Право голоса

      — Ты меня за идиота держишь? — взгляд Тэкёна становится таким злым и презрительным, что Бэкхён с грустью думает, что этого он и ожидал.       Ни понимания, ни сочувствия — ничего, что могло бы оказать поддержку. А вот унизить, ткнуть носом в неблагодарность — это легко.       — Милый, это часть моей работы, — вздыхает омега, стараясь подавить в себе ответный негатив.       Он ни к чему не приведёт, только раззадорит. Быть постоянным эпицентром катастрофы в своей семье утомительно.       — Значит, уволишься, — обрывает его мужчина, отворачиваясь к холодильнику в поисках чего-то удобоваримого на утро. — Сиди дома, нехер выдумывать.       — Что значит «уволишься»? Что значит «нехер выдумывать»? Тэкён, нам нужны деньги, а это лучший вариант, где без особых усилий их можно получить.       — Ночевать будешь дома. Джемин тоже.       — Нет.       — Что? — альфа оборачивается и усмехается. — Спорить решил?       — Нет, я ставлю перед фактом. Там тоже маленький ребёнок, которого оставлять ночью одного нельзя.       — Я не ясно выражаюсь? — повышает голос Тэкён и сжимает кулаки. — Вы оба ночуете дома. Всё. Разговор окончен.       — Скажи спасибо, что я вообще тебя предупредил, — фыркает Бэкхён, но тут же жалеет.       Тэкён разворачивает его к себе спиной, хватает за запястья, сжимая их вместе одной рукой, а второй, вцепляясь пальцами ему в волосы, наклоняет вперёд и ударяет головой об стол, заставляя прижаться к прохладной поверхности дерева щекой.       — Ты забываешься, — шипит альфа ему на ухо, вдавливая сильнее своим телом и слыша жалобный скулёж мужа. — Нервы трепать мне будешь — запру и пристегну к батарее, понял?       Бэкхён жмурится и не может поверить в услышанное. Ему по-настоящему становится страшно, впервые он думает, что у Тэкёна беды с головой, которые не предвещают ничего хорошего. Хотя будто весь кошмар, который он переживает изо дня в день, предвестник радости. Тем не менее такая жестокость не была свойственна по отношению ни к Бэкхёну, ни к Джемину. Омега видел её раньше к кому угодно другому — будь то друзья, «коллеги», как их называл сам Тэкён, или враги — но семья оставалась для него святым, даже когда они с Бэкхёном только встречались. В те времена он, по глупости, возводил себя на пьедестал особенного человека, которого оберегали, любили, не позволяли никому и пальцем тронуть. Это подкупало. Видимо, прошёл его час, безвозвратно канул в прошлое — Бэкхён потерял свою ценность в чужих глазах, упустил сквозь пальцы титул того самого, единственного. Как же больно падать, как же невыносимо больно от осознания тупика, в который он сам себя загнал, боясь перечить мужу. Значит ли, что с головой Тэкён не дружил уже давно, просто Бэкхён отчаянно закрывал на всё глаза?       — Я не слышу!? — орёт ему в лицо Тэкён, а омега пропускает всё мимо.       — Угу, — едва слышно хрипит он, и его отпускают, от чего становится гораздо легче дышать.       Хватая ртом драгоценный воздух, Бэкхён заходится в кашле, чувствуя, как к голове приливает волна жара, лицо краснеет от нехватки кислорода, в глазах темнеет на непозволительные пять секунд. Он опускается на пол, становясь на четвереньки и глубоко дышит, пытаясь успокоить истеричную пульсацию в висках. Сквозь пелену подступивших слёз он осматривается, но Тэкёна уже нет в кухне. По мозгам резко бьёт: Джемин, — и омега неуклюже поднимается, чтобы, опираясь о стены, кинуться к детской. Он отталкивает заедающую дверь и немного успокаивается: ребёнок спокойно досыпает сладкие минутки перед пробуждением, не подозревая, что только что сердце папы чуть не остановилось от страха.       — Малыш, — шепчет он, подходя к кроватке и всхлипывает. — Родной мой.       Джемин что-то бормочет в ответ, не открывая глаз, и Бэкхён спешно вытирает слёзы, переводит взгляд к окну и жмурится. Что же делать? Он думает не о том, как поступить с работой, а как решать проблемы с Тэкёном. Мужчина кажется диким зверем, готовым оттяпать полруки за неправильное слово.       — Я так люблю тебя, — Бэкхён опирается на бортик кроватки и кладёт голову поверх рук, любуясь сыном.       Вот за кого он точно встанет горой, за кого точно даст отпор любому, даже его отцу. Наверное, больше всего на свете Бэкхён боялся потерять этого человечка. Ни за себя, ни за кого другого он так не переживал, как за Джемина.       Входная дверь хлопает, оповещая об уходе Тэкёна, и Бэкхён всё-таки будит ребёнка. Пока тот остаётся в кухне ковыряться в каше, омега идёт в спальню, собирает самые необходимые для ночёвки и следующего дня вещи и плотно утрамбовывает их в свой кожаный рюкзак. Конечно, таскать с собой такой груз лениво, но забегать вечером, когда огромная вероятность наткнуться на Тэкёна — не самая лучшая идея.       Бэкхён отводит Джемина в сад и бежит на пары, вновь и вновь прокручивая в голове утренний конфликт. Он всего лишь предупредил, всего лишь хотел, чтобы Тэкён не переживал, не потерял их, а ведь мог молча не вернуться вечером. Пусть понервничал бы? Или он бы даже не заметил? Вряд ли, конечно, но интересный получился бы эксперимент.       — Что это? — хмурится Минсок и тянется к шее Бэкхёна. — Пиздец… Бэк!       — Что? — морщится он и трогает подушечками пальцев в том же месте, ощущая тянущую боль.       — У тебя там синяк! Какого чёрта?       — Блин, — выдыхает Бэкхён и идёт к уборной.       Минсок равняется с ним и берёт под руку:       — Тебе не стоит терпеть, Бэк, даже ради Джемина! Он подрастёт, но не поймёт твоих жертв. Ни один человек не заслуживает такого отношения к себе!       — Мы всего лишь немного повздорили, — не хочет вдаваться в подробности он и останавливается перед зеркалом в туалете для омег.       В рюкзаке находится тональник, который плотным слоем ложится на кожу, безуспешно пытаясь скрыть синее пятно.       — Это ненормально, Бэкхён! — Минсок складывает руки на груди и смотрит обеспокоенно.       — Ты же знаешь Тэкёна. Маленько перегнул палку, — заканчивает с косметикой он и улыбается. — Пройдёт.       — Ты себя убеждаешь?       Бэкхён вскидывает брови и замирает. А ведь так и есть — он просто пытается убедить себя, что это всё когда-нибудь закончится, что его любимый заботливый Тэкён вернётся к нему, всё вернётся на свои места, нужно только время. А что если не нужно никакого времени? Что если ничего уже не вернуть? Но почему? Почему?       — Эй-эй, — Минсок испуганно берёт его лицо в ладони и нерешительно улыбается. — Бэк, прости, я не хотел тебя обидеть.       Он не сразу замечает, как в глазах застывает влага от раздирающих душу метаний, как одинокая слезинка катится по щеке, пугая лучшего друга. Бэкхён через силу смеётся и вытирает лицо, отворачиваясь обратно к зеркалу, чтобы привести себя в порядок.       — В глаз что-то попало, — шепчет он, зачем-то оправдываясь.       Он ожидает осуждения, ожидает цоканье языком, ведь Тэкён ненавидит его слёзы, всегда кривится и глаза закатывает.       — Приезжайте к нам в гости с Джемином. Завтра суббота, — пытается сменить тему Минсок, не зная, как себя вести.       Что вообще делать, когда родной человек тонет в болоте и отказывается от руки помощи? Как реагировать, когда он всё понимает, но не видит двери с надписью «выход»?       — Джемин как раз просился, — вспоминает Бэкхён и глубоко вздыхает. — Тогда мы утром приедем. Я оставлю тебе Джемина, съезжу домой на пару часов, хорошо?       — Конечно, мы с Чондэ с удовольствием посидим с ним. Если бы ты только знал, как он надоел уже со своим: «Минни, хочу малыша»! — искренне возмущается Минсок.       — Чондэ хочет детей? — восхищается Бэкхён, когда они выходят в коридор. — Наш Чондэ повзрослел?       — Ага. Хотя ему двадцать пять, не такой уж и взрослый. Вот посюсюкается с Джеминни, душу отведёт, — хихикает друг. — Я не готов пока к детям, честно говоря.       — Не спеши, — соглашается он, вспоминая первые месяцы после рождения сына, когда он не мог спать, когда были проблемы с кормлением, когда болело тело, а на Бэкхёне оставались ещё и все обязанности по дому, пока Тэкён работал. В те дни его поддержкой оставались только Минсок и Чондэ — самые близкие люди, что были с ним с самого детства.       Пары заканчиваются ближе к половине пятого вечера, и Бэкхён спешит за Джемином. Малыш ещё не знает, что сегодня ему предстоит ночёвка в гостях, а гости мальчик любит, особенно, если это дядя Минсок и дядя Чондэ. В этот раз для него будут новые знакомства, но омега не сомневался, что ему понравится, всё-таки в «новых» гостях будет ребёнок, пусть и старше.       Когда Бэкхён помогает сыну одеться, тот без умолку рассказывает о музыкальном занятии, которое проводили в их группе, как он старался, перекрикивая всех, а за ним повторяли остальные. Омега смеётся с подробностей ребячества малышни, не представляя, каково с таким количеством неуёмных умов работать профессионалам. Наверное, к концу дня головы воспитателей разрываются на миллионы кусочков, и эти люди ведь умудряются улыбаться родителям по вечерам.       — Ещё рано, но мы планируем организовать утренник к Рождеству, — информирует воспитатель, когда Бэкхён заканчивает собирать ребёнка и застёгивает курточку. — Оповещаем заранее, чтобы родители могли спланировать своё присутствие.       — Спасибо, — кивает Бэкхён, беря на заметку.       — Мы сейчас начинаем разучивать танец снежинок. Раздадим детям стишки — нужно будет выучить.       — Хорошо, — улыбается он, невольно вспоминая своё детство, когда они с ребятами из детского дома ставили сценки в преддверии разных праздников.       Джемин выбегает на улицу и хохочет, прыгая в лужу и пачкая резиновые сапожки. Он оборачивается на папу и показывает пальцем вниз.       — Па! Пыгай!       — Я прыгай? Малыш, папа слишком большой, чтоб прыгать в такую маленькую лужу, — Бэкхён протягивает руку. — Пойдём.       — Натём бошую, — серьёзно заявляет мальчик, вызывая смешок у родителя.       — Не сегодня, ладно? В выходной пойдём гулять и обязательно найдём большую лужу.       Три станции на метро, и они оказываются в нужном районе. Малыш затихает, заинтересованно оглядываясь, ведь нечасто бывал где-то, кроме дома и садика. Он восхищённо осматривает огромные красивые дома, запрокидывая голову и теряя равновесие, но Бэкхён вовремя удерживает его за руку.       — Ты чего ворон считаешь? — усмехается омега, и тот пыхтит.       — В коси?       — Почти, — Бэкхён подхватывает сына на руки и заходит в подъезд. — Завтра мы с тобой к дяде Минсоку и дяде Чондэ пойдём в гости.       — Уга! — хлопает в ладоши Джемин и улыбается.       Бэкхён останавливается перед нужной квартирой и кусает губы перед тем, как нажать на звонок. Он переживает, жутко нервничает из-за целой совокупности факторов и надеется на то, что всё делает правильно. Дверь открывается буквально сразу, на пороге их встречает мистер Пак, а его лицо становится таким забавным, когда он видит перед собой Джемина, что Бэкхён смеётся.       — Здравствуйте, — приветствует мужчина, отходя с порога. — Кто это у нас такой маленький?       Джемин округляет глазки, краснеет и прячется в шее у Бэкхёна, вызывая ещё большую волну умиления у обоих взрослых.       — Джемин-а, — зовёт его папа, поглаживая по головке. — Не бойся. Ты же любишь знакомиться?       — Та, — шепчет малыш и осторожно оглядывается на незнакомого альфу. — А то?       — Это… — Бэкхён мешкает, поднимая взгляд на мистера Пака, который не сразу понимает суть вопроса.       — Меня зовут Чанёль, — всё же находится он, наклоняясь поближе к мальчику. — А как тебя зовут?       — Жэмин, — чётко старается выговорить омега и смотрит на папу.       — Молодец, — Бэкхён чмокает его в щёчку и опускает на пол. — Добрый вечер, — наконец здоровается он с мужчиной.       — Как добрались? — из вежливости интересуется Чанёль, принимая из его рук пальто.       — Отлично, спасибо, — неловко улыбается он и помогает раздеться сыну.       — Здравствуйте, — слышится со стороны комнат, и Джемин испуганно выглядывает из-за плеча родителя. — Ой.       — Джено, познакомься с Джемином. Это сын Бэкхёна, — Чанёль подзывает к себе мальчика, что стеснительно жмётся к нему.       — Пивет! — осмелев, Джемин улыбается и машет ручкой.       Джено хлопает глазами и поднимает взгляд на отца, а потом снова смотрит на мальчика. Бэкхён замечает его смятение.       — Джено, если тебе будет чем-то мешать Джемин, не стесняйся сказать мне, хорошо?       Маленький альфа ничего не отвечает, отступая назад, а потом убегает к себе в комнату. Бэкхён виновато смотрит на Чанёля, но тот не зацикливается на странном поведении ребёнка.       — Па! — Джемин привлекает к себе внимание, и омега видит его сведённые бровки.       — Что, малыш?       — Жено не дужи со мной?       — О? Почему? Вы даже ещё не общались. Джено просто не привык к тебе, вот и всё, — Бэкхён бережно гладит его по волосам.       — Кстати, — вмешивается в их диалог Чанёль, и Бэкхён тут же отвлекается. — Я тут кое-что приготовил для вас, идёмте.       Бэкхён поднимает на руки сына и идёт за мужчиной, оглядываясь на дверь в детскую комнату. Всё-таки неудобно стеснять маленького альфу, а страх, что мальчик воспримет Джемина в штыки, сковывает.       — Это старые вещи Джено, но… — Чанёль останавливается рядом с диванчиком в гостиной.       — Что? — Бэкхён недоумённо смотрит на небольшую стопочку детской одежды и коробку из-под обуви.       — …они как новые. Джено быстро вырос, а вещи остались. Думаю, вам они могут пригодиться. Примерьте и возьмите? — Чанёль тепло улыбается, а Бэкхён густо краснеет.       — Мистер Пак, не стоило…       — Почему же? Их всё равно никто не носит, а вы не от хорошей жизни в такой холод кроссовки носите, — пожимает он плечами и спохватывается. — Извините! Я имел в виду, не отказывайтесь. Лучше потратьте деньги на действительно необходимое вам.       Бэкхён стоит и чувствует, как внутри его разрывает от противоречий: вроде да, чужая помощь ему необходима, с другой стороны альфа делает для него слишком много, хотя они договаривались лишь на наличный расчёт, с третьей просыпается жалость к самому себе — неужели он выглядит настолько плохо, что со стороны хочется ему помочь?       — С-спасибо, — выдыхает в итоге Бэкхён, не осмеливаясь посмотреть на мужчину.       — Не за что! Если вам подойдут вещи, я буду рад, — в голосе сквозят нотки смущения, но больше всё же воодушевления. — И хотел поблагодарить вас за вкусный ужин! Это было неожиданно, вашему мужу так повезло с вами.       — Это вряд ли, — срывается быстрее, чем он успевает себя остановить. — В смысле… я редко готовлю дома.       — Почему же? — Чанёль искренне недоумевает.       — Ну, так получается, — Бэкхён прижимает Джемина ближе к себе и слышит возмущённые бухтения.       — Па!       Омега опускает сына на пол, и тот бежит к диванчику, после чего предпринимает неудачные попытки забраться. Бэкхён поджимает губы, но помогать не идёт.       — Джено был в полном восторге от получившегося лимонада, — Чанёль проходит на кухню. — И я бы хотел попросить вас, — и смотрит на растерянного Бэкхёна. — Если вам не сложно, не могли бы вы готовить нам? Я буду доплачивать.       — О, не нужно, правда. Я с удовольствием буду готовить за бесплатно, — он давно не слышал похвалу своей стряпне.       Муж перестал делать комплименты его блюдам ещё до рождения Джемина, видимо, привыкнув, а когда их отношения стали портиться, Бэкхён прекратил готовить — нет настроения творить для того, кто может взять и вылить тарелку супа ему на голову или плеснуть тем же лимонадом в лицо в порыве злости. И если эта семья действительно нуждалась в помощи в таком, вроде простом, но не менее важном вопросе, то он будет только рад — хоть где-то оценят его старания.       — Достаточно будет, если вы купите нормальные продукты.       — Кстати об этом, — Чанёль смеётся и отводит взгляд. И стыдно, и неловко. — Завтра у вас выходной, но мы с Джено собирались поехать вечером в магазин. Не хотите составить нам компанию, а заодно посоветовать, что приобрести?       — Завтра… — Бэкхён обнимает себя за плечи и смотрит на сына, что с пыхтением всё же забрался на диванчик, теперь осматривая вещи.       Он вспоминает, что хотел оставить Джемина у Минсока и Чондэ и съездить домой на разборки с Тэкёном, которые непонятно чем закончатся, а что, если переиграть: оставить Джемина у друзей, побыть с ними до вечера, помочь Чанёлю и Джено, а потом поехать домой? И день не сильно испорчен будет.       — …можно, — кивает он и переводит взгляд на альфу. — Позвоните мне, ко скольки быть готовым, я буду у друзей.       — Спасибо вам, — Чанёль расслабляется и ставит чайник. — Прошу прощения за бестактность, но ваш муж не против, что вы не ночуете дома?       Бэкхён осмысливает вопрос и понимает, что не знает, как ответить. Его спасает зашедший в комнату Джено, который проходит молча в кухню, забирая на себя внимание отца. Бэкхён пользуется и ретируется к своему сыну, присаживаясь на корточки перед ним.       — Па! Мори! — малыш указывает на коробку с уже снятой крышкой, и Бэкхён берёт в руки утеплённые ботиночки, на которые он в магазине точно бы не взглянул — слишком дорогие для его бюджета. — Касиво?       — Красиво, — улыбается Бэкхён, потому что в груди теплеет.       Он смотрит на размер обуви и радуется как ребёнок — такой же, как размер ножки Джемина.       — Померим? — он смотрит на малыша, что часто кивает ему и переводит взгляд за родителя.       — Па, — зовёт он тихо и тянется к нему ручками, а когда Бэкхён наклоняется ближе, шепчет ему на ухо. — Жено на мня опитеся.       — Почему? — удивляется Бэкхён тихо, поддерживая конспирацию.       — Не наю, — дует он губки и испуганно смотрит в сторону кухни.       Бэкхён оборачивается и видит, что к ним идёт Джено, спрятав руки за спиной, а за ним в проходе на кухню наблюдает мистер Пак.       — Извините, пожалуйста, — Джено поднимает взгляд и смотрит сначала на Бэкхёна, а потом на Джемина. — Я поступил некрасиво.       — Что ты, — хмурится Бэкхён и на автомате приобнимает Джено за пояс, из-за чего тот начинает растягивает губы в плохо скрываемой улыбке. — Тебе не из-за чего извиняться. Правда, Джемин?       — Та! — Джемин отвечает громко и смеётся, заставляя Джено улыбаться увереннее.       — Он испугался, что у вас есть другой ребёнок, — усмехается Чанёль.       — Отец! — Джено краснеет как помидорка.       — Что?       — Это был его секрет, — улыбается Бэкхён и гладит мальчика по голове. — А вы его так легко раскрыли.       — Прости, сынок, — усмехается Чанёль и подходит ближе. — Я не подумал, что это важно.       — Ничего, — мужается Джено и обращается к Джемину. — Ты будешь играть со мной?       — Та! — глаза малыша загораются от восторга, что Джено на самом деле не обижается на него.       — Бэкхён, вы будете чай? — спрашивает Чанёль, намекая оставить детей подружиться.