L'Amour Timide de Vent

      Они долго шли к этому. Объяснить Сяо, что в этом нет ничего плохого, что он уж точно никак не навредит Венти (который за несколько тысяч лет явно и похуже вещи испытал, чем какой-то кармический долг) — было сложно, но вот поэт устраивается поудобнее на бёдрах возлюбленного, а тот в ответ убирает прядку его растрепавшихся волос за ухо. «Прекрасно, прекрасно, прекрасно», — только и проносится в голове Сяо. Он никогда не свыкнется с красотой своего парня.       Венти притягивает к себе партнера и чуть царапает чувствительное местечко на шее, ощущая, как мелкие, еле заметные мурашки образуются там, будто оставленный чем-то горячим ожог. Он пытается запечатлеть поцелуй на обветренных губах, но Сяо отворачивается, оставляя руку на груди юноши. — Что-то не так? — спрашивает обеспокоенно, почти перепуганно бард. — Посмотри на меня.       Адепт противостоять этому мягкому голосу не может и всё-таки возвращает свой взгляд на лицо парня. — Что случилось? — все ещё придерживая за шею, пытается выяснить Венти. — Мы не должны… Я не должен, — тихо, но так, чтобы было слышно, откликается Сяо. — Я уже устал повторять, что если тебе хочется и мне хочется, то ничего страшного в этом нет, — он и правда твердит это уже в сотый раз, — не забывай, любимый, что я Бог, а не просто мальчик с улицы, за несколько тысяч лет со мной и не такое случалось.       Истребитель демонов всё-таки незаметно кивает и немного улыбается, но Венти хватает этого и он всё-таки аккуратно касается своими губами чужих губ и чувствует робкие ответные действия. Сяо ощущает, как поцелуй углубляют, и под прикрытыми веками проносятся все их воспоминания. Он этого хотел. Пальцы адепта вплетены в волосы парня, а когда архонт пускает в ход язык, от неожиданности он эти самые прядки оттягивает и слышит довольное мычание (он обязательно отметит это на задворках сознания, чтобы повторить в следующий раз похожую манипуляцию).       Венти отрывается лишь, чтобы обратиться к возлюбленному с просьбой: — Подними руки, — архонт руками цепляется за топ и тянет его вверх. — Молодец, хороший мальчик, — адепт в ответ рвано вздыхает, не ожидая того, что похвала может вызвать в нем такие эмоции.       По рёбрам Сяо пробегаются немного огрубевшие от постоянной игры на лире пальцы, но оттого не менее нежно касающиеся его тела. Немного по-детски щекотно, но очень приятно. Эти же пальцы легко задевают правый сосок, будто неспециально, дразня и только больше распыляя. Сяо сдержанный — почти всегда — сейчас же хочется до дрожи в коленях касаться-касаться-касаться.       Венти и сам жутко боится. Боится навредить, сделать что-то не так, лишиться того хрупкого доверия, что так долго зарабатывал. Однако этот страх не мешает ему легонько толкнуть Сяо в плечо, чтобы тот упал на кровать окончательно. Музыкант снова целует, на этот раз мокро, с языком, ногти защитника Якса слегка царапают плечо юноши. Архонт продолжает мучать парня, перекатывая горошину соска меж своих тонких, аккуратных пальцев. Сяо сдерживаться уже не может и всё-таки издаёт стон наслаждения, больше похожий на хныканье. Ему хочется. Очень. Он никогда этого и не отрицал, просто страшно, страшно опорочить Бога, сделать больно и навлечь на него неприятности. Все же Венти не из робкого десятка.       Отрываясь от уже истерзанных губ, поэт переходит на изящную шею (хочется пометить, но нельзя, не в их статусах): он чуть прикусывает кожу вблизи адамова яблока и слышит ещё один приглушённый стон. — Ну чего ты, дорогой? Ты так сдерживаешься, зачем? — сладко щебечет Венти и от этого тона Сяо уже готов кончить. — Милый мой мальчик, продержись ещё немного, мы ещё не перешли к главному, а ты уже настолько возбуждён для меня, — адепта ведёт, это незаконно быть т а к и м.       В ответ истребитель демонов может лишь простонать чужое имя, перекатывая его на языке, будто пробуя на вкус. — Что такое, сладкий? — показушно издевается. — Я не пойму, чего ты хочешь, если не озвучишь этого. Ну же, будь умницей. — Я хочу, — реплика прерывается, когда пальцы возлюбленного гладят живот, очерчивая пупок, но не заходя ниже, — я хочу, чтоб ты потрогал меня там.       Сяо краснеет: он ненавидит говорить об этом всем, а Венти знает. Знает и каждый раз заставляет произнести это вслух. А повторять дважды ему и не надо. Бог ветра стягивает чужие штаны, из-за чего адепту приходится немного приподнять бёдра, нарочно задевая чужой член, пока скрытый за тканью белья. Не секрет, что у Сяо уже давно стоит, но при виде этого Венти хочется отречься от всего святого и просто по-человечески отсосать возлюбленному, да так, чтоб у того звезды перед глазами пошли. — Сяо, можно я тебе отсосу? — Боже, — Венти уверен, это обращение, — конечно, — далее следует громкий и протяжный стон, от которого у самого архонта заинтересованно дёргается член.       Музыкант спускается с юношеских бёдер и устраивается между его ног, чтоб было удобнее. Сяо же вскидывает таз вверх, лишившись единственной фрикции, что ему позволили. Венти проводит языком по скрытому за боксерами члену, смотря глаза в глаза, зная, что парень взгляд отвести не сможет, лишь бы услышать похвалу после. Он аккуратно на пробу касается выглядывающей из-под кромки белья головки и до чутких ушей доносится тяжелое дыхание и учащенное сердцебиение. Поэт чуть посасывает головку, продолжая невинно пялиться на лицо партнера. Сяо руками вновь зарывается в чужие волосы, расплетает косы, дабы превратить и Венти в беспорядок хоть немного. Адепт пытается с намеком надавить на голову архонта, но в ответ слышит: — Мой мальчик такой нетерпеливый, побудь умницей, я же не оставлю тебя без приза.       Блять.       Сяо понимает, что попал, влип жутко. Его уносит с таких реплик от Бога ветра. Ему хочется слушаться и доказать, что он этого заслуживает. Боже.       Тем временем Венти уже приспустил чужое белье и вобрал орган наполовину. Сяо жарко, даже очень, хотя окна открыты нараспашку. И во рту музыканта жарко. Невозможно. Юноша с хлюпающим звуком отрывается от чужого органа, лишь для того чтобы вобрать его полностью, так, чтобы он касался задней стенки горла, а нос упирался в легкие волосы на лобке. Сяо от этой картины сбежать хочет, забыть как страшный сон или же наоборот заставить лучших художников запечатлеть сие действо.       Венти последний раз проводит языком вдоль члена и лезет целоваться. Блять, как же должно быть противно, но почему-то так возбуждает пробовать самого себя на вкус. — Ты такой молодец, — шепчет архонт на ухо, языком очерчивая ушную раковину.       Стон Сяо в этот момент можно записать на диктофон и переслушивать вечно.       Поэт позволяет юноше раздеть себя, оставляя лишь расстегнутую рубашку и светлые колготки (под которыми на удивление не оказалось белья), и вполне отчётливо произносит: — Растянешь меня? — в ответ на бесстыдную просьбу Сяо лишь тянется за бутыльком с маслом, заранее приготовленным и оставленным на тумбочке.       Венти снова на чужих бёдрах, для удобства облокотился на грудь Сяо и прогнулся в спине. Адепт разрывает чужие колготки, а после смазывает собственные пальцы и круговыми движениями проходится по сфинктеру юноши над ним. Музыканту хочется большего, а Сяо просто-напросто стыдно. Впервые он позволяет кому-то находится настолько близко и настолько открыто.       Венти кладёт ладонь на щеку парня, большим пальцем касаясь нижней губы, и шепчет на ухо: — Можешь начать сразу с двух, я готовился.       У Сяо перед глазами вырисовывается чёткая картина, он надеется однажды увидеть это вживую: как хрупкий юноша проталкивает в себя сразу несколько пальцев и насаживается рефлекторно, желая большего.       Убирая ладонь с лица, Венти хватает чужое запястье и заводит себе за спину, укладывая на ягодицу. Сяо от такого действия млеет и, поддаваясь на уговоры, проталкивает сразу два пальца ощущая, что колечко мышц все же чуть сжимается вокруг него. Стоит ли упоминать, как ему хочется почувствовать то же давление на своём давно изнывающем члене? Защитник Якса убирает пальцы со входа, чтобы добавить ещё масла ради комфорта обоих партнеров. Он возвращает руку и добавляет третий палец, который тоже проходит без труда. И Сяо даже не знает, что хуже: картина развратного Венти перед глазами или же растягивающий себя Бог у него в голове. Адепт толкается пальцами и понимает, что попадает по простате, когда слышит чужой протяжный стон. Он проворачивает пальцы внутри парня, продолжая давить на комок нервов, слыша сбитое дыхание у себя над ухом. — Ты так стараешься, мне так хорошо с тобой, — от этих слов у Сяо пальцы на ногах поджимаются, он хочется услышать ещё. — Давай сменим пальцы членом, м? — Венти все ещё загнанно дышит, но это не мешает ему брать некоторый контроль над ситуацией.       Адепт убирает пальцы, а поэт ощущает касание головки к своему сфинктеру. Он пытается сам насадится, ему ужасно хочется большего. Сяо же придерживая за бёдра, медленно входит, не давая тому сделать резких движений, причиняя боль обоим. Ему бы тоже хотелось сразу и быстро, но никому из них это не понравится.       Войдя до середины, истребитель демонов даёт немного привыкнуть к необычному ощущению заполненности. Венти мычит, стонет, пытается податься назад. Сяо же одним толчком заполняет его полностью. Он медленно выходит наполовину и толкается обратно, слушая запыхавшееся: — Так хорошо, такой умница…       Сяо крышу сносит, он оставляет пустоту внутри парня и вновь заполняет его, резко, на грани грубости. В речи Венти мешаются чужое имя, просьбы ускориться и не останавливаться и громкие вздохи. Кто он такой, чтобы отказывать музыканту?       Адепт практически вдалбливается в податливое тело, наслаждается чужими стонами и похвалой. Бесконечные «умница, такой молодец, так хорошо меня заполняешь» впечатывается где-то на подкорке сознания и останутся в памяти на всю жизнь. — Сяо, я, — тяжелое громкое дыхание мешает нормально говорить, — скоро… Господи… — Да-да, я тоже, сейчас…       Особенно глубокий толчок, и Венти зажмуривает глаза, а под веками искры мечутся (рука Сяо на его члене ситуацию не спасает). Бог ветра сжимается вокруг чужого члена и ощущает внутри вязкое тепло. Они ещё минуту пребывают в таком положении, а после адепт выходит из обмякшего тела, заглядевшись на стекающую по бёдрам на белую простынь сперму. — Какой же ты охуенный, — Сяо на этот комплимент в сотый раз краснеет и очень удивляется своему неожиданно открывшемуся фетишу на похвалу.