Сборы

Удобно расположившись на диване в роскошном зале дворца Тида, Хего Дамаск потягивал цветочное вино, наблюдая, как служанки одевают Палпатина. Он поймал себя на мысли, что уже так, с волосами, убранными в сложную причёску с поблескивающими чёрными кристаллами украшений, с традиционным для правителей Набу макияжем и в одном нижнем платье килликского шёлка — вызывающе красном и едва скрывающем юношескую фигуру, — Палпатин выглядел величественно. — Я вижу, что вам нравится то, что вы видите, — юноша приподнял и вытянул сначала одну ногу, затем другую, давая служанкам застегнуть изящные сапожки, обшитые веда-тканью. — Я был бы глупцом, если бы стал отрицать очевидное. Палпатин тихо засмеялся и едва заметным движением отвёл руки назад, надевая расшитый чёрными нитями и кристаллами халат. Элегантный, с широким поясом и пышной юбкой, он скрывал нижнее платье целиком, и изнутри рукава от сочетания материй приобретали кровавый оттенок. Палпатин опустил руки и обратился к служанкам: — Сначала перчатки. И когда закончите, оставьте нас с магистром Дамаском наедине. Они кивнули и открыли плоскую шкатулку. «Запоминайте. Однажды вам придётся застегивать их на мне», — раздался в голове Хего вкрадчивый голос Палпатина. И он стал смотреть, запоминая и в глубине души жалея, что они сейчас не одни, он не может взять эти аккуратные руки в свои, коснуться губами запястья почти целомудренно и пуговица за пуговицей скрыть нежную кожу под мягкой тканью. Когда служанки надели на Палпатина чёрное, скроенное будто из множества лепестков одеяние, Хего затаил дыхание. То, что он видел, было не просто траурным платьем молодого короля — это было настоящее произведение искусства. Несколько видов шелков делали ненужным любое другое украшение: сама ткань переливалась и блестела. А каркасный, почти прозрачный, кажущийся простым воротник придавал облику Палпатина ещё больше торжественности. Закончив, служанки поклонились и вышли. — Ты выглядишь как человек, празднующий свой триумф. — Я выгляжу как монарх Набу, скорбящий по своей семье, — Палпатин спустился с невысокого подиума. — Не сомневаюсь, что все именно так и подумают. Хего поднялся с дивана и подошёл к юноше, вглядываясь в его спокойное лицо. Палпатин потянулся первым, встал на цыпочки и прижался губами к губам Хего, оставляя слабый след от помады. — Мне пора идти, магистр, — выдохнул он в губы Дамаска, — нам пора.