Записка

Финрод был удивлен. Нет, не так - изумлен, ошарашен, выбит из колеи! (Будь на его месте знаменитый языковед Феанор, он придумал бы еще много идиом и выражений, описывающих удивление, и написал бы об этом научный трактат - но Финрод не особо интересовался вопросами лингвистики и довольствовался известными словосочетаниями). Вместо того, чтобы запереть их в мрачное и сырое подземелье и там... ну, скажем, скормить волколаку по одному или заставить слушать орочье пение - их держали в лучших гостевых покоях. Уйти, правда, не давали, но в остальном ущемления не было. Берен отъедался и отсыпался за все двенадцать лет скитаний, дружинники играли в дурака на щелчки, король размышлял. Но чем больше он размышлял, тем больше изумлялся. Поведение Саурона было не странным. А очень странным. Он вздыхал. Он смотрел на Фелагунда таким взглядом, который Финрод раньше видел только у Амариэ - и то не всегда. За трапезой он подсовывал Финроду лучшие кусочки и подливал вино. Однажды ночью король проснулся от пения немногим лучше орочьего. Его сопровождало треньканье на расстроенной лютне. С мыслью, что пытки, кажется, все-таки начались, Финрод вышел на балкон. Под балконом стоял Саурон. Поборов желание заткнуть уши и вежливо дослушав до конца, Финрод вяло похлопал. Саурон расцвел в счастливой улыбке. Это было последней каплей. Решив, что Саурон попросту сошел с ума, и списав это на близкое общение с Морготом и общее Искажение, король просто выкинул его из головы и принялся размышлять о более интересных вещах. Например, о побеге. Размышления вскоре принесли свои плоды - недаром Финрод сам строил эту крепость! Очень вовремя он вспомнил о тайном подземном ходе, начинавшемся прямо под приснопамятным балконом и выходящим далеко за пределы острова... Еще раньше, пожаловавшись на то, что орки своим топотом мешают ему спать, Финрод заставил Саурона снять стражу вокруг замка. Роскошная каменная резьба на стенах делала спуск делом простым до чрезвычайности. Все было готово. Дружинники быстро спустились по одному и исчезали в подземном ходе. За ними, кряхтя и ругая сауроновых поваров и собственную невоздержанность, полез Берен. Последним должен был спускаться Финрод. И тут... Проклятье! Финрод заметался по комнате, вспомнив, что как раз накануне в ватерклозете кончилась бумага... Но и здесь удача ему улыбнулась. На глаза ему попался клочок исписанной бумаги, выглядывавшей из-под кубка с вином на столе. Наверное, его забыл Саурон - теперь Финрод вспомнил, что за последним ужином видел в его руках бумажку. Схватив ее, Финрод помчался в место для размышлений. Во время размышлений нарготрондский король вертел в пальцах исписанный клочок, пытаясь его прочесть. Однако буквы были ему совершенно незнакомы. Потом уже Финрод припомнил, что подобные символы, кажется, использовали орки - однако, никто из эльфов их не знал, потому что орки в плен не сдавались, а у самих эльфов в плену обычно находились более насущные дела, чем изучать орочью грамоту. Пожав плечами и использовав бумажку по назначению, Финрод с легкой душой прошествовал к балкону и заждавшимся его друзьям.