я с ума по тебе схожу.

Они снимают двушку на Якиманке и всегда пьют кофе по утрам. Максиму нужно на работу, а Денис против своего желания выползает из кровати, чтобы составить компанию. Он до вечера не увидит Кольцова, и это бесит немного. А еще бесит, что упрямый журналист отказывается оставлять редакцию ради выгодной должности смм-менеджера в офисе TrueTalk. Титов делал предложение дважды или трижды, абсолютно серьезно называл пятизначную сумму за месяц, если считать премии, и Максим каждый раз качал головой, переводя тему. Это у него хорошо получается, журналист как-никак. Дениса совершенно не смущает и не волнует тот факт, что он уже год целует мужчину, спит с мужчиной, с работы встречает мужчину и живет с мужчиной. Максим в его жизнь после Сани вошел так изящно и барственно, что сопротивляться было бы просто глупо. Кольцов ведь все делает правильно. Он правильно выглядит, касается правильно, целует правильно и пахнет правильно, слова подбирает тоже правильные, необходимые Титову. От него веет спокойствием и уверенностью в завтрашнем дне. С ним Денис понимает прелесть отношений. — У меня совещание в три, — между короткими, отрывистыми поцелуями, шепчет журналист, сжимая в руках не до конца проснувшегося Титова, — если пройдет быстро, дома буду рано, — ему ничего не отвечают, только улыбаются разморено и довольно, тянутся снова к губам. — Все, Денчик, я опаздываю, — чмокнув льнущего ближе Дениса в лоб, Максим выбегает в холл к лифтам. Титов — собственник, и он терпеть не может, когда теплого, сильного и нужного Максима отнимает работа. По выходным они редко вылезают из постели. Кольцов только руки к ноутбуку протягивает и сразу же по ним получает — справедливо. Денис заказывает доставку, завернувшись в одеяло и прижавшись к чужому телу. Ему хорошо и свободно, горячее дыхание щекочет шею, а за ним всегда следуют губы. Дрогнувший палец соскальзывает с кнопки оплаты, Титов выдыхает судорожно и разворачивается, утопая в долгом, вязком поцелуе. В крепких объятиях Максима он умирает от счастья. Денису не хочется больше кофе, и он закуривает, открывая окно. Летний ветер треплет волосы, пробираясь в кухню. Еще слишком рано. Титов прикрывает глаза, выпускает дым и решает не ехать в офис сегодня. Ему, в общем-то, необязательно там каждый день появляться. Так, иногда лицом посветит, для виду пиздюлей выпишет особо ленивым, пофыркает, покивает и снова уедет. Он загружает кружки и тарелки в посудомойку и думает, что надо оформить автомобильную доверенность на Кольцова. Денис недавно ауди купил, но пользуется ей чаще журналист. Ден не против, не в метро же мотаться через половину Москвы, да и сам он такси не брезгует. В конце концов, всегда можно Макса попросить, чтобы забрал. И тот приедет деловой такой, важный, дверь откроет, кондер включит и довезет в целости и сохранности, осыпая новыми сплетнями из редакции. Совместная жизнь Титову явно нравится. Не нравится то, как скучно в квартире становится без Кольцова. Без его глупых шуток и вездесущих рук. Денис заваливается на диван в гостиной, включает какой-то сериал короткий, выпавший рандомно, и надеется, что будет интересно. У него планов нет, фантазия отказывается придумывать дела. Все отчеты просмотрены, презентации для спонсоров подготовлены, с директорами отделов он разговаривал вчера. А сегодня…сегодня можно даже будет пропылесосить, но мелодрама неожиданно увлекает. Стрелка часов наматывает круги, неумолимо приближается к трем. Денис вертит телефон в ладони и размышляет, стоит ли его затея того. Максим занят, у Максима совещание, Максим предупредил его еще утром, но пальцы так и тянутся к диалогу в мессенджере. Титов не может сдержать собственных бесов и открывает клавиатуру. Обычно он хорошенько думает прежде, чем написать, но сейчас слова сами просятся. Ден набирает спешно и отправляет. Не глянув, сразу же закрывает чат. Блять, обратного пути-то не будет. «хочу тебя» Читают, но не отвечают. Титов хмыкает, принимая правила игры, и отправляет фотку спустя несколько минут. Ебейшую, горяченную фотку, место которой на порносайтах, а не в личной переписке. «Охуел?» «Я, блять, с кучей людей тут сижу» Денис усмехается довольно, закусывает губу, печатая ответ. Максима волнует явно не наличие свидетелей. Со стояком слушать главреда, наверное, очень тяжело — Титов об этом обязательно спросит. «хочу, чтобы я потом ноги свести не мог» «Хватит» «твой член хочу. хочу, как в прошлый раз, до слез. у меня встает от одних воспоминаний, максюш» «Блять, Ден» «Выебу» От угрозы этой живот сводит сладким спазмом. Денис медленно выдыхает и отправляет последнее сообщение, после которого срывается в ванную. «выеби.» Не соглашается — настаивает. Максим больше не пишет. Он ураганом влетает в квартиру через час, хлопает дверью оглушительно громко. Выходящий из ванной Титов чуть не подпрыгивает от удивления. Горящие глаза жадным взглядом оглаживают голый торс, задерживаются на полотенце, обернутом вокруг узких бедер. Что-то подсказывает, оно там долго не задержится. Кольцов ничего не говорит — непривычно. Он подходит вплотную, заставляя сглотнуть в предвкушении, и скрывается за дверью, чтобы вымыть руки. Макс часто так делает — оставляет Дениса сгорать от ожидания. Титова припечатывают к стене, огромная ладонь сжимает шею. Снова этот взгляд — голодный, обезумевший. В нем одном секса больше, чем в порнухе, что они включают иногда. Денис сглатывает, смотрит неотрывно, словно завороженный, и приоткрывает губы машинально. Целуют его грубо, без сопливой романтики, скорее, с особой жестокостью. Ноги слабеют. Максим вгрызается в чужой рот, языком обводя зубы и слыша сдавленный стон. Титову уже плохо. Его кроет, когда все так грязно, пошло и дико. — Ты совсем охамел? — Кольцов дышит загнанно, пальцем давит на кадык. — Я со стояком пока ехал, чуть бабку не сбил. Денис смеется хрипло, старается дышать глубже, но кислорода получает столько, сколько позволяют. — Тогда болтай меньше. Максим взрывается, с нажимом ведет носом по шее, целует под подбородком, ладонями оглаживая стройное тело. Укусы он оставляет всегда там, где не видят другие, но от которых Титов краснеет — на бедрах любит, на груди, вокруг сосков. От этого вставляет обоих. Ладонь накрывает пах через махровую ткань, ласкает без усилий, а Денис подается вперед, жмется, просит о большем беззвучно, но снова натыкается на влажный, властный поцелуй, всю душу из него вытягивающий. Макса хочется пиздец. Кольцов падает на колени, попутно срывая полотенце, прижимается губами к плоскому животу. Запрокидывая голову, Титов чувствует, как поцелуи перетекают ниже. Полувозбужденный член Максим обхватывает рукой, проводит вверх-вниз, слышит стон тихий и зацеловывает бедра. Засосы расцветают на внутренней стороне. Он дразнится, мстит и сводит с ума. Гладит пальцами от колен и обратно, посмеивается. Денис вздрагивает, кусая губы. Он чувствительный, податливый, опьяненный, а когда головка упирается в щеку журналиста — очень громкий. Губы плотным кольцом сжимаются на середине ствола, голова движется плавно. Макс, пошло причмокивая, лапает ладонями ягодицы. У Титова задница маленькая по сравнению с руками Кольцова, и когда он так мнет и оттягивает, в глазах аж мутнеет. Денису бы схватиться за что-то, но кроме Максима тут и нет ничего. Он зарывается в кудри пятерней, дергает, стонет и слышит щелчок. Ни с чем не перепутать звук открывающегося флакончика смазки. Глаза опускаются, сталкиваются с ошалелым, пеленой затянутым взглядом Максима, и Титов краснеет. Два пальца размазывают вязкую жидкость между ягодиц, обводят сжимающуюся дырку и проскальзывают внутрь. Денис инстинктивно подается вперед, второй ладонью сжимая плечо Кольцова. Его пригвождают обратно к стене, уверенно и безапелляционно. Макс выпускает член изо рта, напоминает: — Вчера трахались же, че ты жмешься? Я бы тебя так взял, — сознание уплывает с каждым словом, любит Титов эти грубости. От одного представления, что Максим мог бы просто его тут нагнуть, он чуть не кончает. Изнутри его гладят с ощутимым напором, стенки раскрывают, давят. Денис с ноги на ногу переступает и чувствует, как дрожат колени. Член тоже подрагивает в плену влажного, умелого рта. Как же охуенно, когда Максим почти носом к паху прижимается, сглатывая. Осознание, что любовник еще даже не разделся отдается чем-то стыдливым внизу живота. Дыхание тяжелеет. Титов жмурится и ахает, стоит пальцам задеть простату. Сука, Макс специально движение повторяет раз за разом, доводя до исступления. — Да выеби уже, — оттягивая ворот серой футболки Кольцова и царапая плечо, нетерпеливо командует Денис. — Ты обещал. Его прижимают к кухонному столу, раскладывают бесцеремонно и раздвигают ноги. Макс разделся по пути и теперь только скидывает оставшиеся трусы. Глубокие, почерневшие от похоти глаза Титова неотрывно наблюдают за каждым движением, он взглядом облизывает проступающие линии пресса, хмурится. Кольцов особо ждать себя не заставляет и устраивается между бедер. Ладонями хватает под коленями и лишает Дениса того, что он любит больше всего — сцепить пятки на пояснице и заставить трахать себя так, как прикажет. Лишает контроля. Пока член неспешно погружается внутрь, Титов проходит все стадии безумия. Ему так хорошо, так охуенно, черт возьми. Вместо стонов замершее дыхание, а пальцы цепляются за Кольцова, тянут к себе, но тот выпутывается и останавливается, осматривая распластавшегося под собой Дениса. — Руки над головой, — ни намека на возможность ослушаться, тон приказной. У айтишника мурашки от него бегут по загривку, и руки он поднимает. — Слово помнишь? — Да. Они с Максимом не практикуют особо ничего такого, но наличия стоп-слова придерживаются. Денис однажды успел им воспользоваться. Движения не резкие, но частые и основательные. Кольцов выходит почти до конца и со шлепком загоняет член обратно, заставляя переживать каждый сантиметр заново. Денис отворачивается, на очередной толчок отзывается стоном и инстинктивно уводит бедра — имеют его старательно. Макс выдыхает рвано, наклоняется, чтобы мазнуть губами по щеке, и, не выдержав, кусает за ключицу. Внутри Титова просто замечательно: он жаркий, узкий, шелковый. Хочется рассказать ему об этом, но Денис и без того растекается по столу. Кольцов трахает с оттяжкой. Так, как любит именно он, всякий раз выбивая из легких задыхающегося под ним Дена воздух. Можно бесконечно смотреть на закушенные губы, страдальчески сведенные к переносице брови и влажный взгляд. Макс знает — ему это тоже нравится, просто показывать не хочет. Разве что вытягивается весь, еле сдерживая громкий, порнушный стон, рвущийся наружу, стоит нужный угол найти. И Максим его всегда без проблем находит. Он по памяти карту эрогенных зон Титова нарисует, если понадобится. — На меня смотри, — пальцы жестко сдавливают челюсть, не давая спрятаться от изучающего взгляда. Прикосновения чужих ладоней на всем теле остаются горящими следами, их слишком много, они везде. Денис смотрит прямо в мутные глаза напротив, тонет в них, вязнет, подставляясь и заламывая пальцы. Собственный член прижимается к животу, напряженный, покрасневший. Кожу холодит в том месте, где размазывается капнувшая с головки смазка. Кольцов придвигается ближе, бедра в бедра, глубже толкается. Он, блять, скоро из горла выйдет, а Титов только вскидывается ему навстречу и чуть руки не опускает, захлебываясь стонами. — Макс, Макс, — шире разводя ноги, он бьется в нетерпении, хочет коснуться себя. — Макс… Макс свое имя получает прямо в поцелуй. Несдержанный, мокрый и долгий. Пока Денис его целует самозабвенно, сильная рука перехватывает запястья, вжимает до боли в дубовую поверхность. Шансы себе помочь теперь сводятся к нулю — Титов из этой хватки ни разу не выбирался. Хотя особо и не пытался. Лишенный всего он вздрагивает, чувствуя обернувшуюся вокруг члена ладонь. Кольцов одинаково не сдержан внутри и снаружи. Он, если захочет, до визга Дениса доведет, но пока что останавливается на рванном вскрике. Парень под ним дрожит, царапает короткими ногтями предплечье удерживающей руки и отчаянно хватает ртом воздух. Блять, пиздец, даже дышать получается только через раз, когда сперма живот заливает. — Максюш, — Титов вяло улыбается, весь такой расслабленный и совсем не выебывающийся, как обычно, — погоди. Его резво сдергивают со стола, переворачивают на живот, грудью укладывая на уже нагревшуюся поверхность. Ноги не держат, трясутся, а Кольцов пристраивается сзади и снова засаживает поглубже. — Муда-а-к, — на выдохе хрипит Денис, не отошедший от предыдущего оргазма. На этот раз Кольцов выдерживать красивый темп не собирается. В отличие от трепыхающегося Титова, он еще ни разу не кончил, а хочется очень и очень. До синяков сжимая бока, Максим натягивает дрожащие бедра на себя. У Дениса звезды пляшут перед глазами. Кольцов с извращенным садистским удовольствием наблюдает, как тот пытается отодвинуться, скребет пальцами стол и лицом в сгиб локтя утыкается. Макс наклоняется, кусает за лопатку, на время замедляясь и давая-таки дыхание перевести. — Смазки хоть добавь, — тихо бурчит Титов, притираясь задницей к паху. До больного сознания только после мазнувших между ягодиц пальцев доходит, насколько плохая была идея доверить это Кольцову. Он явно воспользуется возможностью еще поиздеваться над Денисом, для которого второй раунд сразу после первого — всегда сущий ад, переполненный чувствительностью и острым возбуждением. Пальцы ввинчиваются стремительно быстро, оглаживают распаленные мышцы, прохладная смазка успокаивает саднящие стенки. Титов выдыхает судорожно, кусая губы. — Блять, только вот этого не надо, — Денис вскидывается резко и оборачивается через плечо. Но предупреждает он слишком поздно. Кольцов выдавливает еще лубриканта, растирает между пальцев, чтобы не слишком холодно, и запускает обратно. Неглубоко, идеально. Покручивает так умело, сгибает и прижимается подушечками к простате. Титов шипит злобно и медленно умирает, надеясь к концу этого ебучего марафона оказаться живым, пусть затраханным и очень довольным. А сейчас он побрыкается для приличия и поязвит. Потом все равно сил не будет. — Ебаный твой рот, — скуля от волнами накатывающего удовольствия и не выдерживая, Денис сводит ноги. — Перестань, Макс, ну, пожалуйста. Кольцов смеется, но пальцы все же вытаскивает, вытирает наспех о висящее на стуле рядом полотенце и устраивается позади. Размашистым толчком заполняет до конца, гладит напряженную спину. Снова наклоняется, придавливая к столу, рычит на ухо: — Выдрать бы тебя за твое поведение. И, как в подтверждение словам, тяжелая ладонь звонко опускается на ягодицу. Денис резко выдыхает сквозь стиснутые зубы, зажмуривается, хочет еще. И получает. Голова кругом идет. Задница, исчерченная следами рук Максима, горит, внутри печет от непрекращающегося трения. Титов в какой-то момент просто теряется. Ему всего слишком много. Удовольствие бесконечное, непрекращающееся тянет его в какую-то бездну, толкает к краю неумолимо, заставляет упасть. Он за край стола хватается, но безуспешно — Кольцов его руки за спиной заламывает, держит крепко, опять пошлости говорит. Кольцова, вообще, дохуя. Он везде: губы, руки, дыхание, член. Член, который распирает, долбит и всю жизнь из Дениса выебывает. Ему так хорошо, что он даже не сразу замечает катящиеся по щекам слезы. Дениса накрывает, когда первые капли падают на стол, когда властные пальцы Макса зарываются в волосы, тянут назад, когда движения прекращаются, лишая последних остатков разума. — Динь, — голос жесткий, но обеспокоенный. — Все нормально? — Кольцов невесомо касается щеки губами, солоноватый вкус его не отталкивает. В ответ кивают. Быстро, хаотично. Титов, как безумный, кусает губы почти до крови, трясется весь и всхлипывает. Ресницы влажные, дыхание сбилось в конец. Он нетерпеливо ерзает на члене. А когда Макс руки отпускает, прячет лицо в ладонях, надрывно рыдая. Случается у Дениса, что чувств слишком много — переизбыток. Но трахать его такого Кольцов просто не может. — Успокойся, — целует в шею, мягко, но ощутимо. — Дыши, Дениска. Денис пытается, а тело не выдерживает и хочет, требует продолжения. Член болезненно краснеет, Титову очень нужно кончить. — Двигайся, — глотая слезы, просит он. — Блять, пожалуйста, двигайся! — Успокойся, слышишь? — Максим возражений не потерпит. — Я ничего не сделаю, пока ты не успокоишься. Он гладит заботливо, массирует тяжелые, дрожащие плечи. Поцелуи россыпью остаются вдоль выступающих позвонков. Максим каждый обводит языком, прихватывает тонкую кожу зубами. Всхлипы постепенно сходят на нет, хотя Денис все еще дрожит, ладонью размазывая слезы по лицу. Он выгибается, подставляясь под ласки. Его тянет повернуться, ведь заботливый, увлеченный Кольцов — отдельный вид искусства. Первое движение отдается яркой вспышкой во всем теле. Титова ломает. Он запрокидывает голову и стонет протяжно, распахнув покрасневшие губы. Максим задает новый темп — ритмичный, выверенный, глубокий и решительный. У Дениса искрит перед глазами от резких фрикций. Он еще неделю трахаться не будет после такого. Головка с силой попадает по простате, Титов срывается на жалобный скулеж, ноги шире расставляет и руку заводит назад, чтобы Максим его ладонь своею сжал. — Твою ж мать, — рычит Кольцов, снова останавливаясь. — Не зажимайся, ты узкий пиздец просто. Денису не зажиматься трудно, когда берут его так грубо, насаживают до самого конца и не дают даже дернуться. Он завтра сипеть будет и ходить, прихрамывая. Но это будет завтра, а сейчас ему похуй, потому что Максим снова сжимает его член, снова надрачивает так чувственно, трет пальцами под головкой и вбивается сзади. Титов кусает себя за запястье, от слез глаза щиплет. Он смаргивает и чувствует, что движения Кольцова становятся беспорядочными. — Я бы спросил, куда, — с ухмылкой ехидничает Максим, ладонью водя по чувствительной головке чужого члена, — только думаю, ты, и так, мне все позволишь. Титов обязательно съязвил бы, будь у него на то силы, но их нет, как и нет желания сопротивляться. Горячая сперма выплескивается прямо в него. Денис шипит, потому что вымывать ее потом будет в позах поизъебистее йоги, на которую они вдвоем недавно начали ходить. Он фыркает для сохранения собственного достоинства. Член с хлюпом выскальзывает, Максим усмехается — его за подобное прикончат. Остатки он ладонью размазывает по раскрасневшейся дырке, на мгновение пропихивает пальцы, раскрывает сильнее, рассматривает. — Видел бы ты себя, Дениска, — мечтательно произносит Кольцов. — Сфоткаю как-нибудь, посмотришь. Блять, стыд-то какой. Денис краснеет. — Изврат ты. Но как же его с этого уносит. Несколько рваных движений чужой ладони на члене, скользящие в заднице пальцы, вытекающая сперма, и Титов кончает. Бурно, сильно, много. Выгибается, прошиваемый судорогой. Дрожит весь, сам себя за волосы тянет, воздух хватает, как выброшенная на берег рыба. Как же охуенно-то, слов просто не подобрать. Тело не слушается, в глазах темнеет. Максим целует в затылок, тянет несопротивляющегося парня к себе, подхватывает и снова задницей на стол плюхает. Надо подышать немного, в себя прийти. Денис приваливается лбом к плечу, слабыми руками обвивает. Он заебанный и счастливый, улыбка еле заметная, вымученная играет на тонких губах, а они пятнают шею Кольцова. Титов после секса всегда шикарный. Разморенный, нежный, мягкий, ему ласки мало. Максим отстраняет его от себя, подцепляет за подбородок и проводит языком по искусанным губам. Взгляды встречаются, довольные, сытые. Денис послушно открывает рот, впускает, отвечает, прижимаясь ближе к горячему телу. — Ты такой невозможный, — Кольцов убирает прилипшие ко лбу Титова влажные пряди. — Я с ума по тебе схожу, — Денис кивает согласно — он тоже сходит (если уже не сошел), и жмется к чужим губам.