[Было в этом что-то неправильное]
- Ты сегодня особенно бледен, что-то случилось? - Кузина располагающе улыбнулась, и по её глазам Йи понял, что она заметила его взгляд. Понизив голос, так чтобы слышал только он, Этта спросила, - Хочешь, я потанцую с ним? Ему кажется, что пол ощутимо качнулся у него под ногами, но Йенгрин старается держать себя в руках и контролировать лицо. Растерянность, страх, стыд - уже чего-то одного было бы достаточно, чтобы навсегда похоронить его репутацию, не говоря уже обо всей гамме чувств, отразись она на лице. - Не понимаю... - Да, брось, - Этта укоризненно посмотрела на него, - Йенгрин, я хорошо изучила этот взгляд у моего отца и прекрасно понимаю, почему ты стараешься не пересекаться лишний раз с... определенной персоной. Не в моих интересах, чтобы ты страдал. Ты же мой любимый брат! Только не говори это Йенсу. Она так искренне и тепло улыбнулась ему, и Йенгрин почувствовал облегчение, что о его постыдной тайне кто-то узнал, но не испытал при этом к нему отвращения. - Так, как думаешь, стоит мне потанцевать с юным Д'Этреем? - спросила Гретель, и он кивнул. - Говорят, Сайвор лучший танцор кадетского корпуса, так что определенно, не стоит сдерживаться, - с улыбкой ответил Йи, когда в них чуть не влетела другая танцующая парочка. - ...удержать тебя, - женщина в фиолетовом платье и мужчина пышными усами в парадной форме смеялись, удаляясь все дальше от прижавшего к себе кузину Йенгрина, чтобы та не упала.[Было в этом что-то неправильное]
- Йенгрин, ты не мог бы проводить меня до балкона? - подала голос Греттель. Йи был ей безмерно благодарен - ему после едва не случившегося столкновения стоило бы отдышаться, но просто прервать танец по правилам приличия он не мог, однако, если того просила партнерша - он обязан был подчиниться. На балконе их окутывает приятная прохлада, но посмотреть особо не на что: из-за плотного тумана было ничего не разобрать, разве что отель Бристоль располагавшийся через дорогу от Венского оперного театра угадывался в серо-желтой дымке. Из-за тумана ли, позднего времени ли, но в этот час было очень тихо, даже музыка доносилась словно сквозь пуховую подушку, и, казалось, можно было услышать как клубится сероватая взвесь. - Ты стал сильнее, - с улыбкой сказала она. - Да, уж, в детстве мне было не удержать тебя, - засмеялся Йи, но почти тут же оборвал себя, из-за смутного ощущения дежавю. - Было бы странно, если бы тогда это у тебя получилось, - фыркнула Этта, - ты все же младше меня на 2 года. Она куталась в шаль, рассматривая едва видневшиеся фонари на улице внизу. - Говорят, в античности считалось, что ночной туман - это шлейф многоликой богини, - задумчиво сказала она, не отрывая взгляда от фонарей, - Может, она решила посетить бал? Ты хотел бы потанцевать с богиней? - Нет, - покачав головой ответил Йи твердо. - Почему же? - искаженный туманом теплый свет заставлял лицо девушки казаться еще белее, чем оно было на самом деле, хотя, казалось, должно было быть наоборот. - Я бы предпочел не сталкиваться с чем-то потусторонним. Для античных богов, существуй они на самом деле, люди казались бы слишком мелкими и не стоящими внимания, как для нас такими незначительными созданиями являются муравьи. - Не нравится ощущать себя муравьем? - рассмеялась Этта, - Тогда танцуй со мной. Иди ко мне. Она протянула ему руку, улыбнувшись.[Было в этом что-то неправильное]
Он не успевает коснуться её руки, когда на балкон выходит дядя Миктлан. Каждый раз глядя на брата своей матери и отца Этты, Йенгрин думал, что, наверное, так он сам будет выглядеть лет в 35. Платиновые волосы мужчина собирал в низкий хвост, когда-то мягкие черты лица с возрастом заострились. Он был скуп на движения, но весьма точен в них, словно хорошо отлаженный механизм. Единственное в чем они различались, не считая возраста - глаза. И дело было не только в цвете - пепельно-серые у одного и нефритово-зеленые у другого. Взгляд Миктлана был пустой, мертвый, безразличный, словно у статуй. Йенгрину всегда было немного жутко рядом с ним. Наверное, все дело было в его непрекращающемся трауре по любимой жене Мишель, подарившей ему двух детей и умершей от родильной горячки. - Этта, Йенгрин, - Коротким кивком поприветствовал их мужчина, - Прячетесь? - Что вы, дядюшка! - рассмеялась Этта, подойдя к нему, - Мне стало душно и Йи проводил меня отдышаться. - Вам лучше вернуться. Эрик тебя уже обыскался, - сказал он фыркнувшей девушке, а затем перевел взгляд на Йи, - Да и тебе не дело отсиживаться на балконе во время первого выхода в свет. - Не ругайтесь, дядюшка, - Ласково улыбнулась ему Этта, - Мы знаем правила приличий, в отличие от Эрика. Она поцеловала его в щеку и выпорхнула обратно в зал. - Йенгрин, - остановил его мужчина, коснувшись плеча, - не забывай: на балу - ты и жертва и палач. Будь осторожен в своих действиях и словах. И, да, - мужчина улыбнулся, и Йи прошиб озноб, - будь добр, передай матушке, чтобы поправлялась.[Было в этом что-то неправильное]
Возвращается он как раз, чтобы заметить танцующих Этту и Сайвора. Ярко-желтое платье у кузины и ослепительно-белый парадный китель у партнера притягивали к ним взгляды окружающих. Они были даже немного похожи и могли бы стать прекрасной парой, не знай они друг друга с детства. Тот же темно-синий оттенок глаз, те же золотистые волосы... Хотя у Этты они скорее были такие же как у Мэдисон - медовые. - ... Им не удержать тебя! - громко возмутилась рядом незнакомка, явно отчитывая не то свою дочь, не то подопечную, которую обиралась выгодно выдать замуж. Йенгрин невольно отвлекается на них, но, когда возвращает взгляд на танцующих, то Этта и Сайвор словно растворились. К счастью, блондинов на балу было не так много, так что найти их должно было быть просто. Однако, чем дольше он ищет взглядом парочку, тем менее уверенным себе кажется. Наконец-то среди толпы мелькнули знакомые медовые волосы и Йенгрин поспешил пройти к другому краю зала, чтобы лучше рассмотреть танцующих, но вместо Этты и Сайвора он замечает... Мэдди? - Им не удержать тебя, - отчетливо услышал он от прошедшего мимо мужчины, напевавшего себе под нос. Йенгрин хотел уже поймать того за рукав и спросить что это за песня, но в этот момент его ладони коснулись ледяные пальцы. - Йенгрин, я тебя зову, зову, а ты не слышишь, что ли? - Перед ним снова возникла Этта, немного раскрасневшаяся от танца. - Я... Нет, я... - он словно растерял все свое красноречие. Оглянувшись, он пытается найти взглядом Мэдисон, но её там ожидаемо не отказывается, - Кажется, я видел Мэдди...[Было в этом что-то неправильное]
- Мэдисон? - в глазах Этты зажегся неподдельный интерес и она сама стала всматриваться в том же направлении, куда до этого смотрел Йи, - Где? Где она? Неужели мы, наконец-то познакомимся? А Чарльз с ней? Он почувствовал себя последним лгуном из-за того, что ему предстояло охладить пыл кузины. - Я, похоже, обознался, - смутившись говорит он, и чувствует, как у него на миг замирает сердце от разочарованного взгляда Этты, - в конце-концов, Мэдисон же младше, да и они с Чарльзом не говорили, что приедут... - Ну, это же не последний бал, в конце-концов! - девушка ослепительно ему улыбнулась, слегка обмахиваясь веером, - Но знай: никаким обстоятельствам больше не удержать меня, я хочу, наконец, с ними познакомиться. После этого сезона отец как раз собирался по делам в Англию, так что мы ты сможешь меня представить своим друзьям.[Было в этом что-то неправильное]
За разговором Этта незаметно уводит его в сторону, к одному из множества балдахинов, украшавших стены. Краем глаза Йи замечает как с балкона в залу просачивался туман, стелясь по мраморному полу. - Д'Этрей в самом деле прекрасный танцор, с ним в вихре танца забываешь обо всем, - Йенгрин вежливо улыбается, чувствуя сожаление, что сам никогда не сможет этого испытать. Недалеко от них кто-то истерически рассмеялся. Впрочем, когда Йи обернулся на звук, то увидел небольшую группку людей столпившихся вокруг бедолаги, который, не то в самом деле смеялся, не то плакал. - Йи! - шепотом позвала его кузина, и, скосив глаза на сложенный веер, которым она показывала себе за спину, на балдахин, продолжила, - Это лучший момент, чтобы "потеряться". Он немного недоуменно посмотрел на неё, толком не понимая, что от него требуется. Она хочет, чтобы он спрятался за портьерой? Что за ребячество? - Доверься мне, - Гретта смотрела серьезно и сосредоточенно, что совсем не вязалось с её обычным выражением лица с которого, казалось, не сходила улыбка. Даже когда она была серьезна, у неё лучились теплом глаза. Он кивнул, и, пока вокруг шумного мужчины собирались люди, незаметно проскользнул под полог. В темноте его сразу обнимают прохладные сильные руки, и он даже вздрагивает от неожиданности. - Это я, - слышит он шепот Сайвора, и тут же передумывает отбиваться.[Было в этом что-то неправильное]
От Д'Этрея пахнет полынью, маком и немного потом. - Сай? - таким же шепотом переспрашивает Йи. Скорее всего, кадет перепутал его с Греттой - они были примерно одной комплекции. Но вместо этого тот улыбается, и выдыхает ему в висок: - Йенгрин, - сильные руки прижимают к стене, и его рот накрывают чужие губы.[...это неправильно! Неправильно!! НЕПРАВИЛЬНО!!!]
- Нет! - Йи отталкивает от себя Сайвора, вспомнив, что первый поцелуй у них был не на балу, а в кадетском корпусе, который он посещал вместе с отцом. В тот вечер они с Сайвором сидели в пустой казарме после торжественной части и пили вино - прямо из горла. Оно придало Йи смелости, и это он толкнув Сайвора на постель, завис над ним и поцеловал. Правда, услышав шум за дверью, тут же отпустил, и, испугавшись содеянного, вообще сбежал. На балу они никогда не прятались за портьерой. Сильные руки меж тем не спешат его отпускать, а обычно полный тепла и доброты голос Сайвора превращается в пустой и безжизненный, ровный: - Не держись за прошлое, забудь, останься со мной. Зачем цепляться за жизнь, что приносит только горе? От этих слов у Йенгрина проходит мороз по коже, и он нечеловеческим усилием все же умудряется отпихнуть от себя Сайвора и вывалиться в бальный зал. И не узнает его. По затянутому туманом полу кружились люди, звери на задних лапах, ангелы, и мертвецы с наполовину сгнившими телами. Стены терялись в молочной дымке, и понять, где здесь выход, было невозможно, а потолок уходил так высоко, что его было не разглядеть. Зато Йенгрин отчетливо видел тени в молочной дымке выше люстр танцевавших в такт гула слившихся голосов, все так же по парам. Сай делает шаг из-за полога и Йи видит как у того из внутренних уголков глаз течет кровь - прямо как после лоботомии. Чувствуя, что загнан в угол, не имея ни малейшего понятия, как отсюда выбраться, он вдруг снова замечает волосы Мэдисон в толпе. Янтарная заколка в медовых прядях, хрустальное ожерелье на шее и темно-фиолетовое с белым платье - то самое, в котором она была у Камиля! - придают уверенности и он, проталкиваясь сквозь толпу, идет за ней. Пытаясь догнать Мэдисон, он замечает своего слугу, который, вел её, судя по всему, из танцевального зала. Йенгрин даже удивляется, как не заметил его раньше - огромный черный мужчина, возвышавшийся над всеми минимум на полторы-две головы похвастаться незаметностью никак не мог. Йи пытается рассмотреть, нет ли рядом с ними и Чарльза, но у него это плохо получается. Казалось, людей все прибывало, а зал все никак не хотел заканчиваться. - ...Не горюй, не плачь о тех, - различает он в мешанине людей и голосов слова дяди Миктлана, который вел в танце жену, в ослепительно белом платье с бордовыми потёками на белом подоле. - Кого оставишь на земле, - Бабушка Торхилд, такая же молодая и красивая, какой была на посмертном снимке, с кровавым платком в руке танцует в паре с костлявым человеком без лица. - Им не удержать тебя! Им не удержать тебя! Им не удержать тебя! - сотни голосов вновь сливаются в оглушающий гул, от чего Йи приходится схватиться за уши и даже зажмурится. А когда он открывает глаза - вокруг него образовывается небольшое свободное пространство, и все находившиеся в зале замерли, выжидательно глядя на него. И, конечно же, он снова потерял Мэдисон из виду. - Йенгрин, - слегка насмешливый голос Гретты раздался слева. В желтом платье - она всегда ненавидела этот цвет - с исходящими от слегка растрепавшейся прически яркими лучами, словно корона, и льнущим к её одежде и плечам туманом она казалась совсем незнакомой, - Иди ко мне. Танцуй со мной. Она сказала это негромко, но твердо и властно, словно была уверенна, что он не посмеет отказать. В этот момент его интуиция кричала ни в коем случае не слушать Этту и бежать не разбирая дороги, но он не мог пошевелиться, и его собственная рука против его воли поднималась навстречу её. Йи был уверен, что стоит ему согласиться на танец, и он не проснется. Чтобы не видеть Греттель, такой красивой и чужой, прямо как в день её похорон и свою предательски тянущуюся к ней руку, он закрыл глаза - единственное, на что он мог повлиять в этой ситуации. Рука у неё оказалась неожиданно большой и горячей, а затем его дергают наверх и перекидывают через плечо. - Простите, ваше сиятельство, ваше с госпожой Мэдион время еще не пришло, - услышал он голос Камо, и слуга вытолкнул его за тяжелые двери танцевального зала венской оперы. ...Он падает на пол, а спустя пару мгновений в комнату врывается Кхар. Яркое утреннее солнце затапливает их с Мэдисон комнату, так что у Йенгрина даже слезятся глаза. Судорожно вдохнув, он закашливается от саднящего горла. Надавив на глаза пальцами, он делает знак слуге, что с ним все в порядке и поднимается, опираясь на тахту, на которой и уснул сегодня ночью. Так же жестом он дает понять Кхару, чтобы тот распорядился подать завтрак, а затем подходит к Мэдисон. Удостоверившись, что та дышит, он гладит её по медовым волосам, и, пожалуй, впервые в жизни записывает свой сон во всех подробностях в ежедневнике.