В звездном свете

Все, что ниже пояса, горело огнем. Имоен застонала, улегшись на траву. Идти пешком! Это путешествие приняло решительно разочаровывающий оборот. Разве искатели приключений обычно не разъезжают верхом? Лошадь была бы очень кстати. Или тогда просто болела бы задница, а не ноги? Проворчав что-то себе под нос, она расшнуровала сапоги. Имоен была очень признательна, что они не натирают, но после целого дня ходьбы по пересохшим пыльным дорогам ее обувь не вспыхнула прямо на ногах разве что чудом. Она нашла неплохое местечко в отдалении от лагеря, где мелкая речушка проложила себе русло; в недвижном ночном воздухе по воде шла легкая рябь. Имоен отбросила сапоги, закатала штаны и окунула ноги в воду. Откинувшись на спину и заложив руки за голову, она устремила взгляд в безоблачное небо, усыпанное звездами, и подумала, что это лучший момент за сегодняшний день. Не то чтоб ей было с чем сравнивать. Идти пешком. Можно подумать, что к этому времени они не накопили хотя бы на телегу! Даже не пришлось бы покупать лошадей; Джахейра, наверное, смогла бы заставить лося или еще кого-нибудь в этом роде впрячься в телегу. Вообразив эту картину, Имоен улыбнулась. Нетрудно представить, как бы вытянулись лица у всех в Берегосте, вздумай они и в самом деле заявиться туда в таком экипаже. Быть искательницей приключений — нелегкий труд. Да, конечно, Имоен знала это и раньше, но о грязи и понятия не имела. Может, она слишком долго пробыла вдали от мира. О да, Имоен едва помнила те времена, когда еще не жила в крепости, но свой восторг от первых дней там она не забыла. Свежая еда! Чистые простыни! А потом это вошло в привычку, и теперь, во внешнем мире, все снова казалось таким… унылым. Имоен бездумно шлепнула ногой по воде, в воздух взметнулись брызги. Возможно, в обычные времена путешествовать было приятнее — когда страна не стояла на грани войны, и когда все вокруг не… гм, рушилось. В прямом смысле. Имоен вздохнула. Это время принадлежало только ей — мысли о тщете сущего могли и подождать. Она потянулась, села и начала массировать ноющие ноги. Это было как раз то, что нужно. Просто дать ногам отдых приятно, но как следует размять усталые мышцы — чистое блаженство. Вода была прохладной, а не слишком холодной, и нежное журчание реки успокаивало и убаюкивало. Сколько б Имоен ни жаловалась, эта жизнь была не так уж и плоха. Ей всегда хотелось выйти из крепости и посмотреть мир, и хотя она надеялась на более приятные обстоятельства — и на то, что не придется столько ходить пешком, — это было очень интересно. Она встречала самых разных людей, и некоторые даже не пытались тыкать в нее острыми штуками. Некоторые были… весьма привлекательными. Имоен замерла, положив руки себе на бедра, оглянулась, чтоб убедиться, что рядом никого нет, и расстегнула пояс. Пару мгновений Имоен теребила подкладку штанов, все еще размышляя, стоит ли продолжать — но трепет в животе подсказал, что стоит. Она медленно просунула руку под толстую ткань, спускаясь ниже, между бедер. Имоен нечасто этим занималась. В крепости почти не было возможности уединиться, а в дороге — и того меньше. В Кэнделкипе она жила в маленькой комнате одна, но дверь не запиралась, и кто угодно мог ее открыть — нередко не удосужившись постучаться. Имоен как-то попыталась спрятаться в конюшнях, в самых дальних и темных углах за тюками сена, но стоило войти, как лошадиная вонь мгновенно перебила все желание, и она ушла ни с чем. Но здесь никто не помешает, и она не собиралась упускать такую возможность. И все же Имоен снова быстро оглянулась вокруг — а потом задрала рубашку, зажала подол в зубах и рассеянно закусила, трудясь пальцами внизу. Она пробралась только под первый слой одежды — пальцы скользили по нижнему белью. Хлопок казался грубым по сравнению с кожей, скрывавшейся под ним, но она не была еще готова к более откровенному касанию. Но приближалась к этому. Тело Имоен нехотя начало отвечать на ласку. Приятное покалывание распространялось от ее пальцев и проникало дальше — выше, по спине и ниже, по ногам. Она еще сильнее закусила подол рубашки и двинулась пальцами чуть выше, готовясь запустить их в трусы. Кто-то хихикнул. Голос был глубоким и мелодичным, сильным и явно женским, смутно знакомым Имоен — но едва услышав его, она замерла и потянулась к короткому мечу, который до сих пор не привыкла носить. Пояс с оружием она отбросила в первую очередь, когда пришла сюда, и чтоб найти его, потребовалось несколько мгновений. И обнажив меч наполовину, Имоен остановилась. Из воды поднялась тень — низкорослая, гибкая, коронованная серебром. Пока Имоен наблюдала за ней, тень подошла ближе, сделала что-то непонятное, и блестящие белоснежные волосы рассыпались по ее плечам. Имоен глубоко вздохнула, чуть расслабила руку, сжимавшую оружие, но не поспешила убрать его в ножны. — Привет, — сказала она и сразу же поморщилась. Имоен не знала, что тут смущало больше — то, что ее застукали, фигурально выражаясь, со спущенными штанами, или то, что она позволила кому-то подкрасться к себе так незаметно. В любом случае — то, что уместные слова никак не приходили в голову, уже не так беспокоило. Темная эльфийка не ответила — до Имоен доносился лишь слабый плеск волн, пока Викония подходила ближе, покачивая бедрами, темная кожа блестела в звездном свете. Что-то яркое, металлическое, сверкнуло на ее груди, но Имоен не разглядела, что это такое. Имоен невольно затаила дыхание. Ее правая рука безвольно лежала на рукояти полуобнаженного меча, а левая все еще сжимала ножны, и она стояла, не сдвигаясь с места, пока дроу не подошла совсем близко. Викония грациозно наклонилась и, разжав пальцы Имоен, взяла ее руку в свои, подняла — а потом что-то горячее и мокрое коснулось кончиков пальцев. А Викония хищно усмехнулась. — Милое дитя, — прошептала она, ее дыхание отчетливо обдавало влажные пальцы Имоен. — Женское касание могло бы многому тебя научить. Имоен раскрыла рот. Она была уверена, что не спит, но все же… Викония мягко отпустила кисть Имоен и положила руки ей на колени, а потом поднялась чуть выше. — Немногие жители Поверхности удостаиваются такого урока. Или же предпочтешь трогать себя сама, в холоде и одиночестве? — руки Виконии скользнули еще выше. Имоен… задумалась. Викония была прекрасна — нечеловеческой, изящной, неземной красотой, как любая эльфийка, — и даже более того. Но к совершенной внешности прилагались жестокость и непредсказуемость, и взгляд Виконии оставался твердым, холодным как сталь, даже когда она улыбалась. Но какой бы холод ни сквозил в глазах Виконии, руки ее были удивительно теплыми и нежными; они осторожно гладили ее ноги, большие пальцы задевали внутреннюю сторону бедер — не настолько близко, как сама Имоен только что ласкала себя, но достаточно близко. От этого прикосновения по телу Имоен пробежали мурашки, но оно совсем не походило на прикосновение ее собственных рук. В холодных серых глазах Виконии промелькнула улыбка, и Имоен осознала, что не сможет сопротивляться, что примет все, что та собирается с ней сделать. И Викония тоже это понимала. Черные губы приоткрылись, темный язык пробежался по ним, увлажняя. — Ложись на спину, — приказала она. Глядя прямо в глаза Виконии, Имоен опустилась на землю. Ее рубашка, все еще не заправленная в штаны, сбилась вокруг талии, трава холодила поясницу, но Имоен очень быстро перестала обращать внимание на это легкое неудобство, когда Викония опустилась рядом на четвереньки, нависнув над ней. Ее длинные белые волосы струились по плечам, как живое серебро, а капельки воды, все еще остававшиеся на бархатистой черной коже, блестели, точно звезды — словно Викония была продолжением ночного неба. Металлический блеск, который Имоен заметила чуть раньше, исходил от серебряной серьги-гвоздика, воткнутой в левый сосок дроу, и, не задумываясь, Имоен потянулась к ней, коснувшись указательным пальцем металла и… и окружавшей его плоти. Викония сощурилась: — Весьма дерзко с твоей стороны. Может, ты и не такая трусиха, как я думала. Если это было комплиментом, то не очень хорошим — но Имоен и не ожидала большего. — Очень больно было? — спросила она, еще раз осторожно тронув серьгу. В следующий миг резкая боль пронзила ее собственный левый сосок, и Имоен ахнула — посмотрев вниз, она увидела, что Викония ущипнула ее сквозь рубашку. — А ты как думаешь, девчонка? — Имоен всхлипнула, когда дроу начала перекатывать чувствительный сосок между пальцев. — По-твоему, я визжала от восторга, когда игла вонзилась в мое тело? Имоен помотала головой, морщась от боли. Ощущения были… странными. Викония причиняла ей боль, но эта боль словно пробуждала бабочек в животе. Имоен поерзала, потерев бедра друг о друга, и мысленно спросила себя, уже не в первый раз — знала ли она, на что подписалась? И Викония ее отпустила. — Боль, — сказала она, теперь уже мягче, — это то, что ты должна научиться переносить. — Почему? На миг повисла тишина. — Потрогай, — прошептала Викония, еле заметные красные отблески мелькали в ее глазах. Она взяла руку Имоен и снова поднесла к своей груди, позволив коснуться — не только кончиками пальцев; ладонь заполнилась мягкой, но крепкой плотью, теплой и бархатистой на ощупь. Имоен почувствовала, как жар приливает к кончикам ушей, но не отстранилась, даже когда Викония убрала свою руку. Такое мягкое тело — и гладкий, твердый металл, касающийся середины ладони. Чуть помедлив, Имоен подняла левую руку и обхватила ладонью и вторую грудь Виконии. Из-за серьги было трудно разобрать, но теперь Имоен ясно чувствовала, что соски Виконии затвердели. Может быть, от холодной воды — а может, и нет. Она осторожно сжала холмики грудей, и глаза Виконии засветились ярче. — Да, — прошептала она, и выгнула спину, подавшись навстречу ласке Имоен. Имоен поморщилась, когда Викония положила руку ей на грудь, но на этот раз боли не последовало — та лишь мягко сжала плоть, и пальцы, снова отыскавшие сосок, не щипали и не терзали, и прежнее ощущение вернулось, нежный трепет, похожий на журчание реки. Имоен попыталась повторить движения Виконии, и та улыбнулась — на этот раз почти дружелюбно. — Ты быстро учишься. Имоен облизала губы и чуть поерзала. — Это… потому что ты учишь, — запнувшись, ответила она и обвела большими пальцами соски Виконии. Разница в ощущениях была потрясающей — нетронутая кожа и металл. Серьга, как и тело Виконии, нагрелась за время ласк от рук Имоен, и это было недурно. И то, что Викония с ней делала, тоже было определенно недурно. Имоен и поверить не могла, что никогда не знала, как это приятно. Подумать только, она чуть не упустила эту возможность. И теперь Имоен поняла, что хочет большего. Прикосновений — не только к груди, но и к другим местам, — объятий; должно быть, Викония тоже заметила что-то новое в выражении ее лица, потому что не успела эта мысль промелькнуть в голове Имоен, как рука убралась с ее груди. Имоен тоже остановилась и с недоумением посмотрела на Виконию. — Раздевайся, — приказала Викония и грациозно поднялась, оставив Имоен лежать на спине — та ухватила руками воздух, чувствуя себя по-дурацки. Но так было честно. Она все это время любовалась обнаженным телом Виконии — великолепным телом — и показала лишь ноги до колен да полоску живота, где задралась рубашка. Легкий ветерок обдавал Имоен приятной прохладой, пока она стягивала рубашку через голову; ткань скользнула по коже, и Имоен вздрогнула. Не только грудь, все тело стало чувствительнее, чем обычно, и она не могла не задуматься — не сделала ли что-то с ней Викония, применив какую-нибудь уловку из арсенала дроу. Но нет, вряд ли — здесь не было ни магии, ни яда, лишь умелые пальцы и посулы большего. Раздеваясь, Имоен изо всех сил пыталась не смотреть на Виконию. Она сложила рубашку, перед тем как спустить брюки; расправила закатанные штанины, перед тем как вышагнуть из них, потом сложила и их тоже, и повернулась к дроу, позволив той взглянуть на обнаженное тело. Викония ухмыльнулась, оценив предложенное зрелище. Имоен залилась краской, пока взгляд дроу жадно скользил по открытой коже. — Превосходно, — наконец заключила Викония и подошла почти вплотную. Имоен не задумывалась об этом раньше, но теперь, стоя совсем рядом с Виконией, заметила, что та чуть ниже ее ростом. Но смутное беспокойство все еще не исчезло — даже теперь, хотя легкий укол страха лишь возбуждал ее. Викония, не подозревая об ее мыслях, замерла, почти прижавшись грудью к груди Имоен: — Второй урок. Ты теряешь терпение. Твое тело жаждет большего, и ты намерена потакать ему. Имоен уже собралась открыть рот, но передумала — отрицать это она не могла. Усмешка Виконии стала шире, и Имоен подскочила, ощутив, как два пальца скользят между ее ног, поглаживая внешние губы, легко касаясь чувствительной кожи, и снова пропали. Викония подняла руку — пальцы заблестели в свете звезд: — Ты поймешь, что чем дольше приходится ждать, тем слаще развязка. Открой рот. Имоен замешкалась — и вскрикнула, когда Викония снова ущипнула ее за левый сосок, на этот раз сильнее. — Открой рот, — потребовала Викония, и Имоен повиновалась, чувствуя, как в неприкрытую кожу вонзаются острые ногти. Викония снова усмехнулась, засунув влажные пальцы в рот Имоен и дотронувшись до ее языка. — Второй урок, — сказала она и лениво толкнулась чуть дальше, ее длинные, тонкие, ловкие пальцы играли с языком Имоен. Но продолжать Викония не стала — замолчав, она неторопливо высвободила пальцы и наконец опустила руку. Поначалу Имоен ощутила смутное отвращение в ответ на все это — на собственный вкус и запах, на хозяйничавшие во рту пальцы. Но в этой ласке, в этой уязвимости пальцев меж зубов Имоен сквозила глубокая чувственность, а что до вкуса — он был резким, чуть соленым, и совсем немного сладким. Необычно, но даже приятно — и Имоен не могла не задуматься, какова же на вкус сама Викония. — Что… — Имоен глубоко вздохнула и провела языком по губам, ставшим влажными от слюны и смазки. — Что это? На лице Виконии промелькнуло легкое неодобрение, будто ответ был очевиден: — Твой язык. И, пожалуй, ответ и вправду был очевидным. Ее язык — Имоен внезапно ощутила его присутствие во рту. — Я… э-э… — Ложись, — приказала Викония, и вскоре Имоен снова опустилась на землю, а Викония нависла сверху — белоснежные шелковистые пряди щекотали кожу. — Твой язык может доставить женщине несказанное удовольствие, — сказала Викония, медленно спускаясь ниже. — Или даже мужчине, если ты сочтешь это нужным. — Э-э… — снова сказала Имоен, и выдохнула, не успев сказать ничего больше. Викония склонила голову, и ее сильный и горячий язык лениво заскользил по правой груди Имоен, за ним оставался прохладный след, там, где слюна высыхала на коже. Он двигался по кругу — нет, по спирали, медленно приближаясь к соску, уже твердому от возбуждения и предвкушения. Имоен тихо всхлипнула и подняла руки — убрать распущенные длинные белые волосы Виконии, чтоб рассмотреть, что происходит. Глаза Виконии светились, пылая с почти пугающей яркостью. Темный язык плясал на бледной коже, оставляя чуть поблескивающий след. Имоен закусила губу, подавив желание силой направить Виконию туда, где было нужно ей, или просунуть вторую руку между бедер — и вместо этого вцепилась в высокую траву, вонзив ногти в землю. Потом передумала, ухватила Виконию за точеную руку и начала гладить, наслаждаясь прикосновением к теплой бархатистой коже. Викония не откликнулась на это, и Имоен осмелела, двинувшись дальше, по плечу и спине Виконии, играя с ее волосами. И наконец Викония дотронулась языком до ноющего соска Имоен. Имоен заурчала и выгнула спину, вцепившись Виконии в волосы, пока наслаждение струилось сквозь ее тело, оставляя послевкусие, сравнимое с игристым вином. Вверх, в голову — перед глазами заплясали искорки. Вниз, через живот и ноги — пальцы поджались, а ступни покалывало. Викония лишь усмехнулась и прильнула к груди Имоен, касаясь ее губами, языком и зубами, пока это чувство, казалось, не возникало само по себе, причиняя муки предоргазменного блаженства, и какое-то время Имоен лежала с закрытыми глазами, чуть вздрагивая, позволяя волнам удовольствия омывать себя — тело стало безвольным и тяжелым. Она разочарованно всхлипнула, когда Викония наконец остановилась и двинулась вверх, сначала целуя ее плечи, потом шею, и еще выше. Каждый легкий поцелуй, каждое прикосновение языка разжигали в Имоен вспышки удовольствия, но они были слабее, и не отдавались эхом в ее теле, как предыдущие прикосновения. Имоен вздрогнула, когда Викония куснула ее за мочку уха, и еще раз, когда та прошептала прямо в ухо, обдав горячим дыханием влажную кожу: — Тебе этого мало. Ты жаждешь большего. — Пожалуйста, — прошептала Имоен в ответ, сама не зная, чего просит — но она была совершенно уверена, что Викония знает. — Ты так отчаянно хочешь достичь разрядки? — промурлыкала дроу. Имоен безмолвно кивнула. Может быть, она и вправду этого желала; все, что она помнила — что до сих пор держит Виконию за волосы, вероятно, причиняя боль, но отпустить не могла, потому что не знала, что сделает, если освободит руки. — Пожалуйста, — прошептала Имоен, и наконец разжала пальцы, опустив руки. Все еще не открыв глаз, она не увидела реакцию Виконии, но ощутила невесомое касание ее волос, скользящих по телу — на этот раз по груди, по животу, и ниже, к бедрам. Между бедер Имоен, чуть выше колен, просунулась рука и уверенно отодвинула вбок правую ногу. Потом то же самое повторилось с левой, оставив Имоен открытой и уязвимой, ночной ветерок охлаждал разгоряченную кожу. Имоен снова открыла глаза, почувствовав, как что-то коснулось темных, влажных завитков между ног, и обнаружила, что это был угольно-черный палец Виконии, ласкавший ее, будто зверька. — Дальше, — прошептала Викония и опустила голову. Имоен не сдержала глубокого стона, почувствовав, как Викония трогает ее языком — даже не клитор, но лишь раздвигает внешние губы и мягко скользит по внутренним. Она сильно намокла. Почти текла, наверное. Имоен не помнила, испытывала ли хоть раз такое возбуждение, такую жажду — и да, она отчаянно нуждалась в разрядке, теперь отрицать это было невозможно. Язык Виконии между ее ног. Несказанное удовольствие. Искры уже плясали перед глазами Имоен; голова стала легкой, все остальное тело — тяжелым, а кровь, бегущая по жилам, шумела в ушах при каждом сбивчивом ударе сердца. Имоен смутно ощутила, как руки Виконии медленно, невесомо, будто дразня, скользят по бедрам, ногти и кончики пальцев задевали тонкую чувствительную кожу; тело Имоен содрогнулось, и она ударила пятками по земле, вцепилась еще сильнее в траву, вырывая целые пригоршни, и беспомощно всхлипнула. Руки Виконии достигли вершины бедер, и Имоен почувствовала, как тонкие пальцы раскрывают ее, позволяя этому потрясающему языку щелкать и гладить, вторгаться и ласкать. Викония толкнулась кончиком языка во вход, быстро вторгаясь внутрь с хлюпаньем при каждом движении, потом выскользнула и едва, лишь едва-едва коснулась клитора, и… Имоен еще успела подумать, что нельзя кричать, ей нельзя кричать — лагерь недалеко и там услышат, но в конце концов не знала даже, смогла ли сдержать свой голос. Викония тронула клитор, и Имоен уже не думала ни о чем — пока не очнулась, задыхаясь и чуть не рыдая после мощной разрядки, все ее тело будто пело, и… Викония все еще трудилась между ее бедер, медленно водя языком, без особого труда доводя Имоен до второго оргазма, способного сотрясти землю. И Имоен кончала, кончала, и кончала, пока ей уже не стало все равно — пусть их слышит хоть все Побережье Мечей. Придя в себя, Имоен увидела, что Викония снова нависла над ней — подбородок и губы, растянутые в легкой довольной усмешке, влажно блестели. — Полагаю, урок усвоен. Во рту у Имоен пересохло, она смогла только кивнуть — и вздрогнула, когда Викония погладила ее между бедер; мимолетная, медленная ласка, от которой в голове все же вспыхнули фейерверки. — Вспоминай это потом, когда ляжешь с одним из ваших жалких человеческих самцов, и он не сможет доставить тебе удовольствие. Следовало промолчать, но Имоен прожила всю жизнь среди людей, и мало кто из них по-настоящему заслуживал таких слов. Имоен облизала губы, прочистила горло, и после нескольких попыток все же смогла сказать: — Люди… не все плохие, зна… о-о. Пальцы Виконии снова закружили у нее между ног, задевая перевозбужденный клитор — все тело искрилось и взрывалось, а дроу крайне удивленно смотрела на Имоен. Та закусила губу. Подобрать слова было трудно, произнести их — еще труднее, а Викония, вместо того чтоб отступиться и позволить ей собраться с мыслями, только удвоила старания. — Что ты там говорила? Не смогла разобрать сквозь твои довольные стоны. — Н-ну, я просто… говорила, что большой страшной дроу пришлось ждать… пришлось ждать… — Имоен сглотнула и снова облизала губы, перед глазами все плыло. — Пришлось ждать нас, людей, чтоб спастись от… от… от жалких гадких стражников… а-а! — Викония царапнула ногтем по клитору. Все тело Имоен судорожно выгнулось, переполненное ощущениями, и перед ее глазами взорвалась яркая белая вспышка, выжигая все, что она собиралась сказать, всякую разумную мысль — такая яркая, что Имоен не могла понять, боль или удовольствие ее пронизывает. — Ну? — потребовала ответа Викония, придвинувшись вплотную к ее уху. Имоен покачала головой. — Н-ничего, — выдавила она из себя, коротко, почти беззвучно. Все это было уже слишком — Имоен даже сомневалась, что сможет снова натянуть на себя белье, настолько чувствительным стало тело. Викония лишь усмехнулась и отвела руку: — А теперь ты покажешь, чему научилась. Имоен моргнула в ответ, все еще не придя в себя, и Викония снова провела скользким пальцем между ее губ, позволив ощутить собственный вкус. «Ой», — подумала Имоен, ухватив губами палец, вторгающийся в рот. Викония усмехнулась опять, отстранившись: — Вставай. Сделать это у Имоен вышло не с первого раза — в конце концов Виконии пришлось чуть ли не тянуть ее силой, чтоб поставить на колени. — Ну же, — продолжила она. — Покажи мне. Заливаясь нервным румянцем, Имоен выпрямилась и положила руки Виконии на бедра. — Вот… вот так? — спросила она и опустила голову, чтоб коснуться губами плеча Виконии. Викония словно одеревенела, когда Имоен обхватила ее руками, но не сопротивлялась, и Имоен, осмелев, начала водить языком по ее бархатистой черной коже, осыпать ее поцелуями и укусами. Когда Викония стояла так близко, ее красота бросалась в глаза еще сильнее: стройная, идеально сложенная фигура, нежная и гладкая кожа, на которой виднелось куда меньше шрамов, чем Имоен ожидала, и даже те, хорошо залеченные и давно зажившие, были еле различимы при слабом свете. Грудь Виконии по эльфийским меркам считалась бы большой, но для человеческой женщины — ничего выдающегося; мягкая, крепкая и очень чувствительная, судя по тому, как участилось дыхание Виконии, когда Имоен взяла в рот ее проколотый сосок, нежно потянув зубами серьгу. Она не смогла удержаться от искушения оторваться ненадолго, взглянуть в светящиеся глаза Виконии и спросить так невинно, как только могла: — Я хорошо справляюсь? — Неплохо, — ответила Викония и снова притянула ее к груди. Имоен ухмыльнулась и обняла ее крепче, скользя пальцами по спине, целуя то одну, то другую грудь в попытках сравнить, что лучше — касаться нетронутого соска, или же проткнутого серьгой. Даже когда Викония, потеряв терпение, стала подталкивать ее вниз, Имоен все еще не определилась, что ей нравится больше. Целовать грудь Виконии было нетрудно, но, спускаясь ниже, Имоен начала чувствовать стеснение, ей приходилось напрягать шею, и когда она добралась до живота, неудобство стало отчетливым. Чуть поморщившись, она отстранилась и выпрямилась. — Может, тебе лучше лечь? — предложила Имоен. Но вместо этого Викония выпрямилась, не так грациозно, как до того. — Сойдет и так, — бросила она и сгребла Имоен за волосы, заставив придвинуться ближе. Уткнувшись в низ живота Виконии, Имоен обхватила ее за бедра, пальцы легли на крепкие округлые ягодицы. — Я все еще думаю, что тебе было бы лучше лечь, — настояла она, приложившись губами к упругой коже, но что-то подсказывало: Викония не собирается подыгрывать. Возможно, ей нравилось видеть Имоен на коленях, или что-то в этом роде. — Языком, — напомнила Викония, направив ее чуть ниже. Запах Виконии не походил на ее собственный — он был мускусным и женственным, но в нем проскальзывало нечто нечеловеческое. Ничего удивительного, надо полагать — но это завораживало… и соблазняло. Между ног у темной эльфийки было гладко, не пробивалось ни единого волоска, а внешние губы блестели от влаги в звездном свете, чуть приоткрывшиеся — готовые к ласке. Имоен осторожно высунула язык и провела им по одной из них. Хватка Виконии стала крепче, и Имоен улыбнулась про себя. Следующее касание языка стало более глубоким, раздвинув складки Виконии и обведя вход, и Викония дернула бедрами, словно приглашая продолжать. Кожа Виконии, еще более нежная и гладкая, чем на остальном теле, отливала угольной чернотой даже здесь, но кроме этого различия, они были невероятно сходны внизу, и хотя Имоен… отвлекалась во время прошлого урока, она не нуждалась в подсказке, чтоб найти клитор Виконии и коснуться его губами. Викония рвано выдохнула и еще крепче вцепилась в волосы Имоен, чуть не отодвинув ее от дела, но Имоен в ответ ухватилась за бедра Виконии и начала водить языком чуть быстрее, чуть сильнее. Она вытянула его так, как только могла, и толкнулась под капюшон, коснувшись чувствительного клитора под ним напрямую, и Викония корчилась в ее объятиях, задыхаясь и хватая Имоен за волосы обеими руками. Имоен улыбнулась и взялась за дело с утроенной силой, пытаясь вспомнить, что Викония вытворяла с ней раньше — воспоминания расплывались, и Имоен стала импровизировать. Она рисовала языком круги, буквы; написала свое имя, потом имя Виконии, и с ликованием отметила, что та откликнулась сильнее на ее имя, чем на свое собственное. Чувствовать, как Викония ласкает ее языком, было прекрасно, но Имоен не сказала бы, что это лучше, чем пробовать ее на вкус в ответ и ощущать, как она тяжело дышит, извивается и корчится — даже когда челюсть и язык заныли от непривычной работы. «Имоен», — написала она языком, и влажная, чувствительная кожа Виконии служила ей бумагой. «Имоен», — написала она, и Викония издала тихий всхлип, ее спина изогнулась, а ноги задрожали. «Имоен», — написала она, и Викония замерла и затихла, каждая мышца в ее теле напряглась. «Имоен». Викония кончила в полной тишине, дрожа, пульсируя под языком Имоен; ее руки тряслись. А Имоен лишь улыбнулась и продолжила писать свое имя. Викония начала дышать снова, глубоко и быстро, лишь когда ее оргазм утих; на пару мгновений она оперлась на Имоен, потом отступила, выпутав пальцы из ее волос и опустив руки. Имоен тоже опустила руки и лениво заскользила пальцем у себя между ног, глядя, как тяжело вздымается грудь Виконии, как блестит от пота ее изящное тело. Пока вкус и запах Виконии еще были свежи на языке Имоен, пока та стояла перед ней, удовлетворенная и усталая, Имоен не потребовалось много времени, чтоб кончить. Это совсем не походило на предыдущие оргазмы, ослепляющие и оглушающие, как удар молнии — но что-то уютно запульсировало внутри, заставив содрогнуться всего единожды, и утихло, оставив ее удовлетворенной и счастливой. — Полагаю, я сдала, да? — сказала Имоен несколько мгновений спустя, когда тишина стала неловкой. Викония тонко улыбнулась: — Несомненно, mrimmd'ssinss.* — Эм-м… — Имоен не знала, что следует сказать. Что вообще говорят в таких случаях? Опыта в подобных вещах ей было негде набраться. — Вымойся, девочка. Да поскорее. Тебя начнут искать, если ты задержишься еще немного. Имоен поняла, что на этом все. Она стала подниматься, и теперь ныло все тело, не только ноги — но такая боль была даже приятной. Она подошла к речушке — та струилась так же мирно, как в тот час, когда Имоен пришла сюда, и абсолютно не подозревала, что произошло на ее берегу. Когда Имоен обернулась, Викония уже растворилась во тьме.

* * *

Имоен быстро сполоснулась, смывая с тела пот, грязь и… все остальное; обтершись на скорую руку, она натянула чистую рубашку и нижнее белье, которое захватила с собой, и двинулась назад в лагерь. Костер все еще горел, хоть и не так ярко, как раньше. Никто не сказал ни слова, когда Имоен села к огню — так близко, как только можно, позволяя волнам жара омывать себя. — Бродить в лесу в одиночку так поздно ночью — это совершенно безрассудно, — донесся откуда-то со спины знакомый голос. Имоен обернулась на звук, но увидела только два красных огонька, мерцающих в тени большого дерева. — В темноте можно повстречать опасности, — продолжила Викония со скукой и безразличием в голосе. Имоен показала ей язык: — Я смогу дать им отпор. После короткой заминки последовал смешок — почти беззлобный. — Может быть, и сможешь, девочка, — ответила Викония. «…может быть, и сможешь».