Saints

— Приподними бёдра, — потребовал глубокий голос, жарко дыша ему в ухо и нежно целуя в висок, что сильно контрастировало с грубыми и неумолимыми толчками, разрушающими его тело по крайней мере в течение уже нескольких часов. Гаон потерялся в тумане боли и всепоглощающего удовольствия, отправив его высоко в небо, прежде чем разрушить, в то время как он не мог не кричать об искуплении, только чтобы это случилось снова через несколько секунд. Времени в аду не существовало. Ничто не имело значения, кроме сильных холодных рук, заставляющих его принимать любое положение, которое хотел дьявол, дёргая его за конечности, как если бы он был марионеткой, с которой нужно играть, и игнорируя его умоляющие просьбы прекратить это, потому что он больше не мог такое вынести. Всё болит, в его теле просто не осталось сил. Слёзы со слюнями текли по его лицу, стекая по подбородку. Он даже не мог больше произнести ни слова, единственное, что он мог сделать, это смиренно лежать и послушно принимать, поскольку его тело больше не принадлежало ему, теперь оно принадлежало Ёхану. Гаон даже не мог вспомнить, как он оказался на этой огромной кровати, когда его начали трахать прямо на простынях, попеременно быстро и медленно, без пощады или перерыва. В глубине его сознания, скрытого за туманом, что мешал ему думать о чём-либо, кроме «ещё», «больно» или «остановитесь», но и «не останавливайтесь», звучало что-то ещё, что-то важное. О крепкой хватке на его шее и какой-то важной информации, которая в первую очередь привела его в эту ситуацию, но он не мог о ней вспомнить. Ах да, он отсосал дьяволу. Его заставили встать на колени и засунули член в горло. Он задыхался и давился, что впоследствии заставило его разрыдаться. В процессе Ёхан смотрел на него сверху вниз, спокойно давая указания, двигая его головой, держа волосы в кулаке, дёргая, когда зубы касались чувствительной кожи, отчего Гаон получал от старшего недовольное раздражение. Его ноги дрожали, когда он пытался выполнить данный ему приказ, тихо всхлипывая, обнаруживая, что не может успокоиться. Резкий толчок сотряс его тело, наполняя изнутри, и вырывая из него нечестивые звуки, похожие на молитвы. Крики о спасении, которые остались неслышимыми, ангелы и Бог отвернулись от него и не смотрели на изломанное тело парня, используемое дьяволом. Мускулистая рука скользнула вокруг его талии, прижимая к твёрдой груди, в то же время особенно сильно ударяя, вырывая крик из его горла, заставляя широко раскрыть глаза. Его пальцы на ногах скрючились от удовольствия, смешанного со сладкой болью. Его кожа горела, и из твёрдого члена снова сочилась сперма, несмотря на то, что он кончил уже четвёртый раз (четвёртый ли? Может третий? Или даже пятый? Он даже не мог вспомнить…). Его пальцы царапали руки, обвитые вокруг его тела, пытаясь найти какую-либо опору, за которую можно было бы удержаться, чтобы не упасть, что вызвало у мужчины низкий смешок, от которого по спине пробежали мурашки. Гаон зажмурил глаза, постанывая и всхлипывая одновременно, пытаясь отодвинуться от члена, но также отталкиваясь для большего, охотясь за удовольствием, которое шло рука об руку с болью. Это было несправедливо, это было жестоко. — Что? — Дыхание Ёхана было тяжёлым, обдувая горячую кожу парня, когда он шептал ему в плечо, губы снова прошлись по его шее до уха, прежде чем резко укусить. — Ты не удовлетворён? Разве это не то, чего ты хотел? Может быть, ты думаешь, что я жесток? Гаон зашипел, пытаясь спуститься на землю, моргая, чтобы снова ясно видеть, только чтобы опять погрузиться в туман, когда старший попал в ту самую точку, что заставила его увидеть звёзды. Высокий пронзительный стон вывел его на крик, и это заставило дьявола ещё раз сжать бёдра под тем же углом. Младший почувствовал знакомую пульсацию внизу живота, возвещающую об очередном оргазме. Горячее жжение и совершенно болезненное, потому как его член уже просто болел, и он действительно хотел, чтобы это прекратилось, но знал, что кончит ещё ровно столько раз, сколько Ёхан захочет. Это было не его решение, так же как и не его решение, в какой позе его будут трахать. Он не имел права голоса несколько часов назад, когда старший заставил оседлать его, управляя темпом, положив сильные руки на бёдра, откинувшись назад и давая ему указания, как будто Гаон был шлюхой с единственной целью в своей жизни — ублажать Ёхана. Он заставил его раздвинуть ноги и лечь на спину, он сладко целовал его, словно всё тело парня не дрожало и не изгибалось от неугасающей жажды Ёхана. Да. Ёхан был жесток. Даря младшему эйфорию только для того, чтобы забрать её секундой позже, прямо перед тем, как он собирался сдаться и почувствовал, что теряет сознание, кончая. Это единственное, что сделал старший, прижав его к кровати, делая то, что он хотел, и мучая Гаона точно так же, как он делал это сейчас. Он остановился, прижавшись бёдрами к его заднице, глубоко погрузившись в него, но не делая ничего, кроме как тяжело дыша и хватая его за отвисшую челюсть, заставляя наклонить голову набок и осматривая его профиль. — Я спросил тебя кое о чём, невежливо не отвечать, — промурлыкал старший, крепче сжимая руку, пот блестел в тусклом свете комнаты. Гаон моргнул, пытаясь собраться с мыслями, и обнаружил, что захвачен дьявольской улыбкой мужчины. Полные, красные губы распухли от поцелуев и укусов, обнажая зубы, которые больше походили на клыки дикого зверя, готового разорвать свою жертву на части, кровь капала с его шеи, окрашиваясь в красный цвет. — Я… Вы… — невнятно пробормотал младший, пытаясь отдышаться и сосредоточиться, чувствуя, как член пульсирует внутри него, заставляя дёргаться и рефлекторно отталкиваться. Ему это было нужно больше для продолжения, чем для того, чтобы остановиться. — В чём дело? Тебе нужно говорить чётко, — усмехнулся Ёхан, положив руку на нижнюю часть живота Гаона, надавливая на выпуклость, останавливая его движения и прижимаясь носом к бархатной щеке, слушая непонятный лепет, который тот издавал. Гаон чувствовал себя таким наполненным, что ощущал, как сперма стекает через отверстие и вниз по внутренней стороне бёдер, издавая постыдные звуки при каждом движении. Это была пытка. Желание жгло его и заставляло чувствовать, что он взорвётся, если в ближайшее время не найдёт выхода. Его член умолял о внимании, стоя гордо и тверже, чем когда-либо, а Ёхан всё ещё не двигался. Он неуклюже потянулся к своему ноющему стояку сам, но был остановлен неумолимой хваткой за запястье, за которой последовал разочарованный вздох, заставивший его заскулить. — Похоже, ты до сих пор не усвоил урок. Игнорируя меня и не подчиняясь моему приказу не трогать себя. — Ёхан перевернул его и толкнул, в результате чего Гаон упал лицом вниз на матрас, едва в состоянии повернуть голову в сторону, чтобы глотнуть воздуха. Его колени горели, поскольку он уже некоторое время стоял на них, а руки не могли его удержать. Унижение заставило его щёки покраснеть от стыда, бёдра витали в воздухе, а лицо было зарыто в подушку, в то время как Ёхан положил свою доминирующую руку ему на шею, запрещая подниматься в менее неловкое положение. — Может быть, мне следует выпороть тебя? Способ усвоить урок. Тебе, кажется, нравится такая идея. — Ёхан нарисовал рукой круг на его коже, а другой пробежал от талии к заднице и погладил её глубоко в своих мыслях. — По… пожа… ах… пожалуйста. — Язык Гаона работал совсем не так, как он хотел, его слова были едва слышны между тяжёлыми вздохами и стонами. Он даже не знал, о чём именно умолял. Чтобы Ёхан остановился, усыпил его и дал ему отдохнуть, или чтобы он снова двигал бёдрами, втрахивая его в матрас так сильно, что потом парень не сможет вспомнить собственное имя. Как и ожидалось, Ёхан не был добр. Гаон зашипел и рыдал, когда его болезненно дёрнули за голову. — Я что, трахнул тебя до одури, судья Ким? — Старший покачал бёдрами, наклоняясь, чтобы схватить бокал вина, который он принёс ранее, когда Гаон должен был оправиться от первого захода. — Я спросил, что насчёт порки? Младший знал, что на этот вопрос от него не ожидали правдивого ответа. Единственным ответом, который Ёхан принял бы и хотел услышать, было вежливое «да, пожалуйста». Он чувствовал, как его собственная слюна стекает по уголкам рта, смачивая простыни, когда он пытался пошевелить отвисшей челюстью, чтобы сформировать ответ. Слёзы разочарования навернулись на его глаза. Он нуждался в освобождении, но Ёхан больше не двигался и также запрещал ему двигаться, держа его за ушибленную руку, его рот казался бесполезным и способным только на бессмысленное бормотание, и всего было слишком много. Такая игра между этими двумя продолжалась в течение нескольких часов, в комнате было жарко, как в аду, и Гаон больше не знал, где верх, а где низ. Пленник в блаженном трансе. Он был чувствителен и перевозбужден, и это сводило с ума. Отсутствие силы заводило его, открывая ту его сторону, о которой он не знал, и заставляло его настороженно относиться ко всему, что он знал о себе до сих пор. Что, если было что-то ещё? Тьма и болезнь, которые он охватил, грех, который он совершил, чувствовали себя свободными, как будто он открыл что-то глубоко внутри себя. Это было только начало, стена, которую нужно было проломить, чтобы освободить место для цели, намного большей, чем он когда-либо мечтал. Праведность, которой он раньше гордился, казалась не более чем актом, чтобы скрыть, насколько гнилым он был внутри. Ёхан развратил его. Не раздумывая, он кивает, размазывая слёзы по простыням и бормоча: — Да, да, пожалуйста, да. — Снова и снова, зарабатывая удовлетворённое «хороший мальчик» и успокаивающее поглаживание по затылку. Ёхан вышел, оставляя его с чувством пустоты и потребностью снова наполниться, в результате чего он заскулил и оглянулся через плечо, чтобы показать старшему, как сильно он в этом нуждался. Он чувствовал себя таким маленьким, почему он чувствовал себя таким маленьким? Разве он не был даже выше мужчины? Почему руки на его теле казались такими большими и сильными, и почему Ёхан возвышался над ним, глядя на него сверху вниз, широкие и мускулистые плечи, безупречное лицо с острым подбородком, тёмными глазами и злобной ухмылкой, размахивая бокалом вина. Затуманенным зрением он следил за каждым движением Ёхана, наблюдая, как старший соскользнул с кровати, одетый только в один длинный тёмный шёлковый халат, распахнутый в стороны, и направился к дорогому креслу. Каждый шаг выглядел элегантно и мощно, как у ягуара во время охоты, крадущегося вокруг, чтобы выследить свою добычу и в конце концов растерзать её. А Гаон не возражал бы стать его добычей. Ёхан сел, откинувшись назад и раздвинув ноги, прежде чем указать между ними, слегка наклонив бокал с вином, медленно опустошая и глядя на Гаона, ожидая. — Иди сюда. Гаону потребовалось три попытки, пока он не смог перевернуться и подняться на четвереньки, не сводя глаз с человека, который был единственным ответом на всё. Он знал, что его ноги подкосились бы под ним, поэтому он даже не пытался идти, а прибегнул к ползанию, моргая тяжёлыми веками и путаясь во влажных волосах, свисающих на глаза. Ёхан был болью и удовольствием, светом и тьмой, вопросом и ответом, справедливостью и несправедливостью, добром и злом. Свет в его спине выглядел как какой-то ореол, показывающий иронию жизни или какой-то чёрный юмор. Тёмные глаза следили за ним, и ему казалось, что путь к Ёхану занял целую вечность. Гаон больше даже не обращал внимания на свои больные колени, единственное, на чём он сосредоточился, был бог перед ним, ухмыляющийся, когда он, наконец, сел между его ног и посмотрел вверх. Свободная рука Ёхана нашла его щёку, вытирая наполовину высохшие слёзы, удивлённо фыркнув, когда младший наклонился и закрыл глаза. Вот где Ёхан хотел, чтобы младший был, разваливался на части, плакал, умолял… Он выглядел прекрасно. — Открой, — тихо сказал старший, поднося бокал с вином к его губам, выливая оставшуюся красную жидкость в ожидающий рот. — Это дорогое вино, не пролей. Вино больше не было прохладным, но было сладким, как, должно быть, запретный плод в раю. Гаон даже не осознавал, насколько пересохло у него в горле, пока жидкость не разлилась по горлу. — Похоже, ты можешь быть хорошим, судья Ким, — усмехнулся Ёхан, отступая назад, ставя бокал, одновременно хватая Гаона за шею и притягивая его ближе. — Прежде чем я дам тебе то, о чём ты просил, я хочу, чтобы ты показал мне, как многому ты научился. Глаза Гаона нашли твёрдый член прямо перед лицом, придвинувшись ближе, но не решаясь взять в рот. Вот он, тихий голосок в глубине его сознания, говорящий ему выйти из этого транса, в который Ёхан убаюкивал его, превращая в отчаянный беспорядок. Старший уловил проблеск растущего замешательства и возвращающейся борьбы и не мог не улыбнуться с любовью, толкая Гаона в промежность, заставляя издавать звук удивления. Дьяволу не потребовалось много времени, чтобы почувствовать, как котёнок облизывает его головку, медленно становясь смелее и полностью беря в рот, начиная двигаться вверх и вниз. Исчезло сопротивление, превратившееся в полное послушание, снова наполнившее Ёхана каким-то извращённым чувством навязчивой нежности, довольного тем, что нашёл своего нового любимого питомца, которого он мог дрессировать так, как ему нравилось. На самом деле Гаона не должно было так сильно интересовать, понравился ли мужчине его минет или нет, но это было так. Странное и незнакомое соперничество развилось в нём, стремясь быть лучшим, что когда-либо было у старшего, и шло рука об руку с чувством ревности. Ёхан был его первым, его первым во всём, кроме поцелуев и некоторых поддразниваний, но это не означало, что то же самое было и для другого. Он ненавидел мысль о том, что Ёхан был в постели с кем-то другим, хвалил кого-то, кто не был им, демонстрируя своё накаченное тело. Нет, это просто не подходило Гаону. Ёхан был его, полностью его, никто другой не имел права ни украсть его, ни даже взглянуть на него. Он не знал, откуда взялись тёмные и внезапные мысли, совершенно непохожие на его обычное «я», которое на самом деле не было бы собственническим или манипулирующим типом. Это казалось неправильным, но в то же время очень даже правильным, заставляя его лепетать, опускаясь на член до тех пор, пока он не достиг задней части горла. Гаон боролся со своим рвотным рефлексом, удерживая положение в течение нескольких секунд и чувствуя, как его охваченный паникой мозг кричит ему о свежем воздухе, прежде чем отступить. Он поднял глаза, опасаясь, что облажался в выполнении инструкции, которую Ёхан дал ему ранее, только для того, чтобы оказаться неправым, когда старший застонал. Слёзы, что затуманили его зрение, и удивлённо поднятая одна из бровей Ёхана порадовали его. Холодные пальцы начали играть с его ресницами и потными волосами, в то время как он сосал и вращал языком, покачивая головой вверх и вниз длинными медленными движениями. Глаза всё время были прикованы к старшему, который оглядывался со слабой улыбкой, сидел неподвижно и казался спокойным и довольным. Чёрные волосы в беспорядке, его обнажённая фигура, стоящая на коленях на полу, сперма, вытекающая из его задницы, и синяки по всем бёдрам, запястьям и шее, должно быть, были потрясением для всех, кто увидел бы прямо сейчас. Они бы увидели, как его избивают, душат и используют, как он стоит на коленях прямо на полу и сосёт член другого мужчины, как будто от этого зависит вся его жизнь, на его лице высохли слёзы, а глаза были едва открыты. Их первым предположением были бы наркотики, второе — домашнее насилие и третье, что он был просто какой-то дешёвой шлюхой, наслаждающейся тем, что его трахают мужчины постарше. Но в конце концов это не имело значения, не имело значения, что они думали, потому что они не понимали. Ад был возможен, потому что они уже пересекли черту, не имея ни малейшего шанса когда-либо вернуться. А возможность — это как наркотик.

-

Он услышал посторонний звук только тогда, когда Ёхан перешёл от жёстких толчков к медленным, но глубоким. Наклонившись, чтобы схватить свой мобильный телефон с прикроватной тумбочки, он проник ещё глубже и растянулся достаточно широко, чтобы было больно, перекинув ногу младшего через плечо. Гаон застонал, лежа на боку, уткнувшись лицом под руку, моргая Ёхану и раздражённо хмуря брови. Его дыхание было прерывистым, ладони вспотели, а задница покраснела и болела от полученной ранее порки. Всё шло как по маслу. Его внимание, которое он сосредоточил с большим усилием, исчезло через несколько секунд, когда Ёхан снова начал двигаться, слишком медленно, чтобы принести ему освобождение, но гораздо более интенсивно, чем раньше. Звонок, полученный только что, на который старший ответил, лишь частично прошёл мимо его сознания и в данный момент не казался ему важным, потому что Ёхан действительно не прилагал никаких усилий, чтобы заставить его замолчать. На самом деле, наоборот. Даже не глядя на Гаона, он раздвинул его ноги пошире, поворачивая бёдра, пока не нашёл то место, которое заставило младшего пронзительно застонать. Только потом он наградил его быстрой самодовольной ухмылкой, спросив, едва переводя дыхание: — Простите, я отвлёкся, что вы сказали, мисс Чон? Мисс Чон? Что-то в Гаоне шевельнулось, когда он услышал это имя. Было удивительно, что он даже не видел проблемы в том, что Ёхан разговаривал с кем-то по телефону, трахая его, стонущего и умоляющего на заднем плане. Он, конечно, знал, что неловкость наступит утром, но теперь он не видел ничего плохого в том, что кто-то слышал, как он занимается сексом. Он просто не понимал всей ситуации, за исключением своего местоположения (двуспальная кровать, если он правильно помнил), мужчин над ним (Кан Ёхан. Он был определённо уверен в этом) и члена внутри него, что казалось раем. — Должен сказать, я оскорблён. — Ёхан притворялся разочарованным, прижимая пальцы другой руки, которую он не использовал, к лодыжке Гаона на своём плече. — Вы думаете, я взял его силой? Он умолял меня об этом. Ревность вам не идёт. Гаон не мог понять ни слова из того, что сказал ни другой человек, ни Ёхан, но он вроде как понимал, что разговор шёл о нем. Он понял это по взглядам, которые бросил на него старший, полным собственничества и гнева, последний, к счастью, был направлен не на него. Он знал это по тому, как чувствовал толчки, направленные более точно и заставляющие его кричать всё громче и громче. — Конечно. — Ёхан кивнул, двигая бёдрами внезапно достаточно сильно, вынимая член, только чтобы через несколько секунд вновь вогнать его до конца. Гаон поперхнулся собственной слюной, крича от удовольствия, вцепившись в простыни и слабо шепча имя дьявола. — Будьте уверены, я точно знаю, что второго взрыва не будет. Это мероприятие, организованное фондом, где ещё может быть безопаснее, мисс Чон? — Несмотря на улыбку, Ёхан не казался удивлённым, скорее, он уже знал некоторые важные детали и ему лгали об этой самой информации. Он замер, прислушиваясь к ответу, который вызвал у него негодование, отвлекаясь от процесса и младшего. — Ё… хан… — Гаон не мог не скулить, отталкиваясь, чтобы усилить трение, желая, чтобы старший продолжил, ускорив свой темп. Его пальцы на ногах подогнулись, и он почувствовал сильную боль от попытки придвинуться ближе только для того, чтобы получить резкий шлепок по заднице прямо в то место, куда Ёхан ударил его уже десять раз. Это вызвало болезненное ощущение, заставив его зашипеть и немедленно остановиться, напрягшись и ожидая, когда Ёхан сделает то, что ему заблагорассудится, зная, что он далеко не уйдёт, разозлив старшего. — Лежи смирно или ты хочешь, чтобы все слышали, какая ты шлюха? — Дьявол даже не положил трубку, говоря это. Он говорил прямо в динамик. Гаон почувствовал, как его член дёрнулся, услышав оскорбление, унижение от мысли о том, как другой человек по телефону услышал это, что возбудило его ещё больше. Пристыженный, он повернул голову набок, вжимаясь в матрас, рукой прикрывая лицо и покрасневшие щёки. Ему действительно следовало бы делать что-то большее, чем прятаться, постольку от Ёхана просто так не уйти. Его запястье схватили и резко оттащили от лица. Он встретился со взглядом Ёхана, появившимся в поле зрения, глядя ему прямо в глаза, изучая выражение его лица. Гаон не назвал бы его почти невидимый взгляд, тревожным, скорее оценивающим. Ёхан подождал мгновение, прежде чем уголки его рта начали подёргиваться. — Посмотри, какой ты грязный, притворяешься таким хорошим и скромным, а стонешь, как дешёвая шлюшка, которой ты и являешься, когда я называю тебя так. Глаза Гаона закрылись, спина выгнулась дугой в тот момент, когда дьявол снова начал входить в него быстро и безжалостно, давая ему именно то, чего он хотел, чувствуя приближение оргазма. Всё было обжигающе горячим, капли пота стекали по его коже, делая всё ужасно скользким. Он чувствовал запах Ёхана и свой собственный, смешивающиеся вместе и становящиеся единым целым, заманивая его в хаотическую бурю удовольствия и боли в сочетании с какими-то невнятными словами, которые он больше не мог понять. Его глаза уставились в окно в этой комнате, не видя ничего, кроме луны и ночного неба, дрожащего вверх и вниз из-за того, что его собственное тело бушевало туда-сюда, но всё ещё успокаивающего его, как будто тьма была его старым другом. Тьма, которая пришла вместе с Ёханом и никогда не покинет его. — Будьте вежливы и скажите «до свидания», судья Ким. — Обращение звучало как насмешка для ушей младшего, скорее как напоминание о том, кем он был на самом деле. Это было похоже на одну из тех игр Ёхана. Унижая его, выставляя напоказ и демонстрируя ему, что на самом деле он не тот, кто контролирует ситуацию. — Чт… что? — пробормотал Гаон, раздражённо и ошеломлённо глядя на телефон перед собой. — Покажи ей, как хорошо я тебя уже надрессировал. — Ёхан открыто усмехнулся, проведя рукой по волосам, убирая пряди, свисающие ему на глаза. — Покажи ей, моя маленькая зверушка. В тот момент, когда Гаон открыл рот, чужая рука нашла путь к его шее, перекрывая поток воздуха, гарантируя, что он не произнесёт ни слова. Его глаза расширились, в шоке уставившись на дьявола, выгибаясь дугой на кровати, ощущая проникновение члена намного интенсивнее из-за нехватки воздуха. Он чувствовал, как каждая венка тёрлась о его стенки, посылая волны удовольствия по телу, позволяя его рту раскрыться, в то время как несколько тихих «ах» покинули его, прямо в телефон, заставляя Ёхана ухмыльнуться.

-

Пот стекал с его висков и мокрых волос, падая на загорелую мускулистую грудь под ним, смешиваясь с ещё большим количеством пота, блестевшим в тусклом свете. Небольшая капля, стекавшая по его лбу прямо в глаза, заставила его руки вздрогнуть, натягивая импровизированные наручники, удерживающие его руки за спиной, и вызвав из него разочарованный стон. Он угрожал потерять равновесие из-за своего внезапного движения и упал вперёд, дрожа и тяжело выдыхая, в то время как его внутренности начали сводить судороги от бессилия. — Сядь прямо, Гаон, хотя бы притворись, что ты не из трущоб, и покажи мне своё лицо. — Холодные глаза уставились на него, полные желания, но и жестокого удовлетворения от того, что он плюнул на него таким унижением, одновременно дёргая за тёмную шёлковую ленту, обёрнутую вокруг его запястий и предплечий. Он был вынужден подняться, стиснув зубы, когда член Ёхана проскользнул в него невероятно глубоко, ощущаясь толще и длиннее, чем раньше. Его ноги дрожали от усилий подпрыгивать вверх и вниз, он не привык так долго удерживать это положение. Он чувствовал себя как желе, ни одна из его мышц, казалось, больше не слушалась его, и это заставило его упасть, после того как он поднялся с таким усердием, в результате чего закричал и упал вперёд ещё раз. Раздражённое цоканье языком, и его вновь подняли, гораздо более грубо, и он столкнулся лицом к лицу с очень недовольным Ёханом. — Ты даже этого не можешь сделать? Сидеть прямо, когда я тебя об этом прошу. Может быть, мне стоит просто позволить тебе пососать мой член, похоже, это единственное, в чём ты хорош. Старший ухмыльнулся, забавляясь тем, как дёрнулся твёрдый ствол младшего, заработав низкий стон и внезапно задрав бёдра. — Что скажешь, шлюшка? Должен ли я просто приковать тебя к своей кровати, обнажённого и готового принять меня, когда я захочу? Единственное, что у тебя будет, — это мой член и удовольствие, которое я тебе доставлю. Гоняясь за сладким покалыванием в животе, Гаон начал кружить бёдрами, прилагая усилия, чтобы вновь начать прыгать верхом на старшем, удерживаемый непреклонной хваткой вокруг рук. Да, да, ему бы это понравилось, ему нравилась мысль о том, что он всё время будет готов для Ёхана и забудет обо всём, как сегодня вечером. Он едва мог вспомнить своё собственное имя, и что Ёхан был дьяволом, который затащил его в ад, всё остальное было недостаточно важно, чтобы помнить. Это не доставляло ему удовольствия, ощущение того, что его внутренности выворачиваются наизнанку, в то время как это было похоже на рай, так что оно того не стоило. — Но ты восполняешь недостаток таланта своим рвением, — промурлыкал старший, следуя движениям бёдер, двигаясь в такт, медленно поглаживая член младшего. Губы изгибаются вверх, видя, как он пытается дышать и продолжать двигаться. Гаон выглядел восхитительно, лучше, чем кто-либо когда-либо сидя на его члене, принимая его так хорошо и будучи небесно тугим. Его тонкая талия идеально вписывалась в руки Ёхана, а широкие и мускулистые плечи красиво изгибались при каждом толчке. Он не выглядел так, будто может сломаться в любой момент, что делало его ещё более захватывающим, находясь во власти такого человека, умоляя и издавая громкие стоны для него одного. Старший знал, что Гаон будет достойно сражаться с ним и сможет ударить его два-три раза действительно хорошо и с большой силой, если захочет, но он решил не делать этого. Вместо этого он был связан, двигаясь вверх и вниз, в то время как стоны и мольбы срывались с его губ, глаза были слишком далеко, чтобы по-настоящему понять, что происходит, и ему это абсолютно нравилось. Ёхан погладил упругий пресс младшего, блестящий от пота, глядя на безупречное лицо, искажённое в удовольствии, и не мог отрицать, что Гаон был действительно красив. Даже понимал, что он затмил большинство людей, которых Ёхан встречал в своей жизни. СМИ действительно воздали ему должное, назвав его «красивым судьей Кимом», будучи холодным и спокойным в суде, задавая острые вопросы, прищурив миндалевидные глаза. И этот человек полностью принадлежал ему.

-

— Посмотри на себя, ты хотел этого, когда я застал тебя в своём кабинете? — Ёхан звучал как олицетворение греха, глядя на него через зеркало, волосы едва не выбились из прически, а глаза были открытыми и широко распахнуты, в отличие от несфокусированных глаз Гаона. Прижимая младшего к комоду, стоящему перед зеркалом, одной рукой он держал его под коленом, подтягивая, чтобы дать хороший обзор своему члену, скользящему в грубом ритме внутрь и наружу, он скользнул другой рукой к его соску, начиная крутить и поворачивать. — Нет! — выдохнул Гаон, содрогаясь и дёргаясь в руках дьявола, хныча, когда его ущипнули за правый сосок. — Ты хотел, — ответил старший, качнувшись вперёд достаточно сильно, чтобы встряхнуть весь комод, в результате чего ваза с фиолетовыми цветами упала на пол и разбилась на тысячи осколков. Так же, как и его здравомыслие. Гаон не мог ничего поделать, но неуклюже пытался соответствовать толчкам старшего, позволяя своей голове откинуться на широкое плечо, не имея больше сил. Ёхан смеялся над тем, что тот не может ответить или подумать, задавая ему несколько глупых и бессмысленных вопросов. Смущающие и унизительные вопросы, унижающие его и издевающиеся над ним за то, что он не отвечал словами. Беспомощные стоны, рыдания и все виды прочих звуков слетали с его губ. Он выставил себя каким-то жаждущим подростком, который весь день был возбуждён и не мог себя контролировать. — Я сказал, посмотри на себя, шлюха, — жёсткая хватка заставила его поднять голову, удерживая её на месте, в то время как черные глаза, сфокусированные на нём через зеркало, сверкали невысказанным предупреждением о том, что непослушание недопустимо. Гаон знал, что его ждёт, но увидеть всё это лично было совсем другое дело. Он выглядел абсолютно испорченным, абсолютно разрушенным. Его глаза опухли и покраснели от слёз, губы припухли, и, как и ожидалось, на его бледной коже образовались синяки. Хлюпанье, исходящее из его воспалённой дырочки звучало так грязно, но он не мог отвести взгляд от сцены, когда они соединились, и Ёхан исчез внутри него, попав во все нужные места. Это было постыдно, но увлекательно, он зашёл слишком далеко, чтобы сомневаться в чем-либо из этого. — Ах… Ё… хан… Ё… ах, — пробормотал он, закатывая глаза, когда старший сменил хватку, разворачивая его, хватая за челюсть. С членом в заднице парень истекал спермой, умоляя об освобождении. Как у него до сих пор может стоять? — Больно… — Он всхлипнул и не смог сдержать свои эмоции и отчаяние, одновременно пытаясь вбиваться в кулак Ёхана, ища трения. Ему пришлось хватать ртом воздух, когда движения бёдер мужчины стали невероятно быстрыми, становясь всё более и более беспорядочными, говоря Гаону о том, что он преследовал свой собственный оргазм, одновременно надрачивая член младшего. — Не… могу… не могу… ах… — Он хотел покачать головой, но не смог, так как его бёдра приподнялись, и, всхлипывая, в нём вспыхнула боль. Он умрёт в тот момент, когда кончит снова, но ему ничего не оставалось больше. — Можешь, — прошипел Ёхан сквозь стиснутые зубы, рыча ему в ухо и щёлкая запястьем, заставляя Гаона открыть рот в безмолвном крике, кончая, теряя сознание от волны боли, когда он сжался вокруг старшего, вырвав у того животный стон, когда он тоже кончил, выпрыскивая в него свою сперму. Оба хватали ртом воздух, Ёхан всё ещё находился в нём по самое основание, прижавшись к его спине и положив подбородок на плечо, закрыв глаза. Он выглядел умиротворённым. Первая мысль Гаона была о том, что тот, наконец, почувствовал себя в безопасности. Медленно его нога опустилась, и чужие сильные руки обхватили его, удерживая и не давая упасть в обморок на месте. Его глаза закрылись, когда волна изнеможения накрыла его, он даже не поднял глаз, когда губы начали скользить по его плечу, нежно целуя кожу, чувствуя извинение за все синяки и укусы. — Ты хорошо справился. Очень хорошо. Ты так хорошо меня принял, — пробормотал Ёхан, рисуя какие-то неизвестные узоры на животе и также давая парню ощущение покоя. Он хорошо справился. Странно, но похвала от старшего заставила его забыть о своём изогнутом теле, которому нужно будет отдохнуть в течение следующих дней, чтобы наверняка восстановиться. Ёхан даже не попытался подтащить его к кровати, он просунул руку ему под колени и спину и поднял, неся так, словно тот ничего не весил. Сменив простыни, старший быстро расправился с грязной тканью, бросил её в кучу к двери и положил младшего под одеяло, также скользнул под него, обнимая Гаона, гладя его по голове и напевая какую-то неизвестную мелодию. Гаон не мог заставить себя позаботиться о сперме, стекающей с него, уже наполовину высохшей и всё ещё заполняющей изнутри. Ему показалось, что от этого у него выпятился живот, из-за чего он обхватил рукой нижнюю его часть только для того, чтобы убедиться, что ничего подобного не было. Первые солнечные лучи поднялись над горизонтом, окрашивая его в светло-розовый и оранжевый цвета, оттесняя луну, тёмно-синие и черные цвета, освещая особняк и прогоняя тьму. Здесь, с Ёханом, в глуши, вдали от Сеула и большей части населения, было тихо, никаких протестов с кричащими людьми, никакого насилия, никакой нищеты, никакой смерти. Грязные улицы, наполненные вонючей водой и полумёртвыми людьми, здесь не существовали, скрытые за гламурными небоскребами и яркими улыбками богатых. Ёхан чувствовал себя умиротворённым, как будто этот мир не был полностью жестоким и суровым, но также имел свои мягкие стороны, как сейчас. В этот момент это место совсем не походило на ад, скорее на рай, прекрасный мирный рай, гораздо более великолепный, чем мог бы создать его Бог. Потому что Бог ничего не сделал, он не был заинтересован в справедливости или чём-то вроде мести, но Ёхан был, и Ёхан правил, он принимал решения и создал этот рай, и он заставил заплатить тех, кто этого заслуживал. — Спи, Гаон. — Ёхан вырвал его из раздумий. Изнеможение взяло верх над ним, его больное тело с восторгом приняло приказ, обмякнув, прижавшись лицом к соединению между шеей и плечом старшего и закрыв глаза, напевая, когда он почувствовал, как руки вокруг него напряглись, а тёплая ладонь ласкает его спину.