Любовь

Середи проснулся от стука в дверь. Кто-то ненавязчиво молотил по двери его спальни, прося впустить. Крейслер открыл глаза, протёр их и перевёл взгляд на часы. Полтретьего ночи. Просто так его никогда не будили. Что случилось? - Входите. - разрешил он, выбираясь из-под одеяла и натягивая джинсы. Дверь открылась, из коридора хлынул свет, и один из солдат, Каито Хаибара, вошёл внутрь, на всякий случай закрыв за собой дверь и смущённо отвёл глаза, заметив, что он одевает халат. - В чем дело, Каито? - Там мальчик... Который новенький. Он опять плачет. Мы пытались его успокоить, как могли, но Джулиана нет, а вы же знаете, он кроме Джулиана и вас ни к кому на руки не идёт. Середи молча засунул ноги в сапоги и молча, не застегивая их, кивнул ему и вышел из комнаты, а затем направился налево по коридору, в ту часть базы, где были жилые комнаты солдат. И с недавних пор - отдельное мини-крыло для тех, кому ещё не исполнилось восемнадцать лет. Взмахом руки разогнав толпу солдат, которые стояли у дверей, явно не зная, что ещё можно сделать, когда простые шутки или банальное "все будет хорошо!" не помогают, Середи вошёл в коридор и тут же увидел ещё двоих, около открытой, третьей справа двери. Он вошёл внутрь. Беловолосый мальчишка со шрамом на глазу зарылся лицом в подушку и тихо всхлипывал. - Привет. Как ты себя чувствуешь? - Дайго опять кошмары снятся! - отрапортовала восьмилетняя Акита, сидя на кровати и болтая ногами. Середи тихо подошёл к ним и осторожно сел на краешек. Беловолосый мальчик поднял на него глаза и тихо всхлипнул. Он помнил его три месяца назад - таким же маленьким, худым и голодным, которым его на руках из полуразвалившегося дома в китайской провинции вынес Джулиан Грант, солдат полка Акиро Юджина. У молодого офицера была одна из стычек с китайскими войсками, которые по прежнему травили их, едва узнав, что они где-то окопались. Ракеты летали и свистели всюду. Кто мог сбежать с поля боя, уже давно сбежал. И Акиро был удивлён не меньше своих солдат, когда Джулиан вынес к ним из полуразвалившегося дома, в стене которого уже была дыра, маленького десятилетнего мальчишку, который так доверчиво вцепился в воротник его куртки и уткнулся лицом в волосы, что ни у кого не поднялась рука сдать его китайским войскам. Как потом объяснил Джулиан, он не мог его там оставить, хотя и забежал туда всего на минуту - проверить, годится ли дом как огневая точка - и нашёл его, сидящим на земляном полу. Взрослых при нем не было - так как он не мог считать за взрослого напившегося до потери сознания мужика, от которого за милю несло перегаром, и который вообще не понятно, был жив или мёртв. Мальчик остался. Он остался и когда они вернулись в Японию, отчитаться в главном командном центре о проделанной операции, и пока Акиро зачитывал ему отчёт, малыш доверчиво держался своей ладошкой за руку Джулиана. Середи не мог отправить его в приют. В детском крыле была занята четвёртая комната. А при медосмотре выяснилось, что шраму на глазу уже как минимум пара лет, что у него сломана пара рёбер, и что его нередко до этого поили алкоголем - причём насильно, поскольку стоило ему увидеть на столе бутылку, даже, если это была бутылка с соусом васаби, как он бледнел, дрожал и пытался как можно скорее выйти из комнаты. Он ещё долго боялся и всех бутылок, и громкого шума, и капитана Ягами Ватанабе, ожог на лице которого, очевидно, напоминал ему красные лица его напившихся родителей, и первые два дня не хотел отходить от Джулиана. А он сам не отходил от них обоих. И на третий день Дайго согласился взять из его рук шоколадный батончик, на четвёртый - порисовать с ним и написать ему буквы английского алфавита - он запнулся уже на M - а на пятый решился пройти с ним в свою новую комнату и дал уложить себя в кровать, пока рядом с ним сидела Акита и болтала с ним, отвлекая его разговорами, пока он не заснул. Через неделю он уже смог уложить его сам, а он начал играть с Тору и Акитой, все равно вздрагивая каждый раз, когда они слишком громко кричали. Через две недели, когда Джулиан уехал на очередное задание, пообещав ему обязательно вернуться, он несколько часов просидел рядом с ним, рыдая ему в халат. И до сих пор он не доверял никому из взрослых, кроме них. - Они кричат... - прошептал беловолосый мальчик, высунув голову из-под одеяла - Они опять ругаются! Я им не нужен..! Меня скоро опять будут бить! - Успокойся. Никто не будет на тебя кричать или бить тебя, если солдаты кричат, они просто в шутку ругаются или смеются над чем-то. Здесь никто тебя не обидит, я обещаю. - прошептал Середи, положив руку малышу на голову - Их больше нет, они тебе просто приснились, они больше никогда тебя не тронут. А сейчас ты здесь, с нами. И тебя никто больше не обидит. Дайго доверчиво шмыгнул носом и, усевшись на кровати, заползл ему под халат, обнимая его за талию, за грудь худенькими ручками, а с другой стороны к нему подсела Акита, вцепившись ему в плечо, и Середи Крейслер осторожно обнял обоих руками - Дайго - левой рукой, а Акиту - правой. И фамилии они выбирали им сами, для Дайго - вместе с Джулианом, сидя перед книжкой и перебирая варианты, а затем спросив у мальчика - тебе нравится "Комоуто?" - на что он кивнул, а Акита, которая уже умела читать, сама выбрала себе фамилию - Игараси. Пятьдесят Штормов. И её фамилия с самого начала ей подходила! - А что, если они придут? - спросил беловолосый мальчик, всхлипнув - Что, если они найдут и заберут меня?! Не найдут, на базе World Sabers днем с огнём не найдут, а его родителям он вообще не был нужен, иначе они потрудились бы хотя бы посадить его в шкаф или загнать под кровать во время той бомбёжки! Да и кроме того, мальчик уже давно считается погибшим в той битве, мало кто готов годами искать пропавших без вести, и официально ребёнка с именем Дайго Комоуто не существует. Есть только ещё один труп среди жертв той битвы. А вот он - сидит перед ним, маленький, дрожащий, плачущий, живой! И о том, что он жив, знают только солдаты World Sabers, и даже если эти несчастные алкаши сумели оклематься, то точно до него бы не добрались! Да вот только как объяснить это десятилетнему ребёнку? - Понимаешь... Здесь тебя никто не найдёт. - прошептал Середи, осторожно погладив малыша по головке - Никто, кроме тех, кто тут живёт, не знает, что ты здесь. Мы здесь как на дне морском, в безопасности, и можем жить спокойно. Никто из них никогда больше до тебя не доберётся. Обещаю. Никто не достанет здесь ни его, ни Акиту, ни Тору. Никто, кроме разве что, войск Японии, которые уже давно мечтают найти их командный пункт и выкурить их отсюда. Ничего, если что, они всегда смогут отбить атаку. А если не смогут, то успеют улететь на вертолёте, на другую базу, которую их враги пока не нашли. Дайго доверчиво поднял на него огромные карие глаза и крепче обнял, прижимаясь к нему своим дрожащим, худым тельцем, а Акита смотрела на него из-под полов его собственного халата, сверкая зелёными глазенками. - Ну вот! А я же тебе говорила! Мы в секретном, военном бункере, и нас никто здесь не тронет! Никто, кроме повара, который вчера опять жаловался ему, что Акита залещла на кухню, что она высыпала всю пачку соли в кастрюлю с супом, и что он поймал её и Тору как раз тот момент, когда они, открыв один из холодильников, уминали шоколадные батончики. Ох, как он тогда ругался, учитывая, сколько продуктов она перевела! Но Аките было все равно, кто на неё кричит, и даже, если она слышала часть этих ругательств, через пару часов она отсалютовала ему, проходя по коридору... Скрипнула дверь. Тору. - Мистер Крейслер... - Всё хорошо. Тебе тоже не спится? - спросил он, и беловолосый мальчик в синей пижаме тихо подошёл к нему и уселся на ковёр, сверка красными глазенками. Акита тихо усмехнулась, обернувшись к нему. Тору... Самый старший из них четверых, с недавних пор - уже пятерых, он с первых недель старался приглядывать за ними, а особенно - за Акитой. Ведёт себя как старший брат, отговаривает её от шалостей и берет на себя большую часть её вины, каждый раз смущённо опустив глаза, как будто все ещё боится, что сейчас опять будут орать, будут кричать друг на друга и на него, что его опять отправят прочь, а то и спать без ужина. Но по сверкающим зелёным глазам все равно видно, кто что натворил, а кто кого прикрывает. За это ему не достаётся ни похвалы, ни добавки десерта - он просто делает это потому, что любит. И когда они сидят вдвоём, на ковре, и Тору рисует красками удивительные для его возраста картины, а Акита чертит каких-то чёртиков, невольно кажется, что они и в самом деле брат и сестра. " Вокзал. Шум, гам, толпы сотни ног мелькают перед глазами, стоит опустить голову, крики, кто-то прощается, кто-то встречает, кто-то, наоборот, кого-то ищет, кто-то уже нашёл, кому-то надо сесть в поезд, а кто-то пытается купить билет или обменять его на более дорогой. Середи молча идёт в этой толпе в детской одежде - в халате лучше не появляться в общественных местах, ведь для всех он - не неуловимый Середи Крейслер, лидер террористической группировки World Sabers, а просто двенадцатилетний мальчик, который что-то забыл на этом вокзале. Он только что проводил троицу разведчиков, которым предстоит внедриться в IT-компанию во Вьетнаме, и сейчас чем быстрее он унесёт отсюда ноги, тем лучше - многие добрые тетеньки имеют неприятную привычку ловить маленьких, потерявшихся детей, вести их к охраннику, потом на сам пост охраны и ещё два часа искать его безответственных родителей, которые бросили его одного на вокзале! Детей одних не бросают, пора бы вам уже это заучить... Тогда это кто? Маленькая фигурка в темно-серой рубашке и брюках, с белыми волосами, малыш, которому от силы дашь девять, сжимает в руках рюкзачок и нерешительно оглядывается вокруг. Как будто он не знает, куда ему идти и что делать. Как будто он здесь один. И в таких ситуациях просто невозможно пройти мимо. Середи медленно подошёл к мальчику, который поднял на него свои удивлённые, красные глаза. - Привет... А ты кто? - Меня зовут Середи. Я тут гуляю, только пришёл совсем недавно. Что ты здесь делаешь? - Я жду свою маму... А ты не видел мою маму? И папу я тоже жду! Они велели никуда отсюда не уходить и ждать, пока придут они! Маленький, худенький, в глазах затаенный страх. Страх, что родители вообще не придут. На рюкзачке ни значка, ни имени мальчика. Только один кармашек, который явно пуст - и записки с именем ребёнка и номером телефона там тоже наверняка нет. Если у него вообще есть с собой мобильный телефон. - А как тебя зовут? Середи опустился на корточки - так было проще разговаривать с ребёнком, поскольку он все же был выше на две головы. Мальчик коротко кивнул ему, сделав шаг вперёд. На ключице - синяк от удара. Ещё совсем свежий, били максимум пару дней назад. - Тору Арима. Так ты не видел мою маму? - А... Как она выглядит? - переспросил Середи, быстро оглядывая его с ног до головы, его серую, явно старую одежду, поношенные кроссовки. Он начал понимать, что здесь произошло. - Она очень красивая, но она часто кричит, и тогда становится очень страшной! У неё волосы, как у тебя, но длиннее, вьющиеся и золотистые. И у неё зелёные глаза! А у папы красные, как у меня. Они сказали, что скоро придут! Нет. Ни одной женщины, подходящей под это описание, и ни одного мужчины с красными глазами. Даже вдалеке нет. Интересно, и сколько уже длится это "скоро?!" - Тору... А ты знаешь время? Умеешь определять по часам с палочками вместо цифр, сколько времени прошло? - Нет. - покачал головой малыш, и Середи быстро огляделся вокруг. Нет. Нет. Тоже нет. Только огромные старые часы с римскими цифрами на циферблате на стене напротив. - А ты можешь показать, на каком месте были стрелки, когда тебя только привели сюда? На что они указывали? Мальчик кивнул и ткнул в десятку и в одиннадцать, а Середи перевёл глаза на две стрелки, и большую, и маленькую, на шестерке. Он так и думал. Восемь часов. Его восемь часов назад привели сюда, а охрана вокзала даже не озаботилась тем, чтобы спросить у него, что он здесь делает! Или их удовлетворил ответ "жду свою маму?!" Да сколько детей будет ждать свою маму восемь часов подряд?!! - Так ты не видел мою маму? - Прости, но нет. - покачал головой Середи, гляня на этого маленького, худого, одетого в чуть ли не рваную одежду ребёнка и уже расходящуюся по швам обувь! Логика и здравый смысл орали одно и то же - бросай ты его и беги прочь отсюда, тебя все камеры видеонаблюдения снимают, но третье чувство - ярость и неумолимое желание вытащить его отсюда - заглушили их обоих. Наплевать! - Тору... А ты не отходил отсюда ни разу? И ни с кем больше не разговаривал? - Разговаривал. Но они все уходили, а не как ты, оставались рядом! Это значит, не ел с самого утра. Это если его ещё накормили завтраком! - Тору... А хочешь булочку с маком? Или хот-дог? Или бургер? Или пирожок? Палатка была от них в трехстах метрах! - У меня нет денег. - коротко ответил малыш, показывая пустой карман рубашки. В брюках такой же пустой, он был в этом уверен, а в рюкзак родители наверняка денег не положили - А красть нехорошо. Потому что тогда тебя поймает полиция, ты будешь сидеть в клетке, за решёткой, и тебя будут больно бить, больнее, чем если добавки попросить, а мама будет расстроена. Ребёнок в девять лет знает, что такое обезьяник. И хорошо, если только от своих родителей! Вместе с яростью и желанием прижать его к себе и обнять появилось и желание треснуть его родителей по голове! Чем-нибудь тяжёлым. И как следует! - Не волнуйся, у меня есть деньги. Я могу купить тебе пару пирожков. - ответил Середи, нащупав в кармане пятьдесят долларов. Мальчик с каким-то недоверчивым удивлением поднял на него глаза. - Но ты же не моя мама и не папа! - Я куплю их тебе как друг, договорились? Только для этого надо отойти отсюда, не волнуйся, если мы заметим твоих маму и папу, мы сразу же к ним подойдём! Пожалуйста, пусть он уйдёт, пусть он сейчас даст руку и уйдёт, ведь иначе потом его будет вообще отсюда не увести! - Тогда - ладно. - кивнул Тору, он взял его за руку, и вместе они прошли эти триста метров до палатки с дешёвым стрит-фудом, где продавцу было вообще наплевать, кто у него что покупает - пусть даже африканские эмигранты или опасные, разыскиваемые преступники! Мальчик смотрел на неоновую вывеску как на что-то удивительное и очень красивое. А ещё он молчал, ничего ему не говоря. - Ну, выбирай. - кивнул ему Середи, и мальчик тотчас вздрогнул. - Я не могу выбирать. Я должен съесть то, что мне дают. Это же не мои деньги. Ребёнок без права выбора, без права высказаться, одетый в драную одежду, явно несколько раз побитый и брошенный на вокзале, ребёнок, который, судя по всему, вообще никому не был нужен, а только должен - за то, что ест за их счёт, за то, что живёт в их доме, за то, что им приходится собирать его в школу, одевать и покупать книжки с тетрадками, за то, что он вообще родился! Треснуть его родителей по голове уже не хотелось. Хотелось просто быстро и безжалостно свернуть им шеи. - Я разрешаю тебе выбрать... - прошептал Середи, обнимая мальчика за плечо - Что ты хочешь? Через десять минут Тору уже стоял рядом с ним, у стены, в нескольких метрах от палатки и с наслаждением уминал огромный хот-дог, глядя на еду как на самое величайшее сокровище, его глазенки горели радостью и благодарностью, пока он откусывал кусочек за кусочком, он старался есть медленно, как учили, старался вести себя, как будто ест только из вежливости, но не мог и все равно смаковал каждую крошку, каждый укус. Середи, держа в руках купленный просто для виду пирожок с вишней, молча, с улыбкой смотрел на него. А затем, вспомнив, что ему надо сделать, опустил руку в карман, вытащил телефон и быстро набрал номер повара командного пункта. - Коити, это Середи Крейслер. Ты можешь быстро, до общего ужина, приготовить одну порцию еды, только на всякий случай побольше, любой нормальной, не сухомятки или не салата? Да, это нужно сделать примерно за тридцать минут! Я скоро буду на месте, и это не для меня! Тору с интересом поднял на него свои красные глазенки. - Да, я опять подобрал на улице ребёнка.Нет, на этот раз мальчишка! Что она сделала?! Ты же знаешь Акиту, и что бывает, если ты даёшь ей играть на кухне, она там у тебя все вверх ногами перевернёт, если ты отойдешь на пять минут! Ну хорошо, я с ней поговорю, хотя мы оба с тобой знаем, что это бесполезно! Нет, сухая лапша не подойдёт, можешь что-нибудь сварить или пожарить! Ну, хотя бы суп давай... Я скоро буду. Середи положил трубку и опустил голову к мальчику, который смотрел на него глазами, полными любопытства и затоенного страха и держал в руках наполовину съеденный хот-дог. - Ты куда-то уходишь? - Хочешь пойти со мной? - спросил Середи, вновь опускаясь на корточки - Ко мне домой, где тебя накормят, и где с тобой поиграют? Не волнуйся за свою маму, у меня есть её телефон, и я позвоню ей, она не будет сердиться, я её успокою, и она тебя заберёт. Мальчик непонимающе оглядел его с ног до головы, опустив голову, а затем снова поднял на него глаза. Детские, красные глаза, в которых отражались и боль, и страх, и все те крики, которые ему приходилось выслушивать, и затоенная надежда, что в итоге все будет хорошо. " Всё точно будет хорошо, Тору. Все будет хорошо, только, пожалуйста, пойдём со мной!" - Мама точно не будет злиться? - Точно не будет. И никто не будет, тебе очень обрадуются. Он потом скажет ему, что его родители его бросили. Потом. Не сейчас. Не на вокзале. - А меня не будут бить? - Не будут. - тихо пообещал Середи, желание устроить хорошую трепку его родителям только увеличилось - А одна девочка будет очень рада, что сможет с тобой поиграть. Тебя накормят ужином, и все будут очень рады, что ты пришёл. А потом он найдёт его несчастных родителей и лично разберётся, почему этот ребёнок оказался здесь - они не могли кормить его или просто ненавидели?! И он точно не отдаст им его. Ни за что. И никогда. Чтобы он больше не боялся криков, не боялся побоев, не оказался снова на вокзале и не попался поперёк дороги кому-нибудь похуже вора-карманника! - Хорошо. Я пойду с тобой. - доверчиво кивнул Тору, взяв его за руку, Середи крепко сжал его маленькую ладошку и повёл прочь, к выходу с вокзала, пока малыш, все ещё сжимая свой рюкзачок и недоеденный хот-дог, с интересом и страхом оглядывался по сторонам. Он все ещё ждал их. И искал. И словно боялся, что они увидят его, бросятся к нему, вырвут руку, схватят и уволокут - домой, где снова изобьют, а он останется сидеть где-нибудь в углу и дрожать, боясь новых криков. И никому не было дела до того, что двенадцатилетний мальчик уводил с вокзала девятилетнего ребёнка, к которому подошел двадцать минут назад. Чёрный броневик стоял у вокзала, водитель по привычке поднял окно, увидев его, присвистнул, заметив второго пассажира, Середи отсалютовал ему, щёлкнул замок на двери, и Крейслер открыл дверь заднего сиденья, а мальчик рядом удивлённо присвистнул. - Ого! Это же очень крутая машина! Эта крутая машина пережила две перестрелки, и каждый раз её удавалось привести в нормальный вид, чтобы снова без опаски ездить по городу. Не хватает только пожара, и тогда его внедорожник сможет посоперничать в живучести с Ягами Ватанабе! Середи залез на заднее сиденье и, так и не отпустив руку мальчишки, помог ему залезть следом, и Тору с радостью залез на сиденье, опустив вниз ноги, наверняка опять потому, что так учили, и Середи, захлопнув дверь, кивнул водителю. - Трогай! Внедорожник дёрнулся, выехал с парковки, а затем сорвался с места, и за окнами замелькали дома, спасибо тонированным стёклам, никто не видел, что внутри два ребёнка и один взрослый, который явно не вызывает доверия, и у которого, на всякий случай, с собой пистолет в кобуре, мало ли, когда поперёк дороги может оказаться слишком назойливый полицейский. Тору с интересом смотрел на дома, оглядывал салон... Он точно в первый раз ехал в такой дорогой машине. - А ты - сын очень богатого человека? Поэтому у тебя есть личный водитель? - спросил он, обернувшись к нему, красные глазенки сверкали интересом. Середи коротко улыбнулся. Лучше потом сказать ему про свой настоящий возраст. - Ну, я скорее сам - очень богатый человек. - ответил он, и малыш посмотрел на него полными восторга глазами. Богатый на оружие и имеющий больше двадцати военных баз по всему миру, лидер террористической группировки World Sabers, которого разыскивают в пятидесяти странах мира, и которого японцы не прочь бы повесить, для кого-то - генерал, для кого-то - командир, для кого-то - друг, а для кого-то - учитель и друг в одном лице. Рано или поздно он ему все объяснит, но только когда мальчик полностью привыкнет, когда перестанет бояться, когда лучше узнает и его, и Акиту, и других солдат с офицерами, и когда он не испугается террористов. А пока он просто накормит его ужином, познакомит с Акитой, проведёт ему экскурсию по базе и уложит спать, вроде бы, рядом с комнатой этой егозы есть свободная спальня. А потом он найдёт его родителей. И узнает, почему они бросили его. Он был прав. В рюкзачке не было ничего, кроме нескольких сменных комплектов одежды и его свидетельства о рождении, где оба имени родителей и их адрес были замазаны чёрным маркером. И записка "Заберите это ничтожество куда угодно и делайте с ним, что хотите! Нам он больше не нужен!" Записку Середи с мстительным удовольствием сжёг над раковиной, чтобы она уж точно не попалась на глаза Тору. И никто так и не подал заявление о пропаже ребёнка, его не искали ни бабушки, ни дедушки, ни тёти с дядями, ни добрые прохожие, заметившие, что мальчик исчез с вокзала! Даже из его школы не пришло оповещение, что Арима Тору перестал ходить на уроки. Он словно исчез, как ложка соли в Тихом Океане! Никому не было до него дела, а вскоре и все упоминания о рождении супругами Арима мальчика по имени Тору исчезли из их паспортов - он сам это проверил и отследил. Упоминания о нем исчезли, а мальчик остался. Он со смехом бегал по коридорам их базы, играя в салки с Акитой, рисовал красками и не отрывал глаз от него, пока он собирал Лбикс или модель нового пистолета в лаборатории, с интересом рассматривал чертежи, весело здоровался с солдатами и прикрывал Акиту, если она хулиганила. Он больше не боялся, и вскоре уже засыпал сам, в своей новой комнате, с улыбкой на лице. И, узнав, что ему восемьдесят шесть лет, называл его только мистер Крейслер. Или, в крайнем случае, Середи. И Акита вовсе не ревновала, а наоборот, радовалась, что теперь ей есть, с кем играть. А через пару месяцев он вернулся на базу с девочкой, сидящей у него на руках и со слезами уткнувшейся ему в халат, и в мини-крыле была занята третья комната. " Середи огляделся вокруг, вынырнув из своих воспоминаний, Дайго все ещё обнимал его руками, но уже не плакал, а Акита прижалась к нему с другой стороны, и только зелёные глазенки сверкали, как два изумруда. Тору все так же сидел на ковре, скрестив ноги по-турецки и не отрывая от него глаз. - Нет, все хорошо, я спал, мистер Крейслер. А потом пришли солдаты, поднялся шум... Середи молча кивнул, глядя на беловолосого малыша в пижаме. Ничего, он же не виноват, что случайно проснулся, а против бессонницы всегда есть одно средство. Средство, которое поможет и успокоить, и утешить, и даст возможность уснуть. Пожалуй, он даже слишком давно не рассказывал им сказки. - Знаете, как шумит море? - спросил Середи, невольно закрыв глаза. Шум волн и плеск прибоя, ветер в волосах и крики чаек, сырой песок на берегу, в котором утопают ноги. Они ещё увидят море, все четверо. Как только представится случай, он обязательно им его покажет. Акита давно хотела научиться плавать под водой. - Волны шумят, плещутся друг с другом, и вокруг кричат чайки. И если взять ракушку, то можно услышать этот шум моря. Море солёное, холодное и очень глубокое, такое, что даже если нырнуть очень глубоко, то все равно не достанешь до дна. - А у меня будет много-много ракушек! - усмехнулась Акита, высунув голову из-под его халата - Я научусь нырять глубоко-глубоко и буду доставать их со дна! - Обязательно, достанешь, Акита, обязательно достанешь. Когда ты подрастешь, то обязательно научишься плавать, и сможешь сама плавать на глубине. А знаете, кто живёт там, на дне моря? Тору поднял на него полные любопытства глаза, глазенки Акиты сверкали как два изумруда. - Там дворец морского дракона, повелителя морей Рюдзина, весь из золота, самоцветов и жемчужин! И в нем можно дышать, и в каждом зале там свое время года, есть весенний зал, где цветут сакуры, летний зал, где поют сверчки и цикады и осенний зал с алыми кленовыми деревьями. А ещё есть снежный зал, где в воздухе летают снежинки! Он бессмертен, ему уже тысячи лет, а один день в этом прекрасном дворце для человека равен сотне лет на земле. Рюдзин благороден, и всегда помогает тем рыбакам, которые ловят рыбу лишь для еды для своих семей, загоняя в их сети богатый улов, но его лучше не злить! Ведь тогда на море поднимается шторм, и дракон топит все корабли, которые выходят в открытый океан. Только, если попросить у него защиты и извиниться за понапрасну погубленную рыбу, можно заслужить его прощение. А иначе твой корабль потонет во время страшного шторма! - Меня зовут Пятьдесят Штормов... - протянула Акита, опустив голову ему на грудь. - А однажды Рюдзин помог японской армии выиграть бой с Кореей, хотя корейцы в несколько раз превосходили их числом. Знаете, как он это сделал? Императрица Дзингу, чтобы защитить свою страну от захватчиков, вышла к морю и попросила помощи у Рюдзина. И дракон принёс ей два камня, приливной и отливной. Каждый можно было использовать только один раз. Дракон предупредил её, чтобы она была осторожна с обеими камнями, и императрица, поблагодарив его за помощь, пообещала, что осторожно использует оба камня. И когда корейские корабли вошли в бухту Японии, где их на берегу ждало японское войско, императрица сама вышла вперёд, на берег моря, и бросила в воду отливной камень. Сразу же отхлынули воды моря, волны отступили, обнажив берег, и корейские корабли сели на мель. Солдаты были в недоумении, а потом, радостно хохоча и решив, что внезапный отлив только облегчил им работу, соскочили со своих кораблей в мелкую воду и бегом бросились к берегу. И тогда Дзингу бросила в море второй, приливной камень! Тотчас нахлынули страшные волны, которые сметали все на своём пути, разбивали корейские корабли в щепки, и все солдаты утонули в воде. Так Рюдзин и Дзингу спасли Японию от врагов. И ни один японский солдат не погиб в тот день! А мудрая императрица ещё не раз приходила к морскому побережью и подолгу разговаривала со своим другом-драконом - королём моря. Середи опустил глаза на детей, прижавшихся к нему с обеих сторон. Дайго уже успел уснуть и теперь тихо сопел, обнимая его крошечными ручками. Осторожно обняв руками Акиту и пересадив её с кровати на ковёр, он уложил мальчика головой на подушку, укрыл одеялом и вручил ему его плюшевого мишку, которого Джулиан привёз ему со своей первой миссии, и без которого он теперь боялся засыпать в одиночку. Тору уже давно сопел на ковре, улегшись на нем. И он был уже слишком тяжёлым, чтобы тащить его до его комнаты! - А я не спала! - похвасталась Акита, усаживаясь на ковре, а Середи, аккуратно взяв Тору на руки, перенёс его на кровать к Дайго и аккуратно укрыл тем же одеялом. Завтра они немного удивятся, проснувшись рядышком. Но ничего, Тору это точно не напугает. А Дайго будет даже рад, что этой ночью он не остался один. Теперь он точно не будет один. У него есть он сам, у него есть World Sabers, и у него есть друзья. - Пойдем, Акита. Пора спать. Каштановолосая девочка вскинула голову, ожидая уже привычных объятий, и Середи, нагнувшись, осторожно взял её на руки. Она уже становилась слишком тяжёлой. Её девятилетнюю он уже не поднимет. У Оптимы, невзирая на все её плюсы, была и парочка минусов, и один из них - совсем скоро он не сможет носить на руках даже эту малышку. Они все вырастут и совсем скоро, как и его солдаты, будут смотреть на него сверху вниз, а он так и останется двенадцатилетним мальчишкой. Акита по привычке обняла его ручками за шею, ероша синие волосы, а он осторожно обнял её и прижал к себе, вставая и выходя из комнаты. - Если ты будешь так расти, то совсем скоро я уже не смогу носить тебя на руках. - прошептал он, открывая дверь её спальни и укладывая её в кровать. - Ничего! Зато потом я ещё больше вырасту и смогу носить на руках тебя! Ну, это вряд ли, его разве что хороший атлет поднимет, железные протезы немало весят, и эти железки точно не понять молодой девушке, которой она рано или поздно станет. Девушкой с такими же короткими волосами и в джинсах и футболке вместо платья - при виде юбки Акита кривилась и ругалась, что ни за что в жизни не наденет её. - Спокойной ночи, Пятьдесят Штормов. - прошептал он, осторожно погладив её по плечу, девочка положила голову на подушку и закрыла глаза. Не спит. Она только притворяется. Она заснёт примерно через десять минут после того, как он выйдет из комнаты. Середи осторожно вышел в коридор и закрыл за собой дверь, придерживая её, чтобы она не хлопнула. Двое солдат все ещё переминались в коридоре, очевидно, не зная, следить за детьми или идти спать, и Середи кивнул им, обернувшись к двери. - Пойдём. Все дежурные уже давно на своих постах, а завтра общий сбор на линейке в восемь, как обычно. - Мистер Крейслер, я все ещё не понимаю... - протянул Каито, опустив голову и окинув его взглядом - Эти дети не пойми где раньше жили, а тот новенький мальчик до сих пор от людей шарахается, но они все равно к вам идут, как будто вы их отец, или будто вы им каждый день игрушки дарите! Почему, мистер Крейслер? Вы же и игрушками их не заваливаете, и конфетами каждый раз, когда с ними болтаете, а они все равно за вами бегают, и только у вас получается их всех успокоить! Почему, мистер Крейслер? Почему?! - На этот вопрос есть очень простой ответ, Каито. - ответил Середи, открывая дверь в общий коридор - И это ответ всего из одного слова. Любовь, Каито. Любовь.