Тайна Зеленого слоника

Враг не разбит, и я не погибну в бою, я буду рождён еще семь раз, чтобы взять в руки нагинату. - генерал Тадамити Курибаяси 19 марта 1945 года Старший дознаватель по особо важным делам военной прокуратуры Иркутского гарнизона - майор Георгий Константинович Епифанов спал и видел сон. Спал очень тревожно и чутко, ибо сон этот был про говно. Да-да, про самое настоящее дерьмо, и никоим образом не метафоричное и не метафизичное, а про самого настоящего, из плоти и крови, обмазанного дерьмом человека… От часа к часу его долгая дорога, подходившая понемногу к концу, становилась всё больше похожа на какой-то фиглярский пассаж в дешёвом варьете. Епифанова относительно недавно стали мучить кошмары. Начались они совсем недавно, но прогрессировали в его голове с жуткой скоростью. С того самого момента, как ему поручили расследовать дело о смерти трёх человек и пропаже четвёртого на гауптвахте в абсолютно забытой захолустной части обслуживания ВВС - в местечке Сергина, с того самого момента он потерял покой. Ему постоянно снился один и тот же сон. Он медленно шагал по длинному бетонному коридору с ядовито-зелёными стенами, в конце которого стабильно оказывался каменный мешок с решёткой. Из-за решётки на него начинал бросаться с диким визгом какой-то толстый, всклокоченный мужчина, по уши в говне! И вопил, вопил, вопил, высунув язык и выпучив глаза, кричал, как не кричат, наверное, даже утопающие в болоте люди: - Братишка! Братишка! Ну не бросай меня, братишка! Ну вытащи меня! Братишка! На этом моменте Епифанов обычно просыпался. Вот и сейчас, прикорнув на своей полке, он с дрожью в теле проснулся буквально через минуту, от всё того же, леденящего душу вопля. Но, что было самым страшным, даже открыв глаза, майор не перестал слышать этого отвратительного, набившего ему оскомину, слова: - Братишка! Братишка! Как поспал, братишка? Протерев глаза и надев на голову фуражку, Епифанов увидел перед собой пропитое, старческое, пахнущее перегаром, лицо проводника. Тот улыбался щербатым ртом, повторяя проклятую фразу, как заклинание. - Братишка, как поспал? - Да чего у тебя, иголку заело, блядь, патефон? - грубо ответил Епифанов, не на шутку перепугавшийся в первые секунды пробуждения. Смутившись, проводник замолчал и добавил, уже более тихо и скромно: - Тебе где выходить, братишка? Тайшет, десять минут стоим всего-то… - и сразу же поспешил ретироваться. Потянувшись, майор глянул за окно. Шёл дождь, мелкий и холодный. Капли медленно, словно птичий помёт, сползали вниз по стеклу. Подхватив свой древний чемодан, обитый дешёвым дерматином, Георгий Константинович пошёл из купе в сторону выхода. Выйдя из вагона, он закурил. Тряхнув пачку сигарет «Друг», он увидел, что в ней осталось всего две сигареты. С пачки преданно взирала голова немецкой овчарки. Точно такая же была в своё время и у него, у Епифанова. Здоровая была сука - знакомые за глаза её даже с лосем сравнивали. Только вот издохла она при очень странных обстоятельствах, вследствие чего майор военной прокуратуры держал траур уже второй год и к иным животным прикасаться брезговал. - Хоть какой-то друг у меня остался. Даже два, - печально заключил Епифанов, повторно тряхнув пачку. - Крысу себе, что ли, завести, - добавил он уже более тихо. - Сигарета - молчаливый друг, ну а что, тоже вполне себе ничего. Какой-никакой, а дружище, - послышалось у него за спиной. Майор резко обернулся. Перед ним стоял низенький, сливообразный, мужичок в промокшей форме. Он выполнил воинское приветствие довольно необычным образом - прижав два пальца, указательный и средний - к виску. - Здраститя, - широко улыбнувшись, проговорил он шершавым, словно звон полупустой бутылки, голосом. - Товарищ майор Епифанов? - продолжил он, брызжа слюной. - Кто тебя так воинское приветствие-то выполнять научил, мудак? - злоба, почти утихшая в сердце майора после встречи с вонючим проводником, проснулась с новой силой и сейчас у него, внезапно даже для него самого, проснулось устойчивое желание этого мужичка ёбнуть.