азбука зависимости

We put an end to all The beating up ourselves And the walking on eggshells. So thank you. You need to know, That you dragged me out Of a mile deep hollow. IAMX

А — алкоголь В бутылке плещется жидкий янтарь. Набегает солнечными волнами на стеклянные стенки, постепенно успокаиваясь. Пить в одиночку не комильфо. Ясное дело, Карлу плевать на это, как и на прочие правила приличия. Высшее общество осталось в глубине памяти, здесь же в наличии только безумная ведьма и её подпевалы-родственнички, давно переставшие походить на людей (за некоторым исключением). Хайзенберг секунду смотрит на граненый стакан, затем, махнув рукой, отхлебывает из горла. По горлу прокатывается обжигающий смерч. Несомненно, Герцог привез качественный виски, вот только его недостаточно. Все равно в груди пусто и холодно, даже тварь не шевелится, не сдохла ли? Нет, совсем не то. В раздражении инженер бросает нож в стену. Лезвие в очередной раз втыкается в переносицу портрета Матери Миранды. Если бы принципы вуду работали, пернатая сука давно бы отошла в мир иной. Мертвые глаза, кажется, смотрят насмешливо, мол, закатай губу, сыночка неблагодарная. Тьфу, пакость. От самого себя противно. Допивать виски за один раз было не самым умным решением. Как теперь удержать это счастье в желудке? Стиснуть зубы и терпеть — прям жизненное кредо. Не спорь с Альсиной, Хайзенберг. Хватит издеваться над Моро, Хайзенберг. Ты сделал то, что я просила, Хайзенберг? Пошли вы все к чертям собачьим. Никто дальше носа своего не видит, сидят в своих норках и трясутся, как осиновый лист. Ни слова поперёк, как же — Миранда разгневается, видите ли. И что она сделает? Ремня всыплет? Никакая она не мать. Матери своих детей любить должны, а не использовать как расходный материал. Да и любимчиков выделять тоже довольно подло. Впрочем, это в её стиле — долго расписывать, какая у нас дружная семья, и спустя пять минут стравить между собой развлечения ради. Алкоголь резко даёт в голову, и потолок кружится против часовой стрелки. После попытки встать со стула Карл падает лицом вниз. Идиотская ситуация. Необходимо другое средство. Идем дальше по алфавиту. Можно не по порядку, все равно проверить некому. Д — дурман Ноги сами несут Карла, куда глаза глядят. Ему не сидится на месте, что-то зудит в позвоночнике, не дает покоя, гонит вперёд и вперёд, заставляя обойти всю округу. Конечной точкой становится сад Беневиенто. Чего тут только не растет, уж побольше выбор, чем у Димитреску — её розы вызывают странное чувство гадливости. Шаг за шагом Хайзенберг обходит клумбы, примериваясь и ощущая шкурой чей-то взгляд. Наверняка в беседке дежурят несколько жутких кукол. Ну и пусть, ему до них никакого дела. Растения невероятно ухоженные и аккуратные, листочек к листочку, стебель к стеблю, видна заботливая рука Донны. При этой мысли Карл отчего-то усмехается, и вдруг натыкается взглядом на здоровенный белый цветок с фиолетовой окаемкой. Интересно, думает инженер, опускаясь рядом на корточки и рассматривая ближе. Может быть, то, что нужно? Склонившись совсем низко, Хайзенберг медлит мгновение, и затем одним укусом срывает бутон. На языке разливается жгучая горечь. Поборов желание выплюнуть вязкую массу, Карл медленно дожевывает и глотает. Дрянь редкостная. А ведь когда-то народ на постоянке дурман жрал ради его магических свойств. Удивительно, что человечество существует так долго. Хайзенберг ложится на траву, сложив руки на груди, как покойник. Через некоторое время его начинает потряхивать, становится жарко, на лбу проступает пот. Карл стаскивает с себя сначала плащ, потом и рубашку, оставшись в майке-алкоголичке. Свет невыносимо яркий, бьет по глазам будто кулаком. Инженер жмурится, ворочается из стороны в сторону, пытаясь спрятаться. Ему кажется, что он роет землю непослушными пальцами в приступе необъяснимого страха, пытается залечь как можно глубже, спрятаться и не дышать. На зубах хрустит песок или, возможно, чьи-то кости. Грязь заливает лицо, набивается в рот и в нос, не давая вдохнуть. Хайзенберг тыкается во все возможные ответвления лабиринта, как слепой котенок. Помоги мне, помоги мне, помоги мне — единственные слова, что способен произнести его окоченевший язык. К кому обращаешься, нет здесь никого, кроме тебя, ничтожный слабак, — вторит шипящий голос, раздваиваясь, растраиваясь, о боже… Заткнуть его не получается никоим образом, и Хайзенберг в приступе ярости крушит мир вокруг себя размашистыми хаотичными ударами. Внезапно все заканчивается, оборвавшись холодной вспышкой. Карл обнаруживает себя в комнате с расплывающимися очертаниями. На лбу холодная ткань, горло как будто дерут когтями кошки. Рядом — темный силуэт без лица. После секунды панического ужаса Хайзенберг осознает, что это всего лишь Донна. От неё ощутимо разит недовольством. — С пробуждением, — её тихий голос не выражает никаких эмоций. Какая выдержка! — Я сильно бесился? — с кривой улыбкой интересуется инженер. — Если не считать огромной ямы под яблоней и ваших сорванных ногтей, то нет, — Беневиенто скрещивает руки на груди. — Вы ищете боли, лорд Хайзенберг? Впрочем, дурацкий вопрос, иначе зачем вам трава дьявола. Всегда подчеркнуто вежлива и обращается на вы. Иногда его это коробило, иногда доставляло удовольствие. — Может, посоветуешь что-то ещё? — Карл изо всех сил строит умоляющую гримасу. — Ты непревзойденная травница. Тебе же не сложно, а? — Хотите, чтобы я своими руками вас травила? — вскидывается было Донна, но тут же замирает, возвращая самообладание. Волнуется за него? Неожиданный поворот. — Это эксперимент, — невинно отзывается Хайзенберг. — Представь, что я прошу не для себя. Ну так что? Ему бы очень хотелось узнать, какое сейчас выражение лица у кукольницы. После долгого молчания Донна кивает, нервно комкая в руках подол платья. С — спорынья Карл не верит, что пучок колосьев, покрытых черно-пурпурными рожками, даст ему нужный эффект. — Так, смешать с медом… — Хайзенберг чешет затылок, но выполняет инструкцию, написанную замороченным почерком с завитушками. — Не есть всю банку, как же. Да тут немного! Стараясь не дышать по причине запаха тухлого мяса, Карл отправляет в рот столовую ложку смеси. Терпимо. Можно продолжить. Липко, сладко. Тошнота обволакивает и давит на глотку. Было бы забавно обнаружить свои потроха вон в том оцинкованном тазу. Сполоснуть от лишнего, особенно мозг и сердце. Или же под металлом сердца нет? Некому ответить на вопрос. Судорога сводит пальцы. Снова падение. Голоса не хватает, чтобы выдавить хоть звук. Лёгкие слипаются бесполезными пленками. Краем глаза Хайзенберг видит, как сквозь кожу прорастает пшеница, колется, зреет на глазах и опадает гнилью. Сумерки текут по стенам, собираясь в бескрайнее море. Захлебываясь, надрываясь в приступе кашля Карл идет на дно, лавируя между образами, щедро подкинутых памятью. Такого не было, даже когда он искал способ умереть. Огонь Святого Антония вспыхивает пожаром сибирских лесов, заставив встрепенуться каду. О да, чувства предельно острые, практически идеально. И все же чего-то не хватает. Эйфория спадает, стоит Хайзенбергу немного разобраться в мыслях. Пора остановиться, ещё не поздно всплыть. Вот только слишком темно. Света хоть слабенький луч, и поиски будут закончены. Хаотично метаться от одной буквы к другой неразумно, конечно же, но времени мало. Поддайтесь, не ускользайте из пальцев проворными змейками. А может, Д — это Донна? Вспыхивает где-то вдалеке фонарь, указывая направление. Скорей, скорей, грести из последних сил, преодолевая бездонный океан подсознания. Островок спокойствия так близко, нужно лишь немного потерпеть. Прохладная ладонь как доказательство спасения. Хайзенберг целует руки Беневиенто, затем, не в силах подняться, прижимается к её ногам, как бродячий пес, ищущий ласки. От неё пахнет полынью и мятой. — Я так долго ждал, — хриплый шепот едва слышен. — У тебя должен был быть выбор, — уголки её губ чуть приподнимаются. Прекрасная в своей жестокости, которая теперь больше напоминает милосердие. Языческая богиня, скрывающая истинную сущность за маской робости. Запустив пальцы в волосы Хайзенберга, она принимает его любовь, как должное. Соизволит ли? Он смотрит в её единственный глаз с затаенной надеждой. Да, она не станет отказывать. Хайзенбергу достаточно испытаний на ближайшее время. Её губы чуть теплые и искусанные, и Карл едва себя сдерживает. Спешить не стоит, игра требует взвешенных действий. Пока можно ограничиться тем, что его подпустили очень близко и вытащили из бездны.