Предел прочности

Почти идеальные отношения свалились на нее внезапно — в неподходящее время, в неподходящем месте и с совершенно неподходящим человеком, в конце концов. С Джейсоном Тоддом, в не-миру более сомнительно известным как Красный Колпак, они познакомились совершенно случайно в одной из готэмских заварушек, где перемешались мистика и мафия, выстрелы и заклинания, и позже Затанне казалось, что это было то самое притяжение с первого взгляда. Клише? Но пару дней спустя они встретились снова — случайно, а может не очень, и встретились после, и это была замысловатая круговерть из флирта и сомнительных шуточек, посиделок на ночных крышах с вином и головокружительных заварушек. Игра, в которой никто не желал шагнуть в неизвестное. Спустя полгода терпение Затанны лопнуло первым. — Да что с тобой снова не так, Джейсон Тодд? — она стояла на балконе своего номера в Рио, слегка усталая, но довольная после шоу, и какого черта он делал в Рио и делал этот идиотский вид «как удачно совпало надо же» и притащил цветы, чтоб мгновение спустя спрыгнуть вниз и свалить в темноту каких-нибудь безумных фавел. Впрочем, ее давно звали повелительницей магии — разве нет? И спустя мгновение она задавала тот же вопрос, уже снова глядя ему в лицо. Припертый к стене ее номера, Джейсон смотрел на нее этим совершенно мужским взглядом, горячим, темным, и что-то внутри нее затлевало и таяло, когда он смотрел на нее так. Казалось, он раздевал ее глазами, он смотрел на нее так словно умирал от голода, а она была пиршеством, но было во всем этом нечто, что мешало протянуть руку и сделать шаг. — Думаешь, поймала меня, принцесса? — ухмыльнулся он, наконец. Голос звучал низко и хрипловато, влажный, чуть солоноватый воздух с океана мешался с его запахом пороха и чуть-чуть сигарет, и вороха роз, небрежно брошенных ей в углу номера. — Да, — уверенно рассмеялась Затанна. — О да… Ее ладонь скользнула по его груди, ощутив твердость бронежилета под одеждой, и его горло дернулось, когда он сглотнул. Дыхание стало тяжелым, неровным. — Ты избегаешь меня, ты бежишь за мной на другой край света. — она приподнялась на носочках, почти касаясь губами его уха. — Разве мы дети, Джейсон? Или может ты и правда хочешь быть просто моим другом, а? Чертовски хорошим другом? Его лицо болезненно искривилось во внутренней борьбе, в которой он был обречен изначально. Руки в перчатках крепко сжали ее плечи и следом бедра, рывком он поднял ее, вынуждая обхватить его ногами. По губам Затанны скользнула торжествующая улыбка. — Как же мало мне нужно времени, чтоб сделать тебя твердым, — прошептала она, задыхаясь от пьянящего запаха океана и роз и того, каким горячим, готовым и сильным было его тело. — Моим. У Джейсона вырвался то ли страдальческий смех, то ли стон, и когда он целовал ее в первый раз, это было чертовски заманчиво — кончиком языка изучать старые шрамы на его губах и после на всем теле. Столько шрамов — их все еще лишь предстояло изучить. — Ты потом пожалеешь, — хмуро сказал он утром с убийственной честностью. — Это будет потом, — беззаботно рассмеялась Затанна и закрыла ему рот поцелуем. В тот момент завтрак, поданный прямо в номер, интересовал ее куда больше мрачных прогнозов — она и сама не искала прочной и долгой связи, но они провели вместе уикэнд, и вместе вернулись в Готэм и почему-то не потерялись, и только месяца через три она осознала, что это самые идеальные отношения за всю ее жизнь. Потрясающе неидеальный, Джейсон как оказалось умел быть заботливым и на свой манер нежным; азартный, дурной, шальной, иногда пропадал, влипал во всяческие истории, но всегда возвращался к ней и даже умудрился понравиться ее папе, когда она взяла его с собой на мучительно краткую встречу и после часами плакала в его объятиях навзрыд, и нашел общий язык с ее друзьями и больше того — поладил с ее труппой, что было еще сложней. Он был печально известным виджеланте с кровавым прошлым, но в настоящем умудрялся пока не перегибать и даже не бесить Бэтмена чересчур, а став членом Темной Лиги Справедливости, Затанна и сама перестала быть уж совсем белоручкой. Он любил ее ярко и щедро — так как ей всегда и хотелось, ничего или все. И однажды утром проснувшись вместе в какой-то по счету раз, она отчетливо ощутила себя счастливой — чтоб испугаться этому, так как никогда не пугалась ни монстров ни демонов. Идеальность слишком зыбка и обманчива. Счастье непрочно. Где-то подвох — только где? Ее тревоги обрели плоть и кровь, когда возле взорванного на окраине Готэма завода они наткнулись на людей Лиги Убийц. На время пришлось разделиться, а когда они встретились вновь уже в стороне от пожарища, Джейсон стоял напротив тени в черном, и что-то в том как он держался, сняв глухую маску и оставшись в домино, каким напряженным он был, заставило ее встревожиться. — Ты в порядке? — торопливо спросила Затанна. Темная тень перед ними сняла маску с лица, откинула капюшон, из безымянного члена Лиги Убийц, превратившись в дочь демона, Талию аль Гул. — Так значит моя ручная птичка обзавелась подружкой, — ее голос был тягучим, чувственным и ядовитым как растворенный в патоке мышьяк. — Такой милой, такой нежной… Ей будет обидно, когда ты снова прибежишь под мое крыло. — Нет, — торопливо качнул он головой, но от взгляда Затанны не скрылось как бледность разлилась по его лицу. — Больше нет. Воспоминания о семье аль Гул и пребывании на острове Бесконечности были для него болезненными. Разозлившись, Затанна выкрикнула заклинание, окружив темную фигуру Талии светящейся магической клеткой. — Милая, да? Оставь его в покое, ты. Холодные кошачьи глаза окинули ее оценивающим взглядом от цилиндра до носков ботинок, и Талия рассмеялась, кривя чувственные губы в острой как лезвие ее клинка усмешке. — Ты уже говорил ей о своих пристрастиях, мальчик? О своих забавных пристрастиях? — без особой тревоги она почти прильнула к светящимся прутьям, впилась в Джейсона взглядом, засмеялась. — Нет, вижу что нет. Такой влюбленный мальчик, глупый, наивный мальчик, ты думаешь что любовь ответ? Любовь исцеляет? Это просто игра бушующих гормонов в твоей голове, и не пройдет и пары месяцев… — Заткнись! — рявкнул на нее Джейсон. Руки в перчатках конвульсивно сжимали маску. Талия рассмеялась еще громче. — Пара месяцев, и ты прибежишь, и будешь рассказывать каким плохим мальчиком все это время был, чтоб получить от меня то, в чем так сильно нуждаешься. О да, конечно же ты прибежишь. Приползешь даже, да? Как уже столько раз на брюхе ко мне приползал. Или дурь в твоей голове просто растопчет все, чем ты так сильно дорожишь, птичка моя. Если ее из тебя не вышибить вовремя. Ее тяжелые, длинные волосы были цвета эбенового дерева, а губы алыми как спелые гранаты, и увидев как смотрит на нее Джейсон — и правда птичка-малиновка перед змеей — Затанна ощутила как почти идеальное счастье ее осыпается осколками под ноги. — Я отлично его воспитала, — перевела Талия взгляд на Затанну. — Можешь даже поблагодарить меня позже. Вне себя от обиды и злости Затанна выкрикнула заклинание, и дальше вытаращившая глаза Талия могла только шевелить губами беззвучно как рыба. Но широкая ладонь Джейсона вдруг легла на рот, от неожиданности Затанна потеряла концентрацию, клетка побледнела, истаяла. — Один раз, — глухо кивнул он Талии, другой рукой прижимая к себе бьющуюся Затанну. — Последний раз, в память обо всем что ты для меня сделала. Исчезни, пока вся Лига Справедливости не слетелась сюда. Когда Талия беззвучно исчезла в темноте, напоследок одарив Затанну насмешливым и надменным взглядом, он убрал ладонь с ее губ. — Не прикасайся ко мне, — зашипела Затанна, со всей силы толкнув его в грудь. — Не смей больше ко мне прикасаться. — Это было первый и последний раз, Зи. После смерти она правда… сделала для меня много, — тихо признался Джейсон, — Я ей обязан. Внутри все болело от такого предательства, горело, рушилось на осколки разом. Каждая его отлучка превратилась в свидание с Талией, каждое слово — в фальшивку. С перекошенным, бледным лицом Джейсон попытался было что-то сказать, но она ощутила что еще чуть-чуть, и она заревет как самая обычная обманутая девчонка, а не могущественная повелительница магии. — Мне плевать, — процедила Затанна холодно. — Не прикасайся ко мне, не попадайся мне на глаза, пока я не превратила тебя в лживую, грязную свинью или не отправила на дальний круг ада. Проваливай! — вдруг выкрикнула она, теряя самообладание. Слезы все-таки брызнули из глаз по-клоунски смешно и некрасиво. — Катись за ней следом, Джейсон. Какого черта ты еще здесь? С силой он схватил ее за локти, встряхнул так что с головы свалился цилиндр. — Я бы свалил, черт возьми! — заорал он. — Хотя бы чтоб не мучать тебя и себя самого лишний раз. Если бы только мог, но я здесь. Все равно здесь. Я люблю тебя, Зи, я хочу быть здесь или где угодно, но с тобой. Все что я говорил и что делал было правдой, и я не виделся с ней с тех пор как ты и я… Ты и я стали — мы. Было в его голосе нечто такое, что даже в приступе обиды и ревности заставило ее поверить без всякого лассо Чудо-Женщины. Затанна встряхнулась, сжала виски в ладонях в попытке собраться с мыслями. — Тогда объясни, о чем говорила Талия, — потребовала она, но передатчик в ее ухе и коммуникатор Джейсон ожили почти одновременно, в небе метнулась тень бэтвинга, и объяснения пришлось отложить. Много позже, дома, первым делом они оказались в постели — и в этом было много страха, так много страха… Страх смерти, страх потери, страх боли — все переплелось, бросая их друг к другу как одержимых столько раз, сколько надо было чтоб забыться хоть на короткий срок. Опустошенные, мокрые от пота, потом они лежали, прижавшись друг к другу в бледном свете ночника, и ждали — кто первым нарушит молчание. — После ям Лазаря на меня иногда накатывает, — наконец, быстро заговорил Джейсон. — Время от времени, вспышки гнева, наверное, это так можно назвать, я едва-едва могу это контролировать. Я пытаюсь, Зи, правда пытаюсь, но все равно срываюсь, этот как излишек давления в котле, и однажды… Кто знает что может случиться. Талия помогала мне держать это под контролем, стравливать пар. Вот так, — с трудом он перевел дыхание. — Черт возьми, пожалуй, это даже хорошо что я смог все тебе сказать, Зи. — Это не все, — требовательно качнула она головой. — Расскажи мне все. На ощупь она провела рукой по его лицу, ощутив как разом напряглись челюсти, как быстрее забилась жилка у виска. Какое-то время Джейсон молчал, словно надеясь, что она забудет о чем спрашивала, а после заговорил, осторожно и тщательно подбирая слова. Это не было страшно. Не было противно — в конце концов, она видела и более грязные и дрянные вещи за свою бытность стражем границ мира магии. Это было… скорее непонятно, ведь секс по согласию — это о радости, о нежности, о любви; в свое время они с Диком учились этому друг с другом, и до сих пор она испытывала тепло и благодарность при мысли, что тогда, в самом начале они были к другу другу добры. То, о чем говорил Джейсон, противоречило всему ее существу. — Я сорвался на нее в первый раз, — говорил он короткими, рублеными фразами. — Она здорово отделала меня. Потом стало хорошо. Легко. На время. — Тогда… В начале марта — ты был с ней. С Талией аль Гул, — уточнила Затанна как будто бы Джейсон мог подумать о ком-то другом. Тогда он провалился на несколько недель и вернулся черный от загара и больше обычного спокойный, благодушный и мирный, и только отшучивался, когда она спрашивала о незагорелых полосах на его запястьях и шее, и о странного вида ранах на спине. Впрочем, образ жизни виджеланте не делал все это странным, и она не стала трясти сильнее. Теперь все разом нашло свое объяснение. — Я не спал с ней… — голос Джейсона стал тусклым и мрачным. — Технически. Технически, мы с тобой еще не были вместе тогда. Технически, это все совершенно не важно, Зи. Черт, я же говорил, что ты пожалеешь, и вот. Тяжело вздохнув, Затанна ткнулась носом ему в плечо, потерлась. — Да не жалею я, дурень… Эй! — насупившись внезапной мысли, она слегка толкнула его локтем в бок. — А… все это время, когда мы занимались любовью, тебе хоть немного нравилось? — Думаешь, я настолько гениальный актер? Где тогда мой гребаный Оскар? — Джейсон вдруг тихо рассмеялся, привлек ее ближе, поцеловал ее в висок. Грубоватые, жесткие руки привычно и умело касались ее тела, заставляя вспыхивать от удовольствия. — Уж не знаю, — фыркнула она и, толкнув его на спину, устроилась сверху, внимательно вгляделась в лицо. — Но проверить, пожалуй, стоит. Он засмеялся снова, с жадностью потянулся к ней за поцелуями, и на время игла, засевшая глубоко в сердце, словно растаяла без остатка. В ту ночь они больше не говорили ни о чем до самого рассвета, и если и было это невесело, что идеальные отношения пошли трещинами, хотелось верить, что до предела прочности им пока еще далеко. Время шло, месяц за месяцем Джейсон не просил ее ни о чем, не упоминал, больше они не заговаривали об этом ни разу, как будто бы частью себя оба надеялись, что демон останется в тени, если старательно не тащить его на свет. Затанна точно надеялась. Искренне. Тихо. Момент предела она ощутила еще прежде, чем Дик обмолвился что прошлой ночью Джейсон едва не забил до смерти трех человек Пингвина голыми руками, и сцепился с Брюсом, и был как не в себе; Дик не пытался влезть в их отношения, не пытался испортить что-то, но был обеспокоен и даже встревожен и окольными путями пытался узнать не случилось ли что-то. В ответ ей оставалось лишь развести руками и промолчать. Состояние Джейсона ухудшалось — глупо было пытаться себя обмануть, и отчасти это была ее вина. Он принимал таблетки, от которых становился вялым, больным и несобранным, он пропадал подолгу в зале, изнуряя себя до полусмерти. Невидимое напряжение все сильнее закипало в нем как ядовитый пар под тугой крышкой. — Вечера, детка, — в тот вечер он вошел в гостиную поздно ночью — широкие, тяжелые шаги, запах крови и пороха. Лицо было мрачным. Сидевшая в кресле Затанна подняла глаза от тома в потертой кожаной оплетке, медленно отложила книгу на журнальный столик. Взгляд его вспыхнул гневом почти моментально. — Не игнорируй меня! — рыкнул он. — Какого хера ты меня игнорируешь! Она запахнула тонкий шелковый халатик на груди и поднялась, все так же молча и не сводя с него глаз. Воздух в гостиной заискрил от напряжения — но обычным, горячим, жарким и сладким, он не было. Это была злая, дурная гроза, и она должна была вырваться на свободу. Поздно или рано. Ее сердце противно заныло, потому что предстоявшее им отторгалось каждой клеткой ее тела. Не настолько чтоб разлюбить — к сожалению или, может, к счастью. Впрочем, через какое-то время глаза Джейсона слегка прояснились. Он прикусил губу, скривился болезненно. — Слушай, Зи… я не хотел. Я не должен был. Прости. Неспешно она подошла ближе. Сглотнула, пытаясь сделать это как можно незаметнее. А потом широко размахнулась и залепила ему оплеуху, готовая ко всему. — Какого?!.. — Джейсон широко распахнул глаза, схватился за полыхнувшую красным щеку. Из рассеченной кольцом на ее руке губы закапала кровь, расплываясь пятнами на светлом ковре. Ощущение полной неправильности стало еще более ярким, но, вынудив себя мыслить холодно, она лишь отметила про себя, что кольца следует снимать заранее. Может стоило надеть какие-нибудь лаковые ботфорты на шпильке? Что-то вызывающе кожаное-латексное, наподобие костюмов Женщины-Кошки или грубо брутальное как у Черной Канарейки? Она много раз думала как это должно быть, прокручивала самые разные сценарии. Но ни один из них не доставлял удовольствия. Во всяком случае ей. Рукавом Джейсон стер кровь с губы. Она заметила тяжело сжавшиеся кулаки, хотя, похоже, он все еще хватался за жалкую соломинку своего самообладания. Даже сейчас он пытался не причинить ей боль. — Думаешь, дурацкого «прости» достаточно? — процедила Затанна, пытаясь всем нутром вжиться в верную роль. — Как ты смеешь повышать на меня голос в моем же доме, Джейсон? — Может мне еще на колени встать? Голос сочился неприкрытой яростью, был как будто чужим, незнакомым. Это… почти пугало. Осторожно Затанна сделала небольшой шажок в сторону, и еще один. Недооценивать риск было смертельно опасно. — Да, — сказала она, не меняясь в лице. — Именно так. Ты попросишь прощения, Джейсон. На коленях, и тогда, может быть… Его лицо изменилось, глаза как будто пеленой застлало. — Как ты… — по-звериному он подобрался, напрягся. Это был крошечный момент, перед броском, но привычное заклинание сорвалось с ее губ быстрее. Концентрация, уверенность, расчет. Тяжелое тело Джейсона отшвырнуло ударом к противположной стене, его слегка оглушило. Пока он приходил в себя, тяжело мотая головой, она парой заклинаний избавила его от в избытке распиханного под одеждой оружия и прочих примочек. Впрочем, это не помешало ему броситься на нее снова. И снова получить еще один невидимый, но мощный удар в грудь, и еще один… Это было как загонять дикого зверя в клетку под напряжением, но, кажется, в приступе бешенства он не чувствовал боль. Кажется, она чувствовала, чувствовала эту боль каждое мгновение. Когда Джейсон обманчиво выдохся на обломках разгромленной гостиной, где они так часто смеялись, ужинали, занимались любовью или даже ссорились — не так, господи, совсем не так — Затанна подошла ближе. — Не умеешь вести себя в приличном обществе, — склонившись, она запустила руку ему в волосы и заставила смотреть на себя. — Не умеешь держать себя в руках — значит, мне придется это делать за тебя, и поверь, мне это не доставляет никакого удовольствия. Он вскинул на нее побелевший от бешенства взгляд. По ее воле материализовались серебристые, мягко позвякивающие цепи, по рукам и ногам растянув Джейсона по стене, с которой попадали картины, оставив после себя торчащие гвоздики. Придя в себя он задергался, поливая все на свете отборной руганью, он рвался с привязи так что ободрал кожу с запястий и щиколоток. Сил явно было еще предостаточно — Затанна материализовала себе стакан минеральной воды с лимоном и неспешно потягивала по глоточку, наблюдая за ним как за животным в зоопарке. Зубы то и дело норовили застучать по стеклянному ободку. Ей случалось обращаться с демонами с куда большей жестокостью. Но Джейсон не был ни демоном, ни одержимым. Она любила Джейсона. Значит, и его личных демонов придется ей приручить. Наконец, Джейсон сдался, повис на цепях, прожигая ее злыми, горящими глазами. Зрелище завораживало. Даже в одежде, взъерошенный, в ссадинах и синяках он был красивым — широкие плечи, жесткие, резкие черты лица с украшением шрамов. Столько силы… Плененной, скованной, но неподчиненной — пока еще нет, и внезапно эта мысль удовольствием отозвалась где-то в глубинах ее, где-то там, куда ей никогда не хотелось глядеть добровольно. — Воды? — предложила она с безупречной вежливостью. Ответом ей был еще один приступ гнева и водопад оскорблений. — Иди нахер! — подытожил Джейсон, наконец, и добавил, подумав. — Я придушу тебя. Позже. А что если он не шутит? Что если все всерьез? На мгновение Затанна готова была запаниковать и только пара глубоких вдохов и выдохов вернули ей самообладание. — Совершенно не воспитан, — вздохнула она, отставив недопитый стакан с водой — Джейсон жадно проводил его взглядом. — как бы ни пыталась Талия аль Гул уверить меня в обратном. Значит, придется теперь работать над этим мне. Не удержавшись, она коснулась его горячего, взмокшего лба, убрала прилипшую прядь лезущих в глаза волос. — Нет! — увидев ошейник в ее руках, он мотнул головой, ярость в широко раскрытых глазах приобрела оттенок изумления и чего-то еще, что она пока не смогла распознать. — Ты не посмеешь! Не посмеешь! Магические цепи с мелодичным звоном натянулись и немного ослабли, оставляя фальшивую надежду на освобождение. — Ты сам не оставил мне выбора, Джейсон, — сказала она очень спокойно. — Мне жаль, правда. В этот раз она сама неспешно накинула широкую полосу мягкой кожи ошейника на его шею, так же медленно застегнула, позволяя ему сквозь бесполезные попытки сопротивления все прочувствовать. Наконец, Джейсон выбился из остатков сил. — Не смей, Зи, — наконец, бессмысленно повторил он. — Не делай этого со мной. Это было отдаленно похоже почти на просьбу, и она вздрогнула, внутри что-то болезненно сжалось… Но под его кожей, в глазах, в напряжении мышц она физически ощущала слишком много дикого, безумного гнева, который он едва мог сдержать. — Вот видишь, ты уже почти научился вежливо просить, — покрутила она в руках прочную цепочку, карабин замка щелкал ритмично и сухо в такт каждому слову, и с последним щелчком, наконец, застегнулся на прочном кольце ошейника. — Попробуем еще раз: ты готов правильно извиниться, Джейсон? — слегка потянула она за цепочку, вынуждая его наклонить голову. Растянув опухшие губы в вызывающей, злой улыбке, он плюнул ей под ноги и добавил ругательство, весь воплощенный гнев и ярость. Стиснув зубы, Затанна слегка потянула цепочку снова, уже под другим углом, понемногу перекрывая ему доступ к воздуху. Сначала Джейсон не среагировал — только глаза снова блеснули злобой и упрямством — но, убедившись, что она не шутит задышал глубоко и часто. Какое-то время она позволила ему это, а потом потянула сильнее. Нет, она не была новичком, работа с фокусами и трюками обязывала разбираться в техниках дыхания и задержки дыхания тоже, и она знала что никогда не доведет все это до настоящей опасности. О нет. Но когда она видела как его глаза туманятся, на лбу проступает пот, а пересохший рот впустую хватает воздух, это было по-настоящему больно. Для начала она дала ему только попробовать. Отдышался Джейсон быстро. Широкая грудь поднималась и опускалась под шотом и футболкой пока его легкие вновь насыщались кислородом. Впрочем, легкая туманность в глазах так никуда уже не делась. — Ты понял свою ошибку, Джейсон? — терпеливо спросила Затанна, поигрывая нагревшейся в ее влажной руке цепочкой. Тяжело помотав головой, Джейсон послал ее к черту снова. Впрочем, убедительность в его голосе слегка просела, как будто бы гнев внутри боролся с легкой, полунаркотической эйфорией удушья. В следующий раз это было немного подольше — тщательно считая про себя, она ждала, пока его лицо не станет красным, а пальцы не заскребут по крашеной стене со следами висевших картин. Пришлось повторить еще пару раз — она никогда бы не стала недооценивать его силу воли. После он глотал живительный воздух растрескавшимися, пересохшими губами, взгляд стал расплывчатым, мутным, и даже гнев понемногу тонул в этой жутковатой, плавающей мути. Она опустила взгляд и увидела, что его камуфляжные штаны туго натянуты в паху. Ох черт… — Хочешь пить, Джейсон? — снова мягко спросила она. — Надо только попросить. Это просто, попробуй. У тебя получится. — добавила она ободряюще. — Хочу, — наконец, с трудом произнес он, облизнулся. Звенья цепочки коснулись его рта, скользя по раскрытым губам. Затанна слегка надавила, позволяя ему ощутить прохладный вкус металла, но так чтоб не причинить боль. — Попроси правильно. Какое-то время он только тяжело и шумно дышал, бессильно обвиснув на цепях, и только когда ее ладонь осторожно легла на твердый член, поглаживая почти невесомо, беззвучно застонал. Кончик его языка неуверенно скользнул по вдавленному в губы металлу цепочки. — Пожалуйста. Дай мне воды, пожалуйста. Влажное от пота лицо стало почти пугающе спокойным. Отсутствующим. Больше она уже не ощущала в нем ни гнева, ни злобы, ни желания сопротивляться — это был предел прочности, точка слома, такая явственная, такая страшная, что у нее перехватило дыхание. Но было поздно что-то менять. — Хорошо, — сказала она, касаясь губами его лба. — Вот и умница. Она поднесла стакан недопитой ей воды к его губам и заботливо придерживала его голову пока он пил, захлебываясь и задыхаясь. Капли текли по ошейнику на его шее и по оставленным им красноватым следам у краев. Ласкающе она провела пальцами по этим каплям и этим следам, а потом осторожно коснулась его губ, и Джейсон послушно и охотно вобрал ее влажные пальцы горячим ртом, она ощутила как он водит по ним языком, собирая остатки влаги. Как будто именно этого он и хотел — быть сломанным. Ее слегка замутило, но было в этой сломанной покорности нечто пугающее и возбуждающе. Цепи исчезли без звука и следа — только содранная кожа на его щиколотках и запястьях напоминала о том, как упрямо и яростно Джейсон сопротивлялся на топливе гнева. Теперь он просто смотрел на нее безвольными, мутными глазами и ждал. — Ты не можешь себя контролировать, — отчетливо и громко произнесла она, пытаясь пробиться через эту окутавшую его муть. — Значит мне придется сделать это за тебя. Ты же хочешь этого, Джейсон? — слегка потянула она за цепочку, все еще привязанную к ошейнику. — Ты сам хочешь этого, я совершенно не вынуждаю тебя. Да? — Да, — пробормотал он, машинально растирая ободранные запястья, и поспешно добавил. — Пожалуйста. Ей захотелось заплакать. Но она заставила себя спокойно, ободряюще улыбнуться и снова ласково погладила его по щеке, стараясь обходить наливший след ее ладони. — Тогда в следующий раз будешь говорить, только когда я разрешу, — его губы приоткрылись было, но он одернулся вовремя и только кивнул. Она улыбнулась ему снова и спокойно велела. — Раздевайся. Позже, когда все уже закончилось, Затанна ушла в ванную — почти сбежала, потому что не могла смотреть на то, что с ним сделала. Выкрутив кран до упора, она плескала ледяную воду себе в лицо, обливала плечи, грудь, живот в попытке выморозить из себя это тягучее, сладкое, мерзостное ощущение удовлетворенности. Сколько там раз она кончила за этот вечер? Два? Три? Колени все еще приятно подрагивали. Добившись лишь гусиной кожи, она перекрыла воду и сползла по стенке душевой кабины, безвольно уткнулась в колени лбом. Только шорох шагов заставил ее поднять голову. Уже одевшись в домашнее, Джейсон наклонился над ней — он выглядел усталым, двигался не так ловко как обычно; разбитая губа распухла, но чертова мутность исчезла из глаз. Они были как обычно яркие, голубые в прозелень. — Зи… — неуверенно он протянул ей руку: запястье с разодраной кожей было наскоро перебинтовано в несколько слоев, и внезапно в ее голову пришла мысль, что он сделал это и надел водолазку с высоким воротом, чтоб не вынуждать ее смотреть на следы произошедшего. Ледяными от воды пальцами Затанна нашла его ладонь, сжала. Поднялась на ноги.  — Все так как ты хотел? Накинув на нее теплый банный халат, Джейсон кивнул. — Да. Я чувствую себя… — он потянулся, осторожно расправил плечи, словно прислушиваясь к себе. — Чувствую себя лучше, Зи. Чувствую себя реально хорошо. Руки его сомкнулись на ее спине в успокаивающем объятии, и она уткнулась носом ему в грудь. Едва заметно Джейсон дернулся, зашипел сквозь зубы. — Черт! — отодвинулась она торопливо, вспомнив как у него сейчас все должно болеть. В этот раз ее магия не была доброй, не была нежной. — Все в порядке, принцесса, — он сгреб ее обратно в охапку. — Не бойся, меня и крепче твоего колошматили; я добротную школу прошел, от Брюса до Джокера. Но как я и думал, тебе не слишком-то это все понравилось, — ухмыльнулся он без веселья. Ее взгляд упал на собственное отражение в зеркале — голубые глаза горели на бледном лице, искусанные губы стали кроваво-красными как рубины.В себе самой вдруг почудилось нечто чуждое, потаенное, безжалостное. Разве где-то глубоко-глубоко в душе ее не возбуждало это ощущение власти и силы? — Я боюсь, что мне однажды это слишком понравится, — вздрогнула Затанна. Она сделала жест рукой и зеркало подернулось плотным слоем испарины, замутившись. — Прости, Зи. Я бы правда хотел, чтоб было можно обойтись по-другому, — она ощутила неуверенное, уязвимое какое-то прикосновение его губ к затылку. — Вот только пока не придумал как… От Джейсона пахло чистой одеждой, антисептиком и почему-то никотиновой горечью, хотя она давно не видела его с сигаретой. Его запах успокаивал, как и тепло его тела, и все что она чувствовала к нему осталось по-прежнему. Но сколько раз она сможет быть для него такой? Ее ум уже начинал лихорадочно искать выход из тупика, в котором они оказались. Выход был, не мог не быть… Надо только найти его, сколько бы времени и сил не потребовалось на это. — Тебе нравится боль? — как-то спросила Затанна прямо, решив для начала тянуть за самую простую ниточку. Это был свободный дождливый вечер, и они сидели перед камином в восстановленной магией гостиной; картины вернулись на свои места, разбитый столик и кресло обрели вновь свой первоначальный вид, но то что произошло здесь недавно, все еще витало призраком, которого Джейсон предпочитал не замечать. Но Затанна не обманывалась: это временная мера, и если ничего не изменить, не найти ответа — вскоре им обоим снова придется через это пройти. Напрягшись, он потерся щекой о ее ладонь, помолчал. — Нет, — ответ был коротким, отрывистым, и после он потянулся поцеловать ее, как всегда уверенно, немного грубовато и горячо, так что на время пришлось забыть об изысканиях и просто отдаться удовольствию и любви. Ответ был честным. Ему действительно не нравилась боль — ну кроме глубоких царапин на спине от ее ногтей или укусов на коже его шеи или широких плеч. Боль вне драки или, может, тренировки вызывала у него лишь злость, обиду, удивление… Да и порог после обучения Брюса и Джокера у Джейсона был такой, что ей пришлось бы использовать совсем иные методы, чтоб дойти до нужного уровня, и эти методы обладали бы еще меньшей гуманностью, но большей изощренностью. Уже позже, оставшись одна, Затанна снова и снова прокручивала в голове тот вечер, и то как она велела ему просить прощения на коленях, и вызванный этим приступ ярости… Унижение только разозлило его, растравило, но не стало спусковым крючком. Мысль о том, чтоб унижать его — словами ли, действиями ли — вызывала у нее невыносимое отвращение. Такому вообще не должно быть места в постели, не должно, черт возьми! Все это вызывало у нее неприязнь, и Джейсон знал это — не мог не знать, не чувствовать, и поэтому едва она пыталась поговорить с ним, он намертво замыкался, закрывался, пытался уклониться и даже сам иногда пытался заставить себя говорить и не мог и смотрел на нее так, словно говорить было больно, и может она могла бы силой или магией принудить его в поисках нужных ответов. Но, черт возьми, она уже сделала это однажды. Ей не понравилось. Им могла бы помочь Канарейка с ее опытом психолога — Затанна до сих с благодарностью вспоминала с какой осторожностью и бережностью Дина Лэнс принимала их полудетские еще откровения во времена Юной Лиги. Но Джейсон не доверял Дине. Или М‘ганн с ее умениями телепата — но Джейсон не знал и не доверял марсианке достаточно чтоб впустить ее в свою голову по доброй воле. Да по правде после всего что делала М‘ганн с людьми и не-людьми Затанна не доверяла ей тоже. И уже тем более она не доверяла Брюсу — тот умел лишь ломать людей под себя, нарочно или нечаянно, но не собирать их заново по крупицам. Снова и снова Затанна пыталась понять как работает этот защитный механизм в сломанной, искалеченной голове Джейсона. В поисках ответов она извлекала воспоминание из памяти и прокручивала его как своеобразную кинопленку перед собой-зрителем. Джейсон-в бешенстве, Джейсон-на привязи, Джейсон-на коленях… Она разозлила его до высшей точки, до белых глаз, растравила уже тлевший в нем гнев до вспышки, чтоб грубой силой загнать эту вспышку в цепи, нацепить ошейник и позволить, наконец, выдохнуться в бесполезном протесте. А после сломала. Тщеславная и жестокая часть ее удовлетворенно отметила, что для первого раза все прошло отлично. Но колючая искра страха в глазах Джейсона, когда она впервые поднесла ошейник к его лицу… Эта неуправляемая искра как будто вырвалась на мгновение, высвободилась из-под плотной пелены гнева, совершенно изменила все в нем, и даже в самые худшие и опасные моменты Затанна не смогла вспомнить его таким. Уязвимым. Испуганным. Беспомощным. Это выражение лица как будто даже сделало его младше, напомнив о том забитом ломом мальчике из сарая, который не смог ни помочь себе, ни спасти, и остался со страхом один на один, прежде чем все превратилось в огненные всполохи-фейерверки и оборвалось могильной темнотой. Загнанный внутрь страх переливался за края гневом — признать в себе право на гнев куда проще чем право на страх и слабость, проще чужой, безжалостной силой обломать гнев в себе как норовистого, опасного зверя и на время снова вздохнуть с облегчением. Страх все равно остается внутри незамеченной, нелеченной язвой. Трещиной. Точкой слома. Во всяком случае хвост невидимой ниточки, кажется, попался в ее руки, и теперь Затанна смутно пыталась представить что будет если размотать этот болезненный, страшный клубок до конца. Это похоже на своеобразный магический ритуал со своими правилами, ограничениями и, возможно, ценой, если что-то пойдет не так. Сработает или нет — что ж, она всегда была достаточно самоуверенной и решительной, чтоб рискнуть. — Почему бы в этот раз не сделать все по-моему? — предложила она, когда после долгих изысканий ощутила себя более-менее готовой. Джейсон усмехнулся, переводя все в полушутку. — О черт! Мне что, готовить задницу к расширению горизонтов? — Возможно! — игриво она положила руки ему на бедра, притянула ближе. — Ты же знаешь: моя фантазия магически безгранична. В ответ он рассмеялся, нашел губами ее губы — на мгновение захотелось оставить все и блаженно раствориться в поцелуях, в сексе, в любви, наконец. Но Затанна уже интуитивно чувствовала снова собирающееся в нем напряжение — то самое, неконтролируемое, злое, опасное… Доводить все до взрыва не стоило. Для начала она медленно завязала ему глаза. Полоса ткани легла плотно, но не туго: ощутимый, реальный ограничитель вместо эфемерного, хоть и действенного заклинания. Затанна сделала шаг назад и в сторону. — Разденься. Помедлив, Джейсон на ощупь нашел мелкие пуговицы рубашки, расстегнул одну за одной, безошибочно и привычно распустил ремни и застежки обвязки с ножнами. С глухим стуком нож лег у его ног. — Мы же дома,  — невольно вздохнула Затанна. — Мне так как-то спокойнее, — дернул он плечом, стащил через голову белую, простую футболку. — Антистресс, знаешь? Вот это он и есть, отличный стальной антистресс. Не хочешь помочь мне немного? — игриво ухмыльнулся он, положив руку на пуговицу джинсов. Как будто бы он мог видеть, Затанна слегка качнула головой. — Нет. Это была граница, и вот так внезапно наткнувшись на нее, Джейсон заметно напрягся. Уже медленнее наклонился расстегнуть ботинки в попытке выгадать себе немного времени чтоб подготовиться. К чему? Этого он определенно не знал, и незнание делало его положение шатким. Избавившись от штанов, он с вызовом подцепил большими пальцами резинку трусов. — Долой? — Да, — подтвердила Затанна. — И все остальное тоже. Я не хочу чтоб ты случайно сам себе навредил, — пояснила она в ответ на его вопросительно поднятую над повязкой бровь. С неохотой Джейсон снял с себя пару плоских лезвий, прикрепленных к коже какой-то липкой дрянью телесного цвета, и выпрямился, чуть откинув голову. — Это все. На долю мгновения Затанна засмотрелась. — Только не обманывай меня, хорошо? — не удержавшись, она подошла ближе, коснулась его плеча, щеки, ногтями нарисовала на широкой груди замысловатый и ничего не значащий символ. — Пожалуйста. Что бы ни происходило — не обманывай меня, Джейсон. На ощупь он поймал ее руку, провел по прикрытому плотной белой блузкой предплечью. — Не хочешь присоединиться? — его голос стал ниже, приобрел хрипотцу. Член уже слегка отвердел. Так же спокойно Затанна высвободила руку и отстранилась. — Нет. Его губы недовольно сжались, стала еще более напряженной линия голых плеч. Короткое слово расставило правильные акценты. Заставило его ощутить себя уязвимым, обнаженным, выставленным перед ней, полностью одетой, напоказ, и как бы он не пытался скрыть это, рябь мурашек на коже, вставшие дыбом волоски на предплечьях выдавали его с головой. Заклинание мягко переместило их обоих в спальню. Едва заметно Джейсон тут же сделал жест словно хотел нащупать рукой что-нибудь в попытке понять где находится, но удержался. — Надеюсь, мы не посреди городской площади? — рассмеялся он деланно. — Или не в музее? Все что было нужно, уже лежало на кровати, и взяв моток, Затанна вложила конец мягкой, но прочной веревки ему в руку. — Знаешь что это? На ощупь Джейсон потер веревку между пальцами. — Джут. Достаточно тонкий, но прочный. — Ты думаешь, что сможешь порвать его, — продолжила Затанна, обходя его по кругу. Инстинктивно он поворачивал голову, следуя за звуком ее голоса, как за единственно понятным и доступным кусочком реальности. — Но ты не сможешь. Запомни это сейчас, пожалуйста, Джей. Веревка, которую он не выпустил, парой витков легла на его плечи и талию — не туго, просто чтоб дать распробовать ощущение веревки на голой коже. — Знаешь что я собираюсь сделать? — Связать меня, — кивнул Джейсон. Голос едва заметно просел сипловатым напряжением, он переступил босыми ногами по полу. — Ты позволишь мне сделать это? — очень спокойно спросила она, стараясь держаться со всей доступной уверенностью. — Думал, сегодня все должно быть так как захочешь ты. — Если захочешь прекратить — скажи мне нужное слово и все прекратится. Я не разозлюсь и не расстроюсь, правда. — Старого доброго «нет» уже не достаточно? — он выпустил хвостик веревки из пальцев, и та сползла к его босым ногам как мертвая змея. Машинально наматывая ее на кулак, Затанна качнула головой. — Не достаточно. Не будем изобретать велосипед: как насчет «красный»? Но если хочешь что-то другое — скажи, и… — Легко запомнить, ага, — ухмыльнулся Джейсон с обычным своим апломбом. — Но оно все равно ни к чему, ты же знаешь, я крепкий: сожру все что ты мне дашь, принцесса, и попрошу добавки! — Протяни руки, — мягко попросила Затанна, и он подчинился, выставил руки, ладонями вниз. Минутная заминка не укрылась от ее внимательного взгляда. Что ж, в этот раз она не загоняла его в клетку ударами хлыста, а напротив, вынуждала самому шаг за шагом войти в нее и самому затворить дверь. Веревка ложилась на широкие запястья, на предплечья, на плечи, петлей опутывая шею и перекрещиваясь на груди. К эстетике шибари она не слишком стремилась, больше думая о надежности и безболезненности, но, черт возьми… Тугие, наполненные силой мышцы в обрамлении веревок, выступающие вены, контраст светлой кожи и загара, там где обычно заканчивались рукава футболок, которых он носил днем. Закончив, Затанна ощутила теплую, вязкую тяжесть в низу живота. Низко опустив голову, Джейсон стоял перед ней, словно бесполезно пытался через повязку рассмотреть свои надежно связанные руки. Но все что ему оставалось — чувствовать. Уязвимость. Беззащитность. Обнаженность. Чтобы напомнить об этом, Затанна провела кончиками пальцев по его бедру, повторяя рисунок одного из глубоких, выступающих на коже шрамов и не касаясь твердого члена. Джейсон вздрогнул. Кожа вновь подернулась рябью мурашек, хоть в комнате было тепло. Слепота должна сделать все еще более обостренным. Болезненно обостренным, но иначе у нее не выйдет приоткрыть ту темную, покрытую пылью и паутиной дверь, касаться которой Джейсон не хочет. Или боится. — Все хорошо? — спросила она мягко. — Я могу продолжать? На ее голос он дернул головой. — Д-да. Конечно, можешь. Никаких проблем. В попытке оборвать череду избыточно отрывистых фраз она прижала пальцы к его губам, обвела контур, в двух местах рассеченный белыми шрамами. Подумала вдруг что в тот раз мучительно не хотела видеть Джейсона поврежденным, потому что он и без того уже чересчур поврежден. По ее просьбе-приказу он опустился на теплый, немного шершавый паркет, немного неловко пытаясь сохранить равновесие вслепую и со связанными руками. Вскоре его лодыжки были привязаны к бедрам простенькой, но вполне надежной обвязкой, и закончив, Затанна отстранилась чтоб окинуть взглядом итог. Раздетый, раскрытый, ослепленный, почти беспомощный, он лежал на спине, чуть приподняв подбородок и запрокинув голову, как будто пытаясь как можно лучше ощутить под собой твердую поверхность пола. Связанные руки, разведенные и зафиксированные колени… Тяжелый, чуть влажный от смазки член прижимался к животу. Невольно Затанна сглотнула выступившую слюну: возбуждение тягучим жаром опалило нутро, сделало мягкими как восковые колени. Но поддаться собственному возбуждению было роскошью. Какое-то время она позволила себе просто наблюдать за тем, как дыхание Джейсона становится все более глубокими и неровным, как грудная клетка тяжело вздрагивает над сердцем. Его лоб стал влажным и блестящим от испарины. — Скажи что-нибудь, Зи, — наконец, не выдержал он. — А то я чувствую себя… Странно. Нарочно или нет, но она видела как веревки начинают впиваться в его руки, когда он пытается их ослабить и растянуть. — Я здесь, — подала она голос, и Джейсон тут же повернул голову. — Продолжаем? В этот раз молчание было более долгим, тревожащим. Тогда он отчаянно сопротивлялся и все равно проигрывал силе — в этом был смысл, разве нет? Но она отобрала у него право и возможность бороться, прятаться за гневом больше не выходило. Только терпеливо дождавшись кивка, Затанна произнесла заклинание, и его тело понемногу начало приподниматься над полом. Сначала голова, потом торс, бедра — Джейсон закусил губу, выгнулся едва не хруста в попытке удержать ощущение надежной поверхности под кончиками пальцев. Лицо стало каменным, невыразительным, как будто он старательно пытался убраться в себя, спрятаться. — Черт, Зи! — пробормотал он, уже полностью зависнув в воздухе. — Зи… В интонации отчетливо слышался намек на просьбу, испарина на лбу каплей пота стекла к виску, впитавшись в ткань повязки. Затанна видела как мышцы судорожно сокращаются в попытке не рваться из веревок, как дыхание становится тяжелым, рваным, а связанные руки сжимаются в кулаки. Теперь Джейсон был лишен любой опоры, абсолютно уязвим, беззащитен… Все что ей оставалось — в тишине наблюдать и ждать, когда он дойдет до предела прочности. Наконец, его всем телом заколотило как в ознобе. — Хватит, Зи! — он не выдержал, задергался как пойманная рыба в сетке; на коже тут же проступили красные, вспухшие полосы. — Прекрати, перестань, прошу! Я не могу больше, не могу, не хочу. Сделай с этим что-нибудь, Зи, помоги мне! Это, похоже, была точка предела, какая-то абсолютно страшная, неконтролируемая паника, даже в самые жуткие, опасные для жизни моменты, моменты, когда мир, кажется, находился за пару минут до гибели, Затанна не видела его таким. Бесстрашный до глупости, рисковый, обожающий дергать смерть за усы, как кота… Сейчас он был абсолютно беспомощен и напуган, как был, наверное, напуган тот мальчик, забитый ломом в сарае. Тут же Затанна оказалась рядом, осторожно сжала его влажные от пота виски в ладонях. — Скажи и все закончится, Джейсон. Одно короткое слово, если ты забыл его я напомню: это слово… Вслепую он замотал головой, словно даже ее прикосновение пугало его. — Мне так страшно, черт возьми. Мне так страшно, мне так паршиво, я ничего не могу сделать, ничего не могу, черт, помоги мне! — он говорил что-то еще: много, неразборчиво, путанно. Кажется, он плохо отдавал себе отчет в том, что вообще происходит, и где он находится, и если по правде, начиная все, она намеревалась зацепить его демонов краешком, одним глазом заглянут за эту накрепко запертую дверь. К тому что эта самая дверь держится кое-как и распахнется как от пинка, и демоны хлынут наружу темной, ядовитой волной, она оказалась совсем не готова Все не должно было получиться с первого же раза. Но короткое, простое и легкозапоминающееся слово «красный» так ни разу ни сорвалось с его губ. — Сейчас я прикоснусь к тебе, хорошо? — Затанна осторожно положила руку ему на плечо — кожа была горячей, влажной от пота с выступающим рубцом от веревки. Джейсон дернулся и затих, хватая ртом воздух. Грудь ходила ходуном, не хуже чем когда его горло передавливал тот мерзкий ошейник. Они переместились на кровать, и подумав, вторую ладонь она устроила на его груди, словно пытаясь передать хоть часть своей силы и спокойствия. Хотя по правде сама была чертовски испугана, но все равно что-то долго шептала ему на ухо, успокаивающее, убаюкивающее, нежное, пока его дыхание хоть немного не успокоилось, а потом сняла с его глаз повязку, сказав что сейчас сделает это. Его плотно сомкнутые ресницы были мокрыми. — Я здесь, Джей, — мягко и очень спокойно сказала Затанна, взяв себя в руки. Внутри все дрожало. — Мы оба здесь, и это самое безопасное место в мире сейчас, обещаю. Понемногу он приходил в себя после этой жуткой вспышки эмоций, должно быть, обычно задавленных где-то внутри, и даже открыл глаза, посмотрев на нее осмысленным, пусть и несколько еще стеклянным взглядом. — Я сниму веревки, если ты хочешь, — погладила она его по щеке, склонившись, осторожно подула не вспухшие на его груди и плечах рубцы среди старых шрамов. — Или мы можем продолжить еще чуть-чуть… Если ты доверишься мне. Если ты расслабишься… позволишь себе расслабиться, — ее пальцы легко скользили по линиям обвязки на его груди, на животе, то касаясь подушечками, то слегка царапая ногтями как ему обычно нравилось. — Если перешагнешь… сам, добровольно… Это все еще плохо, Джей? Помедлив, он качнул головой, послушно откинулся на ее колени. Застывшее, негибкое тело понемногу вновь становилось податливым. Обвязки все еще держали его ноги разведенными, и ее рука легко коснулась внутренней стороны его бедра. Хоть кто-то же должен сегодня кончить, разве нет? Странно, но не понадобилось много времени, чтоб Джейсон дернулся, тихо застонал и выплеснулся, пачкая ее пальцы и собственные живот и грудь в паутине веревок. Его лицо было блестящим от пота и полусонным, взгляд — расплывчатым, но не болезненно-мутным. С жутким облегчением Затанна улыбнулась. — Вот и все, — она вытерла испачканные пальцы салфетками с тумбочки и поцеловала его в влажный лоб и в кончик носа. — Все хорошо. Еще подрагивающими руками она по одной распускала веревки, кое-где испачканные в белесых разводах, стирала салфетками капли с его живота и груди и даже принесла воды. Он был настолько вымотанным, что пришлось помочь ему приподняться чтоб попить. — Дай чуток времени, и я позабочусь о тебе, принцесса, — пробормотал он, борясь с усталостью и закрывающимися глазами. Язык его явно не слушался. — Должна же и ты получить свое. На самом деле ей достаточно было чувствовать спокойную, чуть усталую гордость собой — как после замысловатого, опасного трюка. Внутри еще все дрожало от долгого напряжения. Больше чем секса хотелось свернутся рядом с ним калачиком и подремать пару часов, но хотя все это еще было непросто, ушло, наконец, ощущения безысходности и тупика. Понемногу. Шаг за шагом... Яркие следы веревок на его коже вдруг привлекли ее внимание. — Подлечу-ка лучше ссадины. — Нет, — Джейсон перехватил ее руку. — Мне они по душе. Пока они слегка ноют… Это делает все полнее, это напоминает мне о тебе. — Не хочу, чтоб тебе напоминала обо мне боль, — нахмурилась Затанна, укрывая его мягким одеялом, но он качнул головой, засмеялся слабо, все еще держа ее руку в своей. — Это хорошая боль, Зи. Не цель, а цена. Хмыкнув, она разделась и скользнула под одеяло, осторожно прижалась к теплому телу, прислушалась к ритму сердца — спокойному, размеренному, наконец. Когда подняла глаза — Джейсон уже крепко спал, приоткрыв рот, широко разметав руки и тихонько посапывая. Расслабленный, в кои-то веки умиротворенный… И пусть эти отношения оказались не так идеальны, как думалось ей поначалу — у них есть все шансы, силы и время приблизить их к таковым. До предела общей прочности однозначно еще далеко.