних божества, двое смущенных людей, не знающих, что ждет их дальше. От Барбатоса пахнет одуванчиковым вином и свежестью мондштадских полей. Пушок у основания его крыльев нежнее облаков и Чжун Ли даже стягивает перчатку, чтобы коснуться их беспрепятственно. Хрупкое тело в его руках крупно вздрагивает и покрывается мурашками. Венти ничего не говорит, но кончики его ушей краснеют в смущении. Того места, уязвимого и нежного, едва ли кто-то когда-либо касался. - Позволь пригласить тебя внутрь? - Властелин Камня обходителен сегодня, взгляд глаз цвета кор ляписа лучится мягким светом и теплом. Юноша тает и теряется в них, следуя безоговорочно. За балконной перегородкой оказывается изящная комната, она обставлена минималистично, но со вкусом и аккуратностью, что так присущи Чжун Ли.       Королевских размеров кровать влечет Венти больше всего. За один короткий миг он оказывается распростерт по шелковому покрывалу, раскинув в стороны руки, ноги и крылья. - Я так давно не ощущал мягкость матрасов! - Барбатос заходится счастливым смехом, вертится и крутится, сминая покрывало, болтает в воздухе ногами с присущей детской беззаботностью. Будь сейчас другое время, будь сейчас другими они сами - Моракс бы несомненно отчитал его за такое неподобающее Архонту поведение. Но здесь и сейчас хочется верить, что они сокрыты от глаз Селестии, наедине, заслужившие мгновения отдыха.       Снятые перчатки Рекс Ляписа оказываются на прикроватной тумбе, ненужные более - ни от единой души не придется прятать свою сущность здесь, за закрытыми дверьми. Ладони его, источающие чистую гео-энергию, словно два небесных фонарика, подсвечивались в полутьме спальни. - Значит, твоя форма все же прежняя под этой одеждой, - с поддевкой, но благоговейно все же, шепчет Барбатос и подтягивается ближе к краю постели. Жадно смотрит, пожирает глазами, облизывает тонкие губы. И кто бы мог подумать, что Архонт Ветров имеет такую очевидную слабость. На этой слабости хотелось поиграть. Даже если розыгрыши и всякого рода поддразнивания никогда не были его коньком.       Снятый плащ оказывается аккуратно развешан на плечики и убран в высокий шкаф. Рубашка с галстуком вскоре следуют за ним. На молодом лице Чжун Ли ни тени стеснения или неловкости, лишь напускное спокойствие и расслабленность. Он чувствует взгляд, сверлящий бирюзой дыры в его обнаженной спине, чувствует, как тот от поясницы поднимается вдоль позвоночника, почти ощущает прикосновения к плечам. Его руки - чернота обсидиана, по которому ползут узоры-вены, где вместо крови - расплавленное золото.       Ощущение прикосновений не заставило себя ждать - тонкие руки Анемо Архонта обхватили его под торс, пока прохладное, нежное тело прижалось со спины. - Тебя безумно легко прочесть, если знать, куда смотреть, Барбатос.       Ответом ему был лишь непонятный звук - на грани подвывания и хныканья, будто слова Моракса причиняли ему почти физическую боль. Впрочем, то было лишь блажью - трепет тела говорил об обратном.       Молчаливое объятие продлилось достаточно долго, Венти, казалось, вовсе не собирался отпускать своего своеобразного пленника, пока чужие руки не ощутил на своих. И это прикосновение почти заставило юного Бога посыпаться к чужим ногам. Хотелось заглянуть Чжун Ли через плечо, пронаблюдать за тем, как тот сплетает свои пальцы с его собственными, но роста не хватало от слова совсем. Несправедливо это было, а Моракса самую малость, но забавляло.       Убирая хрупкие ладони со своего торса, мужчина оборачивается, чтобы снова столкнуться взглядами. Зрачки Венти расширяются, заполняя радужку, когда он едва ощутимо касается круглой щеки. Но это не страх, что-то совершенно иное, больше похожее на благоговение. Трепещущие за спиной Барбатоса белые крылья - тому подтверждение. Даже организм божества способен так реагировать... Кто бы мог подумать.       Властелин Камня на пробу ведет большим пальцем по приоткрытым губам - те размыкаются шире, пропускают его глубже внутрь, к теплому, влажному языку. Венти обхватывает его незамедлительно, проходится мягкой влагой вдоль фаланг, почти закатывает глаза в удовольствии. - Чертов фетишист, - в сердцах ругается Моракс, тут же одергивает ладонь и сгребает крылатое создание в свои руки. Возвращает на кровать, бесцеремонно, безжалостно скидывая на ту свою ношу и впечатывая собой сверху.       Концы волос Венти светятся ярче - кислотно-голубым, бросают блики в изумрудные озера глаз. Тот счастлив, обвивает руками и ногами, обхватывает всем собой, пытается укрыть белым покрывалом крыльев. Спрятать от невыносимой жестокости бытия, от потерь, от всех на свете.       Чжун Ли касается его тела контрастно бережно. От линии шорт, вокруг пупка и выше, к месту, где начинается преступно коротенький топ. - Ну разве может Архонт выглядеть столь развратно? - сетует Рекс Ляпис и смотрит. Жрет взглядом, дышит сбито - внутри дракон урчит и вьется, раскрывает клыкастую пасть в надежде взять верх. В отличие от Барбатоса, он никогда не ставил плотское выше духовного. Архонты, Боги, так и должны поступать. Но он больше не Бог. Консультант ритуального бюро Ван Шэн, примерный гражданин Ли Юэ. А не-Богам принято допускать некоторые вольности.       Как, к примеру, скользнуть языком в чужую яремную впадинку. Косточки здесь тонкие и хрупкие, словно птичьи. Кожа на вкус как лучшее одуванчиковое вино из погребов Мондштадта. На вкус как свобода. И она манит ей поддаться.       По комнате проносится первый стон, когда ноги барда оказываются разведены в стороны. Между ними, крепкими бедрами и ощутимым возбуждением под темной тканью строгих брюк, жмется Чжун Ли. Он смотрится потрясающе так - самую малость взъерошенный, с шалым взглядом чистого янтаря и порозовевшими губами. На Барбатосе следы поцелуев и больше ничего. Но даже нагота не смущает его сейчас. Ни своя, ни стремительно образовывающаяся чужая. В конце концов, за тысячи лет, чем их можно там удивить?       Но Венти все равно удивляется, пялится заинтересованно. Тянет ладонь, касается увитого венами, необычного члена, разглаживает кончиками пальцев бархат кожи. И тут же опускается на второй, ровно такой же... - Значит, драконы - все-таки большие змеи, - темные брови игриво дергаются и, честно сказать, крылатого юношу точно можно спутать со шкодливым демоненком. Он щелкает пальцем по сочащейся смазкой головке, притирает к низу своего живота другую, и Моракс издает гортанный звук - звучит беспомощно. - Я предпочел сохранить некоторые части... предыдущей формы, - справедливо, с видом знатока (на самом деле, знатоком он выглядит в последнюю очередь), подмечает мужчина. Уж он в этом теле разобраться горазд, а Барбатос все еще маленький грязный извращенец, каких не видывал свет. - Гео-энергия позволяет поддерживать облик. - Вот как! То-то я думаю, здесь ты просто каменный...       От падения кометы Барбатоса спасло только нежелание Моракса искать себе новое место жительства. Вопиющая безнравственность и бесстыдство. Как только его занесло делить постель с этим... этим! А, Бездна с ним, не на попятную же идти.       Венти старается обхватить оба члена одной ладонью, соскальзывает с ребристой части под головками на чуть более широкое место у основания - одной ладони критически мало для подобных манипуляций, оттого он подключает вторую - гладит, ласкает, дрожит от переизбытка чего-то слишком пьянящего в крови, хоть не брал в рот ни капли алкоголя. Чжун Ли над ним дышит шумно, надсадно, запрокидывает голову, чтобы схватить ртом раскаленный воздух, напиться им, не дать легким скукожиться до состояния чернослива. Но черт бы побрал этого маленького... - Барбатос, - доносится до ушей младшего Архонта глухо и низко. И от одного этого звука кружится голова и дрожат колени. - Ты восхитительный. Я хочу принять оба... - запально шепчет юнец в чужие губы и широко ведет по тем влажным, теплым языком. - С ума сошел? - пытается было возмутиться Моракс, но снова срывается на непрошенный стон - Венти прикусывает его за основание шеи. Целует над яремной впадиной, опускается ниже и прихватывает губами сосок. Этот мальчишка вьет веревки из древнейшего Архонта и ничуть не стесняется этого. Так просто, оказалось, выбить Моракса из колеи. Но триумф Анемо Архонта длится недолго - его вжимают обратно в мягкий матрас, так крепко, что, кажется, трещат его тонкие птичьи косточки. Воистину огромная сила, дающая возможность двигать скалы.        Юный бог постанывает, вздрагивает, когда его одним движением перекидывают на живот и вздергивают под аккуратную задницу. Звонкий и хлесткий шлепок тоже оказывается неожиданностью - Венти не сдерживает вскрик и тут же оборачивается через плечо с возмущенным вдохом. Но выдохнуть отчего-то кажется невозможным. Моракс скинул человеческую оболочку, возвращая себе полубожественное обличье - массивный драконий хвост волочился по кровати, закручивался кольцами и все норовил обвиться вокруг худой лодыжки Барбатоса, щекоча кончиком. Изогнутые рога над темноволосой головой его выглядели невероятной красоты короной, а следы от когтей оставляли на бледной коже барда розоватые и красные полосы. - Ох, неужели Владыка Гео устал прятаться за человеческой личиной? Или это возбуждение так действует на те—ай! - хрупкое тело снова подбрасывает над постелью от очередного шлепка. Ягодица горит и, кажется, на той надолго останется отпечаток широкой ладони. - Присмирей, - звучит, как приказ и отчего-то ему не хочется перечить. Архонт Ветра замирает, будто пойманный в силки кролик и ждет своей участи - и дожидается. От ощущения скользнувшего прохладной влагой, длинного и явно раздвоенного языка, у Венти подкосились руки, которыми тот упирался в постель. Лорд Камня, Господин Моракс, сам Гео Архонт собирается вылизать его и, Барбатос надеется, еще и трахнуть своим невероятным языком.       И даже мелькнувшее на краю сознания предвкушенное ощущение не оказывается настолько горячим и полным, как реальность. По телу будто рассыпаются искры - от места, где его касается язык Гео Архонта и вверх по позвоночнику, посылая волны невероятно горячего напряжения, что лишь больше и больше оседают внизу живота. Венти скулит, когда его раскрывают изнутри влажным и горячим - когда язык Моракса ласкает стенки, толкается так глубоко, как никогда не доставали пальцы самого Барбатоса. Он стонет протяжно, роняет голову на свои запястья, чтобы спрятать в них горящее лицо. Стыда не было, лишь ничем незамутненное удовольствие. И ладони Чжун Ли на его заднице, о, Архонты.       Слюна стекала по нежной коже бедер, капая на постель вместе с предэякулятом подергивающегося от удовольствия члена. Позорно ли кончить только от римминга? - задавался вопросом Архонт Ветров и не находил на него разумного ответа. Даже от одного вида ладного тела Моракса получить оргазм - не грех.       Влажные звуки, причмокивания и стоны заполняют ночную тишину комнаты и ночи, Барбатоса вытряхивает из собственной шкуры от восхитительности ощущений - к языку добавились два пальца, растягивая, растрахивая его, расслабляя и подготавливая к чему-то более существенному. И пусть даже телу Архонта не требовалась такая щепетильность, Моракс хотел сделать все, как следует.       Когда нижняя челюсть затекает, Рекс Ляпис отстраняется, утирает подбородок запястьем и смотрит сверху вниз на плоды своих трудов - Венти под ним мелко подрагивает даже крыльями, охотно подставляется, насаживается на пальцы податливо. Картина, достойная лишь его, Властелина Камня, любования. Драконы всегда ревностно относятся к своим сокровищам.       Масло шелковицы ароматное, дурманит разум и кружит голову - Венти задыхается. Он захлебывается стонами и воздухом в своих легких, давится слюной, когда все же старается ту сглотнуть. Внутри его распирает, выворачивает наизнанку, перетряхивает всего от ощущений. Оба члена заполняют его полностью, растягивают и раскрывают так сильно, как только возможно. Даже при минимальном движении, при простом вдохе, гребни под головками ощутимо натирали чувствительные, горячие стеночки, да так, что на глаза наворачивались непрошенные слезы. Но он точно сможет принять их, как надо. Или Барбатос - не Анемо Архонт. - Чтобы я еще раз согласился на твои авантюры, - хрипит сзади Чжун Ли и Венти клянется, что умрет, если не увидит его лицо в этот момент. Обернуться труда не составляет - тяжелее приподнять себя над постелью и прильнуть спиной к горячему торсу, то тут, то там покрытому мелкими чешуйками, чтобы увлечь своего любовника в поцелуй - прерывистый и недолгий, ибо в таком положении оба члена смещаются, давят на простату и бард срывается в свой первый оргазм. Оглушающий, рассыпающийся звездной пылью под веками. - Даже не прикоснулся к себе, каков бесстыдник, - клокочет Моракс и к тонкой шее жмется губами, задевает клыками, оставляет несколько расцветающих засосов, алых пока что, но обещающих раскинуться ночным небом на светлой коже. Бедра Барбатоса ходят ходуном - он весь дрожит, как лист на ветру и приходится сжать его, огладить по груди, удерживая одной своей ладонью на месте.       На то, чтобы вернуться из забытья, у барда уходит минута или две - кажется, каждый рецептор вопит от гиперстимуляции, но ощущается все это так правильно и хорошо, что хочется еще. - Двигайся. Давай, - задушенно хрипит младший Архонт и цепляется короткими ногтями в крепкое бедро мужчины позади себя. Господи, даже так можно было ощутить, что каждая мышца его ладного тела напряжена, твердая, словно камень. - Прошу, Моракс, умоля— ах!       Стиснув зубы крепче, Чжун Ли все же двинул бедрами, раз, второй - шло все еще туго, но сдавливало не настолько сильно, Венти подстраивался под него, перестраивался для него. И это отчего-то пьянило. Эта власть над беззаботным, всегда свободным, вольным ветром, над тем, кого нельзя приковать, кому нельзя приказать...       Излишки ароматного масла текут по нежным бедрам и впитываются в простыни, заставляют вздрагивать от до одури влажных звуков соприкосновения тел, ровно как и от чвокающих звуков проникновения - они пробивали на мурашки. Бард дерет глотку стонами - его ангельскому голосу точно потребуется долгое восстановление. Впрочем, как и всем соседям Чжун Ли. Мальчишка под ним заходится буквально - воет, скулит, кричит и умоляет не останавливаться ни за что на свете. Падает навзничь, когда ноги и руки не держат, но все равно старается приподнять бедра, подставиться сильнее, лишь бы не терять невероятное ощущение заполненности. - Иди сюда, - шепчет Властелин Камня дрожаще, как тряпичного, перекидывает Венти на спину и тянет на руки, подхватывает под ягодицу и жмет к себе, наслаждаясь тем, как мальчишка виснет на нем. Веса не ощущается совсем.       Очередное проникновение дается легче - Барбатос заводит руку за спину и помогает каждому из ребристых членов скользнуть внутрь снова. И снова головокружение - пропасть из удовольствия. Особенно, когда собственный стояк трется о чужой восхитительный пресс с каждым чертовым толчком, размазывая предэякулят и сперму - сколько раз бард кончил, никто уже не считал после третьего оргазма.       Моракс клялся себе не снисходить до брани, но все же шипел сквозь зубы ругательства на лиюэйском, когда не вторил стонам юноши в его руках. Темп не был слишком быстрым, но и этого было достаточно, чтобы довести обоих до исступления.       Ярче мерцающие золотыми узорами, руки Рекса Ляписа скользнули по чужой спине, останавливаясь у оснований загнанно трепещущих крыльев, оглаживая нежную кожу, перебирая мягчайший пушок, зарываясь пальцами в маховые перья.       И, видимо, это была та грань, через которую перебросило Венти и куда он забрал Чжун Ли с собой, сжавшись вокруг членов хоть и самую малость, но этого оказалось достаточно. Достаточно, чтобы с глубоким рычанием, а затем и протяжным стоном, долго и туго кончить в тепло хрупкого тела. Венти, не мудрено, принять все не смог, и семя из раскрытого сфинктера пролилось на постель. Спать на той теперь точно было бы невозможно. - Я умру, если не поцелую тебя, - еле ворочая припухшим языком, пролепетал бард, и еле как поднял голову, чтобы прижаться губами к чужому приоткрытому рту, собирая судорожное дыхание.       Больше слов не было. Связки Венти сдали свои позиции. А Чжун Ли пообещал сделать для него утром самый полезный и горячий чай из цветков-сахарков. Только вот не учел, что утро уже вступало в свои права. Но это уже совсем другая история.