Переменная

      Весь вечер у Эллисон на душе было так паршиво, что казалось, хуже и быть не может. Телефонный разговор с Патриком особенно сильно на это повлиял, а потом она ещё и наговорила всякого Ване, за что теперь было стыдно. Но, похоже, у Пого была идея, как поднять ей настроение, хотя она даже предположить не могла, есть ли на свете что-то, что могло бы это сейчас сделать. Разве что встреча с Клэр. Было уже совсем темно, на стенах Академии тихо светили бра, но Эллисон уже давно привыкла к сумеркам в коридорах. Пого открыл перед ней дверь, и они оказались в небольшой комнате: у стен располагалась куча аппаратуры, записывающей и проигрывающей аудио и видео записи, а у дальней стены, на столе, стоя друг на друге расположились мониторы. Всё свободное пространство на столе и под ним занимали полки со стопками видеокассет.       Эллисон никогда раньше не была в этой комнате. Подойдя ближе, она взглянула на экраны: на каких-то были просто помехи, пара была выключена. Но на остальных проигрывались чёрно-белые записи с камер, и ей не составило труда узнать на этих видео и себя, и своих братьев и сестру, и Грейс, и Пого, и всю Академию. — Пого, это… — она была приятно удивлена, но тут же разочарованно хмыкнула. — Нормальные люди делают семейные видео, у нас же записи с камер наблюдения. — Я надеялся, что это вас развеселит. — Так и есть, — тут она улыбнулась и коснулась пальцем экрана, где на кухне за столом сидела она и Лютер. — Господи, смотри, какими маленькими мы были! — она нагнулась к другому экрану. — Мы с Бэном. Я так по нему скучаю…       На одном видео была часть гостиной. Посередине стояла маленькая Ваня, с той чёлкой до глаз, которая была ей тогда свойственна. Она играла на скрипке, пока остальные дети носились и смеялись где-то на других экранах. — Вот Ваня, — настроение Эллисон снова пошло вниз, и она обратилась то ли к себе, то ли к Пого. — Почему мы с ней не играли? Ну, то есть, если бы с Клэр поступали так же… даже представить не могу. — Вы были ребёнком, мисс Эллисон. — Да, но я уже не ребёнок. И она тоже.       Всем известно, что, несмотря на то, что детей ассоциируют с чем-то чистым, добрым и нежным, на самом деле они часто бывают жестоки, особенно к своим сверстникам. В такие моменты должен быть кто-то, кто остановит их и объяснит, чем чреваты их действия, но почему-то в Академии такого человека не нашлось.       Мельком Эллисон взглянула на даты, написанные на кассетах, и поняла, что нет ни одной, которая была бы записана раньше октября тысяча девятьсот девяносто четвёртого года. Похоже, все записи, где могла присутствовать Икс, были уничтожены. Неужели у отца действительно была причина, чтоб просто вычеркнуть её из их истории, из их жизни? Когда исчез Пять, в гостиной повесили его портрет, хотя перед исчезновением он тоже повздорил с отцом.       В любом случае, нельзя больше сторониться Ваню. Она сестра Эллисон, и теперь, после смерти отца, пора хотя бы попытаться наверстать упущенное. Пого, удовлетворённый произведённым эффектом, встал со стула. — Если вы не спешите, другие кассеты здесь и в этом шкафу, — он достал из кармана ключи и положил их ей в руку. — Заприте за собой дверь, а то вещи начали пропадать. А эти потерять никак нельзя.       Коротко кивнув ему, Эллисон вернулась к просмотру видео. Как заворожённая она ещё долго смотрела на экраны, вглядываясь в лица детей, которыми они все были. Могли ли они хотя бы предположить, что их ждёт? Потом она снова прошлась глазами по кассетам, и заметила, что есть совсем свежие. Отец возобновил запись? Зачем? Одна кассета была датирована днём его смерти, и Эллисон решилась вставить её в проигрыватель. Через минуту её глаза округлились, она тяжело осела на стул. Она была как минимум удивлена, если не напугана и шокирована увиденным. — О боже… — выдохнула она, не веря в то, что видит. — Папа…

***

      С самого утра в Академии было неспокойно. Икс не особо верила, что существует такое определение как «предчувствие», но атмосфера с того самого момента, как она встала, не предвещала ничего хорошего.       На кухне она увидела Эллисон и Лютера. Они сидели за столом спиной к ней, и не услышали, как она вошла, поэтому ей удалось услышать их разговор с Грейс, которая порхала у плиты, всё в том же наряде, состоящем из белой рубашки и розовой юбки в чёрный горошек. — Ваш отец был хорошим человеком, — как всегда улыбаясь, она повернулась к Эллисон и Лютеру и мельком посмотрела на Икс. — Он был добр ко мне. — Да, но потом, когда мы уехали. Наверное, было тяжело?       Икс почувствовала, как осторожно разговаривает Эллисон, словно подбирая слова. Что-то случилось? Они с Лютером переглядывались, и их лица были весьма серьёзными. Грейс ненадолго повернулась к плите, а потом издала что-то вроде застенчивого смешка. — Бывали дни, когда я с вами, детишками, так забегаюсь, что…       Она осеклась, словно погрузилась в свои мысли. Икс удивилась, ведь, пожалуй, впервые увидела, как Грейс перестала улыбаться. Трудно было понять, что выражало её лицо: печаль, усталость, сомнения. Похоже, что и Лютеру с Эллисон эта перемена не понравилась. — Что? — попытался подтолкнуть маму к продолжению мысли Лютер.       Но тут Грейс снова улыбнулась, как ни в чём не бывало. Похоже, мысль была упущена. — Мам, что ты хотела сказать? — Яичница готова, — она загремела тарелками. Эллисон и Лютер с досадой переглянулись. — Завтрак — важнейший приём пищи за день. Чтобы оба всё съели.       Тут рядом с Эллисон оказалась вторая тарелка, и порция в ней была несколько больше, чем в их, а потом Грейс налила третий стакан сока, так же с улыбкой поставив его на стол. — А это…? — Эллисон вопросительно посмотрела на третью порцию завтрака. — Ну, думаю, Номер Икс тоже хочет есть.       Эллисон и Лютер замерли, оглянулись и наконец заметили её. Как давно она там стоит? Как она вообще умудряется появляться бесшумно? — Спасибо, Грейс.       Икс холодно посмотрела на неё, но от завтрака не отказалась. Очевидно, что ей такие капризы противопоказаны. Затем она тепло улыбнулась сидящим за столом. — Доброе утро. Что-то случилось? Вы какие-то напряжённые. — Н-нет, всё хорошо, — Лютер натянуто улыбнулся, оттянув ворот кофты. — Ты всегда так незаметно подкрадываешься? — Подкрадываюсь? — Икс выгнула бровь, взяв вилку. — Оно как-то само так выходит, — она снова улыбнулась. — Если тебя это пугает, то в следующий раз буду предупреждать о своём приближении, обещаю.       Далее завтрак прошёл в полном молчании. Икс ощущала, что от неё определённо что-то скрывают, но старалась гнать эту мысль. Если её подопечные ей чего-то не говорят, значит пока что ей этого не нужно знать, хотя ей такой расклад не очень нравился. Один раз ей уже не договорили, и теперь она здесь. А вот Эллисон и Лютер понимали, что Икс не стоит знать то, что они узнали. Явно не сейчас.       Большую часть времени Академия была не в полном сборе. Да и той оживлённости, что была раньше, конечно, не было. Было тихо и пусто. Икс ужасно не нравилась эта пустота, но заполнить её было нечем. Пятый давно не появлялся, или она просто всё время разминалась с ним. Она проверяла его комнату, но там никого не было, хотя следы присутствия были определённо. Если верить тому, что он говорил, то до конца света оставалось всего шесть дней, и учитывая, что Икс там была, повода не верить Пятому у неё не было, и внутри начинало подниматься беспокойство. А сможет ли он справиться один? Какой у него вообще план?       Её размышления прервали голоса, доносящиеся из гостиной. Как она была рада, когда там оказались почти все её подопечные. Кроме Пятого, опять же. — Тебя давно не было дома, Ваня, — Икс не услышала, что сказала Ваня, но услышала ответ Лютера. — Может Грейс уже не та.       Поняв, что каким-то ей самой неведомым образом она вновь осталась незамеченной, она прокашлялась. Все тут же повернулись к ней. — Давно ты там стоишь? — Лютер улыбнулся повторившейся ситуации, хотя улыбка получилась нервной. — Нет, я только пришла, — она прошла немного вперёд. — Я же обещала предупреждать, когда прихожу. Где Пятый? Ощущение, что он бывает дома тогда, когда я в своей комнате. — Оу, дома он был, — Клаус, от которого почему-то пахло, как от помойки, поднял палец вверх. — Правда, давно ушёл. Через окно. — Окно? Зачем?       Но Клаус только пожал плечами. Снова наступила тишина, и Икс заметила, что все пытаются не смотреть ей в глаза. Разговор не продолжался, и было очевидно, что это из-за неё. Да, от неё точно что-то скрывают. И ладно, если бы только пара человек, но нет, вся Академия посчитала, что ей не нужно знать о чём-то определённо важном. И такое явно было не по ней. Любопытство взяло верх. — И всё же что-то случилось, — она с упрёком улыбнулась, скрестив руки на груди и смотря на каждого по очереди. — С чего ты взяла? — Эллисон нервно пожала плечами, взглядом ища поддержки Лютера. — Я же вижу, вы с самого утра как на иголках.       Тут её взгляд упал на экран, который скрывался за Диего. Она, поняв, что причиной общего беспокойства является то, что проигрывалось на этом экране, телепортировалась прямо к нему и пригляделась. Чёрно-белое видео, весь экран в помехах, но происходящее очевидно: на записи Реджинальд, схватившись за сердце, корчился от боли на кровати, и вскоре замер. И всё это время рядом с кроватью стояла Грейс. Она ничего не делала, улыбалась, а потом покинула комнату, оставив тело Реджинальда на кровати и даже не изменившись в лице. Запись началась заново: Грейс садится на кровать рядом со спящим Реджинальдом, наклоняется над ним, затем встаёт, Реджинальд в конвульсиях умирает, Грейс улыбается и уходит. Грейс садится на кровать, наклоняется, встаёт, Реджинальд умирает, Грейс улыбается и уходит. Грейс улыбается и уходит. Грейс.       Икс, не раздумывая ни секунды, развернулась и направилась к выходу, но Диего быстро среагировал и схватил её за плечо. — Так, стоп. — Ну вот, сейчас она её убьёт, — протянул Клаус, устало подперев ладонью лицо.       Посмотрев в глаза Икс, Диего понял, что Клаус прав. Он увидел, как её глаза наполнились чем-то холодным, страшным, она прекрасно отдавала себе отчёт в том, что делает или что хочет сделать. Смотря на Икс не верилось, что она может причинить кому-то вред, но теперь Диего видел, что если сейчас он её не остановит, то участь Грейс не завидна. — Ты делаешь поспешные выводы, — он сжал её плечо крепче. — Как и все остальные. — Какой вывод я ещё могу сделать после того, что увидела? — Значит ты плохо смотрела, — он вернул её к экрану, заставив вглядеться в видео. — Дело в монокле.       Да сколько можно, опять этот дурацкий монокль. Лютер стоял рядом, так что при желании Икс могла бы снять перчатку, скопировать способность и показать Диего, что он очень не прав, хватая её за руки. Но она всё же посмотрела на видео. Насилие это последнее, что она хочет применять к нему. — Вот, смотрите внимательно, — он ткнул пальцем в экран. — Вот монокль у папы. А вот мама встаёт и… монокль исчезает!       Икс, перестав вырываться, вопросительно посмотрела на него. Поняв, что она успокоилась, Диего отпустил её плечо и продолжил разъяснения, обращаясь ко всем. — Она не пыталась отравить его. Она просто забрала монокль, чтобы почистить. — Где он тогда? — задал свой обычный вопрос Лютер. — Я обыскал весь дом, и её вещи тоже. Его нигде нет.       На секунду Икс подумала, насколько же важно было для Лютера узнать правду, раз он перерыл каждый уголок в их доме. Огромном, размером с квартал, доме. Диего, медленно набрав в грудь воздух, испытующе посмотрел на Лютера, вертя нож в руке. — Я забрал у неё монокль, — он делал паузу после каждого слова. — После похорон. — Он был всё это время у тебя? — Эллисон выпрямилась, с раздражением и непониманием смотря на брата. — Какого хрена, Диего? — Верни его, — Лютер быстро протянул руку, требуя отдать ему монокль. — Я его выбросил, — спокойно ответил Диего, чувствуя, как быстро и неумолимо накаляется обстановка вокруг. — Что ты сделал? — начал по-настоящему закипать Лютер.       Эллисон закатила глаза и с гневным смешком отвернулась. Лютер себе все нервы истрепал с этим моноклем, а в итоге он был у Диего, и тот даже не соизволил сказать, подонок. — Я знал, что если бы ты нашёл его у мамы, ты бы озверел, — он ткнул ножом в сторону брата. — Вот прямо как сейчас. — Диего, — он двинулся в его сторону, — Сукин ты сын!       Диего встал в оборонительную позу, готовясь к драке, но Ваня остановила Лютера. Икс могла бы спокойно воспринять смерть Реджинальда, смириться и не искать виноватых. Но не теперь, когда знает, что виноватые всё же есть. — Грейс убила его, — глухо, но твёрдо констатировала она. — Я же сказал… — начал Диего, но Икс не дала себя перебить. — Не важно, что она не отравила его. Она не помогла ему, — с каждым словом она повышала голос. — Неоказание помощи равняется убийству! — Икс права, для мамы это как минимум странно, — теперь Ваня успокаивала уже Икс, положив руку ей на плечо. — Папа говорил, что она спроектирована не только как воспитатель, но и как защитник. — И она отвратительно справляется, — заметила Икс. — Да, ты же у нас лучше с этим справилась бы, — съязвил Диего. — Если бы вообще была здесь. — Что ты имеешь в виду, Ваня? — Лютер нарушил молчание, на несколько секунд воцарившееся в гостиной после слов Диего. — Мама запрограммирована вмешаться, если чья-то жизнь в опасности, — закончила мысль Ваня. — Если её система вышла из строя, — Лютер собрался с силами и решительно вынес вердикт, — Нам нужно её отключить. — Воу воу воу воу, стоп! — Диего тут же взбеленился. — Она тебе не пылесос, чтобы швырнуть её в кладовку! — Да, она хуже, потому что опасней, — Икс снова начала закипать. — Она свихнувшийся робот, Диего. — Заткнись нахрен, тебя не спрашивали! — он чуть ли не замахнулся на неё. — У неё есть чувства! Если бы твою Адель так выбросили, ты бы как запела?       Икс почувствовала, словно её ударили под дых. Диего совсем не умеет следить за языком, и раз за разом бьёт по самому больному. — Адель убили. А потом пришла Грейс, и все забыли про это, — она заставила боль, сжимающую горло, отступить. — Мне плевать, есть у Грейс чувства или нет, ясно? — Вот как, значит. — он засмеялся ей в лицо. — Так ты просто ненавидишь её! И вот как удачно повод подвернулся отомстить, правда? — Диего, она просто стояла и смотрела, как отец умирает! — давил своё Лютер, взывая к благоразумию брата. — Согласна с Лютером, — сжимая стакан, сказала Эллисон. — Да не может быть!       Диего многозначительно закатил глаза, а потом взглянул на Ваню. За ним и все остальные посмотрели на неё. Очевидно, что сейчас решалась судьба Грейс, и пока Диего был в меньшинстве. Ваня растерялась, поняв, что от неё требуется, и убрала руку с плеча Икс. — Я… Я не знаю, — наконец выдавила она. — У неё нет права голоса, — отрезал Диего, махнув рукой. — Нет, я хотела сказать, что я на твоей стороне, — спохватилась Ваня.       Трое против двух. Икс её не осуждала. Ей нужно было почувствовать себя важной, и Диего лишал её этой возможности своим ультиматумом: если она не с ним, то для него слушать её нет смысла. — Ладно, у неё есть право голоса, — он ткнул пальцем в Клауса, который молчал всю дискуссию. — Ну а ты, торчок? Что скажешь? — Оу, — он поднял брови, — Что? Теперь нужна моя помощь? Проваливай из фургона, Клаус, добро пожаловать в фургон… — Какой фургон? — поморщилась Эллисон. — Так ты за кого, Клаус? — потребовал ответа Лютер, волнующийся не меньше остальных. — Я за Диего, потому что пошёл ты! — он презрительно ткнул в Лютера пальцем. — И был бы тут Бэн, он бы меня поддержал. — Я вполне могу у него узнать, — Икс показательно расстегнула перчатку. — Но но, без рук, дамочка!       На лице Клауса появилось беспокойство и обида. Но предложению Икс не предали значения. Три против трёх. — Значит ничья, — хмуро подвёл итог Лютер, сверля взглядом Диего. — Не все голосовали, — Эллисон встала рядом с ним. — Пятого нет. Голосуем всей семьёй, мы обязаны этим друг другу. — Тогда я не понимаю, почему она голосует, — Диего злобно ткнул в Икс пальцем. — Потому что это и моё дело тоже, нравится тебе или нет. — Нет, это абсолютно точно не твоё дело, и знаешь что, — он вплотную подошёл к Икс, — Мне плевать, была ты частью Академии или нет, что ты сделала для нас, кем была нам или мы тебе. Это всё далеко в прошлом, ты больше ничего не можешь нам дать и нам от тебя больше ничего не нужно. Так что это наши дела, а не твои, и в утиль лучше отправиться тебе.       Воцарилось молчание. Никто его не остановил. Все просто разошлись по своим комнатам, когда Диего, закончив свою тираду, ушёл. Когда в гостиной стало пусто, Икс, словно обессилев, села на диван. Наверное, она переборщила. Нужно было держать голову холодной, а она поддалась эмоциям. Диего можно понять, Грейс важна для него, конечно он не хочет, чтоб от неё избавились. Он защищает её, и то, что он сказал Икс, тоже своего рода защита. Она и сама сказала лишнего.       Так она успокаивает себя. Так она оправдывает слова Диего, говоря себе, что он не хотел этого говорить, что на самом деле он так не думает. Она хочет верить в это, потому что на самом деле понимает, что то, что он сказал, является правдой, и это ужасно больно. Теперь она чувствовала себя как никогда одинокой и чужой.       Однако, подняв голову, она поняла, что по крайней мере сейчас точно не одна. Со второго этажа на неё смотрел Пого, и по его глазам было видно, что ей стоит подняться и поговорить с ним. Она и сама хотела этого, поэтому молча встала и растворилась в голубой вспышке. — Давно стоишь здесь? — она подошла к нему со спины, скрестив руки на груди. — Не совсем, — он неспеша повернулся к ней, опираясь на трость. — Но, думаю, главное я услышал. — Тебя стоило привлечь к голосованию. — она кивнула вниз, где была гостиная, и где несколько минут назад разворачивалась не самая приятная сцена. — Что можешь сказать? — Я бы не осмелился взять на себя такую ответственность, — он благодарно кивнул, но глаза у него были серьёзными, и он смотрел, казалось, в душу Икс. — Но не слишком ли радикально вы пытаетесь решить проблему с Грейс? — Если ты действительно слышал достаточно, то понимаешь, что ситуация требует того.       Икс холодно поджала губы и подошла ближе к перилам. Пого смотрел на неё, думая о чём-то. Затем он тяжело вздохнул. — А мне кажется, что этого требует не ситуация, а конкретно ваши чувства, — Икс посмотрела на него непонимающе и даже оскорблённо, но он спокойно продолжил. — Господин Лютер и мисс Эллисон действительно считают, что Грейс может быть опасна, для них отключить её это необходимость и вопрос безопасности. Но в вашем случае, боюсь, господин Диего прав, и вы были не в праве голосовать. Вы не можете трезво оценивать ситуацию, потому что относитесь к Грейс, мягко говоря, негативно.       И к сожалению он был прав. Икс сама уже начинала понимать, что даже если бы вопрос об отключении Грейс встал в любой другой ситуации, и даже если бы как такого повода для этого не было, она бы не была против. Да, и Пого и Диего правы — она ненавидит Грейс. Знает, что это неправильно, и что она этого, по сути, не заслужила, но сделать с этой ненавистью ничего не могла. — Она их любит, я не отрицаю. Она заботится о них, это тоже правда. — Икс многозначительно скривила губы. — Как и то, что если бы Реджинальд приказал посадить любого из них на электрический стул, она бы сделала это без раздумий, и ты это сам знаешь. А я умереть готова за них, если потребуется. Её только что уличили чуть ли не в убийстве, но вопрос об её отключении почему-то всё ещё открыт. А меня готовы обвинить в чём угодно, если я дам повод. Разве справедливо, что я не могу получить хотя бы часть того отношения, которое получает Грейс? — Мисс Икс, не кажется ли вам, что сейчас вы говорите и ведёте себя как эгоистичный ребёнок? — То есть? — Икс растерялась и тут же стала тише и спокойней. — Грейс была рядом с ними на протяжении всей их жизни, и их любовь она, грубо говоря, заслужила, — он говорил вкрадчиво, как и всегда стараясь подбирать менее резкие слова. — А вас они знают несколько дней, и за это время вы не сможете стать частью их жизни и важным для них человеком. Но вместе с тем вы стремитесь к этому слишком настойчиво и резко. Иными словами, вы слишком спешите, и это отталкивает их.       Пого видел, как Икс успокаивается, как к ней приходит осознание и понимание того, что произошло. И ведь правда, с того момента, как она вернулась, она навязчиво пыталась втиснуться в их жизни, не задумываясь, а хотят ли они видеть её там? А есть ли ей там место? А если бы они всей оравой внезапно появились и начали пытаться управлять её жизнью, пытаться пробраться в самые личные уголки, разве понравилось бы ей это? Хотя это плохой пример, ведь без них она не видела своей жизни. — Я знаю, вы любите их, — Пого понял, что нужные мысли до Икс дошли, — но разве ваша любовь, какой бы сильной она ни была, их к чему-то обязывает? — Да, ты прав, — она тяжело вздохнула, приложив ладонь ко лбу и закрыв глаза. — Я незаслуженно требую от них невозможного. И говорить им такое о Грейс мне не следовало. — Господин Диего наверняка воспринял ваши слова острей остальных. Они были особенно близки в его детстве. — Я поговорю с ним и извинюсь. — Боюсь, что ваших извинений он может не принять. — И будет иметь на это право. Но недомолвки и ссоры только усугубят ситуацию, так что поговорить я должна в любом случае. — Вот теперь я вижу взрослую, умную девушку, — Пого удовлетворённо кивнул, — Какой вас и хотел бы видеть Мистер Харгривз.       Вернувшись в комнату, она села за стол и долго смотрела в стену. В голове слишком много мыслей, внутри слишком много чувств, и непонятно, что с этим делать. Наконец взгляд набрёл на грушу, стоявшую в углу.       Но сейчас не время. Все плохие мысли уходили от Икс через несколько часов тренировок, а позволить себе такого она пока не могла. Но чем больше она думала о том, что с ней происходит, тем сильней кипели в ней эмоции. Обида, одиночество, злоба, ревность и даже из ниоткуда взявшийся страх смешивались в ней, поднимались, словно цунами, не давая нормально дышать. Когда слезы предательски подступили к глазам, Икс разозлилась на себя. Ну уж нет, пусть ты и бесполезная, но не слабая. Все мысли и голоса в голове перекрыл голос Реджинальда, требующий немедленно взять себя в руки и вести себя подобающе. Икс сжала кулаки, так что короткие ногти до боли впились в кожу, и закинула голову, уставившись в потолок. Нужно успокоиться. Не ей одной тяжело, но почему-то истерику устроить решила именно она, что совершенно сейчас некстати. Прекрати себя жалеть, Номер Икс. Тебе придётся поработать, и в первую очередь поработать над собой.       На душе у Диего было гадко и тяжело. Но он знал одно, что не позволит им ничего сделать с Грейс. Ладно Икс, но как Лютер и Эллисон вообще могли поднять подобную тему? Отключить Грейс, которая была с ними с детства, обрабатывала раны, вытирала слёзы, учила читать и писать, стирала и гладила им одежду, собирала по утрам, готовила и просто была их мамой? Так вот они решили оплатить ей за все эти годы труда и заботы о них? Ещё и Ваня напоследок нагрузила его: — Ты не задумывался: всё, что мама делала или говорила нам, это была она… или в действительности отец? — Что ты имеешь ввиду? — Ну, он же её создал. В смысле запрограммировал быть мамой, нашей мамой.       Она сидела на своём обычном месте, на диване, перед стеной, увешанной картинами: пейзажами, натюрмортами и одним единственным портретом. За всё это время картины ни разу не менялись, даже с места на место не перевешивались. Отец не считал это нужным, как не считал нужным менять что-либо в Академии в принципе. По его мнению, он изначально создал всё идеально. А если что-то оказывалось не идеальным, то оно уходило на второй план или исчезало. Может быть, если бы отец был жив, узнав о том, что происходит с Грейс, он бы отправил её в утиль, как сломавшийся механизм. И заменил кем-то другим, кем-то лучше, чем она. При одной такой мысли у Диего внутри закипели злость и отчаяние, ведь для него не было никого лучше Грейс, и представить кого-то на её месте он не мог.       Но что, если они всё же правы? Того, кто совершил подобное от отчаяния, от бессилия, копившейся годами злобы и обиды, можно понять. Но если это просто ошибка программы, устаревающий механизм? Тогда нет другого способа, кроме как отключить Грейс, и эта мысль сжирала его изнутри. Наконец он собрался с силами, чтоб начать тяжёлый для него разговор. — Мам, нам надо поговорить. — Ладно, — она перестала напевать что-то. — Но только одну минуту. Мне нужно закончить шитьё.       Она говорила немного строго, но всё равно нежно, так привычно и так по-родному для Диего. Нет, не может она быть просто машиной, не может всё, что она делала, быть просто частью программы. У неё есть чувства, и он знал это. Точней, он очень хотел верить в это. В то, что его любили не по принуждению, а по-настоящему. — Всё, что ты делала для нас, когда мы были маленькими, — сначала он старался не смотреть на неё, чтоб не создавать атмосферу какого-то допроса. — Зачем ты это делала?       Грейс подняла от шитья голову и улыбнулась ему нежно и искренне. — Потому что быть вашей матерью — лучший подарок в жизни.       Это звучало заученно, хоть и трогало сердце. Диего наклонился к ней корпусом, заглядывая в глаза. — Ты сама это говоришь? — Не совсем понимаю о чём ты, Диего. — Наш отец тебя… создал, — он даже начал слегка запинаться при этих словах. — Когда ты думаешь, что сказать, это как если бы он тебе подсказывал? — Твоего отца здесь нет, глупыш.       Нет, она совсем не понимает, о чём он говорит и к чему ведёт. Или старательно делает вид, что не понимает. Похоже что молчание и взгляд Диего плохо подействовали на обстановку. Грейс немного обеспокоилась. — Я сделала что-то не так? — Нет, это… Нет. Слушай, — он присел на корточки, смотря ей в глаза, и пытаясь этим взглядом показать, насколько заботится о ней и беспокоится, — Слушай, ничего страшного, если ты его ненавидела. Он ужасно с тобой обошёлся, со всеми нами. — Не говори так, — она укоризненно покачала головой, всё ещё улыбаясь. — Почему нет? Мы все были частью его эксперимента, и ничего больше, — он взволнованно понизил голос и положил ладонь на руку Грейс. — Я к тому, что я пойму, если… — на всякий случай он оглянулся, — знаешь, если ты хотела навредить ему.       Под конец фразы он практически перешёл на шёпот. Но она не изменилась в лице, а лишь положила руку ему на плечо. — Не надо так. Мистер Харгривз был великим человеком. Предприниматель, изобретатель, олимпийский чемпион, — словно от нахлынувшего восхищения она встала с дивана, смотря куда-то вдаль, — Он сделал этот мир лучше.       Не успела она закончить, как Диего схватил её за плечи и резко развернул к себе, даже потряс, словно пытаясь привести в чувства. Не от злобы, а скорей от отчаяния. — Хватит! Ты меня слышишь? Прекрати его защищать! — он ослабил хватку, и попытался достучаться до неё снова, но голос его дрогнул. — Мам, ты должна что-то чувствовать. Он обращался с тобой хуже, чем с кем-либо. Мама, ты работала на него тридцать лет, а он даже спального места тебе не выделил.       Неужели он ошибся? Неужели она действительно всегда руководствовалась лишь программой? Неужели она ничего не чувствует: ни злобы, не обиды… ни любви? Грейс, всё это время смотревшая как будто сквозь него, наконец сфокусировалась и улыбнулась. Она повернулась к картинам, висевшим на стене перед диваном, на котором она и провела эти тридцать лет. — Но ведь здесь у меня такой вид.       Последняя надежда Диего разбилась. Она не понимает его, и она не чувствует то, что должен был бы почувствовать любой человек на её месте. Да, она их мама, и она любит их, но, похоже, любовь к создателю в ней неискоренима. А значит то, что она не спасла его, действительно лишь ошибка системы. Роковая ошибка. — Мам, это всего лишь картины.       Но Грейс смотрела на них радостно и восхищённо. Её взгляд остановился на единственном на этой стене портрете, на котором была изображена красивая женщина в чёрном платье. — Конечно картины. Но в каком прекрасном мире она живёт. Хотя иногда я думаю, не одиноко ли ей.       Все выводы были сделаны, и Диего, чувствуя себя всё так же паршиво, если не хуже, молча ушёл. Когда он поворачивал к лестнице, за спиной услышал тихий кашель. Конечно это была Икс, хотя в этот раз она ничего не подслушала, а пришла как раз после завершения диалога. — Что, решила не дожидаться последнего голоса? — он хмуро глянул через плечо. — Я… Я хотела поговорить с тобой, — она набрала воздуха в грудь. — Мне очень жаль. Я не должна была говорить такого о Грейс. Не знаю, что со мной сделалось, но я совсем забыла о твоих чувствах и правда наговорила лишнего. Ты любишь и ценишь Грейс, это правильно, потому что она хорошая и заботливая мама. Мне никогда не понять и не почувствовать того, что сейчас чувствуешь ты.       Всё это время Диего стоял к ней спиной. Когда она закончила, он вздохнул, то ли устало, то ли раздражённо, посмотрел куда-то вверх и повернулся к ней. — У тебя хобби такое, извиняться за всё, что ты говоришь или делаешь? У тебя совершенно нет характера. — Я просто не хочу ссориться с вами, — она крепко держала руки в замке перед собой. — Ты прав, я уже не могу быть полезной, но и чужим человеком вам быть не хочу.       Он молча смотрел на неё, но той ярости, что видела в нём Икс тогда, в гостиной, больше не было. То ли её извинения, то ли отчаяние потушили её, или смогли хотя бы заглушить. Но сказать, что он настроен дружелюбно было сложно. Скорей открыт к диалогу, но при этом держался отстранённо и холодно. — Ты знаешь, что я чувствую, Икс. Просто вспоминать эти чувства не хочешь, — он подошёл к ней ближе, чуть наклонив голову в бок. — Ты сказала, что Адель убили, а раньше говорила, что это был несчастный случай. Думаю, не сложно догадаться, что из этого правда.       Сейчас, обдумав всё, Диего начинал сочувствовать Икс, и может даже жалел о своих словах, хотя извиняться за сказанное не привык и не собирался. — Как и Реджинальд тогда, я сегодня была слишком критична. Если дело действительно в программе, то, может, найдётся кто-нибудь, кто сможет починить Грейс. — Наверное, из всех нас тебе больше всех было не наплевать на отца и на то, что с ним случилось. — Поверь, вы для меня гораздо важней. — Верю.       Он посмотрел ей прямо в глаза, и Икс почувствовала сильное облегчение. Можно было сказать, что они помирились, или хотя бы она больше не чувствовала, что между ними стена. Разговоры действительно могут решить проблемы, созданные другими разговорами. Нужно только действительно захотеть решить проблему.       Диего увидел, как весь холод и темнота в глазах Икс растаяли, а губы дрогнули в улыбке. Ему было тяжело из-за того, что происходило с мамой, но поговорив с Икс ему точно стало немного легче, пусть он даже не понимал, почему. Он на секунду положил руку ей на плечо и ободряюще его сжал, а потом спустился вниз по лестнице.       Если бы он знал, как много этот мимолётный контакт значил для Икс. Расплывшись в счастливой улыбке, она почувствовала, что ради этого момента могла бы простить что угодно, любые слова, могла бы сама извиниться даже за то, в чём не было её вины. Лишь бы лёд растаял, лишь бы снова наступила весна.       Вернувшись в комнату она собиралась готовиться ко сну, ведь за окном было уже темно. Завязав волосы в хвост, она только ослабила галстук, но замерла, прислушиваясь.       Она никогда раньше не слышала выстрелов, но сразу узнала их. Сердце бешено забилось в груди, Икс вскочила со стула. В Академии стреляют. В Академии враги.