А помнишь, дни, когда мы были вместе?
Тем летом, жарким, солнечным и ярким?
Когда смотрели на редеющую гладь,
И думали о жизни, о своём…
Когда с тобой гуляли по двору,
Когда с тобой смеялись на весь дом.
Когда с тобою сидели допоздна, болтая, позабыв о всём…
И как же не хватает мне тебя сейчас,
А те воспоминания душу греют…
(Annet De Kuri)
Она повторяла эти строки изо дня в день. Строки, которые некогда грели душу, навевая уже давно позабытые эмоции и чувства. Строки, которые согревали даже в самую дождливую погоду. Строки, которые сейчас отзывались лишь душевной болью, окутывая разум черной дымкой и погружая в воспоминания. Строки, которые сейчас казались попросту нереальными. Эти слова уже не грели душу, как это было раньше, а лишь посыпали солью и без того кровоточащую рану в районе груди. Аристократка шепотом проговаривала эти строки, сидя прямо на земле, в своём кремовом платье, стоящем целое состояние. Проговаривала эти строки, пока голос её становился все громче и громче, и, наконец, не сорвался на крик. Её слова эхом разнеслись по пустым улицам города. Было уже поздно и всюду зажигали фонари. Мягкий свет постепенно окутывал улицу, не оставляя ни уголка, где было бы темно. По её щекам медленно катились обжигающие слезы. С детства ей вбивали в голову, что аристократ не должен плакать, не должен показывать свои эмоции, не должен высказывать своего мнения, не должен перечить страшим, должен почтительно относиться к людям со статусом выше. Она должна была быть послушной и смиренной, должна была во всём потакать родителям и в целом должна была быть как они. При рождении мать дала ей имя Ребека, в память о её бабушке, которая безумно её любила и частенько баловала, что родители строго запрещали. Но бабушка умерла и родители пообещали «выбить из неё эту дурь». У неё не было своего «я» и по сути, она была лишь тряпичной куклой без своих чувств и эмоций. Но с ней всё было по другому. Она была из семьи обычных крестьян и на жизнь зарабатывала своими силами. Её отец умер, когда ей было пять. Мать постоянно работала, чтобы обеспечить и прокормить семью. Как только ей исполнилось шестнадцать, она пришла к обладавшему влиянием аристократу, жившему неподалёку — моему отцу. Поскольку мы жили в огромном поместье, где было множество комнат, у нас так же были слуги. Они убирались, готовили еду, заправляли постель, стирали бельё и в целом выполняли всю грязную работу. Она пришла стать одной из многочисленных слуг, живущих в нашем особняке. Она вела себя почтительно и уважительно с людьми, которые были намного выше её по статусу. Она осознавала, что её жизнь не стоит и третьей части состояния этой семьи. Несмотря на это она держала спину прямой, а голову высоко поднятой. На ней было клетчатое платье с белой рубашкой под низом. Она сразу приглянулась моему отцу, и после недолгого разговора он принял её на работу. Обговорив с ней некоторые условия, включая зарплату, он вышел из зала, сказав ей подождать. Дверь была приоткрыта, и Ребека заглянула в зал, где сидела девушка. Та сразу заметила её и выпрямилась, слегка подняв подбородок. Ребека, решившись, зашла в зал и села на кресло напротив девушки. — Как тебя зовут? Девушка подняла взгляд сначала на её дорогое платье, потом на кулон, висевший на её шее, потом изучающим взглядом прошлась по лицу, от чего у аристократки пробежала волна мурашек, и только потом ответила: — Моё имя — Эмма Фрэнсис. — А я Ребека Блэк. Будем знакомы. Эмма, видимо не ожидавшая такого поворота событий, немного удивилась. С того дня в их поместье поселилась Эмма. Для начала ей дали испытательный срок, с которым она успешно справилась и продолжила работу. У неё получалось абсолютно всё. Она могла и готовить, и убираться, и шить одежду. Отец был весьма доволен ей, а Ребека часто наблюдала за Эммой, под предлогом того, что она проверяла качество её работы, хотя в этом не было необходимости. В один день она решилась заговорить с ней, и у них завязался диалог. По началу Эмма обращалась к ней в официальном и довольно непривычном тоне, но вскоре они перешли на простое, дружеское общение. Правда произошло это не скоро. Эмма была скромной и хорошо воспитанной, поэтому обращалась с Ребекой она так же как и с её отцом и матерью, которые иногда звали её к себе, дабы узнать кое-какие подробности её работы. Спустя какое-то время Ребека подошла к отцу с необычной просьбой. Недолго подумав, отец всё же согласился. — Позови Эмму ко мне в кабинет. Я расскажу ей обо всех внесённых изменениях. — Хорошо, отец. Дверь кабинета приоткрылась, в рабочую комнату (а у него их была целых четыре) зашла Эмма и, поклонившись, остановилась возле двери, поскольку в присутствии людей с высоким статусом, она могла сесть только с их позволения. — Прошу садись, Эмма. Она прошла в центр комнаты и присела на стул, расположенный напротив отца Ребеки. — Сегодня я внесу изменения в твою работу и в твой график. Отныне ты будешь личной слугой моей дочери. Теперь твоя комната располагается на третьем этаже, напротив комнаты Ребеки. Так же у тебя появятся новые обязанности, которые мы позже обговорим. Это является повышением, так что и зарплата будет больше. Но и работа будет сложнее. А главное — помни, что то, что тебя повысили, не даёт тебе права как-либо превозносить себя среди других слуг. На этом всё. Какие-то вопросы есть? — Нет, мне всё понятно. Разрешите удалиться? — Нужно чтобы кто-нибудь показал вам вашу комнату. — Я могу. Из-за двери выглянула смущённая Ребека. — Ты всё это время стояла за дверью? Её отец приподнял бровь, показывая своё удивление. — Н-нет. Я просто проходила мимо и услышала ваш разговор. И тем более раз теперь моя комната находиться напротив, а я как раз собиралась идти к себе, это не составит мне труда. — Как скажешь. Вы можете идти. Эмма встала и, поклонившись, вышла за дверь. — Вообщем, теперь ты моя личная слуга. Эмма замерла на секунду, но, сосредоточившись на своих мыслях, продолжила идти. — Чёрт думаю слово «слуга» прозвучало слегка грубо. — Вовсе нет. — Прости. Это прозвучало чуть тише, но Эмма услышала её и ускорила шаг, догоняя аристократку, которая прежде шла впереди неё. Они поднялись на этаж выше и свернули в большой коридор. — Здесь моя комната, — Ребека указала на большую дверь, находящуюся в конце коридора. — А здесь твоя комната, — аристократка указала на дверь напротив. — Прямо напротив моей, чтобы я в любой момент могла позвать тебя к себе. Здорово правда? — Да это довольно практично. Прежде чем вы уйдёт по своим делам, я думаю было бы логично перенести мне свои вещи в эту комнату. Пусть вещей у меня немного, но всё же. — Да конечно можешь перенести. Я помогу. Но с одним условием. — С каким-же? — Перестань обращаться ко мне на «Вы». И вообще. Зови меня просто Ребека. — Но это нормы общения, которых я стараюсь придерживаться. — Ой, да расслабься. Со мной ты можешь отбросить все эти манеры. Давай просто будем дружить. — Дружить? — Именно. Ребека, до этого стоявшая к ней спиной, повернулась к ней, ожидая её ответа. — Хорошо. Будем дружить. Попробуем. С того дня и вправду многое поменялось. Они стали дружить. По-настоящему дружить. Это приходилось держать в тайне, так как отец просто не позволил бы такое. Они много времени проводили вместе, под предлогом того, что Эмма выполняет поручения «Своей госпожи». Правда когда однажды Эмма в шутку так назвала её, Ребека взбесилась, потому, что они и так с горем пополам перешли на «ты» а теперь ещё и «госпожа». — И не смей так больше меня называть. Понятно? — Я же просто пошутила. Моя Госпожа, вы воспринимаете всё слишком близко к сердцу. После этой фразы в Эмму прилетела подушка, и у них завязался бой. После их небольшой войны, они запыхавшиеся и раскрасневшиеся сидели на кровати. — А по сути так и есть. Вы — моя госпожа, а я — Ваша слуга. Аристократка засмеялась, но где-то в глубине души, ей было приятно слышать, что Эмма — её слуга. Хотя слово «слуга» ей не очень-то нравилось, но ей нравилось, что Эмма была её слугой. — Скорее не слуга, А друг. — Подождите, что? — О, чёрт. Я сказала это вслух? Девушки засмеялись и завалились обратно на кровать. Сил не было совсем, как и желания вставать с уютной кровати. Ребека украдкой посмотрела на часы. Двенадцать часов. Довольно позднее время, учитывая то, что ложилась она обычно в одиннадцать. Ребекка перекатилась на другой бок, смотря прямо на Эмму. — Слушай, а может никуда не пойдёшь? Френсис тоже перевернулась на другой бок, и теперь они лежали лицом к лицу. — Всмысле? Я и так никуда не ухожу. Моя комната напротив и я просто не могу никуда уйти. — Да нет. Я имею ввиду из моей комнаты. На её щеках выступил румянец. — Но твой отец… — Да плевала я на отца. Скажем, что это я попросила. — Я не могу. Мне не разрешено так долго находиться с Вами, тем более оставаться на ночь. — Эмма, останься со мной на ночь. Но девушка уже встала с кровати, поправляя волосы и стараясь скрыть лёгкий румянец, который появился на её щеках. Ребекка резко встала и уже около двери остановила Эмму. — Это приказ. Она взяла её за тонкое запястье, не давая ей уйти. Девушка обречённо вздохнула. — Точно? Это было сказано очень тихо, но так, чтобы девушка услышала её. — Точно. Эмма выдохнула и, наконец-то, подняла голову устремляя на подругу пронзительно голубые глаза. Ребекка радостно засмеялась и за руку потянула её в центр комнаты. Она всё ещё держала подругу за запястье, и та не успела вырваться, прежде чем они повалились на кровать. Ребека упала первой, от неожиданности вскрикнув. Эмма, не успев спохватиться, упала на неё. Они засмеялись и с лёгким румянцем на щеках продолжали валяться на кровати. Под утро Ребека проснулась первой и, сладко потянувшись, села на кровати. Она ненадолго забыла, что они с Эммой спали в одной кровати, поэтому тихонько вскрикнула, увидев подругу, но потом, вспомнив, что она сама вчера пригласила её, зажала себе рот рукой. Эмма ещё крепко спала, так что она не проснулась от крика Ребеки. Аристократка легла обратно, глядя на подругу. Она разглядывала её черты лица, удивляясь тому, что раньше она не замечала всю красоту своей голубоглазой брюнетки, которая сейчас сладко спала на соседней половине кровати. На лицо Эммы упала прядь волос, и Ребека, не задумываясь, убрала её, слегка касаясь её кожи подушечками пальцев. «У неё такая мягкая кожа». Девушка затаила дыхание смотря на лицо Эммы. Это произошло совершенно неожиданно даже для самой Ребеки. Она медленно наклонилась и оставила лёгкий поцелуй на губах подруги. Резко отдёрнув голову, она с ужасом увидела, что Эмма проснулась. Та резко открыла глаза и вскочил с кровати, приложив палец к губам. — Что это было? Девушка не могла вымолвить не слово. Это вышло совершенно случайно, но при этом она не могла отрицать, что ей это показалось......приятным. — Я…Я не знаю. — Давай просто сделаем вид, что ничего этого не было. — Но… — Этого не было. С удивлением Ребека заметила, что по щеке Эммы скатилась слеза. — Просто забудем. Девушка развернулась и, открыв дверь, буквально вылетела в коридор… С того момента, когда девушки были детьми, прошло около одиннадцати лет. Они выросли и изменились, но несмотря на все, что им пришлось пережить, они оставались вместе. Несмотря на то, что их разделяли не только километры, но и социальная лестница, они уже не представляли свою жизнь без друг друга. Эмма работала в доме, а вернее будет сказать в поместье семьи Блэков целых три года. Когда ей исполнилось девятнадцать она приняла решение устроиться на серьезную работу, так как сейчас возраст позволял ей это. Было сложно расставаться с работой в доме Блэков, ведь девушка уже привязалась к этому месту, к этому дома и к этим людям. С господином (отцом Ребеки) она почти не разговаривала и, в принципе, почти не пересекалась ни с ним, ни с его женой. Они были всегда заняты и почти все время проводили у себя в кабинетах. Также они часто уезжали на различные переговоры и конференции, связанные с бизнесом. Обычно они брали с собой пару слуг, которым они доверяли, и случалось даже, что они брали Эмму с собой. В такие дни ей приходилось везде следовать за ними, открывать двери, стоять у входа в здание и ждать пока господин зайдет первым. Этому всему ее учили другие слуги, с бо́льшим опытом. Многие слуги, проработав год уходили, и на более опытных, сваливались их обязанности. Так же часто Эмму просили подменить кого-то, когда например слуга заболела, а на стол накрыть нужно было. Но, несмотря на все дополнительные обязанности, Эмма так же оставалась личной помощницей Ребеки. Про тот случай с поцелуем Эмма старалась не вспоминать. Ну или хотя бы делать вид, что не вспоминала. Ребека пыталась пару раз говорить на эту тему, но у девушки получалось мастерски перейти на другую тему, избежав этого разговора. Господин Блэк всячески старался уговорить Ребеку пойти по его стопам, и стать представительницей рода, продолжить его дело. Он хотел передать ей свой бизнес. Множество ссор было из-за этого. Ребека хотела свободу, а её отец с матерью обратного. — Мы хотим, чтобы ты была счастлива. — К чёрту такое счастье! В такие дни Ребека приходила к своей единственной подруге. Она приходила и плакала. Плакала, говорила, жаловалась, грустила, но никогда не оставалась одна. Поддержка со стороны Эммы была незаменима. В один из дней, когда Ребека, все же не выдержав, согласилась поехать с родителями на прием к каким-то влиятельным знакомым, Эмма попала в больницу. Она сказала, что шла по улице по делам, и вдруг упала в обморок. Ребека собиралась незамедлительно приехать, но отец остановил ее. — Ты же понимаешь как это скажется на нашей репутации? Подумай о семье. — К черту репутацию! К черту все! Она вырвалась из его сильных рук и убежала. Спустя пару часов она наконец прибыла в больницу. — Добрый день, где палата Эммы Фрэнсис? — Добрый день, кем вы приходитесь пациентке? — Её… Сестрой. Она соврала. Она знала, что если скажет, что она подруга, то её не пустят. А времени терять было нельзя. — Хорошо, мисс?.. — Мисс Френсис, конечно. — Палата сорок семь, второй этаж. Её принимает тот-же доктор, что и всегда. Ребека сорвалась с места, не дослушав до конца, и пробежала на второй этаж. 44, 45, 46, …47 ПАЛАТА! Она открыла дверь и практически влетела в комнату. Посреди небольшого помещения стояла кровать, рядом был столик и стул на котором сидел доктор. — Прошу прощения, мисс? Взгляд Ребеки остановился на капельнице и приборах, расставленных подле подруги. Она, не слушая возмущения доктора, подбежала к Эмме. Подойдя вплотную к кровати, она положила голову ей на грудь. Ее подруга открыла глаза и удивлённо посмотрела на девушку, лежащую у неё на груди. — Ребека? Но… — ЭММА! Подруга перебила ее и крепко обняла. Тут уже вмешался доктор: — Извините, но не могли бы вы покинуть плату или хотя бы быть поосторожней с больным человеком. — Извините… — Присаживайтесь пожалуйста. Ребека села на место напротив кровати подруги. А доктор тем временем продолжил разговор с Эммой, который они видимо начали до ее прихода. — И тогда курс реабилитации, химиотерапия, плюс комплекс витаминов. Все это обойдется примерно… — Подождите — прервала доктора удивлённая Ребека. — Какое ещё лечение? Она же в обморок упала? Разве нет? Доктор удивлённо перевёл на неё взгляд. — Да, все в порядке! Теперь доктор удивлённо смотрел на Эмму, которая пыталась встать и вытолкнуть подругу за дверь. — Все нормально, просто я немного приболела и вот. Ты можешь подождать за дверью. Девушка удивлённо на неё уставилась и преградила ей проход с кровати так, чтобы та не смогла встать. — Отпусти! Подруга пыталась вырваться из ее рук, но Ребека насильно уложила ее обратно, но не отпустила руку, чтобы та не вздумала встать. — Я не знаю что у вас происходит, но надеюсь, Эмма, ты объяснишь все своей подруге. — Хорошо, доктор. — И не думай врать. Прошу прощения, не могли бы вы покинуть палату. Мне нужно провести обследование. Ребека послушно вышла из комнаты и пошла поискать балкон. Ей нужен был свежий воздух. Спустя пару минут Эмму всё-таки выпустили ненадолго. Она пошла искать подругу, параллельно думая над тем, что ей сказать. Она нашла её на балконе на втором этаже. Когда Эмма зашла, подруга даже не обернулась. Она стояла и смотрела на небо. — Ну и? Эмма замялась. Она подошла к подруге и ее передёрнуло от холода. Ребека сняла с себя кофту и накинула на плечи девушки. Собравшись с мыслями, Эмма все же сказала. — Прости меня… Ничего больше она сказать не смогла. Слезы покатились по ее глазам и она расплакалась, уткнувшись в плечо подруги. Ребека гладила ее по волосам, но ничего не говорила. — Прошу прости, Я не хотела тебя пугать… Я… Она, почти захлёбываясь в слезах, не могла связать и пару слов. Ребека легонько взяла ее за подбородок и посмотрев на заплаканные глаза и поцеловала ее. Они простояли так пару минут. — У меня рак лёгких… И это всё что она смогла сказать в тот день… Спустя пару месяцев, и пару курсов лечения оказалось, что у Эммы рак второй степени. Ещё излечимый. Всё казалось не так уж и плохо. Родители выделяли немалые деньги на ее лечение, и вот она четыре месяца лежала в больнице. Ребека приходила к девушке почти каждый день. Она приносила ей цветы, конфеты, а иногда просто приходила и подолгу с ней общалась. Все надеялись на лучшее…***
И вот сейчас, стоя на холодной земле, и вспоминая всё это, по глазам девушки катились слезы. Во всем она винила себя. Это только ее вина. Она была недостаточно внимательной, она плохо знала подругу и ее чувства. Это она. — Прости меня, — прошептала девушка. — Прости, — прошептала она, прислонившись к холодной плитке, на которой виднелось столь знакомое имя — Эмма Френсис.