***
Женщина замерла впервые за долгие часы, сидя на их общей кровати и смотря на него. Она узнавала и не узнавала его. Голова на подушке, со слегка растрёпанными волосами, закрытые глаза, мертвенная бледность кожи, едва заметное движение груди. Всё её существо устремилось к человеку, цеплявшемуся за остатки жизни, утекавшей сквозь бледные пальцы, покоившиеся на одеяле. Этого она и боялась, когда они ездили в Лондон. Она молча смотрела на человека, всегда пытающегося сохранять спокойствие и решать проблемы; супруга признавала его как сильного война, сейчас теряющего свои силы из-за близкого человека. Человека, который был для него родным и такой удар… И как же она желала прямо сейчас вломиться в темницы и накричать, проклясть, изувечить или даже убить Джорджа, так подло поступившего с младшим братом. — Ваша Светлость, Екатерина, вам лучше уйти, вы не спали целую ночь, — тихо, с хрипотцой проговорил лекарь, подходя к женщине, — мы сделали все возможные, остальное в руках Божьих. Будем надеяться и молиться о спасении Герцога Глостерского. Екатерина сжалась внути, а снаружи зажмурила глаза и покачала головой. Она прикусила губы, пока с силой сжимала ослабшую руку любимого: — Как я могу оставить его, без него мне нет жизни, и я не готова… Мы все не готовы, — её шепот разнёсся по помещению. Из глаз хлынули слезы, и только после брюнетка наклонилась к мужчине, прижимаясь лбом к постели, — Ричард. Наши дети! — она говорила несвязанным текстом. Видимо волнение сказалось. — Сестра, иди к себе, — звучит голос Эдуарда, подошедшего сзади. Он аккуратно накинул на дрожащие плечи накидку и положил руки, — мы позовём тебя, когда очнётся мой брат. — Но… Король поднял невестку с постели и повел её к выходу. — Отдохни, сейчас ты ни чем не сможешь помочь ему.***
Она чётко помнила, как лучший лекарь проводил операцию её любимому, а так же как пытался прогнать её, говоря, что зрелище не для ласковых женских глаз. Но она настояла на своём и осталась в покоях со всеми. Ричард не приходил в сознание после того, как был пронзен кинжалом брата, при попытке задержания, и сделал пару шагов, прежде чем повалиться на землю. И как Екатерина испугалась тогда, и сейчас боится — что же будет, если он погибнет. Нет, женщина не могла представить и даже не могла думать о подобном исходе событий. Он должен выжить ради неё, ради детей. Ради всех их. Отправленая в опочевальню к детям, Екатерина Тюдор едва ли могла идти: ноги то деревянные, то дрожащие, отказывались идти, качая её. Даже, прислонившись к стене, женщина не могла спокойно продолжать путь — ей было не хорошо. Сейчас она не знала, что скажет детям, когда явиться к ним под утро в окровавленных одеждах. Наверняка, малыши испугаются, а Генрих, её мальчик — тот, кого не забрал к себе Господь — попробует помочь матери. Вот только как? За спиной послышался стук каблучков: размеренный, не очень громкий, что говорило о правильной манере ходьбы, но не о чём это все равно не говорило брюнетке. — Бог ты мой, — раздался за спиной пораженный женский голос. Леди Сесилия. Пожилая дама подошла к невестки и недовольно осмотрели её, а после потянула за руку. — Куда же ты идёшь в таком виде? — возмущенно спросила Невилл. — К детям, — коротко бросила женщина. — Решила испугать их? Нет, уж идём, пускай тебя приведут в порядок, а то ещё подумают про нашу семью, — ответила мать Короля, пытаясь увести невестку. — Мне сейчас не до нарядов, мне надо к детям… — Успеется! — громко провозгласила седовласая.***
Резко сев на огромной кровати, Екатерина глянула на светловолосую девицу, беззастенчиво рассматривавшую невестку своей Госпожи, к коей была приставлена. Девица явилась к ней для подъема и преступанию к утреннему туалету, того как она проснулась не в своей кровати. И пусть они только встретились взглядами, но эти карии глаза уде были ненавистны девушки: они исследовали её, дерзко проходили по каждому сантиметру её тела и вглядывались в движения. Да и сама комната, принадлежащая, как помнила свекровь, тоже не была скромна: высокие потолки, величественные гобелены, камин и мебель с позолоченными деталями. Да уж, поистине комната заслуживающая матери Короля. — Где Её Светлость, моя свекровь? — наконец заговорила брюнетка неожиданно твёрдым голосом, когда фрейлина выполняла свою работу с длинными волосами. — Он отправилась к Его Величеству, — ответила дворянка, — просила, доложить когда вы проснётесь. — Доложила? — Нет, не успела, — призналась, как казалось Тюдор, представительница многочисленного семейства Невилл. — Вот и не стоит, — брюнетка была спокойна, — мой возлюбленный муж ещё не пришёл в себе? — в ответ молчание, — понятно, — поджала губы, — он очнется через пару дней, — служанка удивлённо захлопала ресницами, — позови в кабинет моего мужа Лорда Джеймса Тирелла, есть к несу поручение. — Да, Леди Екатерина, — покорно поклонилась ей девушка прежде чем покинуть женщину.***
Встретила Джеймса Тирелла она на месте своего мужа: гордо выпрямив спину и положив руки на подлокотники Тюдор смотрела на оруженносца Ричард. — Лорд Тирелл, — поприветствовала его кивком головы. — Ваша Светлость, — мужчина сохранял спокойствие, несмотря на все события произошедшие совсем недавно. — Как вы знаете, мой муж пред Господом и людьми очень серьёзно ранен и пока не может управлять своими землями… — Да, Ваша Светлость… Ланкастер поднялась руку, приказывая ему замолчать. — Не перебивайте меня, сэр, пусть я и в горе, но кто-то обязан контролировать север до того момента пока наш Герцог не оправиться, — брюнетка смотрела прямо в его глаза. Мужчина усмехнулся. — Вы имеете ввиду себя? — Кто же ещё, сэр Тирелл? Мой возлюбленный супруг лежит, не открывает глаза, а мои сыновья слишком малы. Скажите, Джеймс, разве у меня естьтхоть какой-нибудь вариант сохранить авторитет королевской семьи в землях данных нам с Ричардом Глостером Его Величеством? — он молчал, — Не отвечайте. Его нет, — Екатерина посмотрела на документ лежащий на столе, — Распорядитесь, чтобы ко мне на стол попали все бумаги о введение делов. Исполняйте.***
Становилось всё темнее и темнее — снова наступала ночь. С террасы подул свежий ветер, неся долгожданную свежесть и прохладу в душные, слишком хорошо отоплевыемые комнаты. Тёмная мгла на небе таяла и растворялась, уступая место сиянию звёзд, рассыпавшихся по небу. Милионны оттенков темного можно заметить этой ночь — небо, стены дворца, река, где-то в дали не спеша бежащая, и тени деревьев. Лунный свет подбирался к окна и вот добрался до одного из самых высоких и слился вместе со светом излучавшей свечой, стоявшей на тумбе. Вся сжавшись, она пристроилась на краю кровати, боясь потревожить покой раненого: их пальцы переплелись. Катерина одетая в одну сорочку и халат судорожно дышала, поднося время от времени мужскую руку к губам. Темноволосая покачивалась; ей надоело ждать. Лёгкий зимний ветерок закрылся ей в волосы, иногда приподнимал их вверх, а после неактуально бросал и обжигал влажные дорожки у глаз. Пытался забраться под тонкие одежды, тяжёлое одеяло, гоня прочь горячку и жар, замедляя бешеный бег сердца. Отвратительная, ненавистная слабость в теле с первых секунд охватила мужское тело. И тяжесть. « Боже, что со мной?» — хотелось спросить ему, но смог лишь сжать руки и зацепиться за пальцы супруги, в тот же момент улыбнувшейся и вытеревшей слезы с лица. С трудом повернув голову, преодолевая головокружение, Ричард обвёл взглядом комнату — он у себя. — Воды… — Сейчас-сейчас, любовь моя, — быстро затароторила женщина, тянясь к кувшину с водой и кубку. Она счастливо улыбалась, —Я же говорила, сир Домарт, «он очнется сегодня ночью»! Мужчина, одетый скромно, стоял чуть подаль пары. Он был бледен и не мог поверить — именно он дал Королю прогнозы, что Герцог очнется не раньше пары недель, но тут… — Вы были п-правы, Леди Екатерина, — признал врач, — но как? — Сердце пение услышало, — тихо прошептала брюнетка, — моя любовь знает лучше всяких врачей!***
Прошла всего неделя, а Ричард был уже на ногах; теперь он сидит на слушание своего братца, чуть не убившего его с каменным видом словно статуя: губы тонки, взгляд устремлен на обвиняемого, а лицо ничего не выражает. Он спокоен и готов ответить на чей стороне он и это будет уж точно не Джордж. Рядом на центральном стуле, более величественном восседает Эдуард, и чуть подаль Энтони Риверс. — Мы собрались здесь, чтобы судить Джорджа, Герцога Кларенса по обвинению в измение и покушение, — объявил судья. Его Величество тяжело вздохнул, потом поднялся со своего места и сделала пару шагу. — Я выступлю в роли прокурора, — начал светловолосый. Лицо среднего брата исказали улыбка свойственная только безумцу.***
— Есть новости? — обратилась Вудвилл к своей даме, которая приходилось ей сестрой. Блондинка не такая красивая, как старшая сестра, была бледна и в белом платье была ещё бледнее. Анна прошла впереди, когда как Маргарет Бофорт, спокойная всегда, медленным шагом передвигалась по замку, сохраняя крупицы своего былого величия. — Они ещё заслушивают свидетельства, — ответила младшая сестра, — но похоже все уверенны, что Изабелла умерла от горячки и не была отравлена. — Всех больше занимает то, что привлёк колдуна, — добавила темноволосая, — Король — обвинитель. Никото не защищает его. — Даже Ричард, — слова Анны заставили глаза Елизаветы широко расспахнуться в неверенье, — Елизавета, я хотела бы оставить двори и вернуться к мужу в деревню. — Уезжай, сестра, — кивнула Её Величество и снова взглянула в окно.***
— Он не может этого сделать! Ричард, ты должен сказать ему! Если, его признают виновным он умрёт! — по покоям разносились крики матери сыновей Йорков. Екатерина кратко посмотрела на любимого и его мать, стоящих возле стола, и обернулась к огню. Она завороженно смотрела на языки пламени, что танцевали свой загадочный танец и всегда будоражили Тюдор, но ругань мешала насладиться: — Королева желает ему смерти, — она услышала голос Анны, — она не простила ему ни отца, ни брата. — Поверь, дорогая Анна, придёт момент и мы все наточим ножи друг на друга, а Её Величество… сделала это первее, не более, — брюнетка пожала плечами и проговорила скучающим голосом. Мужчине лишь пришлось закатить глаза и обернуться к женщинам с которыми он был связан, только с каждой по своему: с Екатериной — любовью, а с Анной — детьми и… чувством долга. — Мы — троя сыновей Йорка, разве одна женщина может разделить нас? — воскликнул Глостер и снова глянул на мать, что молилась и приговаривала: «Прошу, только не Джордж, только не Джордж из всех вас», — почему именно он? — наконец задал вопрос мужчина, ответ на который он мечтал услышать годами, — ты предпочла бы, чтобы это был я? Или чтобы Эдуард умер вместе со своими сыновьями? Только, чтобы твой драгоценный любимчик Джордж получил все, что пожелает? — Нет, Ричард, я… — Уходите. — Сынок… — Уходите!***
Ближе к ночи Эдуард явился к своей Королеве и сообщил, что совет требунт поскорее принять решение относительно дальнейшей судьбы Герцога Кларенса. — И каково же оно будет, твоё решение? — спросила Вудвилл. Её одолевали мрачные предчувствия. Она думала о своих сыновьях — о следующих троих братьев Йорках: Эдуарде, Ричарда и Джордже. Что, если и они волей судьбы пойдут против друга, как это случилось с их взрослыми тезками? — Полагаю, мне придётся быть последовательным, — печально отозвался Король Англии, — Наказание за предательство — смерть. У меня просто нет выбора.***
Королева-мать, гневно прошелестев мимо невестки платьем, двинулась к старшему сыну, коим была не довольна. Ей не терпелось обсудить с сыном сложившуюся не очень радостную ситуацию. Его Величество опустился перед ней на колени за благословением, на что седовласая дама положила руку ему на голову. Она явно не испытывала к Эдуарду никакой нежности, все её мысли были теперь только о Георге. Блондинка встала и слегка поклонилась ей. Едва удостоив Елизавету ответным поклоном, она вновь повернулась к сыну. — Даже думать не смей казнить его. Он твой брат. Помни об этом. Эдуард с несчастным видом пожал плечи. — А вот Джордж утверждает, что он никакой ему не брат, — вмешалась Риверс, — что они с Эдуардом лишь сводные братья, что Эдуард — бастард, якобы рожденный вами, матушка, от какого-то английского лучника. Стало быть, он клевещет не только на нас, но и на вас. Джордж вообще весьма щедро одаривает меня нелестными словами и распускает слухи, не останавливаясь ни перед чем, навешивая позорные ярлыки. Меня, например, он назвал ведьмой, ну а вас, матушка, — шлюхой. — Не верю, что Джордж говорил подобное, — сухо заявила Леди Сесилия. Она смотрела на старшего сына так, словно не видела в поведении Джорджа ничего дурного, — он твой брат, тебе придётся простить его. — Он предатель и ему придётся умереть, единственное, что я могу сделать предложить, то как он будет умирать. Повешенье, отсечение головы… Все что угодно! — выпалил Король. — Эдуард, прошу тебя, — она опустилась на колени перед ним, — прошу прости его. Он мой сын! — Я тоже ваш сын, матушка, если вы не забыли, — кинул Плантагенет и поспешил покинуть зал. — Это все ты! — яростно воскликнула женщина, указывая на блондинку прежде, чем ударить по каменному полу со всей злостью.***
— Он хочет чтобы его утопили в бочке с вином, — прозвучал рассудительный голос Энтони. Елизавета вздрогнула и открыла глаза, в которых блестало недовольство: — Не шути так. — Джордж — глупец, поэтому он выбрал глупую смерть, — объяснил мужчина, — быть утопленным в бочке маловазии. — Он не глупец, он наказывает меня…***
Джордж Плантагенет, Герцог Кларенс был утоплен в бочке малазийского вина 18 февраля 1478 года, в Тауэре.