Танцы в полупустой таверне

      Неделя выдалась особенно скучной и дождливой. Четвертые сутки льет как из ведра. Дороги размыло, затопило низины. Мондштадт — богатый город, и построен на совесть, поэтому за его состояние беспокоиться не приходилось. Вода стекала с покатых крыш, не заливая чердаки, а обширная сеть ливневок выводила ее за пределы города в реку. Куда хуже приходилось близлежащим деревням, но это совсем не работа Розарии. Ее работа — это разбойники, которые в такую погоду прячутся по своим норам.       Эти внеплановые каникулы девушка проводит в излюбленной таверне. Сейчас нет и одиннадцати, поэтому в зале лишь она, только что вернувшийся с ночной смены Кэйя, компания бардов и сонный Дилюк за барной стойкой.       Капитан кавалерии растянулся на стуле напротив, лениво потягивая полуденную смерть. Это его первый выходной с начала дождей. Розарии даже немного жаль друга. Всю неделю солдаты ордена строили заграждения от воды, осушали подвалы, укрепляли крыши, сооружали навесы. Постоянная нервотрепка вымотала мужчину, и теперь ему было необходимо расслабиться.       Музыканты, соскучившиеся по слушателям, наигрывают медленную лирическую мелодию, создавая уютную меланхоличную атмосферу.       Даже хозяин таверны сейчас выглядит непривычно уютно. Красные волосы пушатся больше обычного, а глаза слипаются. Дилюк сидит на своем месте, уткнувшись в книгу, и только собственные правила приличия не позволяют ему положить голову на барную стойку в полудрёме. Розария хмыкает, думая как сильно он отличается от закинувшего ноги на стол Кэйи, у которого кажется в принципе нет никаких личных правил приличия.       — Хочешь потанцевать? — Внезапно спрашивает Кэйя. Его поза не менее расслаблена чем минуту назад, но в глазах зарождаются веселые искорки.       — Я не умею, — Розария не слишком удивлена вопросу, мужчина спрашивал уже не раз, но, получая отказ, ничуть не опечаленный уходил один.       — Милая, для танца не нужно умение, — он улыбнулся с нежностью в глазах, — только настроение.       Кэйя протягивает руку не вставая, оставляя за девушкой право отказаться. Розария не любит танцевать, не хочет выходить на танцпол, где пьяные мужики тянут к ней свои сальные ручонки. Ей неприятны чужие прикосновения. Она пережила многое, и теперь открытый наряд стал символом силы. Символом того что она и только она одна вольна распоряжаться своим телом, а все, кто этого не понимают, встречаются с холодным клинком в умелых пальцах.       Но сейчас совершенно не тот случай, ведь они в таверне одни. Музыка приятная, а настроение хорошее. То ли от скуки, то ли из интереса, Розария соглашается на танец, вызывая улыбку друга.       Кэйя ловко подскакивает, разворачивается и галантно протягивает девушке руку в приглашении. Она встает и следует за ним в центр зала. Сначала пара отодвигает пустые столы, чтобы обеспечить себе больше места для танца, а потом они встают лицом к лицу. Мужчина кладет ее руку себе на плечо, а свою невесомо располагает на спине, чуть выше талии. За это Розария его и любит.       Кэйя — в принципе единственный мужчина, которому можно ее трогать. Он прикасается аккуратно, ненавязчиво и только там, где ему позволено. Капитан в принципе относится к женщинам очень уважительно. Он любит их, и те отвечают ему не меньшей любовью.       Музыканты оживляются и начинают играть более складно, уверенно. И пара принимается кружить по залу, ведомая музыкой. Кэйя не врал, когда говорил, что для танца не нужно умение. Они кружатся, сходятся, расходятся, встают лодочкой, вырисовывая неизвестные науке фигуры на деревянном полу. Розария не сказала бы, что увлечена танцем, она все еще не находит веселья в странных движениях, взмахах, всяких па, но ей невероятно греет душу отношение Кэйи к ней. Он ведет аккуратно, даже скорее не ведет, а просто направляет, оставляя за девушкой полную свободу движений. Смотрит за ее настроением, подмечает, какие движения ей нравятся, какие не нравятся, и корректирует танец вслед за этим. Он, несомненно, получает удовольствие от танца, но удовольствие подруги волнует его не меньше собственного. И это льстит, заставляет чувствовать себя важной.       На секунду ее пронзает страшная догадка, и она оборачивается на Дилюка слишком резко, чтоб это выглядело незаметно. Но тот лишь глупо и даже немного гордо улыбается. Кэйя понимающе подмигивает подруге, продолжая двигаться, как ни в чем не бывало, и Розария расслабляется. Это полностью ее танец, а не часть очередной сценки ревности, которые мужчина любит иногда проводить, показательно веселясь с людьми под хмурый взгляд хозяина таверны. Кэйя — хороший друг и человек в целом, но иногда может быть дикой сукой по отношению к тем, кто его бесит.       Под эти мысли Розария кружит по залу, и непонятно — музыка следует за танцем, или танец за музыкой. Пару раз она даже сама проявляет инициативу и начинает новые движения, вызывая восторг своего партнера. Но постепенно она устает, и танец заканчивается сам собой. Они благодарят друг друга, музыкантов, и те одобрительно хлопают в ответ.       На барной стойке уже стоят два стакана с водой, и первый вопрос хозяина таверны обращен к девушке.       — Тебе понравилось танцевать? — Дилюк куда милее, чем кажется, или скорее чем хочет казаться. Он говорит, что «запер свое сердце на замок», но все же интересуется другими людьми. Возможно, его отношение к монахине не такое теплое, как у Кэйи, но он, все же запомнив ее обычную нелюбовь к танцам, сейчас рад тому, что она все-таки согласилась выйти.       — Это было довольно приятно… — честно отвечает она, делая глоток.       — Я рад, — мужчина коротко улыбается, но продолжает, — Кэйя так и не научился танцевать по правилам. Он плохой учитель. Я мог бы показать тебе несколько фигур, — излишне серьезно говорит он, уперев взгляд в и так чистую стойку, которую усиленно натирает, — если у тебя, конечно, есть желание.       — Эй! — Вскрикивает только что упомянутый Кэйя, — правила танца — это оксюморон! — Он возмущенно отводит взгляд, — однако предложение действительно хорошее… — обращается уже к Розарии, — Дилюк зануда и грубый, может сжать руку слишком сильно или наступить на ногу, но делает это не со зла. Хочешь потанцевать с ним?       Оба мужчины смотрят на нее. Во взгляде хозяина таверны робкое предвкушение, и это запрещённый прием. Ему просто невозможно отказать.       Они встают точно так же, как и в начале танца с Кэей, и Дилюк действительно держит ее ощутимо грубее. Смотрит прямо под ноги, объясняя правила, и совершенно точно никак не заинтересован в ее теле. Девушка внутренне ухмыляется тому, что это единственная общая деталь в названных братьях.       Музыканты играют вальс, пока танцующие чертят на полу квадраты. Получается не сразу, но Розария постепенно ловит ритм. Танцевать не так легко и весело, как с Кэей, но сосредоточенное сопение напротив компенсирует это с лихвой. Становится интересно, каким получится танец, если партнерами станут эти двое.       — Вы выглядели просто потрясающе! — Кэйя встречает их за баром уже с водой, как и Дилюк ранее. Тот коротко ругается на залезшего куда не следует гостя таверны, но стакан принимает.       Музыканты тоже присоединяются к разговору, нахваливая навыки ребят и получая ответные комплименты. Спустя какое то время разговоров капитан кавалерии интересуется, отдохнула ли девушка, и не хочет ли она еще танцевать.       — Я бы лучше посмотрела, как танцуете вы вдвоем, — озвучивает недавнюю мысль она, и веселый гогот вторит ей. По всей видимости, музыкантов тоже волновал этот вопрос.       — Просим! Просим! Просим! — Компания бардов определенно знает, как завлечь публику.       Мужчины поражены, но не удивлены. Словно ждали этого предложения, но боялись о нем подумать.       — Ну что ж… — Кэйя опускается в галантном предложении руки и смотрит в пол. Дилюк какое-то время стоит с нечитаемым взглядом, а потом хватает руку и выводит нового партнера в центр зала. Они практически одного роста, поэтому взгляды встречаются. Он смотрит сурово и зажато. Кэйя же держит глаз полузакрытым, улыбаясь. Обе руки на плечах друг друга.       Музыканты начинают вальс, и Дилюк жестко ведет, задавая ритм, но партнер и не против, ему нравится этот напор. Он откидывается в крепких руках, наслаждаясь столь редкой поддержкой и вниманием. Ритм песни меняется, и Кэйя резко перехватывает инициативу, неожиданно закруживая Дилюка в замысловатом па. У того аж выбивает воздух из легких. Порядок рушится, становится интересно.       Как и всегда, когда появляется Кэйя. Он всегда мыслил нестандартно, предлагая решения, до которых никто другой бы не додумался. Его богатая фантазия всегда веселила брата. Маленький Дилюк выбирал игры, а Кейя их организовывал, делая в разы интересней, добавляя новые элементы, меняя правила.       Дилюк снова перехватывает инициативу, потом Кэйя, и так чередуется. Куплет-припев, куплет-припев. Они чертят восьмёрки, а в следующее мгновение Кэйя внезапно разрывает контакт и, подхватывая партера со спины, кружит, шагая назад. Глаз на затылке у Дилюка нет, поэтому он полностью теряется в пространстве, отдавая контроль в его руки. Он ему доверяет.       В движениях нет ни капли легкости и осторожности, как в предыдущем танце. Легкость была для Розарии, Дилюку она не нужна. Кэйя ловко кружит по таверне, обходя все препятствия и ведя за собой партнера.       Капитан кавалерии выглядит таким счастливым, как никогда не выглядел раньше и это разбивает Розарии сердце. Он искренне улыбается, искренне смеется, искренне прижимается и прижимает к себе. Осознание того, как мало нужно ее другу для счастья ранит, а того, как много обстоятельств должно сложиться, чтобы нужный человек позволил к себе прикоснуться добивает. Монахиня любит своего друга и понимает, насколько мало она может для него сделать.       Танец постепенно заканчивается, выдохлись все. И танцующие, и музыканты, вынужденные подстраиваться под заданный бешеный ритм. Даже девушка чувствует себя эмоционально вымотанной, хоть и сидела на месте. Когда компания устало подтягивается к барной стоке, Розария заходит за нее, наливает всем воды. Хозяин таверны даже не возмущается и жадно пьет. Он тоже широко улыбается, растрепанный, со сбитым дыханием. Все внимание Кэйи приковано к этой улыбке, но он все же находит в себе силы оторваться, чтоб взглянуть на подругу.       Пока все вместе обсуждают танцы, Дилюк успокаивается, а Кэйю начинать клонить в сон. Встряска позволяет недельной усталости взять верх, а короткий момент счастья обещает спокойный сон. Дилюк, замечая это, предлагает снять комнату наверху. Не понятно, кто в нем больше говорит: хозяин таверны или друг. Впрочем мужчина предложение принимает и поднимется наверх.       Музыканты тоже прощаются, благодаря за прекрасное представление.       Во всем зале Розария остается одна с Дилюком, однако неловкости не чувствуется. Тот расслабленно моет стаканы, возвращая их на места, и в целом выглядит довольно счастливым.       Монахиня никогда не считала себя мастером переговоров, но сейчас завести разговор все же решается.