Портрет господина.

— Ах-ха! В самой дальней комнате слышатся громкие стоны и вздохи, постоянные шлепки и скрип кровати. Господин Камус снова спрятался вместе с любимым слугой Сесилем, раздев его полностью и уложив на кровать начиная приставать. В начале ласково урчать на ухо о том, какой тот хороший и прекрасный, гладит его по плечам и щекам, а ближе к концу жёстко хватать за руки заламывая их за спину и быстро проникая внутрь, с таким же темпом выходя из него. — Посмотри, ты снова попал в мою ловушку.— Шепчет Камус, усмехаясь его глупости. — Тебе так нравятся мои речи, что ты забываешь кто я на самом деле. Ничтожество. — А! Г-господин… — Из его рта летит слюна, вырываются стоны и обрывки речи. Сесиль закатывает глаза от боли или удовольствия. Он уже сам не мог понять что чувствует… — Ты давно видел себя в зеркале, Сесиль? — Он смеётся и сильнее сжимает кожу, протыкая её своими острыми ногтями. — Такой грязный и мерзкий. Ты должен ноги мне целовать за то, что я делаю тебе такую большую услугу. — К-конечно…г-господин… Ах-ха… — Его ноги, сильнее упирались в мягкую ткань пастели. Хоть когда-то он мог почувствовать что-то мягче своей койки в подвале… — Но… — Неожиданно темп начинал замедляться. — Знаешь на что тебе следует смотреть. — На вас, господин… Я хочу смотреть на вас. — Он говорит это сквозь слёзы, постоянно шмыгая и завывая. — Всё же за несколько лет любую собаку можно приучить к правильным словам. — Камус смеётся, а потом резко толкает Сесиля вперёд, чтобы он упал на пол. — А! — Тот вскрикивает и дрожит, будто ожидая удара. — Поэтому смотри внимательнее мерзкое создание. — Камус встаёт и хватает его за шкирку, тянет к большому портрету, который всё это время стоял перед кроватью. — Видишь это лицо? Видишь эти волосы? Эти замечательные блестящие глаза? — Вижу. Прекрасно вижу. — Сесилю страшно, он боится сделать хоть одно неверное движение. — Ничего ты не видишь! — Кричит он и резко ударяет его головой об пол, а после тащит дальше, приближая к портрету, тыча в краску, словно он слепой котёнок. — Смотри внимательнее, впитай в свою глупую голову мой образ, посмотри на моё лицо, на нём нет ни одной неточности, оно идеально, оно ослепительно. Вспомни как выглядит твоё, совсем не такое. Оно грязное, оно имеет не ровности. Ты мерзкое, отвратительное существо, которое даже человеком назвать нельзя. — Вы правы, господин! Конечно вы идеальны! Конечно вы прекрасны! — Он жалобно кричит, не переставая плакать, надеясь, что это заставит Камуса хоть немного сжалиться над ним. Белая краска, которой вырисовывали и лицо и волосы Камуса начинает прилипать к лицу Сесиля из-за пота и слишком тесной связи. Его словно пытаются впихнуть в портрет, порвать его. — Ты не понимаешь! Ты не можешь понять! — В голосе Камуса появилась злоба и он только сильнее сжимал его волосы, пихая вперёд. — Такие низшие создания могут лишь подчиняться таким же сильным, как я! Ты мерзкий, ты глупый, ты жалкий! С последним выкриком Камус срывается и пихает Сесиля прямо в картину испортив её окончательно. Всё лицо и даже некоторые участки тела Сесиля были в белой краске, попало даже на уголки губ от чего тот начал чувствовать мерзкий привкус. Он боязливо поднимает глаза вверх и видит Камуса, который встал и смотрит на него сверху вниз. Но лицо, которое было у Камуса сейчас и на Камуса с картины сильно отличались. Если же на портрете оно было сдержанным и высокомерным, Камус, что был перед Сесилем наполнился злобой и бешенством. Чудесные брови теперь сведены вниз, а зубы обнажены и стиснуты. Из-за небольшого освещения в комнате можно было заметить как блеснули его глаза от того, что на них начали наворачиваться слёзы. Сейчас перед ним находился самый настоящий Камус. Совсем не идеальный, такой же грязный как и сам Сесиль. Именно из-за него он перестал сдерживать в себе этот идеальный образ, он испортился, сломался и его завершение осталось на лице Сесиля, белая краска портрета. Эта любовь разрушает его, он чувствует себя жалким, не настоящим, поэтому он злиться, ведёт себя словно ребёнок и бьёт Сесиля выплёскивая не только свою злость, но и желание, чтобы он перестал его любить, чтобы он возненавидел его, но Сесиль просто не может. Он всегда видел в Камусе свой идеал, и даже если он не идеален для других, то для него лично он всегда будет прекрасен и ему даже не нужно делать что-то особенное для этого. Камус может его бросить, может разорвать, может убить, но до последнего вздоха Сесиль будет его любить. — Господин… — Сесиль внимательно на него смотрит не отрываясь. — Не смей говорить! — Он уже и сам всё это понял, только отвернулся, пытаясь быстро стереть слёзы. — Господин вы ведь… — Сесиль осторожно встаёт наступая на остатки полотна и идёт к Камусу. — Молчи! Затки свой поганый рот! — Голос с каждым словом срывается и ломается, будто он сейчас снова заплачет. — Я люблю вас… — И Сесиль обнимает его, будто неосязаемо, просто прижимается кладя свою голову ему на плечо. — Мерзко… Просто омерзительно, что я это чувствую… — Я тоже это чувствую, господин… — Ты и так был грязным, ещё тогда когда пришёл в этот мир. — Но посмотрите, разве на мне нет ваших белых пятен? И… — Сесиль немного смутился. — Я так же полон вашими, такими же белыми частицами… Камус лишь стоял неподвижно смотря на смятые простыни. Он ведь постоянно издевается над ним как угодно именно здесь, чтобы никто не слышал и не знал. Ведь он может делать это с собственным рабом? — Господин… — Сесиль прижимается сильнее. — Вы же знаете, что я вас не брошу… Никогда… — Потому что внушил себе эту глупость? — Вы ведь тоже не хотите меня бросать… — Сесиль тянет руки к его волосам, осторожно касается, чтобы локоны прошли сквозь пальцев. — Тогда… Вы бы меня уже убили? — Мерзкий раб… — Камус сказал это сквозь зубы и ударил его по рукам, словно отгоняя назойливую муху, резко повернулся хватая его за щёки. — Ты лишь инструмент моих потребностей. Поэтому, если я решил сохранить твою ничтожную жизнь, то это лишь моё желание и оно никак не связано с тем, кто ты. Уходи. Сесиль словно завороженный смотрел на его вновь вернувшееся строгое лицо, игнорируя приказ. — Сейчас же! Громкий шлепок и Сесиль падает на пол, будто приходя в себя он хватается за щёку и выбегает из комнаты, но останавливается на пару секунд у двери, улыбаясь. — Сегодня господин в хорошем настроении…