12 июля 2021 г. в 23:59
Целых три года.
Не было ни дня, ни единого блядского дня, в который Том бы не думал о Торде. Сначала Том считал странным то, что он не мог выкинуть своего бывшего сожителя, ставшего его злейшим врагом, из головы: вместо этого он научился жить с этим явлением, и оно наполняло его самоненавистью всё больше и больше каждый день. Он ненавидит себя за мысли о Торде и ненавидит Торда за его существование. Это может показаться несправедливым, ровно как и сама жизнь, особенно Тома.
Иногда он думает о нём часами. Эти часы он презирает больше всего. Его реально воротит от того, что кто-то, обладающий такой властной, неприятной натурой, так поражает его мысли. Том может быть в минутах ото сна, как вдруг акцент Торда, его уродливое лицо или запах табака возникнут в голове. Они могут появиться как видения, как воспоминания и даже как маленькие эпизоды о манерах и привычках Торда, которые он запомнил, когда они всё ещё жили под одной крышей. Они появляются в его снах словно щупальца, обвивающие разум Тома, стягивая и выжимая его мысли, пока из них не вытечет всё лишнее и не останется ничего кроме Торда. Мыслительный процесс, на протяжении которого Том размышлял о норвежце часами, в конце концов был самым неудовлетворительным в его повседневной жизни.
Тем не менее, Том не всегда думал о Торде часами напролёт. Когда его мозг не представлял Торда долгий период времени, он думал о нём лишь пару проходящих мгновений. Они могли быть в магазине, Мэтт катался на тележке, держась за её ручку, а Эдд болтал о маловероятности того, что Мэтт каким-то образом не сможет врезаться в стойку туалетной бумаги, и бум. Промелькает мысль о Торде или воспоминание о том, как он присоединялся к их походам в магазин. Том проходил ряды и видел то, что Торд любил есть или, ну, находил интересным. Не то, чтобы Том хотел, чтобы Торд входил и выходил из его головы каждый день, но так оно и было, и Том ничего не мог с этим поделать.
Но даже если мог, никто не говорил, что он хотел бы.
Друзья Тома не знают, как часто он думает о Торде. В действительности, оно и к лучшему.
Именно поэтому в эту холодную снежную ночь Том сидел в самом низу спуска в метро, слишком пьяный, чтобы встать, и слишком уставший, чтобы не наплевать на всё это. Изначально он ждал возвращения Эдда с Лондона, куда он ездил, чтобы проведать свою мать. Мэтт приехал с Томом, конечно же, чтобы поприветствовать друга по прибытии. Мэтт был где-то там, пытаясь достать бесплатных конфет из торговых автоматов, так что Том оставался наедине со своей флягой и собственным отражением. Почти вся платформа была пустынна, что и не удивительно для такого позднего часа.
Провождение времени в ожидании момента, когда Эдд ступит из поезда (что может произойти уже в любую минуту) заставило Тома вспомнить среднюю школу, когда он впервые встретил своего отвратительного маленького друга. Чёлка Эдда постоянно падала на его глаза и закрывала их; Том был худым, с длинными руками и ногами и имел как минимум двадцать прыщей на лице. И оба они были счастливы. До тех пор, когда Том не осознал, что был влюблён в Эдда всё то время, включая и старшую школу. Но по мере того, как они росли, поступили в университет и познакомились с Тордом и Мэттом, ситуация экспонциально изменилась. Он не думал, что сможет любить Эдда вечно при таком раскладе, и был прав.
Внезапный грохот приближающегося поезда вырвал Тома из его мыслей, он взглянул со своего места на платформу. Отвернувшись и сделав ещё один глоток из своей фляги, он закрутил крышку и её во внутренний карман куртки. Когда поезд прибыл к остановке и люди начали выползать из него, парень прищурился и прислонился к согнутым коленям, высматривая в толпе зелёную толстовку под чёрной курткой. Тем не менее, он даже не побеспокоился о том, чтобы подняться на ноги. Он знал, что сидит на пути толпящихся вверх, на улицу, по лестнице людей, но у него могла бы возникнуть проблемка, если бы он попытался подняться самостоятельно. Том не хотел разыгрывать сцену, потому что уже пытался встать, и в итоге вышел проёб.
Казалось, что люди не перестанут выталкиваться из дверей поезда, и тогда Том осознал, что это не поезд Эдда. Мэтт всё ещё прохлаждался где-то у автоматов, пытаясь получить от них бог знает что, а поздний час делал Тома ещё более сонным и печальным, чем...
— Том?
Он поднял взгляд.
Боже, нет.
Нетнетнетнет, нет.
Торд улыбался ему со своей едва видимой щёлкой меж зубами, в красном шарфе и светло-голубом бушлате. Расплывчатый взор Тома сразу же стал острее, когда он учуял знакомый аромат сигар из вишневого дерева. Его глаза расширились, прежде чем посмотреть вниз, пока он энергично вытирал смесь слюны и водки, стекающей из уголка рта. Он попытался подняться с помощью перил, но как только удавалось встать на ноги, колени будто обращались в желатин, и он начинал падать назад. Внезапно твёрдая рука в перчатке схватила Тома за бицепс и помогла встать прямо. Когда Том отрыгнул и стал более-менее твёрдо держаться на ногах, он одёрнул свою руку и посмотрел на Торда, который, конечно же, продолжал улыбаться.
— Давно не виделись, — гладко проговорил Торд, зная, что Том всё ещё пытается найти подходящие слова. После странной игры в гляделки, когда громкие звуки с платформы превратились в тишину, Том покашлял, засунув свои руки в карманы куртки и открыв рот, чтобы что-то сказать.
— Какого хуя? — начал он.
— Ах, как красноречиво, — парировал Торд.
Незамедлительно Том достал свой телефон, чтобы написать Мэтту, что он направляется домой, и встретятся всей компанией они уже там. Том не мог сейчас нормально поговорить с Тордом, не говоря уж о других взаимодействиях. Том хотел избавиться от этого всего как можно быстрее, и, в одурнении "Смирноффа" и размытых мыслей, он развернулся и начал уходить холодными шагами прочь. Это казалось наипрекраснейшим планом, пока он не услышал тяжёлый шаги берц позади себя.
Это побудило Тома обернуться, одной рукой держась за перила, а другой готовясь оттолкнуть Торда, чтобы он отъебался.
— Не ходи за мной, — вновь начал Том, и Торд ухмыльнулся, а желание ударить кулаком в его грёбаное лицо возрасло. — Последние три года я жил без вида на твою идиотскую рожу, и я не думаю, что сейчас это как-то должно измениться.
И это пораждало вопросы. Откуда приехал Торд? Почему вернулся сюда? Вопрос о том, куда он уехал, был на первом месте. Конечно же Том хотел задать каждый из них, но он чуйкой чуял, что если спросит что-то подобное, то захочет спросить ещё, и это уже было бы чересчур, Том начал бы волноваться об этом.
Нет, сейчас ему было похер. Просто было... Любопытно.
Торд закатил глаза на высказывание Тома.
— Ты не думал, что нам, возможно, в одном направлении? — спросил он, и Том сразу же испытал стыд. Ну, конечно же. Это был единственный выход на улицу отсюда. Господи.
Том продолжил двигаться по улице, прошёл несколько горящих неоном круглосуточных магазинчиков и магазинов неосвещенных, когда осознал, что факт того, что Торд, "идущий тем же путём" , что и он, малость сомнителен. Но он ничего не сказал, когда заметил это. Том просто продолжал идти, и, наверное, если бы он ушёл достаточно далеко, то Торд и воспоминания о нём могли бы навсегда уйти из его жизни. Но запах Торда, его акцент и звук ботинок, стучащих по цементу под парнями, заставил Тома обернуться после десяти минут пути в тишине и встретиться с Тордом лицом к лицу. Торд смотрел на него в недоумении, но эта больная, отвратная улыбка нашла способ вернуться на его лицо. Том рванулся вперёд, взмахнув кулаком, чтобы нанести удар. В глубине души он благодарил бога за то, что не верил в этот поздний час и пустынность улиц, потому что, если бы кто-нибудь сейчас увидел данный спектакль, он был бы абсолютно унижен. Спасибо, что бухому ему было абсолютно насрать на это в самый разгар действа. После того, как Том сильно ударил по руке Торда и нанёс ещё один удар в грудь, он остановился, чтобы перевести дыхание.
На пике своего состояния он взглянул на Торда, который поглаживал побаливающую руку. Его выражение нисколько не изменилось с последнего раза, когда Том смотрел на него, и его это выбесило.
Том заметил, что Торд хочет что-то сказать, но озлобленно оборвал его.
— Где тебя носило? — голос дрожал больше от боли в горле, чем от эмоций.
— Расскажу, когда доберёмся домой, — пробормотал Торд, больше сосредоточеннный на появляющемся синяке. — Долгая история.
— Нет никакого "дома", придурок! — прокричал Том, ярко жестикулирая замёрзшей рукой. — По крайней мере, не для тебя, — последнее предложение он сказал тише, с горьким привкусом злобы.
Но ему правда хотелось узнать, где был Торд. Что видел? Где был? Почему ни разу не связался с ними?
Ему ведь нужны подробности, так?
Так.
Или Том просто убедил себя в этом.
После долгого глядения на свои клетчатые вансы, он вновь поднял взгляд. Торд не выглядел так, будто ему больно, но и счастливым тоже не казался. Тому стало стыдно за себя, точнее, за свои следующие слова.
— Можешь проводить меня домой. Можешь войти внутрь, но ты не останешься. Как дашь мне разъяснения – свободен.
Эти слова были всем, в чём Торд нуждался.
***
Том был шокирован своим гостеприимством.
Торд скинул с плеч куртку и снял шарф, вешая всё это на спинку одного из кухонных стульев.
Том медленно трезвел, делая для себя кофе. Торду он ничего не предлагал, потому что не хотел показывать, что тирану с острыми чертами лица здесь рады.
Когда Том обернулся, Торд сидел за столом. На нём была белая майка, которая была странной для такой погоды, но Том знал, что лучше это никак не комментировать, особенно когда он хочет вытащить из этого парня столько ответов, сколько только возможно. Он занял место напротив Ларссона, попивая свой чёрный кофе с недовольным видом, метая стрелы из глаз в сторону Торда. А тот даже и не проявлял дискомфорта. Выглядело так, будто он подбирал... Правильные слова.
— Ну, — сказал Том решительно, — можешь продолжить.
— Да, — ответил Торд.
Тишина продолжала оглушать.
— Тогда я начну? — спросил Том тем же тоном, из которого так и сочилось нетерпение. Торд помотал головой.
— Нет, нет. Как долго меня не было? Четыре года, пять лет?
— Три года.
— Оу. Что ж, — начал Торд, скрестив руки, кладя оголённые локти на стол. — Ты случайно не помнишь всего этого армейского приключения?
Том усмехнулся, глядя в свою кружку. Пар для него сейчас был интереснее, потому что он не хотел пересказывать свои воспоминания. Он хотел ответов, ухода Торда и сна в тёплой постели. С утра он бы проснулся от шума Эдда на кухне, и всё было бы хорошо. Всё было бы так, словно никакой встречи с Тордом и не было, и Том наконец-то мог бы спать в кровати без этой бессонницы, которая мучила его последние несколько лет.
— Я вернулся, — завершил свою реплику Торд и, как только Том открыл рот, чтобы начать говорить, он поднял руку. Он делал так, когда они жили вместе, и это заставляло Тома желать вспороть горло норвежца. Но он воздержался от этого действия, потому что новая информация была... довольно интригующей.
Торд рассказал Тому о всей его причастности к армии и планах по организации уже своей. Он подробно рассказал о людях, с которыми встречался, и о том, как легко всё становится на свои места, как секретная миссия Красной Армии стала лучшим, что случалось с Европой с хер знает каких пор. Том сидел и слушал, и во время этого выражение его лица менялось от болезненного к озадаченному, а от него к шокированному и так далее. Он наблюдал, как Торд объясняет механику того, с чем придется столкнуться его планам, насколько они сложны и каким превосходным будет его правление, когда всё будет завершено. Само собой, он будет командиром, но Торд ни упустил момента, чтобы рассказать о людях, которых имеет на своей стороне. Пока Ларссон всё объяснял и оправдывался, Том давно уже успел допить кофе. Он слушал речь Торда по крайней мере полтора часа, и в какой-то момент понял, что чувствует себя расслабленно в присутствии норвежца.
— Но это всё в сторону. Я вернулся по двум причинам, — сказал Торд, и Том приподнял бровь. Если он собирался просить о том, чтобы переночевать, то наверняка знал, что ответом послужит нечто вроде "нет, уёбывай". Торд должен знать это авансом.
— Что? — спросил Том, медленно поднимаясь со стула и ставя свою кружку в раковину, чтобы Мэтт позже помыл её. — Тебе, дизертиру, нужно место, чтобы перекентоваться пару дней? Я так не думаю. Найди какой-нибудь мотель или ещё что. Плевать, что происходит с тобой после настоящей армии, или на чём там держится твой отбитый план–... — Том обернулся, встретившись с Тордом, стоящим прямо перед ним, с его длинными накачанными руками (которые были такими после долгих часов кто знает какого рода физических тренировок), заблокировавшими ему выход с двух сторон. Том был в ловушке между столешницей и Тордом, находясь с ним на одном уровне.
Это сыграло на нервах Тома странным образом. Возможно, так подействовала эта близость, а может черноглазый просто осозновал, что у Торда есть яйца, чтобы сделать подобное. Том попытался улизнуть от него, лишь больше нахмурившись.
— Да что, блять, с тобой не так, Красный лидер? — спросил Том, насмехаясь над его будущим званием и всеми планами в одном предложении.
Похоже, что Торда это наконец выбесило, и он подался вперёд, врезаясь своими губами в губы Тома в одном болезненном движении. Том сразу же прекратил это, отпрянув назад так далеко и с такой силой, что его голова ударилась о шкафчик с кружками.
— Ты в своём уме?! — спросил Том с огнём, ненавистью и яростью в глазах, вскипающими внутри него, пульсирую в его конечностях. Он оттолкнул Торда, и тот, на удивление, отступил, немного споткнувшись о кухонный стол.
— Я хотел остаться здесь на ночь, всего на одну ночь, — заверил Торд, поднимая руки и вновь приближаясь к Тому, — и, возможно, убедить тебя уйти со мной утром.
Это было переломным моментом для Тома.
Он встретился с Тордом лицом к лицу с хмурым видом и ещё более злобным тоном всего за пару шагов. Он выглядел почти что обиженным, но это по большей части перекрывалось его необузданным замешательством и яростью.
— Кем ты вообще себя возомнил, комми? — начал Том, используя старое прозвище в провальной попытке надавить норвежцу на нервы. Том понял, что атака провалилась, когда Торд отреагировал на это лишь пустым взглядом. Том продолжил. — Проваливаешь из дома, уходя в никуда, а потом возвращаешься обратно как ни в чём не бывало. Лично меня никогда не ебало, где ты или с кем, но тебе стоило видеть, что ты сделал с Эддом и Мэттом. Вот так вот уйти на чёрт знает сколько и даже не позвонить? Серьёзно, уёбок? И затем ты просто пританцовываешь обратно в своей маленькой обтягивающей маечке и отвратным лицом, рассказывая мне всякую нелегальщину и свои хуевы планы, которые наверняка закончатся смертью для тебя и кого бы ты ни втянул в это за собой. И затем, о боже, и затем тебе хватает ума для того, чтобы делать какие-то странные движения по отношению ко мне, будто бы я не ненавижу тебя? — сейчас он стоял грудь к груди с Тордом, руки норвежца были на бёдрах Тома, но как только он начал было злиться и возмущаться, то обнаружил, что его руки обвиты вокруг шеи последнего. Их губы вновь врезались друг в друга буквально как пару мгновений назад, а сердце Тома забилось так часто, как не билось уже долгое, очень долгое время
Торд поставил ногу промеж ног Тома, заставляя того упереться в стену позади. Поцелуй был полон ярости, Торд кусал губу Тома, пока он поднял свою ногу, упираясь ей в бедро Ларссона. Эмоции от происходящего были настолько дикими, настолько безудержными и такими настоящими, что двое парней не столько были сконфужены, сколько разъярены. Им больше не нужно было общаться через спор. Это был единственный подходящий способ, через который они могли передать все свои слова. Сейчас за них говорят их действия, а скоро будут говорить и всю ночь.
— Спальня, — Том разорвал поцелуй, и Торд тут же жарко прильнул к его шее. Он кусал и оставлял засосы, пока Том грубо стонал.
Торд, выпрямившись, шаркая по полу, направился в направлении того, что раньше было комнатой Тома. — Нет, ты, ёбан– ах, нет. Они пытались превратить комнату в бассейн, просто... Твоя старая комната, — сказал Том, поглаживая себя через джинсы. Торд подхватил Риджуэлла за бедро и попытался как можно быстрее добраться до нужной комнаты.
Как только дверь за ними была закрыта, в этот же момент по комнате полетели вещи. Том в безумном порыве скинул свои джинсы, Торд выпрыгнул из своих ботинок. Они были так увлечены друг другом, так напряжены, так злы, что они действительно этого хотели. Они нуждались в этом. Они сдерживали себя в течение года. Их ненависть друг к другу была настолько животной, что это только поддавало огня с приходом новых эмоций. Их чувства друг к другу были такими сильными, что они просто не понимали, как ещё их можно выразить.
Том думал, что это было нечто здоровым.
Ему не было так тошно от физической близости с Тордом, как он думал. Не хотелось говорить, что Торд ему нравится, но... Это были чувства, из-за которых он не сможет спокойно спать. Как только Торд взял его в свои руки и прижал к матрацу, Том издал горький смешок. Он никогда и думать не мог, что подобное может произойти, но, боже, он был к этому готов.
Торд вновь был у шеи Томаса, пока обе его ноги располагались у его бёдер. Риджуэлл вскрикнул, когда Торд укусил чересчур сильно, но рука между ног Тома быстро поправила ситуацию. Ларссон с лёгкостью достал его член из боксёров, грубо проведя рукой вдоль него пару раз, заставляя стоять его во всю длину.
— Оу, как мило, — пробормотал Торд в чувствительную кожу шеи Томаса.
— Закрой ебальник, — ответил Том, пока его голос ломался от каждого прикосновения норвежца.
Ларссон водил языком вверх и вниз по шее Риджуэлла, по его ключицам, заставляя Тома так трястись, что тот вновь скинул руки вверх, вцепившись в Торда в поисках не только физической, но и ментальной поддержки. Он ненавидел его. Он чертовски сильно его ненавидел.
Том медленно передвинул свою руку, чтобы встретиться с выпуклостью в штанах норвежца, больше не чувствуя волнение, которое испытывал в подобные моменты. Ларссон прорычал в ответ на касания, оставляя Томасу самый глубокий засос, который он когда-либо мог получить, с характерным "чпок".
— Как сильно ты хочешь этого? Как сильно ты во мне нуждаешься? — хрипло спросил Торд, как только Томасу удалось стащить с него верхнюю часть штанов.
— Ровно так же, как в сломанной ноге, — соврал Том, осторожно, едва касаясь пальцами, проводя ими по всей длине. Ну, это не было ложью полностью. Торд не был нужен ему как личность, так? Ему просто было нужно его тело. Ему нужна была эта близость, это напряжение в кровати так скоро, как только возможно.
Это заставило Торда посмеяться. Его смех был таким противным, но в данный момент он каким-то образом лишь больше возбудил Томаса. Норвежец сжал его зад, придвигаясь, чтобы вновь соединить губы, но уже не в таком мокром поцелуе, как в прошлый раз.
В конце концов, они приступили к использованию масла для смазки, которое работало не так уж и хорошо, как обещал хентай Торда, что тот почитывал в старшей школе. Торд был уже тремя пальцами в Томе, когда он заметил это, но, к счастью, Ларссон знал, что его член всё скомпенсирует. Том был таким узким. Его ноги уже обвивали поясницу Ларссона, но это не помогало уменьшить неприятные ощущения.
Как только Торд расположился должным образом, одна его рука сжимала бедро Томаса, а другая расположилась у основания члена, помогая медленно войти в Риджуэлла.
Черноглазый простонал от смешения в нём боли и желания и, чтобы помочь в себе в данной ситуации, он резко насадился на член Торда. Это было гарантом длительного стона от норвежца, из-за чего Том улыбнулся. Этот звук уносил любую мысль о получаемой боли далеко и надолго лишь за секунду.
И тогда Ларссон начал двигаться.
Торд делал грубые толчки, одной рукой сжимая ногу Тома так сильно, что наверняка останутся красные следы, пока другая находилась на его же стволе, лениво поглаживая его. Губы Торда были на груди Риджуэлла. Он кусал, сосал и оставлял на нём отметины любым способом, каким только мог. Торд знал, что он уйдёт с утра. Торд знал, что после этого он пропадёт на долгое время. Он хотел, чтобы Том помнил эту ночь, и, когда бы Ларссон не вернулся, хотел это повторить.
— Торд, твою мать, — простонал Томас, чувствуя, как изголовье его кровати легонько постукивает о стену.
Ларссон ласкал его, сжимая член парня сильнее, начиная делать свои движения более жёсткими. Он знал, что попал в то самое место, когда ноги Риджуэлла обвили вокруг его талии, а стоны превратились в беспорядочное месиво слов и звуков, и звучало это будто слезливая мольба, что заводило Торда ещё больше, если такое было вообще возможно. Руки Томаса оставляли на спине норвежца красные следы, будто это могло заставить Ларссона двигаться ещё резче и быстрее, чем в данный момент. Это подпитывало желание, но с каждым толчком прослеживалось скрытое послание. Почему ты не хочешь уйти со мной, Том? Мы могли бы делать это каждую ночь, Том. Мы могли бы управлять миром, Том. Я, блять, ненавижу тебя, Том.
Тем не менее, это не было монологом. На каждый резкий толчок Риджуэлл отвечал стоном, что не только как бы жалело Торда, но и приближало его к пику наслаждения всё больше. Тем не менее, Торду хотелось слышать речь черноглазого в таком состоянии. Он хотел слышать, как Том съедает каждое слово, не проговаривая его до конца, опасаясь своих собственных желаний. Это не было любовью. Это было напряжением, похотью и эмоциями, которые сейчас ощущались чертовски хорошо и откровенно для обоих из них, и ничто бы не могло их отвлечь, не сейчас.
— Спроси, можешь ли ты кончить, — тяжело проговорил он в ушко Томаса перед тем, как предупредительно чмокнуть в губы.
— Пошёл нахуй, — ответил Том так же тяжело, пока его живот сжимается от желания наконец расслабиться.
Ларссон сразу же прекратил все свои действия, на что Томас жалобно проскулил. Его голос был полон голода и гнева. Он открыл глаза, мёртво смотря Ларссону прямо в глаза.
— Спроси, можно ли кончить, — Торд ехидно ухмыльнулся, пока Томас прикусил нижнюю губу, пытаясь удержать себя от того, чтобы хватать воздух над собой, пытаясь избежать ситуации. Когда стало очевидно, что этого сделать не удастся, Том чувствовал себя ещё более униженным чем до этого, смотря в глаза норвежца болезненным, почти уничтоженным взглядом. Его глаза были наполовину прикрыты, пока он неслышно что-то бормотал. Торд впоймал его на этом и одарил затуманенным взглядом, продолжая не предпринимать никаких действий, и так будет, пока он не получит того, чего хочет.
— Пожалуйста, — проворчал Том. — Пожалуйста, грёбаный ты уёбок, дай мне кончить.
Торд просто мечтал о том, чтобы сделать фото Томаса прямо в этот момент. Он выглядел так хорошо, так идеально для Торда сейчас. Норвежец продолжил свои тяжёлые толчки, и Риджуэлл был громче чем прежде в момент, когда кончал, выкрикивая имя, чем-то схожее по звучанию с именем Торда. Его сперма прыснула наружу горячей и прилипала к руке норвежца. Стыдно кончать первым, как это сделал Том, но он ничего не мог с собой поделать, когда Торд смотрел на него таким образом, облизывая губы, будто бы собираясь съесть парня целиком. Боже, да кто бы от такого сдержался?
Торд сделал ещё несколько движений в Томасе, прежде чем кончить в него с продолжительным стоном. Спина сероглазого болела от царапин, оставленных Риджуэллом, но как только он вышел из него и вытер свои руки о простынь, он понял, что это не могло закончиться иначе. Том был хорош в постели, прямо как и представлял Торд.
Норвежец, тяжело дыша, даже почти аккуратно лёг рядом с Томом. Когда черноглазый никак не сопротивился этому, Торд даже попробовал пробраться под его одеяло, чтобы Том присоединился к нему.
Их тела были такими тёплыми, а сами парни немного шокированными, но это не помешало черноглазому лениво придвинуться к Ларссону, кладя голову ему на грудь. Торд обвил руку вокруг томовой талии, чтобы завершить эту картину. Их тела были покрыты потом и другими не самыми приятными вещами, с которыми им придётся проснуться утром.
Тем не менее, по мере того, как Том терял сознание и вновь приходил в него, он кое-что понял. Да, он ненавидел Торда, но почему ему так хотелось быть соблазнённым и взятым им, как это произошло сейчас? Он решил свалить вину на несдержанный гнев, но часть парня всё равно знала правду. Он знал, что все те бессонные ночи с мыслями о Торде были чем-то большим, чем-то более глубоким, чем двое мужчин, не способных быть идеальной парой "друзей".
Стоило Торду кратко поцеловать черноглазого в макушку, бубня что-то на норвежском, как мысли Томаса были подтверждены.
***
— Уверен, что не хочешь пойти со мной? — тихонько спросил Тома Торд, уже стоя одетым в свой шарф, пальто и ботинки. Он снова уезжал, только уже в другое место, чтобы распространять правду и планы Красной Армии. Этот дом был всего лишь остановкой, на которой Торд имел слишком высокие надежды на Томаса.
— Я никогда в жизни не был так уверен, как сейчас, — нахмурился Том, сложив руки на одетой в синий свитшот груди. Было около шести утра. Эдд и Мэтт в своих собственных кроватях. Никто не собирался рисковать и будить их, иначе придётся объяснять почему и какого хуя произошло. Том понял, что двое его сожителей дома, когда увидел нераспакованный чемодан Эдда, небрежно оставленный у входной двери, которая оказалась открытой. Торд уже стоял у порога с другой стороны, одаривая черноглазого предлагающим взглядом. Воздух был таким холодным и сухим, но до боли подходил под происходящее между этими двумя людьми.
Том посмотрел Торду в лицо так, будто заставлял его уже смыться отсюда. Торд уловил это, но не воспринял. Он улыбнулся, прекрасно зная, что чувствует сейчас Томас, но выглядело это так же уныло, как и в первый раз, когда он ушёл три года назад.
— Скажи честно, — прошептал норвежец со своим характерным акцентом. Его рука были у лица Тома, потирая большим пальцем кость под его кожей, — как ты чувствовал себя, когда я ушёл тогда?
Томас скривился, но не попытался уклониться от прикосновения Торда.
— Никак, — сказал он.
Они оба знали, что в этом ответе было немного правды.
— Пиздёж, — ответил Торд прежде, чем приблизиться, чтобы ещё раз поцеловать Тома. Этот поцелуй ощущался иначе, никак те, что он получал ночью. Этот содержал в себе какой-то намёк. Намёк на то, что это ещё далеко не конец.
Когда Ларссон отстранился, Том усмехнулся.
— Это было отвратительно.
— Да, да... — Торд небрежно помахал рукой, прежде чем обернуться и ступить с козырька дома с красной крышей. — Я вернусь, ты же знаешь.
Том ничего не ответил, закусив щёку, наблюдая за уходящей фигурой. Он взвесил всё происходящее вчера, всего его мысли и как удивительно хорошо он спал этой ночью.
— Можешь не спешить! — крикнул ему Томас и готов был поклясться, что увидел, как Торд посмотрел на него через плечо, просто чтобы показать средний палец.
Примечания:
алкоголь пьёт а всё в пиво уходит