Monster obsession

Машина Ино уже ждала меня около дома Киоко. Быстро спустившись по лестнице и сделав несколько нерешительных шагов к дороге, я внезапно остановилась, не решаясь идти дальше, пристально смотря на резко открывшуюся дверь со стороны заднего пассажирского: Ино стремительно вылетела из машины, в два шага подбежала ближе и вцепилась в мои предплечья подобно коршуну, ее ногти и сила нажима чувствовались даже через слои одежды. В каком она была настроении, что предполагала, какие у нее вопросы? Единственное, что я смогла понять о ее настроении за несколько секунд наблюдения за мимикой лица — подруга зла, обеспокоена и напугана одновременно. — Как ты оказалась в таком месте? — блондинка беспокойно осмотрела территорию вокруг нас и вернула неоднозначный взгляд обратно к моему лицу. — Почему мы приехали сюда?.. Саске изнасиловал мой телефон звонками, он не знает, как с тобой связаться, звонит мне со вчерашнего вечера, а я не понимаю каким он здесь боком и что хочет от меня услышать, я и сама мало что знаю, только то, что ты успела неразборчиво рассказать по телефону и в голосовых сообщениях!… Что вообще произошло? Еще в пятницу и день субботы все было в порядке, а теперь… Какой-то непонятный тайфун! Саске похож на безумца! Я смотрела на нее с откровенным сожалением, стараясь не расплакаться и одновременно с этим натягивала идиотскую улыбку, в мыслях прося прощение за то, что той пришлось оказаться в этом месте из-за меня, оказаться вовлеченной в эту историю. Но к чему была улыбка? Я и не знала. Может быть это защитная реакция, а может быть так я старалась разрядить обстановку, хоть немного унять беспокойство подруги. — Я не знаю, что теперь делать, Ино, — мой голос сорвался, удерживающая эмоции дамба разрушилась. Я закрыла лицо ладонями и вжалась в подругу, немедля заключившую меня в объятия. Та фраза, до невозможности наполненная всем перенесенным ужасом, была единственной в голове, это было все, что я могла сказать в данный момент. — Я… выхожу замуж за твоего старшего брата. Ответом от Саске было молчание, а после тот вдруг раздраженно усмехнулся, спросил с недоверием и издевкой: — Ты решила испробовать на мне свой юмор? Нет, Ю, ты не умеешь хорошо шутить. Я тихо рассмеялась, представляя лицо Саске, как тот начинал злиться, потому что я сама завела разговор о его брате, хотя сам Саске умудрился продержаться весь день, не пытаясь прощупать почву на его счет более двух раз. Даже не видя лица собеседника, я точно знала, что сейчас он крайне зол. — Это лучшая шутка Итачи, не знаю, как прекратить смеяться, — на последнем слове голос все-таки сорвался, я заплакала, хотя моя истерика больше напоминала частый тихий смех, если не видеть моего в этот момент лица. Сердце подпрыгивало к самому горлу из-за воспоминаний о родителях, о том вечере и Учиха Итачи. В этот раз Саске стал более серьезен, в его голосе не было прежнего недоверия, оно быстро сменилось раздраженным интересом: — О чем ты? Что сделал Итачи? — Ты должен сказать мне: «Добро пожаловать в семью, Юмико», — я зажмурила глаза, до боли сжав смартфон трясущимися пальцами, не зная как прекратить тихую истерику. Чего я добивалась? Решила пожаловаться Саске на его старшего брата по телефону? И какой в этом смысл? — Прекрати нести чушь! Ты решила вывести меня из себя дебильной шуткой?! Когда ты вернешься в Токио? Где ты сейчас, Ю? — Еду в скором поезде, разговариваю с тобой, хотя голова почти не соображает, язык не хочет двигаться, просто отказывается это делать… Я устала, Саске, устала, хочу отключиться и провалиться в сон… А когда проснусь, я хочу услышать от кого-нибудь: «Все в порядке, не беспокойся, это всего лишь плохое сновидение, твоя жизнь не изменилась, все хорошо!». — Ты… — теперь голос Саске был намного тише, в нем чувствовалось присутствие страха, — то, что ты сказала. — Это идея Итачи, — я вяло усмехнулась, прикрывая глаза, откинув голову на спинку кресла, — твой брат очень… — внезапно я запищала, вновь сорвавшись: — я не хочу, не хочу, Саске, не хочу!.. Не хочу иметь ничего общего с твоей семьей! Пожалуйста… Я не хочу этого, перестаньте преследовать меня! Оставьте меня! — резко убрав смартфон от уха, я нажала на кнопку завершения вызова, после чего мигом погрузила лицо в ладони, чтобы заглушить ими несдерживаемые рыдания. Пока мы находились в салоне автомобиля, водитель Ино отсиживался в кафе, блондинка сплавила мужчину из машины сразу же, как мы оказались в центре города. Сквозь непрекращающиеся рыдания и заикания я рассказала подруге абсолютно все детали произошедшего в субботний вечер и что было после, рассказала о побеге в Токио и пояснила, как и почему оказалась в том районе, из которого той пришлось забрать меня полтора часа назад. — Теперь я знаю все, но… Юмико, я не понимаю, как все к этому пришло? От Итачи никаких ответов, так? Он ничего тебе не объяснил? Вы об этом не разговаривали? — Нет, ничего, ни до моего приезда в то место, ни тем более после него. Не знаю, может быть, сегодня он что-то писал мне или звонил, я не проверяю телефон… — Ничего не понимаю… Ничего. Раздалось очередное оповещение. Ино снова опустила глаза к смартфону и, быстро разблокировав экран, стала что-то читать. Последние десять минут она постоянно отвлекалась на телефон, украдкой что-то писала, читала какие-то смс-сообщения от неизвестного мне адресата, возможно, от Сасори. Сначала я почти не обращала на это внимание, отвлеченная на свои собственные переживания, но раз за разом каждое «отсутствие» Ино рядом со мной замечалось ярче, оповещения слышались все чаще и резали по нервам, глаза Ино то и дело опускались вниз к экрану телефона, что заставляло меня испытывать разгорающуюся внутри обиду. Нисколько не скрывая своей легкой раздраженности, я спросила, смотря на опустившую взгляд блондинку: — Что ты делаешь? Сасори может дать нам немного времени и не отвлекать тебя хотя бы полчаса? — тяжело выдохнув, я нервно поправила пряди волос, спавшие на лицо. Я понимала, что необоснованно требовательна к Ино, бросившей все свои дела и забывшей обо всех планах, оставленные на воскресенье. И мне не стоило просить ее перевести все свое внимание исключительно на мою персону так грубо и резко, она этого не заслужила. Теперь мне остается только сожалеть и корить себя за несдержанность. — Извини, — пропищала Ино, подняв на меня глаза, а после приложила смартфон к уху, — мне нужно всего несколько минут, Юмико, — смотря на меня откровенно виновато, блондинка резко открыла дверь автомобиля и выпорхнула на улицу. Спустя долгие семь минут отсутствия Ино вернулась в салон, она потирала друг о друга замерзшие ладони. Яманака обратилась ко мне с вопросом о моих дальнейших планах сразу же, как повернулась влево вполоборота, как и сидела ранее до своей внезапной отлучки. Я повторила той все то же, что говорила и до ее ухода, то есть вновь подтвердила свое незнание четкого плана. Снова какой-то план, все ждут от меня осознанности, что в таком расшатанном состоянии я буду способна выдать какой-то четкий план действий. Но как? Неужели никто не понимает, что я совершенно не способна на что-то подобное, учитывая обстоятельства, играющие против меня, перемалывающие в ничто, полностью иссушивающие до состояния сморщенной морской капусты? Как я, вдребезги разбитая и не понимающая происходящего, могу четко планировать будущее и заранее знать о каждом исполненном действии? Я освежевана до голых нервов, предана самыми близкими людьми, и при всем этом уже сейчас в моей голове должен быть четкий план? Как и говорила Киоко, я не хотела и не планировала обращаться за помощью к друзьям, да и как внезапно обратиться с просьбой о серьезной помощи так резко? Зачем мне впутывать их во всю эту историю, к тому же почти под самое окончание университета? Ставить в неловкое положение перед многими людьми, заставлять отвлекаться на себя — я так не могу. К тому же, чем они могли мне помочь? Подставляться ради меня — слишком сомнительная идея, ни они, ни тем более я не хотела бы такого расклада событий, я не могу намеренно столкнуть кого-либо из друзей с моей и с семьей Учиха. Так же, возможно, мне было банально стыдно предстать перед друзьями в подобном виде. Стыдно так сразу признать наличие проблемы и ее масштаб, открыто выставлять себя пострадавшей. Большую честь жизни я то и дело чувствую себя пострадавшей. И это стало надоедать. Я то и дело слишком слаба перед катастрофой, да, однако как и многие другие люди тоже будут слабы. Но ведь раньше не было серьезных «катастроф», прошлые трудности не могли характеризоваться этим словом всерьез, а я все равно выглядела жалко. Не хочу, чтобы кто-то видел меня в таком состоянии и в этот раз, я не хочу показывать реальность: быть перед ними овцой, которую ведут на убой против ее воли собственные родители. Как только они узнают подробности — на меня посыплется шквал вопросов, а я не хочу отвечать на них, не хочу обмусоливать сложную для себя тему слишком долго, вместе с этим пытаясь сдержаться от проявления негативных чувств. Гаара отпадал изначально, у Ино своя личная жизнь, вмешиваться в которую я не собиралась, зная, что мои действия и проблемы доставят неудобство не только ей, но и Сасори. Да та до сих пор и не предлагала какой-то конкретной помощи. Оставалась только Киоко. Я подумала, что все же обращусь с просьбой к ней, наплюю на гордость и позволю своему эгоизму возобладать вновь, и у меня было что предложить девушке взамен — деньги, та наличность, которой хватит на две недели хоть и не безбедной, но довольно нормальной жизни для нас обеих. Я знала, что родители не будут долго ждать, когда я объявлюсь, не будут ждать преподаватели, не будет ждать Итачи. Значит, все, что я могла себе позволить — лишь неделя, беспокойная неделя, за которую я должна уложить в своей голове внезапно обрушившиеся на меня реалии, может быть, решить за эту неделю хоть что-то… Поговорив с Итачи. Только он способен все переиграть, только его семья является кукловодом в данной истории, они диктовали правила и могли все остановить. «Они не могут прекратить. Все решено, общество поставлено в известность.» Ино не понравилась моя идея жить у Киоко в спальном районе, который не внушал той ничего, кроме страха и, возможно, даже капли отвращения перед неизвестным. Она переживала о моем благополучии и никогда бы не пожелала для меня тех условий, в которых никогда не жила сама, не жил никто из нас. И только лишь мне было плевать на вид крыши над головой, потому что если она может позволить мне быть в относительной безопасности нужное количество времени — она подходит по данному параметру выбора, а большего мне и не нужно, тем более сейчас я являюсь человеком у которого нет возможности выбирать. Если я не хочу вмешивать в приключившуюся историю близких друзей — так будет лучше, это единственное, на что я могла рассчитывать здесь и сейчас. — Тебе нужно поговорить с Итачи, — вдруг сказала Ино, смотря на свои пальцы. Она уже давно сидела ко мне боком, было трудно рассмотреть выражение ее лица. «Так же считает и Киоко. Но вы не заставите меня сделать это сейчас… я не заставлю себя сделать это так скоро, просто не смогу.» Отвернувшись к окну, я закрыла глаза и откинула голову назад. — Знаешь, Ино, так странно являться олицетворением ограниченного выбора… — Ты думаешь, твои родители и правда рушат твою жизнь этим браком? Итачи не кажется мне ужасным и непорядочным человеком. «Раньше ты бы всеми силами отстаивала мою точку зрения и непоколебимо стояла на моей стороне. Что же заставило тебя сказать это и усомниться в неправильности их действий, Ино? С каких пор ты принимаешь идею договорного брака так хлоднокровно, зная, что это относится ко мне, к твоей подруге?» Сделав хриплый выдох, я устало повернула голову в сторону блондинки. — А ты не считаешь так же? Ты действительно думаешь, что все это насилие, их молчание и принятое за меня решение — адекватное родительское поведение? И что моя жизнь не разрушилась из-за их выбора? Каким бы ни был Итачи, да пусть бы это был не Итачи, а кто-то другой, сейчас это не важно, в любом случае отдавать меня на закланье против воли, без предварительного объявления войны — ненормально! Мой телефон завибрировал, сообщая о входящем вызове, но я проигнорировала звонок, даже не прочитав имени, высветившееся на экране. — Ну… — подруга громко сглотнула, внимательно изучая свои пальцы, сцепленные в замочек, — это ненормально, конечно, все это странно и неправильно, но они думали… Может быть я просто запуталась… Думаю, они не хотят тебе зла. — Я не понимаю, на чьей ты стороне и почему их оправдываешь… и не хочу сейчас в этом разбираться, — обида вновь взяла контроль над эмоциями. Демонстративно отвернувшись от Ино, я выудила некогда вибрирующий смартфон из кармана, желая занять себя хотя бы чем-то. К сожалению, в любой такой ситуации главным способом отвлечься от чего-то неприятного все чаще становился именно смартфон. Телефон — своеобразная точка в разговоре, она ставится, когда ты берешь его в руки и вводишь код разблокировки. «Это первый звонок с его номера за прошедшее время после моего побега. Папа ни разу не звонил мне до этого момента…» Внезапно раздалась короткая вибрация, высветилось оповещение о входящем смс-сообщении. От отца. Я нажала на него похолодевшим от тревоги пальцем и прочитала всего одну строчку, которая за секунду довела меня до неконтролируемой истерики. Машина стремительно ехала в неизвестном мне направлении, в салоне стояла гнетущая тишина. Десять минут назад Ино успокоила меня и привела мое лицо в порядок своей косметикой, после чего приняла решение больше не сидеть в машине и сменить обстановку. Я не спрашивала ее о месте назначения — теперь мне было плевать на все происходящее. Наверное, даже мой взгляд не выражал ничего определенного, со стороны я казалась для самой себя потерянным в глубоких переживаниях человеком, не желавшим принимать никаких решений. Тот человек, то есть я, просто хотел сидеть на своем месте и не шевелить телом, не разговаривать, не думать, не ощущать, и этому человеку было все равно в каком тот едет направлении, все это не так важно — едет, стоит, куда-то идет. Наплевать. Главное, что окружающая обстановка была безопасной, а рядом находился близкий человек. Когда водитель миновал шлагбаум и мы стали заезжать в подземную парковку, я бегло предположила, отвлекаясь от своих прежних мыслей о родителях, что Ино решила привезти меня в квартиру Сасори, либо в квартиру, в которой они планировали жить вместе. Не знаю почему в голове появилась мысль о их желании жить вместе в новой квартире, может быть раньше мы говорили об этом с Ино? Однако я не могла и, честно сказать, даже не хотела попытаться вспомнить тот разговор. Запнувшись о свои ноги при выходе из машины, я почти оказалась на холодном и скользком покрытии парковки — водитель Ино, стоявший чуть поодаль, оказался с хорошей реакцией, и не дал мне заработать телесные раны, ловко подхватив за руки. Ино, услышав странные звуки, быстро оказалась рядом и схватила меня под руку, кивнув мужчине в знак благодарности. Обведя взглядом обстановку, будто ища лифт, без лишних разговоров она повела меня за собой прямиком в его сторону. Не поднимая взгляд во время движения, я видела только свою обувь, а рукой ощущала заботливую ладонь подруги. — Я так и не спросила, куда мы приехали, почему-то сразу подумала, что это квартира Сасори или квартира, в которой вы будете жить вместе… В голове все перемешалось. Надеюсь, сейчас Сасори в ней не окажется, мне и без того стыдно и перед тобой, и перед ним. Не хочу так сразу встретиться с твоим женихом. Блондинка нажала на нужную кнопку, двери закрылись. — Я… Не беспокойся об этом, Юмико… — чуть отвернув голову в сторону, Ино пробормотала еле слышно: — Это я должна испытывать это чувство. Я вяло улыбнулась, предположив, что Ино наконец поняла мои чувства и свою неправоту, когда говорила те слова о моих родителях. Она не могла так со мной поступить, Ино всегда была и будет на моей стороне. Я послушно шла вслед за блондинкой до нужной двери, единственной на этаже. Остановившись, Яманака мельком взглянула на экран смартфона после чего медленно ввела код на панели около двери, открывший нам путь в апартаменты. Свет зажегся по всей площади довольно длинного коридора сразу же, как мы вошли внутрь. Ино, быстро скинув обувь и просунув ноги в гостевые тапочки, стоящие в ряд с тремя парами остальных, ступила на деревянную поверхность пола. Поступив ее примеру и быстро оказавшись рядом с подругой, мнущейся на своем месте, мне стало любопытно: — Мы не снимаем верхнюю одежду? — я взглянула на левую часть коридора, эта стена отличалась от правой — по всей ее длине были большие раздвижные двери, прятавшие за собой, как мне казалось, внушительных размеров гостевую гардеробную длиной, на первый взгляд, около четырех метров. — Я проведу тебя внутрь, — Яманака повернулась к черной раздвижной двери, ведущей, по всей видимости, в гостиную, и взяла мою ладонь в свою, тихо добавив: — и уеду… Мне нужно уехать по делам. Сними одежду там, где захочешь ее оставить. Я согласно кивнула, не без тоски представляя в воображении свое одинокое знакомство с местностью. Начав идти вслед за подругой, я без особого интереса стала рассматривать минималистичный коридор — из всей мебели в нем были только небольшой узкий диванчик, обувница при входе слева, рядом с ней стеллаж для гостевых тапочек, и большие стеклянные двери вдоль стены, скрывающие за собой гардеробную. — Так сильно не хотела, чтобы я жила у Киоко? «А уезжаешь, чтобы отдохнуть от моих слез и той угнетающей обстановки, которую я создаю рядом с собой? Ведь я права? Вижу, как ты устала… Прости, что ты оказалась той, кто принял на себя внушительный удар моих истерик.» В ответ Ино промычала невнятное «угу» и вдруг остановилась у самой двери, не стала отодвигать ее. Мне казалось, что как будто та собирается с мыслями или вспоминает что-то важное. Спустя несколько секунд Ино, приподняв в воздух свободную руку, сделала легкое движение вправо, и открыла моему взору огромное светлое помещение. Приоткрыв рот от вихрем поднявшегося внутри удивления, я первая влетела в гостиную пентхауса, планировка которого была точь-в-точь как у того, в котором проводился праздник Ино. В котором Хидан сделал мне предложение. Все было точно так же, как там, кроме цветовой гаммы стен и мебели: прямо перед нами находился островок для отдыха с диванами, слева находилась лестница, ведущая на второй этаж, справа в углу была расположена большая кухня, рядом с которой отсутствовала дверь, скрывающая за собой террасу с бассейном, а слева и справа от черной раздвижной двери было по одной двери с неизвестными мне помещениями. Потолок был таким же высоким, с нижнего этажа хорошо просматривались все двери второго, их количество почти что совпадало с количеством дверей того пентхауса. Это был не тот жилой комплекс, в котором мы праздновали день рождения Ино, однако планировки у того и этого пентхауса были почти идентичны, как будто сама судьба не могла упустить ни одной возможности, чтобы ударить меня в самое уязвимое место. Осмотр помещения воскресил внутри меня ту глубоко похороненную ранее боль, связанную с Хиданом. В голове то и дело появлялись картинки воспоминаний: как Ино не могла разобраться с нарядом для вечеринки, как мы готовились к приходу ребят, как веселились, как Киба мастерил ту замысловатую конструкцию на полу для игры, как я застряла в одном помещении с Саске, как Хидан сделал то, к чему готовился некоторое время. Оторвавшись от осмотра, я удивленно взглянула на Ино, стоящую передо мной с опущенными плечами. Ее пальцы были сцеплены замочком, подруга смотрела в пол, а ее тело, кажется, немного тряслось. И вдруг внутри меня стала расцветать надежда. Словно обезумевшая от счастья, я принялась складывать все события, как паззл: Ино часто отвлекалась на телефон, разговаривала с кем-то долгое время, а потом привезла в место, воскресившее воспоминания о счастливом для меня вечере. Внутри истерично билось желание, заставляя сердце подпрыгивать до самого горла: чтобы здесь оказался Хидан. До звука раздвигающейся двери, донесшегося со второго этажа, я даже успела представить его появление и как я крепко обнимаю мужчину при встрече, как рассказываю ему все случившееся со мной за прошедшие несколько суток, как прошу спасти, вырвать из этого вихря обстоятельств. Не успев повернуться к источнику звука и посмотреть вверх, я отвлеклась на Ино, вдруг схватившуюся за мое запястье двумя ладонями. — Прости меня, Юмико, не нужно меня ненавидеть, — Ино силой сжимала мою руку, ее тело тряслось сильнее с каждой пройденной секундой, щеки были мокрыми от хлынувших слез, — так будет лучше, Юмико, будет лучше, если все это не дорастет до ужасного, твоя мама просила меня помочь, прости меня… — Ино резко развернулась к двери, в миг отпустив мою руку, и вбежала в коридор, в котором я уже не могла ее видеть, в ступоре оставаясь на своем месте. Все одномоментно встало на неожиданные для меня места: я поняла, кому принадлежит эта жилплощадь, поняла, с кем на самом деле разговаривала и переписывалась Ино, пока мы находились в машине в центре города. Поднимая глаза вверх, я осознавала неизбежность этого момента, я знала, что не увижу перед собой Хидана. Моя мечта, похожая на мечущуюся бабочку, страстно желавшую найти прекрасный цветок, угасла и рассыпалась в миг, лишилась крыльев, а цветок оказался лишь миражом, фантазией. Итачи шел вдоль перил к лестнице, когда я взглянула вверх и продолжила смотреть на фигуру в темном костюме словно завороженная. Спускаясь по ступеням, мужчина смотрел в пол, а когда его правая ступня коснулась пола первого этажа и он почти поднял взгляд чуть выше, я прикрикнула: — Не подходите ближе, оставайтесь на месте! — моя рука взлетела вверх и выпрямилась, как будто Учиха уже подошел ко мне на расстояние вытянутой руки, хотя между нами было не менее четырех метров. Все помещение было залито дневным светом из панорамных окон, и оно действительно казалось безопасным, но то было до появления Итачи. Я не знала, что мне ожидать от совершенно незнакомого мне человека. Я нахожусь одна на его территории, безжалостно брошенная лучшей подругой, поступившей точно так же, как и мои родители — она молчала о своих планах, ни о чем не предупредила, а сразу бросила в логово зверя, понимая, что мне может грозить опасность. Учиха Итачи, поправив на носу неожиданный для моих глаз аксессуар для зрения в тонкой черной оправе, проигнорировал мой крик и стал неспешно подходить ближе, смотря в сторону окон, а я в это время слишком долго размышляла над разумностью побега — стоит ли мне вновь попытаться скрыться от проблемы или все-таки остаться, чтобы расставить все на свои места. Каждая секунда приближала Итачи ко мне, но не отдаляла меня от него — я так и осталась стоять на прежнем месте. Из-за быстро сменяющихся событий и появления передо мной Учиха Итачи, я так и не смогла уделить достаточно времени на размышления о предательском поступке Ино, о ее сговоре с моими родителями. Поэтому сейчас, смотря на Итачи, мне приходилось чувствовать, как обида и воспоминания о подруге скребутся где-то в углу сознания, активно и старательно напоминают о себе, но не могут получить моего внимания из-за более важного, решающего мою судьбу момента. Наш разговор должен закончиться для меня победой, иначе весь мир разрушится вместе со мной. Мужчина остановился в пяти шагах от меня, дальше вытянутой вперед руки, которая тотчас упала вниз при встрече наших взглядов. Не знаю, какую показывала Итачи эмоцию своим выражением лица, и могло ли это выражение заставить его брови опуститься так, что казалось, будто тот смотрит на меня с грустью. В моей голове раз за разом, на нескончаемом повторе проносился лишь один вопрос: «Почему он так со мной поступил?» Голос мужчины разрезал тишину: — Кажется, ты не догадывалась, куда приехала на самом деле. Все, что я знал — ты приедешь в скором времени, но твое неведение явилось для меня неприятным сюрпризом… Поверь, такая встреча не входила в мои намерения, — Итачи поклонился, выражая искренность, но все его жесты и слова были для меня бессмысленны — теперь я не могла доверять этому человеку. «Как мне вести себя рядом с ним? Что сказать?» Я открыла рот, беспокоясь, что голос начнет дрожать, но этого не случилось: — Если вы не хотели такого исхода — не нужно было привозить меня в это место при помощи третьих лиц… — я замолчала, увидев в глазах Итачи нескрываемое, резко появившееся замешательство. Мужчина покачал головой. — Я не думал, что мы встретимся так скоро, Юмико, и я не намеревался обманом доставлять тебя сюда. В тот вечер я понял: помолвка не оказалась для тебя хорошим событием, поэтому я рассчитывал, что тебе понадобится время. Сегодня твоя мама выразилась предельно ясно: ты обдумала мое предложение и готова сама приехать в апартаменты, чтобы мы могли обсудить все вопросы, поговорить о будущем. Я дал необходимую информацию, все пароли, чтобы ты беспрепятственно попала в пентхаус, если у меня не окажется возможности быть здесь в момент твоего появления. Я не рассчитывал увидеть кого-то рядом с тобой, не знал, что твое появление будет не самостоятельно принятым решением. Его вкрадчивая, неспешная речь вселяла в меня веру, что на самом деле все было так, как он говорит, однако полученная информация заставила меня почувствовать сжатие горла от подступающего к нему кома — мне хотелось расплакаться из-за лжи матери. Она лгала мне, лгала Итачи, и точно лгала Ино. Вот только меня смущала не только она и ее действия. — Тогда почему мне говорили о перевозе моих вещей из номера отеля уже на следующий день? — Это решение исходило со стороны твоей семьи. Но я сделаю это, когда ты сама обозначишь мне желаемую дату. Может быть, завтра или через несколько дней? Я нахмурила брови и повысила голос, задавая вопрос с нескрываемым вызовом: — А если я не обозначу желаемую дату? Если такой даты попросту нет. — Это невозможно, — мужчина покачал головой, неотрывно смотря в мои глаза, — я не могу… согласиться с твоим дальнейшем проживанием в отеле. «Или не можете «позволить»?» После его слов во мне вспыхнул пожар, внутри появилось непреодолимое желание выплеснуть гнев с помощью хотя бы резкой жестикуляции, но я не могла позволить себе ничего подобного в присутствии Учиха, и когда осознала свое положение и невозможность выплеска скопившихся внутри эмоций — тут же обмякла, ощутила себя самым беспомощным человеком в мире. — Если вы видели и знаете, что помолвка, о которой я даже не догадывалась, не была для меня «хорошим событием», то зачем все продолжать?! Почему?!.. — я прервалась на глубокий вдох, поняв, что начинаю задыхаться от собственной безысходности. «Нет, плач и крики ничего не решат, нужно успокоиться… давай же, возьми себя в руки, Юмико, только не при нем, не смей плакать перед Учиха Итачи!» Итачи продолжал смотреть в мои глаза, отвечая на мой вопрос с прежним спокойствием в голосе: — Потому что помолвка уже состоялась. Потому что невозможно изменить это решение. Я истерично усмехнулась, перестав что-либо понимать, количество вопросов лишь увеличивалось: — Тогда для чего все это благородство: дать мне необходимое время, позволить выбрать дату перевоза вещей в пентхаус? Чтобы поначалу у меня была иллюзия свободы выбора? Но никто не дал мне выбрать свое будущее, никто не поинтересовался, хочу ли я всего этого! — я всплеснула руками, обводя ими помещение. Конечно, я говорила не только о пентхаусе, я говорила и о самой помолвке, предстоящей свадьбе. — А значит и дальше я не смогу сама принимать решения — всё решат за меня! Зачем вам давать мне право выбора сейчас? Теперь во мне окончательно умерла надежда, которая еще была в самом начале разговора — надежда, что Итачи позволит мне уйти, отпустит, не станет ни к чему принуждать. Но по его настроению, по глазам и всему что было сказано, стало предельно понятно — он не изменит решение. Это окончательно. Теперь мужчина смотрел на меня с толикой удивления во взгляде, кажется, он хотел меня успокоить, в нем явно было желание вернуть разговор к прежней тональности. Итачи сделал шаг ближе, обращаясь ко мне: — Юмико, я… Но я не позволила тому закончить свою мысль, потому что моих мыслей было в тысячу раз больше, оставались вопросы и невысказанные обиды, которые вот-вот прорвут дамбу, в ней уже появилась трещина, когда я заговорила и почувствовала жгучую боль в заплаканных ранее глазах: — Мы чужие друг другу люди, вы не знаете меня, мы не близкие знакомые и уже даже не друзья, — я посмотрела на Учиха с сожалением, его действия и правда вызывали внутри меня огромную лавину сожаления к самой себе, — но я оказалась там, где не должна была оказаться, в тех событиях, которые не должны были случиться, и я должна стать для вас той, кем не хочу быть и никогда этого не хотела. И я до сих пор не понимаю: почему? — голос сорвался из-за вырвавшихся из глаз слез, я попыталась быстро восстановить дыхание. — Почему вы так поступаете?.. Мой вопрос заставил Итачи слегка нахмурить брови, взгляд мужчины переменился на долю секунды, когда он ответил вопросом на вопрос, почти не изменив привычного настроения интонации: — Тогда я хотел задать тебе тот же вопрос: почему ты поступила так со мной? Почему выбрала меня? — Что?.. — теперь я смотрела на Итачи с изумлением, честно пытаясь понять, о чем тот спрашивает, что он имеет ввиду. Учиха тяжело выдохнул, быстро поправив очки. — Ты была со мной не по своей воле, а по вине обстоятельств, я прав? — теперь взгляд темных глаз был еще более испытующим, что заставило меня успокоиться, отвлечься от истерики. — Я понимаю, что большинство девушек идут на поводу чувств, поэтому не все их поступки могут быть адекватны и приемлемы, не могут не наносить какой-либо из видов вреда другим людям… После твоего ухода с праздника Ирмы мне пришлось узнать всю правду, — тогда я не знал всех подробностей, были только неточные догадки и предположения, построенные исключительно на моих личных наблюдениях, — но с помощью Какузу все в моей голове стало на свои места: я узнал кто есть кто, мотивы поступков и сказанных слов всех участников. Сердце рухнуло вниз, не выдержав животного страха, появившегося внутри за секунду после осознания того, в чем признался Итачи. Я смотрела на мужчину с нескрываемым страхом, а так же откровенным сожалением за все случившееся. Внутри с новой силой вспыхнуло чувство вины за то, что я нагло использовала его доброту и хорошее ко мне отношение в личных целях. Я не хотела, чтобы он узнал о причинах моего нахождения рядом с ним, боялась, что рано или поздно это все-таки случится и действительность всплывет наружу. И было бы лучше, если бы я так и не знала о его осведомленности, пусть даже правда и раскрылась для Итачи слишком быстро — мне было бы проще не знать об этом и до сих пор думать, что тот остается в неведении. — Значит… — я опустила затравленный взгляд в пол, продолжив дрожащим голосом: — значит, это месть за то, что я преследовала свои цели?.. Но почему мои и ваши действия так несправедливо несоизмеримы? Я поступила плохо, и я не хотела так поступать, долго путалась в сомнениях, но… мстить за это таким образом? Рушить мою жизнь за крохотный проступок, ничего не изменивший в вашей жизни?.. — Я не хочу называть это местью, Юмико, я никогда не считал себя мстительным человеком, и не хочу, чтобы даже крохотные обиды могли сподвигнуть меня на что-то подобное в отношении тебя… Но то, что я давно хотел получить ответ на свой вопрос и не смог сдержаться, чтобы не задать его сейчас — это так, он беспокоил меня долгое время. И ты не совсем права, предполагая или утверждая, что твои поступки не коснулись меня и моей жизни. Все дело в том, что ты — как я предполагаю, — еще не знаешь всей специфики посещаемых тобой мероприятий, или ты забыла о специфике, когда была на необычных мероприятиях Ирмы, считая, что они имеют какое-то отличие от остальных. Думаю, ты знаешь, в каком окружении я нахожусь, имеешь некоторое представление о моих друзьях и их деятельности, а значит ты понимаешь их реальный статус в обществе. Он может быть не выше твоего или моего, может быть на таком же уровне, но никогда не намного ниже. Я хочу сказать, что ничего не осталось без внимания нашего окружения. На выставке Ирмы и на той вечеринке помимо гостей присутствовали фотографы, я не мог остаться без слишком пристального внимания, так же как и ты не осталась без него, находясь рядом со мной. Как ты помнишь, мы нечасто покидали общество друг друга. — Вы говорите о слухах?.. — пробормотала я, пристыженная его словами. — Да, — Итачи кивнул, — ты правильно меня поняла. И сейчас я внесу ясность — отвечу на твой главный вопрос, чтобы ты поняла, почему здесь находишься именно ты, а не кто-то другой, почему обе наши семьи оказались за тем столом в вечер помолвки. Его слова напрягли мое тело, все нервы натянулись, воздух стал тяжелее. Учиха Итачи раз за разом подтверждал мне несокрушимость его решения, что никакие силы не смогут изменить то, что должно произойти. Его семья мне не помощник, что уж говорить о моей. Если все согласны с этим союзом и Итачи ни за что так и не отступится от своего решения, то все произойдет вразрез моим желаниям в любом случае. Он действительно настроен серьезно, в его планы не входил диалог с вопросами: «Согласна ли ты с моим решением?», «Готова ли ты вступить в мою семью, став моей женой?», потому что мой ответ волновал его в последнюю очередь. Вовсе не волновал. — Может быть, ты уже знаешь: после моего возвращения в Японию родители занялись вопросом моей семейной жизни, чтобы внутри компании произошли некоторые изменения, необходимые, в первую очередь, моему отцу — так ему будет проще переложить обязанности на меня, старшего сына, чтобы как можно быстрее заняться получением политической должности. Я вынужденно встречался с девушками по просьбе Микото: ни к чему не обязывающие свидания длиной не более получаса, чтобы немного узнать собеседника и понять сходство темпераментов, — голос Итачи охрип на предпоследних словах, вынуждая его прокашляться, — Прости, — мужчина пошел в мою сторону, заставляя меня отойти ближе к черной двери, ведущей в коридор, чтобы я могла сохранить между нами большую дистанцию, однако Учиха не смутили мои действия, он даже не смотрел на меня, следуя в направлении кухни. Сделав несколько глотков из бутылки, Итачи поставил ее на толстую кухонную столешницу и, опершись о нее руками, продолжил рассказ, задумчиво смотря на одиноко стоящую бутылку: — Этим утром я разговаривал без остановки почти полтора часа, голос так и не успел восстановиться… Теперь я могу продолжить. Посетив более двадцати разнообразных мест и узнав ближе всех предложенных мне девушек, мой выбор, — буду говорить откровенно, — не пал более, чем на двух. Но они появились позже, уже после нашего с тобой знакомства, то есть более близкого общения, — Итачи вернул взгляд к моему лицу, — и я был вынужден сравнивать их с тобой. «Киоко была права… Я сама виновата в том, что позволила Итачи узнать себя лучше…» — Я хочу пояснить, почему так поступил: в процессе общения некоторые девушки казались весьма милыми, обворожительными, с богатым внутренним миром и разнообразием нетипичных увлечений, любящими семью и само ее понятие, казались идеальными сами себе, но я использовал ключевое слово «казались» неспроста. Они думали и действительно хотели казаться теми, кем не являлись в реальной жизни. Мне приходилось видеть много притворства и закрывать на него глаза до самого окончания встречи. И в какой-то момент, отвлекшись от рассказа Мииоко о амбициях ее семьи, я вспомнил о неприятности с пролитым вином. Меня заставило улыбнуться воспоминание о поездке в отель, в тот вечер я был неприятно удивлен и одновременно рад своему решению внезапно покинуть мероприятие вместе с тобой, болезнь действительно лишила меня сил, было бы трудно продолжать вечер в прежнем бодрствовании. Вспомнив о тебе, мысли постепенно возвращались к другим запомнившимся моментам: к нашей беседе в ресторане, к твоему рассказу о чтении книги, к той просьбе; а вспоминая еще больше и глубже — к другим воспоминаниям, когда мы были детьми, к сожалению, сохранившиеся скудными обрывками. Но я прервался из-за собеседницы, было невежливо долго размышлять о чем-то побочном… Но когда появилась еще одна возможность увести мысли от разговора — я захотел разобраться в тебе и твоей от нее отличительности, впоследствии перебрав и сравнив с тобой почти всех девушек, с которыми состоялись свидания по просьбе моей матери. Странно, почему я не пришел к этому раньше, кажется, не понимал, что важно задуматься над твоей искренностью и тем, как ты вела себя рядом со мной. Как было важно придать этому значение, обратить особое внимание. Я хочу, чтобы ты понимала, о каких различиях я говорю: ты почти не пыталась делать из себя другого человека в моем присутствии, хотя я видел твой плохо скрываемый дискомфорт, из-за него было сложно показывать себя без некоторых корректировок; не делала себя лучше, в большинстве случаев ты была такой, какая есть, Юмико. До сих пор я искренне удивлен, что в состоятельных семьях еще есть подобные тебе девушки, есть ты, не мечтающая о банальных вещах, что свойственно девушкам твоего статуса. В тебе, как мне показалось, нет тех обыденных желаний и стремлений, так же свойственных девушкам твоего положения. — Итачи усмехнулся, слегка приподняв уголки губ. — Ты старалась соответствовать мне, может быть хотела скрыть нашу разницу даже больше для себя, чем для меня, особенно в возрасте, хотя я не считаю, что она настолько велика и есть необходимость в ее сокрытии. Я никогда даже не вспоминал об этой разнице, о которой ты старательно напоминала официальным ко мне обращением и частыми поклонами. Я не видел заискивающего взгляда, отточенных телодвижений, предназначенных для привлечения внимания, не видел меркантильного интереса, не находил того, что видел в других. Я понимаю разницу между тобой и девушками, встречавшимися со мной ради несколько других целей, и я не знаю даже сейчас, как бы ты вела себя на их месте, но в какой-то момент решил поставить все на то, что ты будешь лучше, не позволишь себе выстраивать в своем образе неестественно идеального человека без слабостей и минусов. В любом случае, я испытываю потребность видеть настоящего человека, а не красивую, выточенную специально для меня статую. Все это поспособствовало принятию такого выбора. Ты заслуживаешь получить все то, что может дать тебе наш союз. Откровенность Итачи лишила меня прежней ярости, лишила дара речи. Теперь мне было в сто тысяч раз больше жаль себя, жаль ту Юмико, принявшую неправильные решения, поступавшую так, что все в итоге сыграло против нее самой. Теперь я не чувствовала ничего, кроме обиды. — Думаю, я достаточно подробно объяснил свой окончательный выбор и как пришел именно к нему, но стоит добавить, что я не мог не помочь твоей семье. Я узнал о трудностях твоего отца почти сразу после твоего исчезновения из моей… моего круга общения, лучше будем говорить именно так. Теперь ваша компания не будет испытывать проблем. — Значит, — я подняла взгляд от пола к лицу Итачи, смотря на мужчину с разочарованием и обидой, — я просто оказалась удобной кандидатурой. Я здесь, потому что показалась лучше других, хотя вы до сих пор не можете знать меня настоящую, не можете быть уверенны в моей искренности! А если есть такая уверенность — вы совершенно не разбираетесь в людях, хотя и мните, будто можете понять всю суть человека всего за полчаса общения! Сколько самоуверенности!.. И я не понимаю: к чему все это, зачем выбирать «удобную» девушку, если брак должен строиться на взаимной любви, доверии, необходимости друг в друге?! Да, мы говорим о договорном браке, поэтому я добавлю: должен строиться на взаимной выгоде обеих сторон. Почему вы думаете, что ваше желание так важно, и можно с легкостью, не задумываясь разрушить чью-то жизнь, просто потому что это ваше желание?! Зачем помогать моей семье по собственной прихоти? Хотите сделать из себя благородного человека? Тогда где было то благородство, когда вы понимали, что обрекаете меня на ту жизнь, которая мне совсем не нужна?! — Юмико, ты находишься в самом выгодном положении… Я перебила Итачи несдерживаемым криком, рвущимся наружу, который не удержать здравым смыслом и запретом: — Не смейте говорить это так спокойно и расчетливо! Вы не знаете меня, не знаете, что будет для меня выгодно! Для меня выгодно: никогда не знать семью Учиха! Проклятье! — я резко отвернулась в сторону выхода, чтобы не показать Итачи свое лицо, исказившееся гримасой боли и отчаяния. Казалось, все помещение сотрясается в нескончаемой пляске, в такт быстрым ударам сердца. Лицо горело огнем, внутренняя истерика почти овладела всем телом, доводя его до заметной глазу дрожи. Из-за стоящего шума в ушах, вызванным криком и взорвавшимся внутри гневом, я не услышала, как Учиха Итачи подошел ко мне ближе — узнала об этом, почувствовав чужую ладонь на правом плече. Успокоившись за последующие три секунды, кажущиеся тремя минутами, я развернулась к человеку, так спокойно и самовольно разрушившего мою жизнь, смотрящего на меня сейчас, что было особенно удивительно, с тенью беспокойства. Медленно повернув голову в сторону мужской ладони и посмотрев на нее, я положила холодные пальцы поверх его, чтобы снять с себя неприятный телу груз, вымученно сказав: — Не смейте прикасаться ко мне, — ладонь Учиха была убрана моей рукой, я снова взглянула в темные глаза, находящиеся непривычно близко, — я не ваша собственность, господин Учиха, вы не можете прикасаться ко мне по своей прихоти. Итачи кивнул, теперь его лицо выглядело напряженным. Он сделал широкий шаг назад, чтобы восстановить важную для меня дистанцию. — Думаю, ты неправильно поняла мои мотивы, Юмико. — Я поняла все верно, вы выразились предельно ясно. Захотели отомстить мне и выбрали идеальный способ, я все понимаю. — Ты поняла мой рассказ немного не так, твоя растерянность и волнение дают искаженный взгляд на мои слова и действия. Пожалуйста, не думай о мести, на этот счет я могу сказать лишь то, что во мне действительно появилось чувство обиды, когда я узнал подробности твоего прошлого, и понял, почему ты была на тех мероприятиях вместе со мной, точнее, попала на них с помощью меня и была рядом. Но обида не руководила моими действиями. — Я была рядом, потому что вы были единственным знакомым мне человеком среди тех людей, — устало пробормотала я, смотря чуть ниже подбородка собеседника, воскрешая в памяти картинки прошлого, стараясь вспомнить о всех своих мотивах. Я искажала правду даже сейчас, когда все знают действительность и спокойно говорят о прошлом. А я по-прежнему не признаюсь в истинных причинах. Хотя мне кажется, Итачи и сам все понимает и может отличить правду от лжи, поэтому мне нет смысла говорить о прошлом, стараясь хоть немного оправдать себя. — Я выбрал тебя, потому что моей семье необходима невестка — я выбрал лучшую по своему мнению; а твоей семье необходима сильная поддержка со стороны — и мы можем дать вам необходимую поддержку. — Значит, я ошибалась в вас. Я ошибалась, считая, что вы относитесь ко мне с добротой, что вы можете понять меня и даже оказать дружескую поддержку… Если бы вы действительно были добры ко мне — вы бы не стали принуждать меня к выгодному для моих родителей браку. Он нужен не мне, а только моим родителям, вы же знаете это, господин Учиха, — я подняла взгляд чуть выше, чтобы встретиться с глазами собеседника, — поэтому пошли с предложением к моей семье, даже не поинтересовавшись моим мнением. И даже сейчас, когда вы видите мое несогласие и нежелание, знаете, что я не хочу всего этого — вы не отступаете назад. — Юмико… Если я не отношусь к тебе с теплой добротой, зачем мне помогать твоей семье? Почему я выбрал тебя, чтобы у тебя было все то, чего нет у других девушек, желавших вступить в родственные отношения с моей семьей? Может быть, ты до сих пор не представляешь, какой получишь статус в обществе, став частью моей семьи? Я опустила взгляд ниже, когда глаза вновь почувствовали дискомфорт и подступающую горячую влагу. — Вы считали, что знаете меня… Тогда почему до сих пор думаете, что мне нужен особый статус в обществе?! Что мне нужно что-то особенное?! Все, что мне необходимо — жизнь, построенная моими силами и желаниями, без чьих-то принуждений! Без золотой клетки, без связанных рук! Я хочу жить так, как сама того пожелаю! — Ты можешь жить так, как хочешь, Юмико. — Все это бесполезно! Вы не слышите меня! — Хорошо, — неожиданно руки мужчины оказались на моих плечах, вынуждая меня замереть на месте и поднять непонимающий взгляд к его лицу, Итачи смотрел на меня с готовностью, сейчас он скажет что-то действительно важное, — мы отложим свадьбу еще на четыре месяца — итого полгода. Я предлагаю тебе полгода, чтобы ты приняла окончательное решение, чтобы ты увидела другую жизнь, которая будет у тебя рядом со мной. Я обещаю: если твое решение будет отрицательным, и спустя шесть месяцев ты будешь желать того, что желаешь сейчас — мы расторгнем соглашение. Качая головой, я сбросила ладони Учиха со своих плеч и отошла на шаг назад, пропищав: — Я вам не верю, вы не учтете мое мнение… — Я даю тебе свое обещание. Но должен сразу предупредить тебя и попросить отнестись с пониманием к тому, что после оговоренного срока может понадобиться еще хотя бы один месяц для улаживания вопроса о расторжении соглашения. Я говорю об общественности. Но чтобы не пугать тебя сейчас подобным будущим, предположу возможность варианта, о котором мне не хочется думать, но… Если спустя пять месяцев ты поймешь, что до сих пор придерживаешься отрицательного ответа — мы начнем раннюю подготовку. Время необходимо и твоей, и моей семье. Я не могу предложить тебе ничего другого, Юмико. Мысль о сроке в полгода появилась несколько минут назад, раньше я даже не думал о подобном, не собирался что-то предлагать. В нашем вопросе невозможно идти на уступки и делать шаг назад. Но я предлагаю тебе этот вариант... Я стояла, вытаращив глаза на Итачи, казавшегося мне запредельно серьезным. Все сказанное было похоже на правду, поэтому внутри, против моей воли, стала появляться надежда, совсем небольшая крупица, но она уже была внутри меня. Я не знала, стоит ли мне сохранить эту крупицу, стоит ли ухватиться за нее, поверив Итачи и дав свое согласие на его предложение. Даже спустя минуту мне было трудно на что-то решиться, а за минутой шла вторая, третья, а я все стояла, глупо смотря по сторонам, иногда задерживая взгляд на глянцевом полу. Учиха смиренно ждал, не сходя со своего места, пока я решусь на высказывание своих вопросов или же безоговорочного согласия. Этот человек не ждал от меня отрицательный ответ, я была уверена в этом. А если я не соглашусь на его предложение — все будет по старому сценарию, в котором у меня уже никогда не будет права выбора. Другого варианта просто не дано. Я подняла взгляд и задала самый интересующий меня вопрос: — Вы хотите выдвинуть какие либо условия? Учиха остался доволен тем, что услышал: мышцы его лица расслабились, взгляд стал чуть более теплым. — Их будет немного, думаю, не больше списка твоих ответных условий. Значит, я могу считать, что ты согласна? — Итачи кивнул, увидев, как моя голова еле шелохнулась в согласительном жесте. — Хочешь, чтобы мы подписали соглашение? — В этом нет необходимости, если вы готовы сдержать свое слово. — Я дал тебе обещание. Но все же стоит подписать соглашение, чтобы ты не беспокоилась о будущем. «Но почему он пошел на это? Неужели Итачи и правда готов исполнить обещание, или сейчас меня обвели вокруг пальца, чтобы я прекратила истерику и перестала создавать проблемы? Стоит ли поверить ему? Еще есть время отказаться… еще есть время… Что? Сбежать? И куда ты сбежишь, Юмико?.. Нет, нет, подумай об этом чуть позже, сейчас нет времени строить идиотские планы, которые только лишь разозлят родителей и заставят их перейти к более жестким действиям в отношении меня.» — Я не понимаю, почему вы… — я не успела закончить мысль, Итачи отвлекся на блютуз-гарнитуру, находившуюся в его левом ухе. Мужчина сделал в мою сторону непонятный жест, ответив на звонок, и пошел в сторону кухни, внимательно слушая собеседника. Я была под впечатлением от такой быстрой смены событий, возникло чувство, будто сама обстановка вокруг стала чуть более легкой, менее напряженной: еще полминуты назад мы разговаривали на серьезную тему, решали важный вопрос, и уже сейчас Учиха Итачи разговаривает с кем-то о рабочих делах и пьет воду из ранее оставленной на кухонной столешнице бутылки. Наблюдая за ним, я подметила все произошедшие изменения: теперь Итачи выглядел куда более серьезным и деловым, поменялась сама его аура. Он уже не беспокоился и не думал о нашем разговоре. И только я одна продолжила стоять на прежнем месте, одолеваемая шквалом мыслей и огромным сомнением, пожирающим всю меня с головой. Закончив разговор, Итачи извинился передо мной, прежде чем быстро уйти на второй этаж. Вернувшись обратно спустя минуту, за которую я не успела даже шевельнуться, мужчина впопыхах принялся искать блокнот и ручку, и, найдя искомое, стал что-то быстро писать, то и дело смотря на наручные часы. — Извини, я должен уехать по рабочим вопросам, — снова повторил он, подойдя ближе, и вручил мне бумажный квадратик, исписанный цифрами и иероглифами, — я записал для тебя все необходимые пароли, если ты захочешь покинуть пентхаус. Через дорогу находится торговый центр, твоя комната — первая по счету. Если возникнут безотлагательные вопросы, на оборотной стороне, — Учиха мягко ткнул на нужную сторону небольшого квадратика, зажатого в моих пальцах, — написан номер Яхико, также я продублировал свой номер и добавил рабочий номер отеля. Прости за внезапный уход… — обогнув меня, Итачи направился в сторону коридора, заканчивая мысль на ходу: — все предыдущее время я должен был находиться на рабочем месте со своими подчиненными. Я развернулась в сторону быстро идущего по коридору Учиха, даже не идущего, а почти срывающегося на очень быструю ходьбу. Накинув на себя пиджак, до этого висящий на его левой руке, мужчина быстро переобулся и буквально выбежал за пределы жилплощади. Дверь издала характерный щелчок и быстрое звуковое сопровождение, подтверждающее, что она заперта на кодовый замок. Не смотря на появившееся внутри облегчение после ухода Итачи, я вдруг скупо расплакалась — больше не могла держать внутри весь эмоциональный поток, накапливающийся все то нелегкое время, проведенное за разговором с Итачи. А может быть я расплакалась из-за того, что по итогу вышла из ситуации победителем? Голова была атакована голосом Учиха, в ней воспроизводились все сказанные им фразы, мои фразы, перемешанные с мыслями о моей реакции на его предложение. Сорвавшись с места, я быстро подошла к холодильнику, чтобы достать еще одну бутылку с водой для себя — тогда я увидела с десяток пластиковых бутылок, когда Учиха открыл дверцу и достал необходимое, — и немного успокоить вскипевший мозг, отвлекаясь на хоть какое-то имеющее смысл действие. Осторожно сев на край дивана, я положила полученный от Итачи листочек на небольшой кофейный столик, переводя взгляд к панорамному окну, представляющего моему взгляду хороший обзор на город с высоты пятнадцатого этажа. — Если мне предстоит видеть эту картинку на протяжении полугода — нужно начать привыкать уже сейчас, — тихо прошептала я, завороженно смотря на безоблачное небо, а после рассмеялась вслух из-за сказанной ранее фразы: — получается, я все-таки согласилась? Через несколько минут грудь прострелила тупая душевная боль — я вспомнила о сообщении отца, доведшего меня до истерики в машине Ино. Достав телефон и зайдя в нужную переписку, я написала папе ответ на его сокрушительное сообщение. Отправив ответ, я почувствовала облегчение, перемешанное с чувством вынужденной потери себя на долгий срок, установленный Итачи. Я не позволю тебе добавить унижение к тому разочарованию, которым ты уже являешься для меня после своего позорного побега, Юмико. С силой сжав смартфон пальцами, я пробормотала вслух отправленные слова отцу в смс-сообщении: — Я перестану быть твоим разочарованием. Я дала ему свое согласие. «И тебе совсем не обязательно знать, что все это лишь фикция.» Мне были непонятны мотивы Учиха Итачи, а в особенности его стойкое желание оставить меня в своей семье. Как я поняла, зачем-то тот хочет дать мне все самое лучшее. Но для чего? Почему в нем появилось это желание? Позже я задам ему все терзающие мою голову вопросы, чтобы раз и навсегда забыть о них, успокоиться, получить полное понимание действительности. Я не знаю, почему он сделал мне то предложение, не знаю, обернется ли оно обманом или же Учиха сдержит данное мне слово. Но в любом случае я находилась в выигрыше: теперь у меня появилось больше времени на раздумья о возможном побеге, я могла вернуть себе расположение отца на некоторый промежуток времени, могла придумать, как будет лучше раз и навсегда отвернуть от себя Итачи и показать ему, что и без его участия у меня есть все необходимое. Да, глупые мысли о побеге все еще были в голове, хотя я и понимала, что не смогу исполнить задуманное, если хочу сохранить репутацию семьи и не разрушить будущее младшего брата. От моих правильных и неправильных действий зависело многое. Не смотря на поступок родителей, я все еще не преследую и никогда не буду преследовать цели разрушить семейный бизнес своим неправильным решением и действием. Какой бы сейчас огромной ни была моя обида — я понимала, что не смогу поступить с ними так же, как они поступили со мной. Своими собственными руками родители возложили на меня огромный груз ответственности, сделали меня той, кто должен принимать выгодные для них решения, забыв о выгоде для самой себя, но я не стану использовать это против них — все и так случится через полгода, а возможно, что через пять месяцев, как предложил сам Итачи. Я не знала и даже не могла заставить себя представить недели и месяцы проживания с Итачи под одной крышей, на одной территории. Я предприму попытку попросить его дать мне другое место жительства, хотя и уверена в отрицательном ответе. Однако это не означало, что не стоит попробовать. Хотя с чего я так уверенна в отрицательном ответе? Итачи незачем принуждать меня находиться в поле его зрения. Я не знала, как буду общаться с родителями и как скоро захочу или буду вынуждена пойти с ними на контакт. Но это случится, мы не сможем игнорировать друг друга все шесть месяцев. Зато по прошествии данного срока — нам вновь предстоит пойти разными дорогами. Рано или поздно, но в любом случае я буду обречена пожизненно нести на себе груз нашего общего молчания. Они не простят мне расторжение соглашения. Я явно представляла себе картинку того, как они будут счастливы первые полгода, а после — беспросветная тоска из-за так и не случившегося соединения двух семей. И наше общение прекратится на долгий срок. Возможно, они никогда меня не простят. А я постараюсь простить их, чтобы избавиться хотя бы от этой части непосильной ноши, распространяющей внутри меня холодную черноту. Я не знала, как расскажу обо всем друзьям и как теперь буду находиться в коллективе, в котором была Ино, и в котором был Саске. Пусть Ино и написала мне огромное сообщение с извинениями и пояснениями своего поступка — я не могла простить ее предательство так скоро, и вряд ли смогу сделать это до того, как мы закончим обучение в Токийском университете. А наша история с Саске раз и навсегда подошла к концу. Было странно осознать быстроту того, как все закончилось — будто произошел резкий хлопок или щелчок пальцами. И больше ничего нет. Но мне не было жаль, я не скучала по былому и не погрязла в абсолютно ненужных воспоминаниях о прошлом, желая все вернуть — нам ведь и нечего возвращать. Если честно, то после всей этой истории с помолвкой, я не хотела видеть Саске, не хотела контактировать с еще одним Учиха — было достаточно одного, с которым мне предстоит существовать некоторре время на одной жилплощади. Я не знаю, как буду заканчивать свое обучение, когда вокруг так много проблем, давящих на меня со всех возможных сторон: предательство родителей и наша размолвка, предательство Ино, возможные неодобрительные взгляды друзей, и ненавистный Учиха Саске. Интересно, а если бы Саске имел достаточно власти и действительно мог помочь мне избавиться от Итачи — как бы я относилась к нему в таком случае? Я не знала, чем обернутся для меня предстоящие шесть месяцев и как все пройдет... Сейчас я была раздавлена, опустошена, и не могла представить хоть что-то хорошее в своей жизни рядом с Учиха Итачи. Но не смотря на это, все-таки у меня была надежда и ожидание, что кошмар закончится, пройдя определенный срок времени. Нужно лишь подождать.