Зеркало нашептало

Пожалуй, все дети что-нибудь да берут от своих родителей. Иногда Кокоа Шузен задумывается, почему же она оказалась таким странным исключением из правил, и не находит ответа. Просто нет его. Кокоа, в общем-то, уже привыкла, что мама ее не любит, и не удивляется этому. Она ведь не такая уж сильная, не слишком красивая, не очень много знает, часто ведет себя не так, как полагается. Всё в её жизни слишком неуклюжее, нелепое, неуместное, и что бы Кокоа ни делала, чей-то чужой холодный взгляд не дает ей свободы. Но всё-таки она упорно продолжает изматывать себя тренировками, чтобы хоть немного приблизиться к сестрам, чтобы получить их признание, чтобы себя из этой трясины – вырвать. Ко – её самый лучший напарник, способный обратиться в любое оружие – для другого невыносимая тяжесть, для неё едва ли не продолжение собственных рук. И вместе они способны на многое, ведь так?.. Но с каждым днем Кокоа все быстрее идет ко дну. Иногда жизнь кажется ей похожей на море из прежних снов – такое бурное, колюче-соленое, с зыбкими переливами и зовущим шумом прибоя… Вот только плавать она не умеет, и вода заливается в глаза, горло, нос, уши прежде, чем вампир ощущает резкую пронизывающую боль. Сердце сжимает чья-то властная рука, и Кокоа пытается закричать, но – на глубине нет крика. На глубине нет ее самой. В такие ночи Кокоа просыпается в холодном поту и дышит глубоко и неровно, приходя в себя, возвращаясь к настоящему. А настоящее снова бьет ее наотмашь. В глубине души младшая из семьи Шузен понимает, что ей не дотянуться ни до мамы, ни до сестры, и она с трудом заставляет себя не плакать. Потом долго стоит за перилами одна, всегда одна, почти прячется, не зная, как много лет назад Гёкуро Шузен впивалась пальцами в ледяной мрамор, чувствуя злые слезы, ползущие по щекам, задыхалась в немом крике от ненависти. Что толку от всеобщего вроде бы признания, от фальшивой этой любви, если Иссе нужна не она? Ну, что, что ей делать, если хозяйка в огромном замке Акаша, и во всем она лучше Гёкуро, эта дерзкая девчонка-шинсо? Какая разница, ходит ли она по этой земле, дышит ли тем же воздухом, что и Гёкуро – даже исчезнуть бесследно она не смогла, везде наложив отпечаток памяти о себе! Гёкуро не признается даже себе самой, но в младшей дочери ее собственные черты проступают куда яснее и отчетливее, чем в Каруа. Тот же упрямый, противоречивый, вздорный характер, те же иногда странные привычки, то же нестерпимое одиночество… такие же слабости. Женщина одергивает себя и снова на лице ее лежит печать строгости. Ни к чему ее дочери идти этим путем. Ни к чему. И Кокоа не пойдёт. Она вырастет, почти лишённая материнской любви, бесконечно одинокая, забытая всеми, знающая лишь строгость да упреки. Она научится беззаботно улыбаться, когда ей страшно, не плакать, когда больно или обидно, радоваться каждому мигу жизни – и любить. Любить, несмотря ни на что. Лезвие глефы блестит светлым металлом и подрагивает в крепко сжатых ладонях. Поймав взглядом свое отражение, Кокоа мельком замечает, что лента на правом хвосте начинает распускаться и быстрым незаметным жестом оправляет волосы. Младшая Шузен улыбается весело, почти задорно, и уверенно вздёргивает подбородок. Внутри неё все дрожит и смерзается от страха: Кокоа знает, что в ее семье не умеют дарить быструю и милосердную смерть, что идти против сестры и матери – почти самоубийство, что даже если она выживет, ничто не станет прежним… И просто шагает вперед. Каждый должен спасти себя сам, поэтому Кокоа не проиграет сегодня. Что бы ни случилось.