Две могилы

Фазилет Чамкыран. У этой женщины был вид проходимки. Собственно, чего стоило ожидать от родственницы Кудрета? Ягыз вспомнил свой разговор с бывшим зятем. – Змея она еще та, – весело сказал Кудрет, откинувшись на спинку стула, с интересом разглядывая шурина. – Я нашел ее тогда, ну ты помнишь, незадолго до вот этого, – он показал рукой по сторонам, окидывая широким жестом тюремную комнату свиданий. – Не стал к ним подходить, не хотелось связываться, просто навел справки, посмотрел со стороны. У нее две дочери, младшая – красавица, похожа на меня. – Ягыз фыркнул, но Кудрет даже не обиделся. – Правда говорю, похожа. В нашу масть пошла, в Чамкыранов. Светленькая, глазки, личико, вся в меня. На Омрюм вот похожа, – Кудрет кивнул на фотографии дочери, которые принес ему Ягыз. – Старшая в мать пошла, страшная, как моя жизнь, черная, худая, угловатая, в мальчишеской одежде постоянно ходила. Не удалась, короче. Собственно, с такой-то матерью… – Значит, она меркантильная, эта Фазилет… – Меркантильная, заговорил как, ударили тебе деньги в голову. Шлюха, как она есть, – согласился Кудрет. – Я бы с ней не связывался. Она тебя продаст, купит, потом еще раз продаст, и продаст в третий раз, на этот раз не купив. Для чего она тебе нужна, шурин? – Есть кое-какие планы… – Уклончиво ответил Ягыз, но Кудрет только фыркнул. – Это те самые планы, ради которых ты подложил свою сестру под Гекхана Эгемена? Ягыз сжал челюсти, сдерживаясь от желания засветить в глаз бывшему зятю. – Это не твое дело. – Моя бывшая жена вышла за другого. Моя дочь зовет отцом своего дядю. Это очень даже мое дело, шурин. – Ты бросил мою сестру беременной, – резко ответил Ягыз. – Ты потерял все права на нее и ее дочь. – Ты знаешь, почему я был вынужден это сделать, – сквозь зубы ответил Кудрет. – И это только твоя вина, – бросил ему в лицо Ягыз. Он вдохнул и выдохнул, потирая лицо и пытаясь не дать разгореться своей ярости. – Ты поступил правильно. Только поэтому я не пробил тебе тогда череп, зять Кудрет. Но не думай, что я забыл. Кудрет презрительно фыркнул. – Ой, испугался я, ой, прям весь трясусь. Знаю я твою месть и твои коварные планы: уморить своих врагов смертью от старости, – Кудрет радостно заржал, когда Ягыз сердито уставился на него. – А что такое, дорогой шурин? Пять лет ты не делаешь ни-че-го. Выдал замуж свою сестру за богатого, ее дочь выдаешь за свою, чтобы не помешать этому браку, устроился работать в большую компанию, стал большим человеком, как сыр в масле катаешься. Хорошо живешь, Ягыз Озтюрк, хорошо живешь. Госпожа Кериме и господин Джемаль поди в могилах переворачиваются. Давно на кладбище бывал, а? Сходи, проверь, может они там вертятся, как в центрифуге, уже выкопались такими темпами. А то же, родной сын их убийце прислуживает, зад ему целует, кофе подает. Хоть плюешь ему в кофе-то? Хоть это сделал? – Кудрет! – Ягыз с трудом выдавил сквозь зубы ругательство, но бывший зять его не слушал. – А вот и знаю, не плюешь. Даже этого ты не сделал, да? Даже в кофе не наплевал. Стыдно, сынок, стыдно! Стыдно за наш сиротский приют! Ты его позоришь, сынок, позоришь. Вот выйду на свободу, пойду в наш приют и все расскажу директору, скажу, плохо воспитали вы нашего мальчика Мехмета. Не мужик, а тесто слоеное. Один слой – Мехмет, второй слой – Ягыз, один слой – Мехмет, второй слой… – Аллах-Аллах, уймись уже! Кудрет был одновременно прав, и в то же время неправ, подумал Ягыз. Да, пора уже было действовать. Пора было что-то предпринимать. Но они с Ясемин поступили правильно, что спокойно жили эти пять лет. Эгемены привыкли к ним. Притерлись. Ягыз и Ясемин стали частью их жизни. Теперь, если что-то случится, они никогда не заподозрят, что это сделал Ягыз. «Но в конце ты узнаешь, что это был я, Хазым Эгемен. Когда ты будешь раздавлен, когда мир вокруг тебя разрушится, я скажу тебе, что это был я. Мехмет, сын Джемаля и Кериме. Ты убил моего отца. Засадил в тюрьму мою мать. Из-за тебя все мое детство меня передавали из рук в руки, пока не сдали в сиротский приют. Ты заплатишь за это, Хазым Эгемен». Фазилет Чамкыран стояла на набережной, и рядом с ней стояли ее дочери. И здесь Кудрет оказался прав. Младшая дочь, Эдже, была очень красива, красотой фарфоровой куколки, огромные глаза, хрупкая фигурка, нежная кожа. Действительно, она чем-то напоминала Омрюм, которая явно обещала вырасти красавицей. Старшая сестра… Старшая, Хазан, во всем была противоположностью младшей – резкая, грубая, угловатая, похожая на мальчишку. Если бы не длинные волосы, она точно ничем не отличалась бы от парня. Ягыз хмыкнул, заводя мотор. Он видел, что семейка Чамкыран стояла рядом с глубокой лужей, и улыбнулся, вспомнив проказу, которую они с Ясемин устраивали в детстве, когда специально прыгали в самый центр лужи, дождавшись, когда рядом с ней кто-то остановится. Когда женщин окатило грязной водой, Ягыз притормозил, глядя в зеркало заднего вида. Почти весь заряд ушел на старшую девицу, которая теперь стояла, потрясая кулаками и вопя что-то ему вслед, и Ягыз вышел из машины, приняв озабоченный вид. – Простите, умоляю, простите госпожа… Прошу прощения. Я приношу свои извинения. – Следи, куда едешь, ты не в пустыне! – Злобно выплюнула Хазан, и Ягыз примирительно улыбнулся, протягивая ей носовой платок. – Я прошу прощения, госпожа, обещаю, такого больше не повторится. Что мне сделать, чтобы загладить свою вину? Девушка подозрительно уставилась на него, и Ягыз вдруг подумал, что Кудрет не во всем оказался прав. Девчонка была вполне ничего себе, если только ее, конечно, отмыть и отесать. Черты лица были правильными, и судя по тонким запястьям, под мешковатой одеждой фигура тоже была недурна. – Эту одежду в чистку придется сдавать, – влезла в разговор госпожа Фазилет, и Ягыз ухмыльнулся про себя, понимая, куда идет разговор. Он не мог не отметить оценивающий взгляд, которым женщина окинула его машину и его одежду. – Это денег стоит, между прочим… – Мама! – Хазан одернула мать, в прямом смысле, дернув ее за руку. – Нам ничего от вас не надо, господин. Езжайте себе. И больше не окатывайте людей из лужи. – Обещаю, не повторится, – повторился Ягыз. – Но ваша мама права, позвольте мне заплатить за химчистку. Госпожа, вот… – Не нужна тут никакая химчистка, – горячо ответила Хазан. – Я сама все постираю. Идите уже, господин! – Ну уж нет, какая стирка, ты посмотри на свой вид, девочка, да тут одной химчисткой не обойдешься, тут новые вещи надо покупать… – Мама! – Девушка буквально умирала от стыда, и Ягыз посмеивался про себя, понимая, что сейчас она ругает себя, что вообще повернулась в его сторону, но госпожа Фазилет, уловившая запах наживы, не дала бы Ягызу уйти так просто – и он, собственно, и не собирался. – Госпожа, госпожа, я… Я знаю каково это – экономить на одежде. Со мной тоже когда-то бывало всякое. Позвольте мне вам помочь, иначе меня будет мучить совесть весь оставшийся день. Позвольте мне хотя бы оплатить вам химчистку… Хазан недоверчиво уставилась на него, на ее лице было подозрение, и она с сомнением посмотрела на сестру, которая просто глупо молчала, глядя на него во все глаза, ну а мать времени даром не теряла. – Вот уж спасибо, господин, уж не знаю, как вас благодарить, всем бы такими быть, да благословит вас Аллах, – затараторила она, принимая из рук Ягыза визитку. – Пришлите счет за химчистку мне на этот адрес, госпожа. Я предупрежу ассистентку, она все устроит. Простите, как вас зовут, чтобы я мог ей сказать? – Чамкыран, – быстро ответила Фазилет, жадным взглядом поглощая содержимое визитки. – Меня зовут Фазилет Чамкыран, господин Ягыз, – она подняла голову, и Ягыз с удовлетворением отметил, что в ее глазах загорелось пламя от почуянной наживы. – Вы работаете в холдинге Эгеменов, господин Ягыз? Ягыз изобразил недоумение. – М-м… Да, – он показал на визитку, удивленно приподнимая брови, и Фазилет тут же вцепилась в него. – Скажите, скажите, а кастинг, кастинг на самое красивое лицо Турции, этим вы тоже занимаетесь? Вы там тоже работаете? – Вы хотите поучаствовать, госпожа Фазилет? – Ягыз расплылся в широкой улыбке и усмехнулся, услышав смешок Эдже. – Уверен, вы не оставите шансов никому. – Уф, негодник! – Фазилет игриво шлепнула его по руке, и Ягыз отметил, как Хазан сердито закатила глаза, что-то бормоча себе под нос. – Не я, дочка моя, Эдже. Правда, посмотрите, какая красавица? Ну разве она не может победить? Она куда красивее всех этих лахудр. Только из-за мохнатой лапы ее не берут, взятку хотят эти негодяи на кастингах. Вы посмотрите на мою Эдже! – Она дернула к себе девочку и повернула ее, показывая со всех сторон, и та неловко затопталась, как новорожденный теленок. – Посмотрите, какая она у меня красавица, какая умница, она же будущая звезда! – Мама! – В голосе Хазан было настоящее страдание, и она почти с ненавистью уставилась на Ягыза, который задумчиво оглядывал девушку. – У вас очень красивые дочери, – согласился Ягыз, – очень похожи на мать. Но, госпожа Фазилет, я не занимаюсь конкурсом. Я работаю в другом подразделении. За «лицо марки» отвечает Синан… То есть, господин Синан. Синан Эгемен, сын главы холдинга. Он будет принимать решение. – Правда? – Госпожа Фазилет округлила глаза, и Ягыз практически видел, как в ее голове закрутились шестеренки. – А вы его знаете, господин Ягыз? Скажите, вы с ним знакомы? – Конечно, – Ягыз кивнул, приняв настороженный вид. – Да, я знаком с господином Синаном, но, госпожа Фазилет… – Мама! – Хазан дернула мать за руку. – Мама, перестань! Господин Ягыз, спасибо вам, идите, вы наверное торопились куда-то, не зря же вы меня водой окатили! Езжайте уже, опоздаете! «Еще как не зря» – ухмыльнулся про себя Ягыз и перевел взгляд на Фазилет. – Господин Ягыз! Замолвите за нас словечко господину Синану, хорошо? Ну пожалуйста! И никакой химчистки не надо, не надо никакой химчистки, Хазан сама все постирает, не надо химчистки, но вот если бы вы замолвили за нас словечко… – Госпожа Фазилет, – Ягыз остановил ее, поднимая руку. – Во-первых, я жду счет из химчистки. Я настаиваю. Я не могу обещать вам насчет конкурса. Вашей дочери придется участвовать на общих основаниях. Но обещаю, если ваша дочь попадет в шорт-лист, я замолвлю за нее словечко перед своей сестрой. – Перед вашей сестрой, господин Ягыз? – Фазилет нахмурила брови, и Ягыз пояснил. – Моя сестра Ясемин – бывшая модель, и она в жюри конкурса. – Синан едва не пробил головой потолок, когда узнал об этом, но Гекхан, которого Ягыз убедил «дать Ясемин какое-нибудь дело» стоял твердо. – Ясемин Эгемен! – Ягыз практически видел значки доллара в глазах Фазилет. – Ясемин Эгемен – ваша сестра? – Именно так, – Ягыз еще раз улыбнулся, у него уже болели щеки и губы. – А теперь, прошу меня простить, ваша дочь совершенно права, я немного тороплюсь. Мне нужно забрать дочь из школы. – Конечно, конечно, господин Ягыз, – залебезила Фазилет. – Пусть растет большой, доброй вам дороги, господин Ягыз, да благословит вас Аллах. *** – И вот это платье клади, – велела Фазилет, загружая мешок. – Убери свое рванье, Хазан, сама постираешь, куда ты его несешь? Вот, еще вот это платье возьмем, я на него на свадьбе этого негодяя Мурата пятно посадила, давно хотела в химчистку сдать, а вот теперь и получится… – Мама, мама, что ты делаешь? – Хазан попыталась вырвать огромный мешок из рук Фазилет. – Мама, стыдно, стыдно, мама! Он же только за испачканное собирался заплатить! – Да какая ему разница, за что заплатит. Он же сказал, счет из химчистки, он же не говорил, что только за испорченное им… А хотя, давай свое рванье, пусть и его тоже почистит. – Мама! – Хазан спрятала испачканную кофту за спину. – Мама, как тебе не стыдно? Что он о нас подумает? – Да что ему о нас думать? Помочь человек вызвался, вот пусть и поможет. Ах, девочки, ах, девочки, неужто Аллах повернулся к нам лицом? Ах, не сглазить бы, не сглазить бы. Какой хороший человек, какой хороший человек нам встретился. Брат госпожи Ясемин! Член семьи Эгеменов! – И с чего бы такому человеку нам помогать? – Сквозь зубы выдавила Хазан, но Фазилет только махнула на нее рукой. – Видно хороший человек, вот и помогает. А может ему Эдже понравилась? Вон как он на нее смотрел… Эдже смутилась, но все же хихикнула. – Ты ему еще больше понравилась, мама, вон как он тебе комплименты говорил. Хазан закатила глаза, но Фазилет только рассмеялась. – Была бы я лет на десять моложе… Ах, девочки, говорю вам, этот господин от меня бы не ушел. Хазан ошеломленно разинула рот, а Эдже захихикала в кулачок. – Но, дай Аллах, может он на нашу Эдже еще раз посмотрит… Эдже мучительно залилась краской, потупив взор, и Хазан взъярилась. – Мама, стыдно! Он же женатый человек, у него дочь! – А вот и нет, – твердо ответила мама. – Я говорила с девочками в особняке. Господин Ягыз – одинокий отец. Мать девочки сбежала еще после ее рождения, та еще оказалась потаскуха, так что девочку он воспитывает один. А девочка совсем маленькая, а сладкая какая, мед, чистый мед. И ведь девочке нужна мать! Хазан раздраженно всплеснула руками. – Замечательно, – процедила она. – Поздравляю, Эдже, теперь тебя в матери готовят. Замечательно. Делайте, что хотите, – она пошла прочь, бормоча под нос ругательства. – Что хотите делайте, мне уже плевать. На работе Хазан с особой яростью избила грушу, и теперь ходила по залу, помогая клиентам, если у них возникали вопросы. Краем глаза она поглядывала на того самого человека, из-за которого мама сходила с ума. Ответственного за конкурс на «самое красивое лицо Турции» – на Синана Эгемена. Он был красив, как принц из сказки. Потрясающие глаза, волосы, тело, он весь был как не из этого мира, и у Хазан дыхание перехватывало, стоило ему только улыбнуться. Она никогда не видела мужчины красивее его. В ее памяти почему-то всплыло лицо Ягыза Озтюрка, и Хазан затрясла головой, отгоняя от себя мысли об этом придурке. Уф, из-за него мама совсем сошла с ума, и зачем только Хазан встала вчера у этой лужи? У нее перед глазами до сих пор стояли постыдные ужимки мамы, и она не могла не вспоминать, как улыбался этот человек, насмешливо, иронично, словно видел маму насквозь – и при этом почему-то подыгрывал ей. Ему, наверное, было очень смешно, как мама лебезит перед ним, как унижается… Синан наверняка не стал бы так себя вести. Не стал бы насмешничать, слушая маму. Он бы… Хазан пыталась себе представить, что сделал бы Синан Эгемен, если бы это он окатил их водой из лужи – но ничего не приходило в голову. Хазан прикусила губу, отворачиваясь, решив не смотреть на этого Эгемена, она старательно смотрела в сторону, когда вдруг кто-то почти воткнулся в нее, едва не сбивая с ног. Хазан с трудом устояла, и с ее губ едва не сорвались ругательства, когда она вдруг увидела, что перед ней стоит Синан. Он не смотрел на нее, уставившись в телефон, и Хазан отдернулась, ощутив липкость его пота на своих голых руках – он только сошел с беговой дорожки, мокрый насквозь. – Прости, братан, – Синан потрепал ее по руке, не поднимая головы от телефона. – Пусть не повторится. Хазан обескураженно посмотрела ему вслед, слыша за спиной хихиканье Бетюль. – Ох, красавица моя, – Бетюль обняла ее за плечи. – Не расстраивайся, он просто даже не видел, видно важное что-то случилось. – С чего бы мне расстраиваться? – Пробурчала Хазан, к своему ужасу понимая, что расстраивается, очень расстраивается, что еще немного, и из ее глаз польются слезы. Неужели она и правда совсем не похожа на женщину? Неужели Синан Эгемен даже не понимает, что она не парень? «У вас очень красивые дочери» – всплыли в голове слова Ягыза Озтюрка, и Хазан фыркнула, моментально загораясь гневом. Вовсе он так не думал, подумала она. Над мамой насмешничал. Никто не считает ее, Хазан, красивой, ну и да ладно, не больно-то и нуждались. И особенно в комплиментах этого козла она не нуждалась. – Ого, да это же Ясемин Эгемен! – Услышала она над ухом голос Бетюль и резко развернулась. По залу действительно шла госпожа Ясемин Эгемен, о которой так часто писали в таблоидах, которые буквально проглатывала мама. – Какая же она красивая, – завистливо вздохнула Бетюль, и Хазан кивнула, соглашаясь. Ясемин Эгемен выглядела невероятно неуместно в этом спортивном зале. Красивая, ухоженная, просто-напросто «расфуфыренная», в явно дорогом и совсем непрактичном платье, в ужасно неудобных туфлях на бесконечной высоты каблуках, на ней были килограммы дорогущих украшений – длинные серьги, многочисленные браслеты, дорогие кольца, прическа и макияж тоже наверное стоили целое состояние. Хазан поймала себя на мысли, что сравнивает ее с ее братом. Чем-то они были похожи – светлые глаза, высокий рост, а еще – еще что-то неуловимое в осанке, манере держаться, а еще – такая же почти незаметная усмешка на губах, словно она знает что-то, чего не знают другие, знает, и смеется над этим про себя… Да, подумала она, именно так улыбался господин Ягыз, ее брат. Именно от этого ей было так неприятно тогда, во время того разговора. Ясемин Эгемен подошла к Синану, и тот что-то недовольно ей сказал, и Ясемин ответила ему не менее горячо. Хазан переглянулась с Бетюль, и они согласно двинулись вперед, надеясь подойти поближе и услышать, о чем они говорят. – Я тоже не умираю от радости, Синан, – почти визгливо говорила Ясемин. – Уж поверь мне, если бы я могла, я бы от этого всего открутилась, будь уверен. – Ну и открутилась бы, – сердито буркнул Синан, но Ясемин только вздохнула. – Это все Ягыз. «Пусть Ясемин займется делом, пусть Ясемин займется делом!». Уф, Ягыз, уф. Как будто я мало работала, когда кормила и поила его, негодника, пока он учился… Уф. Откручу ему уши, Аллах свидетель, откручу! – И она показала руками, как что-то откручивает, и Хазан прикусила губу, чтобы не хихикнуть – она почти явственно представила себе, как Ясемин Эгемен откручивает уши господину Ягызу, и это было бы ужасно смешно. – Но раз уж на меня это взвалили, я не позволю, чтобы ты все испортил, понял? Пошли, посмотришь фотографии первых кандидаток. И сегодня после обеда продолжение отборочного кастинга, будешь там, понял? На этот раз будешь там. Я вчера до ночи там отсидела, отфильтровывая этих девок, у меня уже голова шла кругом от них. Не собираюсь одна страдать, сегодня идешь со мной. – Синан мученически простонал, но Ясемин не обратила внимания. – Ты не представляешь, какие пугала там встречаются. Иногда даже смешно, косая, кривая, страшная как моя жизнь, а приходит и начинает позировать с видом королевы. Или наоборот, вроде бы и красавица, а перед фотоаппаратом – просто бревно, не знает, куда смотреть, как встать. Уф, Синан, уф, не могу уже это видеть, прям хочется запустить чем-нибудь в этих любительниц. Наняли бы Демет Оздемир, неужто не хватило бы на нее денег у холдинга? – За это тоже благодари своего драгоценного брата, – язвительно протянул Синан. – «Свежее, незамыленное лицо простой девушки из народа». Его концепция. Мол, отражает философию кампании. – Откручу ему уши, – грозно пообещала Ясемин и дернула свояка за руку. – Пошли. Сегодня твоя очередь страдать. Она развернулась и едва не натолкнулась на Хазан и Бетюль. – Вам что-то угодно, девушки? – Спросила она, приподняв одну бровь. – Чем-то могу вам помочь? И опять, что-то непонятно похожее прозвучало в ее словах, в ее голосе – что-то очень похожее на ее брата. – Не нужно нам ничего, – грубо ответила Хазан. – Просто сюда нельзя в таком виде. Вы нарушаете технику безопасности, – и она повела рукой, указывая на ее вид, но Ясемин только насмешливо усмехнулась. – Ах, прошу прощения, дорогая… Хазан, – прочитала она с бейджика на ее груди, и снова вопросительно приподняла бровь, оглядывая Хазан с ног до головы. – Не волнуйтесь, я уже ухожу. Не буду угрожать вашей безопасности. Жду тебя внизу, Синан! И она пошла прочь, демонстративно не обращая внимания на многочисленные повернувшиеся ей вслед головы.