* * *
От обычной беззаботной пятничной атмосферы не осталось и следа. Что и следовало ожидать. Настроение у потенциальной публики было скорее недоверчиво-настороженным. Над площадью то и дело неслись напряженные шепотки, а перед одним из баров и вовсе образовалась “мертвая зона”. Туда никто без нужды старался не приближаться. Каз бросил в ту сторону короткий взгляд и скривился. Ребята в камуфляже за хрупкими летними столиками смотрелись не то чтобы неуместно, а скорее болезненно неприятно. Оружия он ни у кого особо не заметил, но не сомневался, что уж армейские тесаки с собой есть у каждого, а там и кобура у кого-нибудь найдется. Куда ж без этого? Радовало лишь, что они не пошли к Антонио. Оставался шанс хоть что-то заработать с вечерней выручки. Брум сидел под одним из полосатых зонтиков, вытянув ноги, и благожелательно кивал обслуживающей его столик официантке. На опасливо проскальзывающих мимо людей он поглядывал с заметным довольством. Вербовщики любили припугнуть мирняк, чтобы все вели себя тихо и не рыпались. Сейчас люди старались не замечать их, но Каз видел, что детей отсылают по домам много раньше, чем обычно, красивые девушки под надзором пожилых матрон кучкуются на другой стороне площади и отворачиваются, чтобы случайно не привлечь чужого взгляда. Взамен этого по площади рассыпалось необычайное количество крепких парней с заметной выправкой и одинаковыми татуировками на запястьях. Они сдержанно гудели, переговариваясь между собой по рациям, вежливо раскланивались с завсегдатаями здешних забегаловок и заказывали преимущественно воду или лимонад. Ребята Алехандро всегда отличались дисциплиной и слаженной работой. Несмотря на все успокаивающие слова, которые Каз произнес для Инеж, сам он в них не слишком верил. Брум на этот раз вел себя слишком вызывающе и не скрывал этого. Когда ему было нужно, он умел растворяться в городе так, что его было с собаками не сыскать, как и его людей. Кто-то прислонился к стене рядом с ним, Каз скосил глаза вбок. Хуан приветственно кивнул и отсалютовал бутылкой пива. — Передай боссу, что если они пойдут в казино, то не мешайте им выигрывать, — произнес он тихо. — У Брума нынче ребята задиристые. — Дьявол, — Каз сплюнул на мостовую. — Надолго они к нам? — На неделю, — Хуан сделал глоток и бросил на Каза предупреждающий взгляд. — Не светитесь, Брум набирает рекрутов-контрактников. Каз с трудом подавил в себе желание злобно взвыть и только коротко кивнул. Сидеть Маттиасу в деревне до полного одичания. Ладно, неделя — это не так много. Пора было идти одеваться, хотя время ещё было. Сегодня они особенно не готовились, огненных номеров было мало — всего парочка. Каз намеренно убрал большинство опасных точек, оставил лишь свой номер и групповой танец. Парни Брума вели себя относительно прилично, держались кучно и почти не разбредались по площади. Почти… Послышался какой-то возглас, Каз прищурился, и тут же лицо его стало хмурым. На другом конце площади, у фонтана, начиналось что-то плохое. Привычно плохое. Хотелось бы надеяться, что просто инициатива тупого придурка, а не провокация. Высокий парень, плечистый, с выбритой на затылке неприятно-вызывающей символикой и не менее неприятно-красноречивыми татуировками на плечах огляделся по сторонам и быстро заступил путь одной из девушек, умело отсекая её от людской массы. Что-то сказал, почти приветливо ухмыляясь, девушка неохотно подняла голову, и у Каза упало сердце. Проблемы только начинались. Инеж покачала головой и отступила назад. Парень сделал ещё шаг, тесня её к фонтану. Каз быстро оглянулся: все вокруг делали вид, что ничего не происходит, только Брум внимательно наблюдал за разворачивающейся сценой, покачивая в руке бутылку. Вылезти сейчас означало нарваться на серьёзные неприятности. Каз сплюнул под ноги и оторвался от стены. Если он успеет подойти медленно, то, возможно, удастся разрулить явную провокацию. Главное, чтобы не успел вылезти никто больше, особенно из местных героев. Людям Брума нужна была драка и конфликт. Маттиаса тоже поймали на это в своё время. Вступился за какую-то девчонку. Его втянули в драку, а затем, когда он одержал верх, похвалили и позвали попробовать себя в настоящем деле. И Маттиас повелся. Идиот… В свой адрес Каз, впрочем, мог бы сказать сейчас то же самое. — Плохая идея, — в пространство заметил Хуан, заметив его движение. — Видишь, кого он домогается? — Каз кивнул в сторону Инеж. — Это крестница Пьетро. Как думаешь, это хорошая идея для них? Хуан выдохнул несколько непечатных проклятий и дернул с пояса рацию, рявкнул в нее пару кодовых команд и быстро последовал за Казом, по пути подавая знак нескольким своим парням. Каз выдохнул и ускорил шаг, готовясь к громкому и малоприятному окончанию этого славного вечера. Если начнется заварушка, придется бросить всё. И вещи, и реквизит, все пойдет к чертям. Главное, увести Инеж и ребят, а затем приготовиться к веселым денькам. Конфликты Брума и Алехандро зачастую заканчивались массовыми беспорядками и неприятностями, затем Алехандро чаще всего уступал в каких-то мелочах, чтобы вернуть людям спокойную жизнь, а Брум уводил своих людей. Ссориться совсем им было невыгодно, что и сохраняло жителям хоть какую-то гарантию мирной жизни. Каз приближался, считая шаги. Уже прикидывая, как будет бить, как уходить, что говорить, за чем прятаться… Так проще было сохранять спокойствие. Хуан, судя по неразборчивому потоку ругани сквозь зубы, занимался примерно тем же. Однако события внезапно приняли новый оборот, а участников действия резко прибавилось. Парень протянул руку, намереваясь бесцеремонно дернуть Инеж к себе, она ловко уклонилась от него, стремительно проскальзывая под его рукой, а сам парень натолкнулся на неожиданное препятствие. — Какие-то проблемы, сеньор? — иронично поинтересовался Алехандро, внезапно возникший напротив него. — Сеньорита Гафа, вы сегодня очаровательны! Очень рад встрече! Не окажете ли мне честь?.. Инеж с облегчением выдохнула и с благодарностью улыбнулась ему. Каз застыл на месте, не дойдя всего несколько метров. — Конечно, сеньор, я как раз ждала вас. Она с готовностью взялась за его любезно подставленный локоть, и они пошли по площади, оживленно переговариваясь точно старые добрые знакомые. Судя по расслабленному виду Инеж, так оно и было на самом деле. Каз отмер, лишь когда они удалились на достаточное расстояние. Он всеми силами старался сохранить ровное лицо. Хуан за его плечом с облегчением выдохнул и одобрительно хохотнул: — А девчонка-то не промах! Знает, кого хомутать… Казу отчего-то безумно захотелось ему врезать, но он сдержался. Хуан был человеком спокойным, но злопамятным, к тому же он считался одним из самых доверенных лиц Алехандро, на нем были рейды, охрана, переговоры и один Сатана знал, что ещё. — Пойду, пора, — только и отозвался он. — Я тебя понял, передам. Хуан кивнул. Каз двинулся дальше через площадь, невидяще смотря перед собой. В душе было пусто и почему-то мерзко, а ноги отчего-то чувствовались ватными. Он и сам не понимал, что с ним. Подумаешь, Инеж… Подумаешь, Алехандро Эскартиа… Подумаешь, улыбаются друг другу, говорят оживленно, уходят, держась под руки… Глупости все это! Каз решительно тряхнул головой и прибавил шагу. Пора приниматься за работу. Как там говорится, не будь лучшим, будь живым? Правильно говорят. Вот только… Кому вообще нужна такая жизнь? Он вдруг неожиданно понял Маттиаса. Держаться в тени, быть в жизни даже не вторым, а сто сорок четвертым с конца было умно и безопасно, но такая безопасность казалась тем ещё дерьмом. Жизнь, к слову, тоже. Подобные мысли Каз старался гнать от себя всю жизнь, он жил, не замечая их, зарывая в самый дальний угол сознания, но иногда они прорывались бешеным горным потоком и сбивали с ног. Сейчас, кажется, был один из таких моментов. Скорее бы уже начать представление, танцы и контроль за происходящим требовали такой сосредоточенности, что на всякую чепуху не оставалось мысленного ресурса. Каза это более чем устраивало. По дороге он столкнулся с Зои. Лицо у неё было мертвенно спокойное. Судя по её задумчивому взгляду, сам Каз выглядел не лучше. Они практически одновременно распрямились, расправив плечи, и криво улыбнулись друг другу, приветственно кивнули и разошлись каждый своей дорогой. Буря в этот раз прошла стороной. Вмешательство Алехандро было опасным, внезапным, но полностью сломало предыдущую игру. Каз не мог этого не оценить. Теперь к Инеж не посмеет приблизиться никто. Что бы Алехандро ни испытывал к ней на самом деле, хоть полное равнодушие, его проявленная любезность надежно защищала сеньориту Гафа от дальнейших посягательств. Трогать людей Алехандро было весьма чревато для здоровья и жизни в целом, и Брум это прекрасно знал. Босс часто шел на уступки, но между тем посчитать его слабаком рискнул бы лишь откровенный безумец. Алехандро был жесток, равнодушно жесток, по его указке калечили людей, уродовали журналисток, похищали чужих детей, держа их в заложниках, а Алехандро любезно целовал руки дамам, молился в церкви, великодушно защищал тех, кого считал достойными этой защиты и хранил их город от всех бед, а паче того от нищеты и разрухи. И Каз не хотел бы, чтобы времена, которые были до него, однажды вернулись. Он до сих пор хранил воспоминание из далекого детства, как отец Иоганн однажды взял их с Джаспером с собой на кофейную плантацию. Как раз стоял сезон сбора ягод, тогда Каз впервые увидел, что такое труд. Смуглые до черноты дети работали под солнечными лучами, без перерыва, без отдыха. Худые женщины рядом с ними — матери — успевали одной рукой укачивать младенцев, завернутых в одеяла, и тут же срезать одну за другой тяжелые красные грозди, укладывая их в деревянные ящики. Здесь работали семьями от стариков до детей, многие из которых были ещё младше семилетнего Каза. Отец Иоганн ходил между ними, улыбался, разговаривал с теми, кто обращался к нему, что-то мягко объяснял на местных наречиях, которых Каз не понимал. Он смотрел, как его ровесники подхватывают эти ящики, ловко взбираются на самые верхние ветви деревьев, и чувствовал, как палящее солнце прожигает его кожу под футболкой чуть ли не до кости. Волосы нагрелись так, что казалось, что на голове лежит обжигающе горячая лепешка прямо с костра. Отец Иоганн успел увести его в прохладу до того, как непривычный к такому солнцу Каз словил бы тепловой удар, но обожженная кожа на носу потом ещё долго шелушилась. В городе, защищенном горной грядой, такая жара была редкостью. Тот год отличала небывало высокая солнечная активность. А ещё расплодились скорпионы. От их укусов на плантациях умерло несколько людей, да и в больницу поступало много пациентов — Каз слышал разговоры взрослых. Позже отец Иоганн отвел их в сторонку и, указав на стайку детишек, тихо сказал: — Они не умеют читать и начинают работать здесь с шести лет. У них нет возможности учиться, как у вас. Джаспер тогда пожал плечами и куда-то убежал, а нахмуренный Каз долго ещё рассматривал голоногих мальчишек, которые оживленно перекрикивались с верхушек невысоких кривоватых деревьев, покрытых глянцевыми темными листьями. Обычно кофе рос в тени, это он знал, но эта плантация, одна из немногих, располагалась в долине, расползаясь по ней отдельными фермерскими участками. Здесь беспрепятственно палило солнце, и это влияло на урожай, он был больше, но продавался хуже, как объяснял ему отец Иоганн, поэтому работникам платили так мало, как это только было возможно, чтобы сохранить выручку. В тот раз Каз разговорился с несколькими мальчишками, которые с любопытством рассматривали белого чужака, щурили узкие глаза и щербато улыбались, когда кто-то из них отпускал шутку или выкрикивал какую-то плохо срифмованную дразнилку. — Мои родители врачи, — объяснил им Каз тогда. — Работают в больнице. Они завертели головами и засмеялись от слова, показавшегося им странным. — Что такое больница? — спросил наконец один из них. — Это там режут людей? Каз до сих пор не знал, удалось ли ему объяснить, что это и почему больных людей увозят туда и “режут”, то есть оперируют, вместо того, чтобы отвести к шаману или напоить лекарствами. Один из тех мальчишек гордо продемонстрировал Казу здоровенную язву на ноге, которая воспалилась и казалась вся покрыта гнойной коркой. Он ничего с ней не делал, только жевал листья одного из местных аналогов коки, и зубы его от этого казались ярко рыжими. Денег на доктора у его семьи все равно не было. Да и до ближайшего было несколько десятков километров. Через несколько лет пришедший в город Алехандро собрал под свое крыло все отдельные фермерские хозяйства, наладил надежные контракты, оборудовал качественную обработку сырья и значительно осовременил производство, привлекая в город все больше окрестного населения за гарантированной работой. Не сказать что он платил намного больше, но условия жизни у людей улучшились. Алехандро же взял под контроль огромный кусок земли, по которому беспрепятственно могли следовать из Мексики и обратно вереницы фур, везущих самые различные товары. В этом круговороте истинные и незаконные дела Алехандро были незаметны для правительственных структур и основательно подпитывали его благие начинания. И Каз, помня эти лучи палящего солнца и всепроникающий запах пота и гноя, не смог бы дать однозначного ответа, чего больше было в этой кровавой незаконности — зла или блага. Их мир был серым настолько, что любой яркий цвет нес в себе опасность нарушить это странное хрупкое равновесие относительного благополучия. Может быть, именно поэтому Каза так и влек огонь — яркий, опасный, но позволяющий сохранять то необходимое равновесие между разумом и самолюбием, которое хранило их жизни. Пора было начинать. Каз приблизился к кулисам, с облегчением убедился, что все на местах, включая спешно переобувающуюся Инеж, подал Джасперу условный знак, накинул на плечи часть костюма и вновь скрылся в толпе, пробираясь к своему месту. Удар барабана, и огромный столб пламени взвился над сценой, привлекая общее внимание. Три темных фигуры взвились в прыжке, взлетая на сцену. Бетон чувствительно отдался в ногах, и Каз выпрямился, стягивая с головы капюшон. Напротив него точно так же поднимался Джаспер, напряженно сжимающий свой любимый шест. Инеж замерла между ними, и Каз помимо воли залюбовался её тонкой фигуркой в темной тунике. Блестки маски сверкнули в отсвете опадающего пламени, угасли и тут же вспыхнули вновь под светом направленного на них прожектора. Джаспер сделал шаг, протянул Инеж руку, поманил к себе. Она отпрянула ближе к Казу. Музыка угрожающе нарастала. Каз выхватил из-за плеча собственный меч и привычным движением пальца зажег его. Красное лезвие засияло, бросая кровавые отсветы на его лицо. Джаспер поднял голову, и лицо его, подсвеченное голубоватым светом его оружия, исказилось в усмешке. Он сегодня был практически без грима, только красный пояс перехватывал светлую рубаху. Прожектор мигнул и сбавил яркость, оставляя лишь очертания их фигур и яркие полосы их мечей, когда Каз резко с места пошел в атаку, тесня Джаспера к краю сцены. Красно-синие вспышки замелькали в воздухе, подчиненные жесткому ритму музыки. Удар… удар… удар… как сердечный ритм. Они знали эту связку наизусть. Джаспер изобразил своё фирменное сальто назад, уходя из-под карающего удара, Каз отступил. Инеж подошла к нему, заученным жестом положила руку на плечо, пытаясь удержать от кровопролития. Каз стряхнул её руку с мстительной бесцеремонностью и отмахнулся, отстраняя её прочь. Она была ему не нужна, не важна, и его совершенно не волновало, что босс-мафиози смог защитить её от домогательств, когда сам Каз этого так и не сумел. Они сошлись в схватке с утроенной яростью, Джаспер украдкой показал ему большой палец, когда они меняли позицию, он такой темп обожал. Каз ответил ему менее приличным жестом, потому что Джаспер со свойственной ему безбашенностью отскочил слишком близко к краю сцены и здорово рисковал, балансируя на самом краю. Впрочем прыгать Джасперу оставалось недолго, Каз поманил его к себе, провел серию отвлекающих эффектных ударов, и в решающий момент резко выбросил руку с мечом. Красное лезвие проскользнуло под синим, почти легонько мазнув по светлой рубахе. Кровавая полоса расплылась по белой ткани, Джаспер споткнулся, схватился за грудь, почти удивленно огляделся по сторонам и рухнул как подкошенный. Каз замер над ним, тяжело дыша. Опустил меч, бросил пронзительный взгляд на публику, оглянулся на замершую в растерянности Инеж, развернулся и стремительно покинул сцену, смутно сочувствуя Джасперу и одновременно горячо ему завидуя. Тому предстояло ближайшие минут пять провести лежа спиной на прохладном бетоне в полной неподвижности. Для гиперактивности Фахи это могло считаться отдельным подвигом. Каз остановился за кулисой, кивнул проскальзывающим мимо него Анике и Уайлену, загримированным под добрых духов, и придирчиво принялся наблюдать, как растерянная Инеж опускается возле Джаспера на колени, а добрые духи поднимают её обратно на ноги и вручают светящийся веер. У Аники и Уайлена веера были огненные, они зажгли их над телом бездыханного Джаспера. По крайней мере, Каз очень надеялся, что тот не сопит, как бешеный носорог, у самого Каза дыхание после такой схватки было достаточно тяжелым. Ритуал исцеления и агитационной работы по привлечению Инеж на сторону добра начался. Уайлен закружился огненным вихрем вокруг поверженного героя, то и дело взвиваясь в высоких прыжках, Аника меж тем показывала Инеж, как излечить поверженного героя, обнимала её и вела за собой к свету. Рана Джаспера засветилась белым, когда они уже втроем закружились вокруг него, точно три крылатых птицы, чьи крылья пылали и чадили. А вокруг Инеж начинал постепенно распространяться все тот же светлый ореол, что и вокруг Джаспера. Программируемые светодиоды, с постепенно наращиваемой мощностью, определенно творили чудеса исцеления. Джаспер медленно сел на сцене. Уайлен и Аника торжественно сняли с него окровавленную рубашку. Инеж неверяще прижала ладонь ко рту, а затем протянула ему руку. Джаспер легко поднялся на ноги и тут же склонился пред ней, куртуазно целуя её ладонь. Каз скрипнул зубами и отвернулся к палатке, давая Нине сигнал переключить музыку. Сияние становилось все ярче, когда Инеж последовала за Джаспером в танце света. Он протянул ей свой синий меч, делая вид, что учит её сражаться. И раскинул руки, ловя сияющий белым шест, брошенный Уайленом. Каз перехватил реквизит поудобнее. Сегодня он чувствовал себя настоящим темным властелином, которого эта сопливая светящаяся возня неимоверно раздражала. Он нетерпеливо ждал своей музыки, лишь иногда жестами подсказывая Родеру и Нине, последовательность сценарных связок, нуждающихся в подсветке. Джаспер наконец исчерпал свой запас добродетельных агиток, попытался осуществить очень светлый подкат, но верная тьме Инеж отрицательно помотала головой и отстранилась от его объятий. Погрустневший, но не потерявший живости Фахи похлопал её по плечу, подхватил шест и наконец-то свалил со сцены. Каз одобрительно кивнул ему, поправил черную полумаску и в свою очередь вышел на сцену к Инеж. Она бросилась к нему, но в последний момент замешкалась и отвернулась. Каз прошел мимо нее и резко прокрутил в руке меч. Шло уже вступление грядущей песни, когда он стремительно подошел к Инеж и, мягко подняв её подбородок, заставил посмотреть на себя. Это было заученное, отрепетированное движение, но Каз не был готов к её взгляду. Он сам не знал, что ожидал увидеть. За последний час он прожил внутри себя так много, что совершенно не знал, чего ждать. Страх, превосходство от того, что кто-то другой защитил её, восхищение кем-то другим — Джаспером или Алехандро, или кем-то ещё. Но уже не им. Инеж улыбнулась ему так ободряюще и радостно, словно была счастлива, что он стоит сейчас рядом с ней. Она поднесла руку к его лицу, изящно проводя пальцами в нескольких сантиметрах от его кожи, и Казу на какой-то безумный миг захотелось податься вперед, чтобы ощутить щекой тепло и твердость её пальцев. Он сдержал этот глупый порыв и отстранился. Он был рад, что публике, находящейся в отдалении, плохо видны выражения их лиц в этом контрастном свете. Темному властелину не пристало так пялиться на свою ученицу. Каз протянул ей руку, втягивая в танец. Инеж легким ветром пронеслась мимо него, прокружилась несколько раз вокруг своей оси, обнажила свой меч и замерла на вытянутых носках, точно хрупкая статуэтка. Казалось, дунь, и она упадет пушинкой. Клинок обвиняюще сиял ослепительно синим светом. Ступившая на путь тьмы оступилась, поддавшись обманчиво теплому свету. Вот только Каз знал, что светодиоды не способны согреть в отличие от настоящего огня. Он резко шагнул к ней, оказавшись у Инеж за спиной, и красное сияние озарило её волосы. Инеж вздрогнула, когда прохладный пластик коснулся её шеи и неосознанно наклонила голову, открывая шею ещё больше, точно это прикосновение было для нее приятным. В висках зашумело, и Каз задержал лезвие на секунду дольше, почти ласкающе проведя по этой чувствительной зоне. Это же была случайность. Не более. Но от остроты момента внезапно перехватило дыхание. Инеж обернулась и покорно опустилась на колени, готовая принять свою судьбу, но Каз отвел красный луч в сторону и протянул ей руку, помогая вновь встать на ноги. Темный властелин совершал непростительную ошибку: он принимал свою ученицу любой. И с каждой секундой все острее понимал, что ей не место рядом с ним. Инеж казалась удивленной, когда он мягко, но непреклонно оттолкнул её, хоть это и было по сценарию, но Казу почудился неуловимый вопрос в её глазах. Он свой взгляд упорно отводил. Две-три показательных позы и взмаха руками, и он все же прогнал её. Ученица тьмы отказалась от света и вернулась, но Каз, увидев для неё иной путь, отпустил ту, которую всегда желал. Ещё и ногой топнул, чтобы не возвращалась. Рано или поздно, свет найдет его и покарает. Из них двоих пусть лучше он уничтожит только одного, того, кто на самом деле заслуживает этого. Каз поменял свой меч на подожженный с двух сторон стафф, и закрутил его вокруг себя, глотая едкий дым и горько улыбаясь. Он видел обращенные к нему лица и видел восхищение на некоторых из них. Хотя бы для них он был кем-то. Шутом, комедиантом, паяцом, выступающим всем на потеху. “Ты — танцор, а не мужчина”, презрительно бросил ему один из зрителей когда-то давно. Тогда Каз это проглотил — не хотел связываться, отыгрался позже. Но с тех пор он никогда не позволял себе забывать, как его воспринимают другие на самом деле, и изо всех сил стремился никогда таким не стать. Может, поэтому он и лез во все рискованные авантюры до самой трагедии, а после совершенствовался лишь в танце с огнем, не возвращаясь ни к бальникам, ни к когорте современных танцоров. Он хотел быть опасным, хотел уметь то, что больше никто не умеет. Если бы он родился в семье циркачей, то, наверное, оказался бы на своем месте, каждый день рискуя и зная, что он уникален. Однако стоило смириться с тем, что есть. Языки пламени проносились возле его лица, Каз подобрал второй стафф, поджег его от первого и закрутил оба в ещё более бешеном темпе. Сам он при этом не переставал двигаться, и под очередный удар барабана прогнулся назад, пропуская сгусток пламени прямо над лицом. Кто-то внизу испуганно ахнул. Каз закрыл глаза, подчиняясь музыке, скрестил горящие стаффы за спиной и тут же сделал молниеносный выпад. Подтанцовка из Аники, Родера и Уайлена дружно упала на бетон, точно поверженная его волей. Горящие стаффы сомкнулись вокруг его шеи, и Каз упал на колени, запрокинув голову к небу. Одна из его рук медленно воздела горящий факел над головой. Последняя печальная музыкальная трель завершила его номер. Ребята уже поднимались на ноги, пафосно поджигая свои стаффы. Джаспер выбежал в последний момент, с разбегу встраиваясь в танец. Каз критически наблюдал за ними, подмечая косяки. Уайлен, пользуясь статической мизансценой, спешно поправлял парик, Каз незаметно погрозил ему кулаком, помня его шуточки. Уайлен страдальчески скривил губы и с размаху упал в объятья Джаспера. Добро набиралось смелости и воспламеняло в себе боевой дух. Родер и Джаспер подхватили своих партнерш и закружили в огненном вихре. Каз немного приободрился, отметив, что последняя репетиция не прошла даром. Ребята работали слаженно и почти в музыку. Аника с Родером слегка не дотягивали по темпу, но в целом было приемлемо. Джаспер с Уайленом были давними партнерами, естественно, что у них получалось лучше. Анике с постоянным партнером не везло кармически. Сначала она танцевала с Диего, который был старше их на несколько лет и состоял в коллективе Пьетро, но через пару лет он уехал, сначала в армию, потом зацепился в столице, да там и остался. Потом Аника танцевала с Казом, они хорошо сработались, да и пара из них была отличная: экзотическая, объединенная этническими корнями, светлокожая — почти настоящий бренд, которым Пьетро не стеснялся торговать. Их в то время успели засветить в нескольких клипах. Светленькие белые подростки со светлыми большими глазами были нарасхват, их даже в парочку модельных агентств затащили, но не срослось. От той эпохи осталось лишь несколько памятных фотографий. А затем, когда из строя вышел и Каз, Аника перешла к Джасперу, так сказать по наследству. Они вдвоем танцевали плохо, не сочетаясь ни в каком виде. Позже, когда Маттиаса все же удалось вытащить из тюрьмы, отмыть, накормить, обложить отборным матом, кое-как примирить с Ниной и вернуть к нормальной жизни, Аника начала танцевать уже с ним, чтобы хотя бы просто вернуть его в форму. Так оно и повелось: за два года у них сложился неплохой тандем. С Родером Аника смотрелась… никак. Технично, живенько, но тускло. Каз поморщился. На фестиваль такое везти нельзя, репетиции придется вести в другом месте, чтобы Маттиас не выпадал из графика. Инеж вернулась на сцену, шагнула из полутьмы и остановилась у него за спиной. Положила руки ему на плечи и медленно начала вести ладонями по его руке с горящим, делая вид, будто наклоняется к трепещущим язычкам пламени. Каз медленно отвел руку, Инеж потянулась вслед за огнем, изгибаясь всем телом. На очередную сильную долю Каз вскочил на ноги, вновь вскидывая стаффы над головой. Инеж за его спиной раскинула в стороны веера. Шаг, прыжок, наклон в сторону — они вновь танцевали синхронно. Темный властелин и его светлая тень — не иначе как сбежавшая душа. Каз чувствовал спиной каждое её движение и понимал, что ещё никому так не доверял на сцене. Откуда-то он знал, что даже если он оступится, покачнется, этого никто не увидит и не поймет. Сейчас он, не задумываясь, смог бы упасть спиной назад. В знаменитом упражнении на доверие ему эта часть никогда не давалась. Он никогда не пропускал товарищей по упражнению, всегда ловил, но сам упасть не мог, не хватало сил заставить себя. Все упражнения на ведущий/ведомый Каз тоже безнадежно заваливал, стоило ему оказаться в роли ведомого. Пьетро долго работал с ним, пока Каз хоть как-то приучился доверять партнеру или партнерше и перестал тянуть одеяло на себя в каждом танце. Сейчас он был искренне благодарен Пьетро за эту муштру, а тогда она казалась каким-то изощренным издевательством. Какая разница, кто кого ведет, если у него получаются все движения и он успевает за музыкой? С возрастом понимание пришло. Однако лишь сейчас Каз ощущал себя по-настоящему доверившимся кому-то ещё. Он не знал, что это за игры сознания. Возможно, в будущем он не раз пожалеет об этом чувстве, но сейчас оно казалось упоением. Он наконец-то понял, каково это! Они поменялись местами, теперь Инеж была в центре. Веера так и летали в её руках. Каз отбросил один из стаффов за спину, Инеж обернулась. Веера щелкнули и сложились в один. Инеж протянула руку и схватилась за середину стаффа, между его ладоней, а затем бесстрашно откинулась назад, позволяя ему удержать её. Каз не заметил ни малейшего колебания. Она доверяла ему так же, как и он ей. Плевать на Алехандро и остальных! Им никогда не понять этой безмолвной связи, которая протянулась между ним и Инеж, той странной связи без единого прикосновения, что тянула их друг к другу с каждым днем все сильнее. Им действительно нравилось танцевать вместе. И все, происходившее между ними ранее, работало на этот танец. Все стычки, совместные репетиции, ночной разговор, где Каз молол какую-то чушь, словно вернулся в свои славные пятнадцать, а Инеж искренне смеялась и подкалывала его. Никто из них не хотел первым класть трубку, хоть время и было поздним. В итоге разговор решительно обрубил иссякший интернет, но и после этого Каз долго не мог заснуть, ворочался на скрипучей полке фургона и улыбался, сам не зная от чего. Он жил ради этих кратких моментов единения, когда он был её, а она — его, и это не имело никакого отношения к тем пошловатым, земным чувствам, за которыми гнались другие. Джаспер как всегда вмешался не вовремя, хотя и весьма своевременно по музыке: схватил Инеж за локти, оттянул назад. Каз безнадежно потянулся к ней, но остальные трое отмахнулись от него огнем. Он отпрянул. Красное лезвие полыхнуло в ночи. Темный властелин взмахнул мечом и пошел напролом. Фехтование пластиковой палкой с такими же палками, но горящими, и такими же горящими веерами было не самой тривиальной задачей хотя бы потому, что они не должны были ни в коем случае соприкоснуться. На самом деле из этой славной четверки рубиться умел лишь Джаспер, остальные лишь наскакивали на Каза, а его задача была показать эту несуществующую схватку. На другом конце Инеж боролась с Джаспером, пытаясь вырваться из его объятий. Каз увернулся от очередного пламенного сгустка, поймал взгляд Уайлена и едва заметно кивнул, показывая, что пора. Маленький дух добра бился храбро, но куда ему было тягаться с мастерством темного властелина, однако в последний миг, когда карающий красный луч вознесся над его головой, маленький дух выкрикнул что-то неразборчивое и выбросил руку с зажатым в ней огненным факелом. Крошечный язычок пламени на мгновение коснулся чужого локтя. Фигуру Каза охватил огонь. Его одежда вспыхнула в один миг, он словно превратился в живой факел. Он отшатнулся, потрясенный, закружился, раскинув руки. Публика ахнула, загудела тревожно, панически. Каз очень надеялся, что никто в сердцах не ринется его тушить. Вот тогда представлению и впрямь конец. Это был не первый их такой номер, но реакция всегда была одна — испуг, неверие, а затем неистовый восторг. И немного специфических познаний в химии от Уайлена. Каз увидел потрясенное лицо Инеж, и это определенно стало лучшей наградой за все его метания этого вечера. Ему нравилось это: нравилось поражать её, удивлять снова и снова. Пусть даже это затевалось совсем не ради неё. Ну-ка, Алехандро, сможешь ли ты когда-нибудь вызвать такое восхищение в её глазах? Попробуй, амиго! Попробуй… Одновременно с тем нельзя было пропустить тот момент, если огонь из холодного начнет превращаться в настоящий. Каз напряженно считал секунды, и когда истек отведенный срок, медленно остановился, сгибаясь, точно от боли, покосился на горящий локоть и с облегчением убедился, что пламя потихоньку угасает само собой. Инеж вырвалась из рук Джаспера и бросилась к нему. Замерла, не дойдя до него несколько шагов. Каз в безмолвной мольбе протянул к ней руку. Джаспер сделал несколько сальто подряд, отвлекая внимание публики, а пробегавший мимо Уайлен брызнул Казу на спину из специального баллончика, отчего огонь вспыхнул с новой силой. Изобразить агонию было несложно, Каз скорчился, стараясь попутно собрать на начавший гаснуть рукав побольше пламени, и не теряя времени, протянул Инеж свой алый меч рукоятью вперед, безмолвно умоляя прекратить его мучения. Желательно драматично и до того, как эта бутафория бесславно погаснет. Каз не знал, как Инеж трактовала для себя его страшный взгляд, но она отшатнулась в ужасе, а затем покорно приняла меч из его рук. Красную вспышку, пронесшуюся перед глазами, Каз воспринял с истинным облегчением и блаженно повалился на холодный бетон. В финальные разборки Инеж с гуманным и светлым добром он не вмешивался, следя лишь, чтобы никто в порыве энтузиазма на него таки не наступил.* * *
— Старик, это было круто! — возбужденный Джаспер носился вокруг него кругами. — Даже у ребят Брума челюсти попадали. Все в ауте! Каз усмехнулся и стянул с себя куртку, сплошь пропитанную специальной смесью из борной кислоты, спирта и чего-то ещё, что наизусть помнил только Уайлен. Куртка безмолвно вопияла, и Каз, безнадежно принюхавшись к поддетой под нее футболке, потянул через голову и её. Спиртом от него несло, как от алкоголика со стажем. Каз закинул ком одежды в пакет и отправил тот в багажник машины Джаспера. — У тебя запасная футболка найдется? — Ага, сейчас, — Джаспер нырнул на заднее сидение так, что снаружи остались одни его дрыгающиеся ноги. — Да где же оно? Тьфу, дьявол! Каз понял, что это надолго. Фургона у них сегодня не было, пришлось пригнать две легковушки — Джаспера и Родера, соответственно и реквизит был рассован по принципу “куда влезло”. Он с удовольствием размял затекшие плечи. Натруженные мышцы приятно ныли, растревоженная нога поднывала неприятно, но Каз успел принять лекарства, поэтому мог не ждать сюрпризов и был спокоен. — Ребята, вы тут? — Инеж вынырнула из-за палатки. — Ой… я не вовремя? Каз пожал плечами и усмехнулся. — Ну, на этот раз мы не в душе и я относительно одет, так что решай сама. Инеж искоса глянула на него, внимательно проскользила взглядом сверху вниз, вдруг густо залилась краской и отвела глаза. — Нина просила передать, что вы ей нужны аппаратуру загрузить, — доложила она. — А я скоро уйду. — Я даже не буду спрашивать, ребята, о каком душе идет речь, но знайте, мне бесконечно интересно! — нахально подмигнул Инеж вынырнувший наружу Джаспер и протянул Казу футболку. — Кстати о совместном принятии душа… — Заткнись, Джаспер! Оказывается рявкать они тоже умели синхронно. Джаспер примирительно поднял руки, а сердитый Каз принялся быстро натягивать ярко-оранжевую футболку на размер больше, рассчитанную явно на рост Фахи. Каз осторожно покосился на Инеж. Они почти не поднимали тему их первой встречи, но сейчас Инеж явно вспомнила что-то неприятное, потому как нервно передернула плечами и тряхнула головой. “Я не наркоман,” — захотелось сказать Казу, но он промолчал. Ему совершенно не хотелось рассказывать правду, а интригующее молчание в случае Инеж определенно не казалось выигрышной стратегией. Они в молчании обогнули вместе палатку, Каз привычно взвалил на плечо кофр с аппаратурой и понес его к машине Родера. Инеж осталась упаковывать какие-то мелочи. Кофр был длинным, и Каз долго возился, пытаясь компактно уместить его на заднем сидении. В голове как всегда после хорошего представления царило опустошение, только билось в мышцах не вышедшее до конца напряжение. Хотелось сделать что-то, чтобы снять его, но Каз никогда не поступал так. Представление вопреки всем его ожиданиям и приметам оказалось успешным и прошло как по маслу, он даже надеяться не мог на такую удачу. Впрочем, кажется, в его случае судьба любила равновесие. Возвращаясь к палатке, Каз внезапно остановился и отчаянно заморгал, пытаясь поверить своим глазам. Хорошо, что в руках не держал ничего — уронил бы. Алехандро Эскартиа стоял возле их палатки и, по-свойски оперевшись рукой о фонарный столб, о чем-то любезничал со спокойно улыбающейся Инеж. Каз прислушался. — Когда я впервые встретил вас в соборе, сеньорита Гафа, я и представить не мог, что вы бываете столь бесстрашной. Потрясающее представление! Я слышал раньше, но вот увидел впервые… — Зато увидели, сеньор, — Инеж казалась польщенной, но не очарованной по уши, как когда-то была Зои. — Как видите, я вам не солгала, это очень талантливый коллектив. Каз осторожно перевел дыхание и, пока его не застали за беспардонным подслушиванием, подошел к ним. Раз уж Алехандро сам пожаловал к ним, прятаться тем более не имело смысла. — Сеньор, — он приветственно склонил голову и сложил руки на индейский манер. Алехандро казался удивленным. Каз знал, что это заставляет людей теряться. Цивилизованный белый, который здоровается, как майя, не вписывался в привычные деловые шаблоны. Главное, что Алехандро уже не мог протянуть ему руку для приветствия. После секундного раздумья он также ограничился кивком, пусть и без рук. — Это вы — сеньор Бреккер? — с любопытством спросил Алехандро. — У вас поразительные трюки и очень рискованные. Настоящее волшебство! — Благодарю, — Каз не цеплял любезную маску крупье, — Алехандро раскусил бы её на раз — но тон выбрал из разряда как для самых высокопоставленных клиентов. — Это отличительная черта нашего коллектива. Мы стремимся удивлять. Каз бросил быстрый взгляд на Инеж, она внимательно наблюдала за ними обоими, определенно чувствуя мгновенно вспыхнувшее напряжение. — Сеньор Эскартиа меня сегодня очень выручил, — Инеж в нескольких словах поделилась своими вечерними приключениями, свидетелем которых Каз уже успел побывать. — Я очень благодарна, что вы меня проводили до сцены. Каз оценил попытку улучшить атмосферу, но результата это не принесло. Враждебность так и витала в воздухе. — Я бы предпочел проводить вас и сейчас, когда вы закончите, — Алехандро одарил Инеж теплым взглядом. — Если позволите. Мне будет намного спокойней! К сожалению, наш город посетили не самые приятные люди, я бы не хотел, чтобы кто-то пострадал или спровоцировал конфликт. Вы не возражаете, сеньор Бреккер? — Мы в коллективе всегда присматриваем друг за другом, сеньор, но я, конечно, не смею мешать. Я знаю, что сеньорита будет в надежных руках, — Каз очень старался, чтобы голос остался ровным. Что может сделать Алехандро крестнице Пьетро? Не съест же. Наоборот, пылинки сдувать будет, чтобы деловой партнер оставался таковым и далее. Не то, что мальчик на побегушках, которому поручили потанцевать с девочкой из хорошей семьи, чтобы она немного окрепла и освоилась в городе. А вот все остальное мальчик придумал себе сам. — Я думаю, сеньорите Гафа уже пора домой, — резче чем хотел произнес Каз. — Час достаточно поздний. Инеж обескураженно взглянула на него, явно удивленная тоном и формулировкой, но Каз сделал вид, что этого не заметил. Он кивнул им обоим и поспешил отойти к сцене под предлогом проверки, не забыто ли что-нибудь из реквизита. На душе было погано, и хотелось, чтобы эти двое уже ушли. Желательно к чёрту. Какой-то резкий неприятный звук привлек его внимание, а затем раздались крики и грохот. Каз беспокойно оглянулся и быстро принялся пробираться в нужном направлении. Он успел как раз к развязке. Двое полицейских удерживали того самого парня, который приставал к Инеж, а капитан Назале непреклонно возвышалась над разъяренным Брумом. — К сожалению для вас, сеньор, закон един для всех, — холодно договорила она со злым прищуром, когда Каз наконец оказался в пределах слышимости. — Либо ваши люди ведут себя пристойно, либо им придется остыть в участке, как этому сеньору. Парень дернулся, но безуспешно. — Сука!.. — Вы имеете право хранить молчание, — капитан Ланца с непроницаемым лицом защелкнул на его запястьях наручники. — И лучше бы тебе, друг мой, не оскорблять должностное лицо при исполнении. Мой тебе пока ещё дружеский совет. У Брума от лица отлила вся кровь, под кожей играли желваки, а глаза превратились в ледяные омуты. Он был в ярости. Никто больше не сказал ни слова. Перевернутый столик неподалеку и несколько испуганных женщин говорили сами за себя. Ещё один из людей Зои удерживал в жестком захвате какого-то парня из местных, не давая ему пошевелиться. — Твою же гребанную мать… — прошептал Каз, медленно осознавая, чем им это грозит. Чем это грозит самой Зои... Чье-то плечо коснулось его плеча. Он резко обернулся. Бледный напряженный Алехандро стоял рядом, и губы его шевелились, беззвучно проговаривая ту же фразу, что и Каз мгновением ранее. Хоть в чем-то они в этот вечер оказались солидарны.