Вакантное место райской птички

      Ким Га Он готовил завтрак. Казалось бы, что необычного? Но! Готовил он на чужой кухне, не для себя и к тому же на вынос. Га Он был хорошим поваром, поэтому простой омлет с морковью, сладким перцем и луком он завершил быстро, после чего уложил его в контейнер для еды. Очень скоро туда же отправились и жареные куски куриного стейка. В термокружке он приготовил крепкий зеленый чай. Но не успел парень поставить посуду в мойку, как завтрак исчез со стола.       — Я поем в машине, — заверил его Кан Ё Хан. — Ничего не остынет.       — Ну конечно, — опираясь на мойку, не смог скрыть своего сарказма Ким Га Он. — Это такая же сказка, как тридцатилетняя девственница, работающая в квартале красных фонарей.       Ё Хан вопросительно приподнял бровь:       — Кое-кто встал не с той ноги? Ворчишь как старпёр.       — Сказал мне старик, — закатил глаза Га Он. — Почему бы тебе просто не начать просыпаться пораньше, чтобы поесть за столом как и все нормальные люди?       — Мне и без того приходится подниматься раньше всех, — на ходу пробуя чай, заметил Кан Ё Хан. — И я не просил тебя готовить мне завтрак. Это была твоя инициатива.       Ким Га Он бросил на главного судью свирепый взгляд, после чего отвернулся обратно к раковине. Ему еще предстояло очистить посуду от остатков пищи прежде, чем поставить ее в посудомойку, поэтому он занялся этим, чтобы не сказать лишнего.       О, несомненно, он этот подкол так просто не оставит. Вот придет Кан Ё Хан сегодня вечером домой, а на кухне его будет ждать аж целый кусочек НИ-ЧЕ-ГО. Поспит голодным одну ночь и начнет ценить чужой труд!       Но, конечно же, Кан Ё Хан был прав. Никто не просил его готовить. Ким Га Он сам получал от этого удовольствие, да и таким своеобразным способом он благодарил за приют… Пусть в этом больше и не было необходимости, и он сам тут оставался, а его, по сути, просто ленились прогонять, так что…       — Не пожелаешь мне хорошего дня? — вдруг спросил Кан Ё Хан, что было странно для него, ведь обычно он был немногословен с утра. — Можешь даже улыбнуться.       Ким Га Он сжал губку с такой силой, что было странно, как она не расщепилась на атомы в его руке. Резко повернувшись к судье, он выпалил:       — Я не твоя женушка!       В ответ на это он получил ехидную улыбку, при виде которой очень хотелось взять что-нибудь большое и тяжелое и как запустить этим в этого…старика!       На красивом лице юноши заиграли желваки. Вопреки своему внутреннему гневу, он также испытывал и сильное смущение, отчего его щеки покраснели. В целом его вид был милым, так что, хоть он и не получил желаемое, Кан Ё Хан был удовлетворен.       Махнув «женушке» на прощание, судья, наконец, ушел. Благодаря этому Ким Га Он смог выплеснуть свой гнев в нецензурную брань, очень тихую, правда, но это все равно помогло ему стать заметно спокойнее. Поэтому, когда юноша принялся за завтрак для Элли, его настроение уже не было таким плохим.       Племянница Кан Ё Хана поднималась примерно в тоже время, что судья покидал особняк. Приготовить для нее что-нибудь тяжелое уже не было времени, поэтому Ким Га Он сделал ей тосты с арахисовым маслом, нарезал дольками банан и выложил его сверху, после чего полил тосты сиропом и украсил малиной и сахаром с апельсиновой цедрой. Налив молока в стакан, он поставил готовый завтрак на стол, лишь после этого вымывая руки и вытирая их полотенцем. На утро его работа была окончена, теперь он мог заняться самым важным — расследованием.       Хотя это было больше похоже на изучение дома.       Чем больше Ким Га Он узнавал, тем меньше он хотел уходить отсюда. Недавно он поймал себя на том, что начал неосознанно наводить порядок в тех комнатах, в которые ему доводилось попасть. Сперва Кан Ё Хан ничего не говорил. Затем он стал проявлять легкое недовольство… Вообще, если судье что-то не нравилось, это было трудно не заметить. И все же, под натиском аргумента «это не я, оно само», он все же махнул на все рукой и просто дал ему ключи от особняка.       Га Он чувствовал себя Алисой, что забрела в волшебный мир. Вещи в доме были дорогими и поражали своей изысканностью. Вот только большая часть из них была скрыта под покрывалами из-за того, что комнатами никто не пользовался. Сегодня Га Он собирался снять их все. А применение комнатам, при желании, можно было найти. Например, недавно одну из них он переоборудовал в этакую оранжерею. Несмотря на обилие цветов, что были размещены даже на потолке с помощью балок и подвесок кашпо, доступ к дверям и окнам был свободен. Там также были размещены небольшой диван и кресло, а вместе с ними и шкаф, где хранились различные приспособления для растений. Га Он любил эту комнату, хотя чаще всего он и Элли играли в саду, на свежем воздухе.       Решив так, парень принялся за дело. И тут ни с того ни с сего в нем, казалось, что-то проснулось. Это произошло, когда он сложил покрывала в ровную кучу. Внезапно всё перед его глазами заплыло туманом, и он, увлекшись, начал убираться по всей комнате. Он вымыл окна, пол, зеркала, достал пылесос, отнес вещи в стирку… Даже нашел пару настольных игр, не новых и пыльных от времени.       Когда Га Он осознал, что занят не тем, чем требовалось, он уже стоял на лестнице и мыл люстру…       Элли заинтересованно за ним наблюдала. Также, как и Джи Юн Гук, которая, не найдя пылесоса, отправилась на его поиски.       — Что это? — не отвлекая Га Она от работы, спросила Элли, указывая на одну из коробок с играми. — Я раньше ее не видела.       Юн Гук взяла коробку, протерла ее от пыли и прочла вслух:       — Твистер — подвижная напольная игра для активной компании. Не думаю, что она…       — Давайте сыграем! — решила Элли. — В этом доме все равно больше нечем заняться.       — Госпожа, — няня виновато опустила взгляд. — В этой игре требуется…       После объяснений, радостное выражение лица Элли заметно потускнело. Га Он спустился с лестницы, чтобы приободрить ее.       — Ты не можешь быть участником, — сказал он, садясь на корточки, чтобы глядеть девушке прямо в глаза. — Но ты можешь быть судьей! Видишь это? Рулетка прикреплена к квадратной доске и служит генератором случайности. На ней разбиты сектора для каждой конечности с указанием цвета. Судья вращает рулетку и зачитывает её указания игрокам. Еще он наблюдает, чтобы участники не нарушали правила. Что скажешь?       Элли улыбнулась. Улыбнулась с облегчением и благодарностью. Ей нравилось то, что Га Он относился к ней… не так, как другие. Она пока не могла понять, что в нем отличалось от остальных людей, но всякий раз, как он говорил с ней, сердце девушки наполнялось теплотой. Элли не может играть в игры? Будет судьей! Она не может готовить самостоятельно? Не смешите Га Она! Готовить будет он, а она будет ему в этом помогать! Ведь Элли все еще была способна помыть и почистить продукты, а это многого стоило.       Рядом с ним она чувствовала себя полноценной. Да, он все еще жалел ее, но не ограничивал.       Элли приняла рулетку и самодовольно сказала:       — Учтите, я буду самым внимательным судьей! Вам не скрыться от моего взора!

***

      Кан Ё Хан обнаружил, что забыл телефон, когда уже поднялся в свой рабочий кабинет. Из-за этого ему пришлось вернуться обратно в машину и поехать домой, благо отчитываться перед кем-либо ему не было необходимости. Ё Хану повезло. Его машина быстро разгонялась, а пробок не было, но даже так он все равно приехал домой ближе к одиннадцати часам. И то, что он там застал, не могло не шокировать.       Во-первых, он никогда не видел, чтобы человеческое тело могло принять такую… невообразимую позу. Во-вторых, эта поза была сформирована двумя людьми — Га Оном и Юн Гук. И если от первого еще можно было ожидать чего-то подобного, то вот от няни, что вырастила его… Она ведь была уже немолода!       Тем временем Элли, которая находилась спиной к хозяину особняка, а потому не видела его, продолжала:       — Га Он — правая рука на желтый круг! Юн Гук — правая нога на красный! Нет, Га Он, это зеленый! Ах!       Кан Ё Хан дернулся, услышав выкрик. Он тут же пришел в себя и поспешил к племяннице… Которая заливалась смехом. Те, кому действительно была нужна помощь, беспомощно валялись на полу, как сломанные куклы. Их руки и ноги были перепутаны, а сами они тихо стонали, как если бы это падение вышибло из них последний дух.       Приподняв бровь и сложив руки на груди, Ё Хан не мог не спросить:       — Вам удобно? Может одеяло подкинуть или подушки?       Наконец заметив его, домашние притихли. Элли нахмурилась, всем своим видом обвиняя дядю в том, что он прервал веселье, в то время как няня, проявив недюжую для ее возраста гибкость, освободила свои конечности и встала, извиняясь за беспорядок. И только Га Он продолжал лежать и смотреть на Ё Хана снизу вверх.       — Все? Закончился поток юмора? — спросил он. — Может уже тогда поможешь?       Ё Хан сделал вид, будто замешкался, и лишь поймав на себе осуждающий взгляд Га Она, подошел и помог тому подняться. Быстро отпустив его руку, Га Он начал разминать плечи.       — Я больше не могу, — заметил он. — Мы уже четыре раза падали. У меня все болит.       — Мне нужно возвращаться к работе, — вторила ему Юн Гук. — Прошу меня простить.       Женщина начала собирать игру, Га Он, позабыв о боли, также принял в этом участие. Элли, с лицом говорящим, что она вовсе не наслаждалась времяпрепровождением, а кое-кому это просто причудилось, гордо развернула свою коляску и укатила к себе. Очень скоро рядом с Ё Ханом не осталось никого.       Мужчина осмотрелся. Он чувствовал себя так, словно одним своим существованием убивал все вокруг себя. В том числе и веселье. Пару минут назад, вокруг него было очень оживленно. Однако теперь он снова был один…       Ироничная улыбка медленно исчезла с его лица. Он вздохнул, прогоняя наваждение и подошел к столу, на котором и забыл свой телефон. Однако, когда он разблокировал его, то увидел смс от Га Она. Там было написано всего одно предложение:       «Что ты хочешь на ужин?»       Некоторое время Ё Хан смотрел в свой телефон с непонятным чувством. Недавно окутавшее его чувство одиночества отступило, и он, сам того не осознавая, вновь улыбался. Только в этот раз в его улыбке не было и нотки иронии. Он действительно был счастлив, получая заботу. Когда в последний раз о нем кто-то беспокоился так, как это делал Га Он?       Отправив ответ, мужчина заблокировал телефон и вышел.       В это же время, получив смс, Га Он прочел его:       «То, что захочет Элли».

***

      Было поздно, когда Ё Хан вернулся домой. Элли уже крепко спала в своей постели, поэтому судья не стал ее тревожить, а сразу направился на кухню. Там, под закрытой крышкой, его ждала еще теплая еда.       — Я приготовил ее для тебя отдельно, — заметил Га Он, который, услышав, как Ё Хан вернулся домой, пришел к нему. — Подумал, что это лучше, чем разогревать.       Ё Хан кивнул, принимая это, казалось, как должное. На самом деле, глубоко в душе, он был очень доволен. Га Он день ото дня становился все более внимательным к нему. Это не могло не радовать.       — Тебе приготовить чай? — спросил Га Он. — Слезай с кофе. Это вредно. К тому же, исследователи из университета доказали, что людям, которые пьют кофе, обычно бывает тяжелее засыпать по ночам.       — Думаешь, причина только в этом? — спросил Ё Хан. — Ладно. Завари чай.       Га Он ничего не ответил. Он запнулся, когда шел к чайнику, и было заметно, что сказанное Ё Ханом его смутило. Парень не мог реагировать иначе, особенно после того, как узнал прошлое судьи. Конечно же теперь, когда они поднимали этот вопрос, он терялся и действовал неловко.       Эта его черта забавляла Ё Хана. Он съел ужин, как всегда вкусный, и выпил чай, уже теплый, а не горячий из-за предварительного заваривания. Все это время Га Он стоял рядом и ничего не говорил. Было заметно, что он все еще смущен.       — Это было неплохо, — заметил Ё Хан. — Оставь посуду. Юн Гук уберет ее завтра.       — Нет, лучше сделать это сейчас, — не согласился Га Он. — Подожди немного.       После этого он уже привычно убрал со стола, почистил посуду и поставил ее в посудомойку. Ё Хан, как не странно, послушно сидел, сложив руки на груди и ждал, не сводя взгляда с Га Она.       Известно, что самое откровенное происходит на кухне. Когда Га Он закончил с уборкой, он почувствовал, как сильные руки обнимают его со спины. Эти объятья словно говорили о том, что Ё Хан был готов защитить его от всех и вся в этом мире.       Его твердая, теплая грудь прижалась к спине парня, и от этого по телу Га Она пронеслась волна дрожи. Он закрыл глаза, издав тихий стон, когда Ё Хан сперва вдохнул запах его тела, уткнувшись носом ему в шею, а затем, словно игривый кот, лизнул его.       — Сладко, — заметил он. — Ты — самое вкусное, что я когда-либо пробовал.       Га Он терял ясность ума, когда этот голос, завораживающий и непривычно мягкий, начинал говорить ему такие вещи. Но было еще кое-что, чего парень никак не мог вынести, то, отчего его ноги подкашивались в прямом смысле этого слова.       Шепот Ё Хана.       В нем было все: страсть, возбуждение, нетерпение… Все это слилось воедино и Га Он полностью потерялся.       Он не стал сопротивляться, когда Ё Хан повернул его к себе и, накрыв его губы своими, вовлёк его в жаркий поцелуй, прижимая к себе и поглаживая руками спину. Невозможно было сказать, как долго это длилось, но, когда Га Он вновь смог вдохнуть воздух полной грудью, Ё Хан уже открывал дверь своей спальни, увлекая парня за собой. Оказывается, все то время, что они шли от кухни до его комнаты, они непрерывно целовались. Видимо спальня Ё Хана была обнаружена лишь благодаря хорошо знающему ее расположение хозяину.       Га Он поднял руки, позволяя мужчине снять с себя мешковатую кофту. Отбросив ее куда-то в сторону, Ё Хан начал целовать парня в шею, опуская его на кровать и прокладывая дорожку из поцелуев к груди Га Она.       О, как он ласкал его! Под умелыми руками Ё Хана Га Он стонал, не сдерживая свою страсть. Он обнимал мужчину за шею, шепча его имя. Даже то, как он гладил его спину, не раздражало Ё Хана, а лишь подзадоривало. В обычное время он бы никогда не позволил прикоснуться к своему шраму. Но Га Ону было наплевать на это. Он не считал Ё Хана уродом, прикосновения его пальцев к жестким рубцам сводили мужчину с ума.       Постепенно его ласки стали более настойчивы. Из-за этого Га Он и не заметил, как и когда с него стянули штаны и белье. Оставшись обнаженным, парень отвернул голову, стараясь скрыть свой стыд, но Ё Хан мягко обхватил его подбородок пальцами и снова заставил смотреть на себя. Его взгляд умолял, чтобы Га Он не скрывался… Разве было возможно ему отказать?       Га Он прогнулся в спине, когда Ё Хан наконец вошел в него. К тому моменту они оба уже были на пике своего удовольствия, но все еще держались, чтобы как можно больше прочувствовать друг друга. Ё Хан старался быть терпеливым. Он не хотел причинять боль тому, кто доверял ему свое тело. А потому, наскребав остатки терпения, он замер, ожидая, когда мышцы парня, что так тесно сжимали его, расслабятся.       Они двигались вместе, Га Он умел подстраиваться под его ритм. Ё Хан полностью обладал его телом, наслаждение от того, что он был внутри, было таким сильным, что Га Он не мог не прикусить губу, чтобы не закричать. Заметив это, Ё Хан успокоил его быстрым поцелуем.       И после этого мужчина словно потерял контроль. Он сдался под натиском сдерживаемой страсти и начал двигаться мощными рывками. Быстро и яростно. Его грубость, так отличающаяся от прежней сдержанности, довела их обоих до оргазма.       Сперва, не было слышно ничего, кроме их сбивчивого дыхания, которое они пытались выровнять. А затем Ё Хан перекатился на спину и улыбнулся.       — Это было здорово. Надо почаще так делать.       Га Он тихо простонал в ответ что-то невразумительное. Он мог выдержать два, даже три подхода за один вечер! Но если они будут делать это каждый день… Разве это не плохо скажется на его здоровье?       Видя, как «обрадовался» его маленький любовник, Ё Хан рассмеялся. Он сел, легко шлепая Га Она по ляжке, после чего направился в ванную. Оттуда он принес теплое полотенце, которое дал парню.       — Я пойду в душ, а ты ложись, — сказал он, гладя Га Она по волосам. — Не жди меня.       Га Он кивнул. В такие редкие моменты он ведь имел право доверять этому человеку?