Пленник гор

Пленник понравился вождю, он не умолял, не угрожал, принял свою судьбу спокойно, что делало ему честь. Да и что оставалось делать Ворону, незаконнорожденному сыну короля, которого послали на позорную смерть? Лишь сохранять переданное с кровью отца достоинство. Ах, да! Ему как лучшему воину королевства надлежало охранять напыщенного и глупого царственного сынка. Это ничтожество решило напасть на горцев! Племя лучших воинов этого мира, что вот уже не одно столетие сидит в горах в самом центре королевства. Ну сидит и хорошо, с гор не спускается, набеги не устраивает, так чего к ним лезть-то? Так нет бы отговорить королю эту бездарность, но зачем, если можно послать ненавистного бастарда, полностью обезопасив сынка? А почему? Все просто: горцы пленных не убивают. Они лишь выбирают из них лучшего воина и насилуют его на глазах у остальных, вселяя ужас в их сердца. А что потом? А никто не знает! Больше опозоренных никто не видел, хотя остальных пленников отпускают беспрепятственно. Ворон пытался найти смерть в бою, но она все не приходила. Несмотря на гадкое чувство предательства, он до конца выполнял свой долг, защищая венценосного брата, который даже не захотел обнажать оружие. Перед ним тогда появился высокий воин. Он двигался как хищная кошка: быстро, плавно и смертоносно. Но несмотря на это Ворон смог ему противостоять некоторое время и даже почти достал несколько раз. Но почти не считается. А потом наступила темнота. Вот уже три дня его держат отдельно от остальных. Уже три дня ему не давали ничего, кроме воды и странных отваров, от которых переставало ныть пострадавшие в бою тело. А приносил их сам вождь, тот самый воин, что будто играючи победил и вырубил Ворона. Только он, собственно, к пленнику и заходил. — Уже пора? — вот-вот случится то, что покроет Ворона несмываемым позором: возлечь с мужчиной, пусть даже против воли. — Время ещё есть. Подготовься, — в руки Ворона опустился сосуд из темного стекла. — это обезопасит от травм. Пленник удивлëнно поднял бровь: кого именно и от каких травм оно обезопасит? Но противиться не стал. Одежды его лишили сразу, чтобы была возможность добраться до неглубоких, но многочисленных кровоточащих ран, которые, к огромному удивлению мужчины, уже затянулись. Ворон отвернулся к стене, чтобы не видеть лица мучителя, подтянул к себе ноги, облегчая доступ. Открыл крышку и вылил содержимое на пальцы. Кровь! Внутри всё похолодело и свернулось от отвращения. — Это масло мирры. Действительно, характерного запаха железа не было, а пальцы ощущали маслянистую жидкость. Нужно смазать себя, тогда будет немного легче переносить то, что ему предстоит. Хоть он и понятия не имеет, как правильно это нужно делать. Ворон завел руку за спину и прикоснулся пальцами между раскрытых ягодиц. Первый палец, хоть и с сопротивлением, но проскользнул внутрь. Второй палец вошёл сложнее, причиняя боль. Пришлось сделать над собой усилие, спина застыла в напряжении и покрылась липким холодным потом. При попытке ввести третий палец, он почувствовал разрывающую на части боль. Хотелось заорать от унижения, но он лишь бессильно застонал, позволяя пальцам выскользнуть из тела. Он не сможет, это выше его сил. Странно, но злости не было, лишь горечь от выпавшей ему судьбы. — Я помогу, — голос вождя был серьёзен, без насмешки и превосходства, наверное поэтому Ворон и не стал противиться. Воин перевернул его на спину и сел между разведенных ног, чтобы иметь возможность следить за выражением лица и не причинить лишней боли. Вождь забрал флакон с маслом и, смочив пальцы, стал массировать пострадавший вход в тело. Постепенно мышцы расслабились и он смог протолкнуть внутрь палец. Мышцы вокруг него сразу сжались, тело желало вытолкнуть захватчика, но тот не поддавался. Свободной рукой воин начал гладить лежащее перед ним тело: провёл по внутренней стороне бедра, поднялся выше и погладил напряжённый живот. Снова начал двигать пальцем внутри: вперëд-назад, из стороны в сторону. Рука опустилась на вялый член и быстро привела его в готовность умелыми движениями. В дырочке стало свободней и туда медленно и почти без боли проскользнул второй палец. Ворон был удивлен тем, что творилось с его телом. Оно возбудилось! Возбудилось от того, что с ним делали. Ещё и это приятное тепло в месте соприкосновения с маслом. Оно не обжигало, скорее согревало и расслабляло. — Масло, оно… — Возбуждает, но совсем немного. Без нужного настроя даже оно не поможет поднять лежащего бойца, — вождь впервые улыбнулся. Его мужественное, как у статуи бога войны, лицо преобразилось. Русые волосы, добрые серые глаза. А ещё ласковые руки, что делают так приятно. Не только на члене, но и там, где он раньше даже и подумать не мог. От задницы по всему телу расходились волны тепла. Пальцев в ней как-то незаметно прибавилось, даря чувство наполненности. Нестерпимо захотелось насадиться на них, почувствовать их глубже и Ворон двинул бедрами навстречу. Захотелось большего. Вдруг рука с члена пропала и вождь накрыл его тело своим. Ощущать на себе тяжесть было странно, но приятно. — Не спеши, я все ещё слишком большой для тебя. Потерпи, осталось немного, — прошептал он в губы своего пленника и впился в них жадным поцелуем, при этом проталкивая в растянутую дырочку уже четыре пальца и вводя их до основания, что вызвало гримасу боли на смуглом лице. Но ни криков, ни просьбы прекратить не последовало. Поцелуй был другой, не как с женщиной, а жаркий, настойчивый, но Ворону понравилось. Он почти не обращал внимания на женщин, все своё время посвящая обучению и тренировкам, стараясь угодить отцу, но… Ни с одной из них не было так хорошо. Наверное поэтому он и смог так легко принять всё, что с ним делали. Пальцы покинули его, оставив пустоту. Поняв, что сейчас будет, Ворон развел ноги, помогая себе руками. Свой выбор он сделал. Уж лучше так, чем орать от боли перед принцем, из-за которого он здесь и оказался. Все-таки есть что-то в том, чтобы покорить равного. Этот сильный воин очень достойно показал себя в бою и вождь лишь чудом смог уйти от двух смертельных ударов. И сейчас он такой открытый и доступный… Но только для него. — Моё имя Нолан. — Удачное же ты время выбрал, Но-о-олан, — звук имени совпал с моментом проникновения. Все правильно, так и должно быть. Ритуал соблюден и на правом запястье вождя проявилась брачная метка. А значит воин под ним точно девственник. Хотя это и так было понятно, к ним другие и не приходят. Нолан полностью вошёл и замер, давая время привыкнуть, и продолжил поцелуй, на этот раз медленный и глубокий. И вождь не соврал: он был большой, даже слишком. И его везде было много: язык исследовал чужой рот, горячие руки шарили по телу, а крупный член внизу максимально распирал стенки и упирался в органы где-то внутри. Но Ворону нравилось, всё это ужасно нравилось. — Скажешь мне своё? — прошептал вождь, почти не отрываясь от сладких губ. — У меня нет имени, но можешь звать меня Вороном, — он думал, что всё за столько лет отболело, но именно в эту минуту оказалось, что это не так. — Почему нет? — Нолан даже оторвался от своего занятия, так был поражён. Хотя, надо признать, что чёрная птица ему подходила: чёрные волосы и глаза, смуглая кожа и мудрый взгляд, словно он знает что-то недоступное другим. — Я рождëн вне брака и не получал имя в храме. Да и какой брак может быть у короля и служанки? — пора бы уже привыкнуть за четверть столетия его жизни, но не вышло. — Тогда я буду звать тебя Айдан, сильный, — вождь вновь стал серьезен. — Да какой я сильный? Даже убить никого не смог, — мужчина закрыл глаза, чтобы не смотреть в лицо пленителя. — Уверен, что если бы я не заметил тебя вовремя, без жертв у нас бы не обошлось. — Хватит разговоров, двигайся уже, — Ворон, хотя теперь Айдан, не хотел сейчас думать о прошлом. Как и о будущем. Нолана два раза просить не пришлось. Он подобрался, как перед броском на противника. Качнулся назад, почти полностью выходя из тела и затем быстро, но плавно подался вперёд. Воин под ним выгнулся, закричал и обхватил мужчину всеми конечностями. Вождь замер, боясь пошевелиться. — Не так быстро, — почти простонал Айдан. Все внутри стало слишком чувствительным, как и зажатый между телами член, и этот толчок вызвал столько сильных ощущений: от боли до накрывающего с головой удовольствия. Он и не думал, что оно может быть таким сильным. Считал, что его женщины симулируют, крича и трепыхаясь под ним. Но теперь… Как вообще можно пережить подобное?! Второй толчок был медленнее и прошёл гораздо легче. Третий, четвёртый… Постепенно они начали ускоряться, превращая тело в один оголëнный нерв. Айдан не стесняясь никого кричал и стонал в голос, пока, наконец, не забился в судорогах от накрывшего его удовольствия. Чувствуя, как мышцы вокруг члена начали сокращаться, Нолан вышел из тела воина и кончил тому на живот, смешав их семя. Почти не давая отдышаться, впился благодарным поцелуем в губы, и целовал, пока у обоих не закончился воздух. Стер семя простыней, старательно обходя член: — У мирры есть еще одно действие: твой боец больше не встанет, если его не трогать, но тебе всё же будет приятно, хотя этого никто и не увидит. Мужчина лишь кивнул, принимая сказанное, а про себя порадовался. Хорош бы он был в глазах других пленников: со вставшим членом в то время его насильно берут. — Нам пора. — Подожди, — воин придержал поднимающегося вождя за руку и попросил, отведя глаза. — свяжешь мне руки. Айдан хотел этого очень давно, но даже во время секса он не мог позволить себе слабость. Было очень неловко просить о подобном, но когда как не сейчас? Ситуация вполне располагала. — А ты у меня тот ещё затейник, — вождь был удивлён, но это ему явно понравилось. — перевернись. Айдан сделал это с трудом, тело двигаться не хотело, и завел руки за спину. Сразу почувствовал себя беззащитным и зависимым. Но это даже хорошо, он слишком устал быть для всех сильным и непоколебимым, не являясь таковым на самом деле. Запястья связали на совесть, как, впрочем, и всё, что делал Нолан. Заметив флакон с миррой, он приподнял бедра воина и развел их, поставив того на колени, и надавил на поясницу, заставляя прогнуться. Открыв флакон и раздвинув пальцами растянутую дырочку, он влил внутрь всё оставшееся масло. Холодная жидкость ударила по нервам, заставляя расслабленные мышцы сжаться. — Вот теперь действительно пора. Десяток пленников пришел в ужас, от развернувшегося перед их глазами действия: масло мирры обильно стекало по бедрам ярко-красной кровью, Айдан стонал и кричал не сдерживая себя, чем ещё сильнее пугал соратников по оружию, ведь они привыкли, что Ворон не показывает даже сильнейшей боли. Но они даже представить не могли, что кричал он совсем не от неё. Ему был хорошо. А ещё воина необычайно порадовало выражение ужаса после слов вождя, обращённых к связанному принцу уже после представления: — Если ты ещё раз появишься на моей земле, то сам окажешься на его месте, — после чего вождь закинул свою обессиленную, неспособную к движению добычу на плечо, и понёс в спокойное место. Пока их не было, в той комнате, где пленник провёл последние три дня, произошли некоторые изменения: на лежанке сменили бельё, появился стол с подносом еды, рядом стоял стул с двумя комплектами чистой одежды, а в центре комнаты большая бадья с водой, от которой шёл пар, куда его и опустили. Но рядом опустилось большое тело, заняв почти всё весь объём ванны. Нолан оперся спиной на стенку и усадил Айдана между ногами, притянув его спиной к себе на грудь, и начал его мыть. Мужчина не препятствовал, чего стесняться, если эти руки уже побывали в таких местах, которые больше никто и никогда не видел, и доверчиво положил голову тому на плечо. Внезапно захотелось вернуть ласку, и Айдан начал гладить чужие бедра, медленно пробираясь к месту, откуда они, собственно, растут. Но руки мягко отвели, коротко прокоментировав: «Пока не заслужил.» Слова давали надежду на будущее. — А что дальше? — Твои раны затянулись и тебе можно поесть. — А раньше нельзя было? — Можно, но из-за настоя чёрный кары, что позволил затянуться твоим ранам так быстро, твой организм всё равно бы еду отверг. Так что не было смысла переводить продукты впустую. — Почему раньше не сказал? — Ты не горел желанием общаться, и я тебя не трогал. Да, общаться тогда ему действительно не хотелось. Особенно с будущим палачом. — Но если всё это было не по-настоящему, то зачем весь этот фарс? — Устрашение, сюда не сунутся ещё лет пять. Но это сейчас, несколько столетий назад это приходилось делать, — Нолану явно не нравилась затронутая тема. — А ещё это гарантия того, что такой ценный человек не пытается от нас сбежать при первой же возможности. Лежать Айдану было приятно, но говорить больше не хотелось. — Давай поедим и я покажу тебе дом. По дороге они встретили ораву мальчишек. Нолан указал на двоих и с гордостью сказал: — Мои. — Так у тебя и жена есть? — Айдану эта мысль не понравилась, а на душе заскребли когтями кошки. — Нет у меня жены, — вождь нахмурился. — молодая вдова Анрис была со мной шесть лет и подарила мне за это время двух прекрасных сыновей. К вдовам наши законы не так строги и позволяют подобное. И немного помолчав, добавил: — Чужаки это не главная наша проблема. В горах до сих пор живут такие звери, что несут для нас опасность. — А где она сейчас? — к вопросам опасностей он ещё вернется, но пока важным казалось другое. — Счастливо снова вышла замуж и уже ждут второго ребенка. Пока шли, к вождю подходили люди, знакомились с Айданом, с чем-то поздравляли Нолана. Встреченные люди вели себя странно: не кричали, не смотрели презрительно, не хотели закидать камнями, как это было бы в королевстве. Относились уважительно, как к равному, хотя все они прекрасно знали, что ему пришлось пережить. Это было странно и дико, Айдан не выдержал и спросил: — Нолан, а почему они ко мне так относятся? Я же опозорен! — Во-первых: ничего ты не опозорен, двое взрослых мужчин вольны делать всё, что заблагорассудится, если это не несёт вред и не происходит на глазах женщин и детей. — А как же старики? — Айдан с иронией посмотрел на вождя. — А они по молодости и не так отжигали. Мне о них такое рассказывали… — Странные у вас законы. — Не страннее ваших. У вас, насколько мне известно, недостаток воинов и мужчин в целом. А у нас с учётом того, что из-за репутации воюем и погибаем мы нечасто, в нашей закрытой общине мужчин почти в два раза больше, чем женщин. И что нам с лишними мужчинами делать? Мы их любим. Так что не удивляйся, если увидишь на улице двух целующихся парней. — А во вторых? — интуиция подсказывала, что сейчас он услышит что-то нехорошее, и предчувствие не обмануло. — А во вторых, — физиономия вождя приобрела такое хитрое выражение, что Айдан почувствовал, что земля вот-вот уйдет из-под ног. — как они по-твоему должны смотреть на мужа вождя, что является лучшим воином чужаков? Ты ведь будешь тренировать молодняк и поможешь нам стать сильнее? Вот так. Лучшие воины королевства раз за разом попадают в плен и передают горцам свои знания. Неудивительно, что они считаются непобедимыми. — А с чего это я должен это делать? — воин был не против, ведь надо что-то делать, чтобы прижиться в новом обществе, раз пути назад у него нет. Да и бездельничать он не привык, однако хотелось чего-то ещё. Такого, что заставит щекотать нервы и находиться в напряжении. То, что он теперь замужем, Айдан всеми силами решил пропустить мимо ушей. Но вождь прекрасно понял воина и знал чем можно того заинтересовать. Приблизившись вплотную, спросил: — Хочешь добраться до моей задницы? Так победи меня! А чтобы победить, нужно провести много боёв с горцами, обучая и обучаясь у них. На лице Айдана появился хищный оскал. Что ж, он будет стараться.