Жизнь коротка

Если бы назойливость считалась боевым искусством, Вэнь Кэсин был бы в нем мастером всея цзянху. Ну, может, после мастера Е. На постоялом дворе Ванчэнь оба превзошли самих себя: пили, как кони на водопое, ржали (тоже как кони), спорили с Чжоу Цзышу, обсуждали Чэнлина и давали ему идиотские советы. Опять ржали, опять пили, и во всем этом был налет какой-то театральной, натужной веселости. Мастер Е иногда замолкал, и взор его устремлялся куда-то в неведомое, а лао Вэнь ни на мгновение не выходил из роли шута. Почему нельзя вести себя искренне, показывать истинные чувства? Почему нельзя пить, потому что грустно, и не делать вид, будто весело? Одно то, как Вэнь Кэсин без конца возвращался к теме, сколько мастер Е прожил да сколько ему осталось, выдавало его с головой. Отвлекался он только на подначки мастера Е, но и тут не мог оставить Чжоу Цзышу в покое: «А-Сюй, скажи, что я отлично умею пить! А-Сюй, скажи, что я выгляжу моложе своих лет! А-Сюй, скажи же, рот у меня не большой, а в самый раз!» Чжоу Цзышу чуть не сорвался: «Рот у тебя огромный и никогда не закрывается!» – но сделал над собой усилие и промолчал. Толку дразнить Вэнь Кэсина, он все равно уже еле на ногах стоит, скоро сам уползет спать. Нет, сам не уполз, пришлось Чжоу Цзышу заставить его чуть ли не силой. Как чувствовал – пришел проверить перед сном и застал Вэнь Кэсина не в кровати, а на полу у столика. Продолжал наливаться вином, скотина, будто нутро у него бездонное. Пришлось отобрать кувшин, и тогда стало ясно, что Вэнь Кэсин больше прикидывался пьяным в стельку, чем по правде им был. В рукав он выливал вино, что ли? Взгляд его уверенно уперся Чжоу Цзышу, ну скажем так, в средний даньтянь, с уклоном даже в нижний. У Чжоу Цзышу всегда было неудобное ощущение, что взгляд Вэнь Кэсина может проникать сквозь любые слои одежды. И руку тот протянул, будто пьяница к кувшину вина, не задумываясь, явно во власти непреодолимого искушения. – На что уставился? – спросил Чжоу Цзышу с досадой. Только не еще один подкат про лопатки! То есть ключицы, скорее всего, с этого ракурса. Он оглянулся на створку двери, которую оставил приоткрытой. Увы, других постояльцев в гостинице не было, кроме них четверых, и Чэнлин давно уже спал, а Е Байи, который, кажется, вообще не имел привычки спать, отправился по своим делам. И разве открытая дверь остановит Вэнь Кэсина, который не стеснялся флиртовать среди бела дня при всем честном народе? Но Вэнь Кэсин его в очередной раз удивил. Сквозь его маску вдруг проступил настоящий лао Вэнь – тот самый, кого Чжоу Цзышу уже считал своим другом. Столько обнаженного страдания во взгляде, когда он спросил: «Больно?» И так странно, что Чжоу Цзышу этот простой вопрос смутил куда больше привычных уже приставаний. Пришлось даже отвернуться, потому что не было сил смотреть в эти несчастные глаза. Будто Чжоу Цзышу нарочно вогнал в себя Семь гвоздей, чтобы сделать больно лао Вэню, лишить его единственного за всю жизнь друга. И будто лао Вэню достаточно посмотреть жалобно, сложив бровки домиком, попросить не умирать, дрожа этой пухлой нижней губой, и Чжоу Цзышу скажет: «Ладно-ладно, пошутил, не умру!» Что за человек, всегда думает только о себе! Дескать, каково ему будет потерять друга, которого он только нашел. А мог бы и о друге подумать! Каково Чжоу Цзышу терпеть это притворство, эти игры во флирт, за которыми так легко спрятать свои душевные раны. Гвозди Чжоу Цзышу хотя бы видно, если распахнуть одежду, а распахнет ли Вэнь Кэсин перед ним свое сердце? Сегодня вряд ли. Чжоу Цзышу вздохнул и развернулся. – Да не ухожу, – успокоил он Вэнь Кэсина. ¬– Дверь закрою, а то разбудим Чэнлина. На-ка вот, выпей чаю. Когда протрезвеешь, я тебе морду набью. Знаешь же, что я скоро умру, но не можешь перестать притворяться. – Я не притворяюсь, – буркнул Вэнь Кэсин. – С тобой я всегда настоящий. Не спорить же с ним. Не рассказывать, что Чжоу Цзышу уже догадался, кто он такой, и только ждет, чтобы лао Вэнь сам признался. Чтобы показал, что доверяет ему. Случится ли это когда-нибудь? Стоит пожить подольше, чтобы увидеть невиданное зрелище – Вэнь Кэсина без маски! – Быстро в постель! – приказал он тоном главы Тянчуаня и подхватил его под локоть. Вэнь Кэсин даже не пытался скрывать, как плывет от командного тона, когда Чжоу Цзышу им распоряжается. Сам носится с Чжоу Цзышу, как с фарфоровой вазой, а кто позаботится о нем самом? Видел бы кто сейчас уверенного в себе, беспечного Вэнь Кэсина. Лао Вэнь такой беспомощный, уязвимый. Чжоу Цзышу развязал завязки на его верхней накидке цвета индиго, лао Вэнь повел плечами, и она соскользнула на низкий стул. – О, наконец-то ты меня раздеваешь, А-Сюй! – сказал он с фальшивым восторгом. Чжоу Цзышу закатил глаза и подставил ему плечо. Дотащил до кровати, уложил и сказал назидательно: – Жизнь коротка, зачем тратить ее на фарс и браваду. Если так хотелось, чтобы я уложил тебя спать, можно было просто попросить, а не напиваться. – А-Сюй, ты даешь мне советы, как правильно тебя соблазнять? – лао Вэнь распахнул глаза и приоткрыл губы с таким видом, будто поверить не мог своему счастью. Чжоу Цзышу не удержался – фыркнул и без раздумий положил ему пальцы на губы. – Ни слова больше. А то я тоже буду говорить, что у тебя большой рот. Лао Вэнь поймал губами его пальцы, и Чжоу Цзышу забыл, как дышать. Забыл даже отдернуть руку, только смотрел, как этот большой рот с пухлыми губами раскрывается, как цветочный бутон. Пухлые губы – признак чувственной, страстной натуры. Будь этот рот поменьше, был бы совершенно девичьим, но для мужчины в самый раз. В самый раз, чтобы обхватить аж четыре пальца, даже не сложенные щепотью. И не только пальцы… Лао Вэнь прикусил его палец, и Чжоу Цзышу будто огненной стрелой прошило, от кончика пальца прямо в пах. Он уже столько лет ни с кем не был, с тех пор как вбил первый гвоздь, даже еще до того, как покинул Тянчуан. Органы чувств постепенно отказывали, и желания плоти слабели, так что воздерживаться от плотских утех было вовсе не сложно. Но последнее время гвозди меньше его беспокоили, и предательское тело мигом отозвалось даже на такую простую ласку. Он отдернул руку, и лао Вэнь молниеносно поймал ее за запястье. Посмотрел в глаза долгим взглядом без всяких признаков опьянения. Хищным даже. – Как не стыдно дразнить меня зря, А-Сюй, – сказал он низким, хриплым голосом. Без вечного своего притворства, без страдальчески заломленных бровей, щенячьих глазок. Потянул к себе, и Чжоу Цзышу покачнулся, не в силах вырвать руку, перестать смотреть на этот большой рот с пухлыми губами, как он шевелится, произнося «А-Сюй». – Лао Вэнь… – голос его прозвучал просительно. – Не так, не сейчас. Твое сердце… однажды ты мне откроешься. Когда нас ничто не будет разделять… – Жизнь коротка, А-Сюй. Иди ко мне. Это было последней каплей, сводящей с ума приговоренного. Чжоу Цзышу прижался к нему всем телом, губами к губам, чувствуя себя так, будто летит с обрыва в бездонную пропасть. На губах лао Вэня был привкус вина, от него одного можно было захмелеть, и от того, как он застонал в рот Цзышу, тихонько, будто стесняясь своей несдержанности. Не то чтобы Чжоу Цзышу прежде задумывался, как целуется Вэнь Кэсин, но мысли проскальзывали. Он же был ходячей картинкой прожженного соблазнителя. И целоваться должен был умело, расчетливо, планируя подчинить себе жертву и свести ее с ума. Но сейчас Цзышу наступал, выстраивал войска, занимал поле битвы, и лао Вэнь позволял ему вести. Это Цзышу втолкнул ему язык в рот, сунул руку за отворот ханьфу и сгреб за плечо, такое твердое, мускулистое, совсем не узкое девичье. Это карма, теперь он распахивал одежду на Вэнь Кэсине посреди ночи, но совсем не с той целью, с которой недавно делал это Вэнь Кэсин. И тот не отвечал ему так же дерзко, а просто обнимал руками за шею, раскрывал губы ему навстречу, даже ноги раздвинул, чтобы Цзышу удобнее было на нем устроиться. Ох уж эти узкие кровати постоялых дворов. Какой-то ускользающей частью сознания Цзышу успел еще подумать, что это тоже вид маски: открыться телом, чтобы не открываться сердцем. А потом он думать почти перестал. Почти. Мыслительный процесс бывшего главы секретной службы принца Цзин никогда не отключался полностью. Когда лежишь, а не стоишь, разница в росте совсем не чувствуется. Но чувствуется, что лао Вэнь крупнее («Все, все, хватит про большой рот!»), руки у него больше, плечи шире, ноги длинные, как дорога из Наньцзяна в Сучжоу, и раздеть его не так-то легко. Ненадолго оторвавшись от его губ, Цзышу стащил с него и с себя сапоги. Скинул верхние одежды на пол, а рубашку не стал снимать, не хватало еще перебить настроение видом семи гвоздей, взгляд лао Вэня опять станет страдальческим. Да и старые шрамы, полученные в Тянчуань, показывать не хотелось. Шрамы украшают мужчину, конечно, но своей службой Чжоу Цзышу давно уже не гордился. То ли дело лао Вэнь – кожа белая, чистая, не запятнанная шрамами. Цзышу рванул на нем пояс – как же неудобно, когда он завязывается сзади! – и лао Вэнь с лукавой улыбкой, донельзя похожий в этот момент на лисицу, сунул руку за спину и сам его распустил. Цзышу распахнул на нем верхние одежды и на мгновение залюбовался. Сложение у него было такое же красивое, как лицо, хоть роскошные многослойные одежды по большей части его скрывали: плечи широкие, талия узкая, мышцы груди и живота выразительные, но не чрезмерно выпуклые. Его скорее можно было назвать худощавым. Цзышу осыпал поцелуями его грациозную шею, плечи, стараясь не оставлять засосов, а то мастер Е наутро замучает шуточками. Но там, где под одеждой не видно, можно было не стесняться, и он игриво куснул лао Вэня повыше соска. Тот ахнул, выгнулся, привстав на локтях навстречу Цзышу, подставляясь под его рот. Какой же лентяй, а сам не собирается принять участие? Цзышу фыркнул и поймал его под затылок, заставляя поднять голову: – Эй, лао Вэнь! Лао Вэнь? Лао Вэ-энь! Не слишком ли ты пьян? Если уснешь подо мной, я смертельно обижусь. Глаза у лао Вэня снова были пьяные, полные неприкрытого, страстного желания. Он тоже положил руку Цзышу на затылок, притягивая его к себе, так что их головы соприкоснулись. – Какой ты коварный, А-Сюй! Напоил меня, чтобы сорвать цветок моей невинности! Цзышу закатил глаза и заткнул ему рот поцелуем. Лао Вэнь, похоже, слегка протрезвел и снова взялся за свои жеманные шуточки. Цзышу целовал его до тех пор, пока хватило дыхания, гладя бедра, бока, плечи. Отстранился, наконец, чтобы полюбоваться результатом своих трудов: восхитительно растрепанный, раскрасневшийся, задыхающийся лао Вэнь. Стройное обнаженное тело обрамлено живописно смятыми одеждами, нефритовая шпилька вот-вот выпадет из прически. Цзышу бережно вытащил ее и сунул под подушку. – Сам никогда не скрывал, что именно это хотел бы сделать со мной, так мне-то чего стесняться? – поддразнил он. – Нужно успеть взять от жизни все. В том числе завалить блистательного господина Вэня, которого провожают глазами все женщины и даже некоторые мужчины. Лицо у лао Вэня опять стало беспомощным. Всегда было заметно, что к комплиментам он не привык. Он прижал ладонь к щеке Цзышу и шепнул нежно: – Мой А-Сюй прекрасен и снаружи, и внутри, в отличие от «блистательного господина Вэня». Провел пальцами по щеке Цзышу, по груди, а потом рука его нырнула под полу рубашки, за пояс штанов. Длинные изящные пальцы обвились вокруг его члена, сжали, и Цзышу на мгновение прикрыл глаза. У него так давно не случалось эрекции, что ощущения были почти болезненными. Хорошо, что осязание отказывает последним, хотя бы этим он успеет насладиться перед смертью. Он привстал на коленях, приспустил штаны, толкнулся в руку лао Вэня. Обхватил его пальцы своими, заставляя сжаться сильнее. Член стоял еще не в полную силу, было страшно, что так и не отвердеет полностью, все-таки Семь Гвоздей, недостаток опыта с мужчинами, несколько рюмок вина. Но лао Вэнь положил руки Цзышу на бедра, гибким змеиным движением скользнул назад, опираясь на локти, и вобрал его член ртом. Ох, вот что называется «в самый раз»! Шелковые горячие губы, мокрый горячий рот, гибкий и сильный язык. Вэнь Кэсин играл на нем, как на флейте, умело и вдохновенно. Цзышу застонал, ощущая, как закипает кровь, как накатывает непреодолимое желание взять, сделать своим, слиться – хотя бы плотью, если не душой и сердцем. Он отстранил лао Вэня, развернул его поперек кровати и содрал с него штаны. Лао Вэнь наконец вытащил руки из рукавов и сбросил свои голубые и синие шелка на постель. Приподнялся на локтях, взглянул на Цзышу из-под полуприкрытых век, чувственно облизал губы, бесстыдно развел ноги. Член у него прижимался к животу, уже истекая влагой с головки. Цзышу невольно сглотнул и засмотрелся. И здесь лао Вэнь был крупнее его. Если Цзышу когда-нибудь решит поменяться ролями, нелегко придется. – Где у тебя масло для любовных утех? – спохватился он, стоя коленями на полу. Дурак, раньше надо было подумать, а теперь придется рыться в вещах Вэнь Кэсина в полуснятых штанах и с торчащим членом. Лао Вэнь тихонько засмеялся и покачал головой. – Не захватил. Он поймал руку Цзышу и потянул его пальцы в рот, облизал влажно блестящими губами. Цзышу застонал от досады, смешанной с возбуждением. – А меня ты как собирался трахать, тоже без масла? Я думал, ты всегда его с собой носишь, просто на всякий случай! – А-Сюй, А-Сюй, ну как же ты не понял. Если бы я хоть на минуту предположил, что могу надеяться на взаимность, я бы никогда не стал так нагло заигрывать. – Не любишь за свои слова отвечать? – усмехнулся Цзышу, нащупывая мокрыми пальцами вход в его тело. – Я, знаешь ли, предпочитаю быть сверху. – «Предпочитаю»? Это вселяет надежду, – хихикнул лао Вэнь и подался бедрами к Цзышу. – Смелее, А-Сюй, я уж точно не девственник, а вино – прекрасное обезболивающее, даже целители его прописывают. – Афродизиак тоже прекрасный. Ты вообще завтра вспомнишь, что у нас было? Хотя, если верхом поедем, вспомнишь, куда денешься. Цзышу вдавил пальцы в узкие задние врата лао Вэня, и мышцы неожиданно легко расслабились и поддались. Редкая техника «тысячи ручейков», любопытно. Она позволяла напрягать или расслаблять любую, даже самую незначительную мышцу в человеческом теле. Кажется, даже позволяла направлять ток крови в любой орган по желанию. Он усмехнулся и сжал ладонью член лао Вэня, одновременно вгоняя ему два пальца в зад, и лао Вэнь не застонал даже – взвыл жалобно, кусая губы и дрожа всем телом. Сбивчиво забормотал: «А-Сюй, А-Сюй!», – пытаясь закинуть ноги на талию Цзышу, подтащить его поближе, уложить на себя. Цзышу поймал его стройную ногу, пристроил себе на плечо, покрывая поцелуями внутреннюю сторону бедра. – Эй, лао Вэнь, очнись! Я не привык трахать пьяных и бесчувственных! Если ты нормально, словами через рот, не скажешь, что хочешь меня… Лао Вэнь сел на кровати, скрестил ноги у Цзышу за спиной, сгреб его за плечи, наклонился к носу и отчеканил очень гневно, очень искренне и очень трезвым голосом: – Если ты сейчас остановишься, я тебя сам завалю и оттрахаю! – Глаза его метали молнии. – Я уже все выпитое нейтрализовал с помощью ци, что ж ты такой щепетильный-то, трахни меня уже! «Даже в этой позиции командует!» – с досадой подумал Цзышу. Он вошел в любовника чуть грубее, чем намеревался, но мышцы снова легко поддались, и член его обняла шелковистая плоть лао Вэня, блистательного господина Вэня, такого развязного снаружи и такого уязвимого внутри. Цзышу подхватил его под колени и принялся двигаться в нем, и ответом ему были сладкие стоны лао Вэня, движения бедер навстречу, судорожные объятия. Поза была не слишком удобная, и Цзышу приподнялся, разложил любовника на кровати, накрыл своим телом и продолжил входить в него пылко, жадно, неутомимо. Узкая задница лао Вэня принимала его так же послушно, как земля принимает плуг пахаря. Громкие вздохи и стоны лао Вэня наполняли его слух, сливаясь в волшебную музыку. Но когда к ним прибавился всхлип, Цзышу заметил, что пушистые ресницы Вэнь Кэсина намокли от слез. Он замер, испуганный. Спросил в точности, как Вэнь Кэсин спрашивал его: – Больно? Лао Вэнь помотал головой, сильнее сжал коленями его талию, а руками шею. – Просто я очень счастлив. – Только не вздумай читать стихи, придушу, – грубовато-нежно шепнул Цзышу и продолжил, наращивая ритм, подводя себя к разрядке. – Да я ни одной… строчки сейчас… не вспомню! – простонал лао Вэнь, стискивая свой член. – Чтобы заткнуть Вэнь Кэсина, всего-то и надо… втрахать его в кровать! – ухмыляясь, прорычал Цзышу ему в ухо. Он тоже умел быть скотиной. Именно это он и сделал – втрахал лао Вэня в кровать. Тот даже закричать не смог, кончая, только молча раскрывал рот и бился под Цзышу, как рыба, пойманная в сеть. Цзышу тоже кончил и повалился на любовника, уткнувшись лицом ему в волосы. Они с трудом устроились на узкой кровати вдвоем, обнимая друг друга. – Ты должен мне новый наряд, А-Сюй. Этот безвозвратно измялся. И кажется, я слышал треск рвущейся ткани. Цзышу закатил глаза. – А то у тебя нарядов недостаток, лао Вэнь. Новый наденешь. – О! – оживился лао Вэнь. – У меня как раз есть один роскошный комплект «фиалка и лаванда». Ты меня в нем ни разу не видел. Представь, нижнее ханьфу лавандовое с фиолетовой оторочкой… Цзышу застонал и закрыл глаза. Все-таки надолго заткнуть лао Вэня невозможно.