***
Лера сразу сказала: «Все очень плохо». Разумовский отмахнулся, видимо, считая, что смерть человеку не грозит, если того достали из пыточной осознающим все и вся, дышащим и бодро отстукивающим сердечные ритмы. А тот самый человек еще улыбался, что-то говорил, пробовал сидеть, категорически не хотел к врачам. Лера ничего не считала, знала и очень уверенно чувствовала: нужна помощь. Чужое попустительство аукнулось им на следующий день, когда Олег сам не смог проснуться, а когда его растолкали — закровоточил, обмочился и расплакался. Своими глазами она не видела, приехала как смогла рано после звонка, но все поняла по последствиям хаотичной уборки в исполнении Разумовского, по пакетам с мусором, по запаху, по его лицу. Смотреть на Разумовского она больше не хотела. Разбитый в хлам, он, наоборот, пытался заглянуть в глаза, спросить беззвучно, что делать дальше, как быть, не может же так... Лера не знала ответов и не хотела быть самой взрослой. Она тихо сказала, что если Олега отвезти в больницу, то шанс есть. Разумовский дернулся, куда-то сорвался, побежал, вернулся, взвыл. Лера стерпела этот звук и сама вздрогнула: Олег, на которого она смотреть просто не могла, приподнял руку и коснулся ее пальцев. «Позвони, помогут, — прохрипел он и тут же начал диктовать номер: — восемь, девятьсот двадцать шесть...». Они с Разумовским одновременно полезли за телефонами, вбивать цифры, жать на кнопку вызова, ждать ответа. Звонок прошел у Леры. На том конце чертыхнулись, покряхтели, снова выругались. — Олег Волков, — Лера твердо сообщила самое важное и по шороху поняла, что теперь ее внимательно слушают. — Олег Волков дал мне ваш номер. Ему нужна помощь. Он умирает. Ни Олег, ни Разумовский никак не отреагировали на ее последние слова. В трубке спросили адрес, Лера назвала, звонок прервался. Она так и осталась стоять с телефоном в руке, глядя на Олега и думая о том, что сказала. — Олег... — начал Разумовский тихо, — Олег, это московский номер... Олег, кому мы сейчас звонили? Когда они приедут? Мне на вокзал ехать или в аэропорт? Лера, кто это был? Они же не успеют. Каждое слово — громче, каждая фраза — быстрее. На последней он схватился за голову и быстро пошел в коридор, унося нарастающий, несдерживаемый крик. Лера инстинктивно бросилась следом — как за опасностью, за которой нужно следить. — Успокойся. У людей в Питере бывают московские номера. Они приедут. Скоро. Разумовский выл, она успокаивала, в комнате раздался грохот — и они вдвоем побежали туда и увидели седого мужика, склонившегося над Олегом.***
Черный пес знал, что будет так, еще когда играл с волчонком на чужой спине, — что он увидит его хозяина еще раз. Осенне-зимним утром зазвонит телефон, на котором уже с год нет заряда. Женский голос назовет имя и попросит помощи, не для себя, а для щенка. Пес наденет пальто, кепку, перчатку, будто собирается пройти по улице и поехать на поезде, попросит Яну открыть портал, скажет, что пышек захотелось, и в одном его шаге будет 800 километров. Он увидит щенка, побитого, умирающего, слабо улыбающегося ему сквозь предпоследний бред, увидит девушку и мужчину, прибежавших на шум с кухни. Они не зададут ему ни единого вопроса, они будут в отчаянии. Пес перевернет щенка на живот, наверняка зная, что с ним случилось, и увидит мертвого четвертованного волка. Пес сбросит пальто и кепку прямо на пол, Пес снимет перчатку с механической руки. Он поднимет глаза на тех двоих и скажет: «Нужна кровь». И они оба протянут руки. У нее в запястье под бледной кожей будет бешено стучать пульс, а у него — уже пробиваться наружу, потому что он прибежал на шум, успев схватить нож, и рубанул по венам, кажется, даже не дослушав. Пес задумается на секунду, стоит ли брать кровь больного человека, и сам себе ответит: для своих людей это совершенно неважно. И он вырастит нового волка. Тот будет слабым, тот еле выдержит первые минуты после появления на свет. Будет пытаться спрятаться под кожей, лечь под еле бьющееся сердце и уснуть, Пес будет ловить его за хвост, тащить обратно, кормить, поить, заставлять ходить и бегать. Это будет серьезный волчонок, спокойный, внимательный. Он будет смотреть Псу прямо в глаза, иногда выше или в сторону — на тех, кто волнуется. Он повзрослеет раньше, чем вырастет, и уйдет, мягко и осторожно ступая, переберется с груди на спину и ляжет там живым поверх мертвого. «Все получится», — подумает Пес и улыбнется, потому что ему нравится, когда предначертано что-то путное. «Получилось», — скажет Лера тихо, наблюдая за Олегом, который встал на ноги, и не думая, какой ценой — платила не она. «Да как у тебя это получается», — прохрипит Вадим, которому хотелось бы так же — особенно сейчас, когда ему в лоб направлен ствол.