***
Тсунаёши проснулся от тихого рычания. Его источник был не в комнате, и даже не лежал под боком. Он был у неба в голове. Радостно рыча и мяукая, Натс будил своего хозяина уже две недели. Небесный львёнок с нетерпением ждал своего вызова и гадал, когда же хозяин наконец его призовёт. Маленький и храбрый, преданный лишь Тсуне, прелестный зверёк надеялся как можно скорее порезвиться на улице, размять наконец лапы и потянуться всем телом, лёжа на кровати. Он мечтал подставить мордочку ветру, тряхнув гривой из чистейшего небесного пламени, посмотреть на своего хозяина, который, скорее всего, снова грустно улыбнётся и извинится с необычайно большим и таким чистым чувством вины. Он мечтал и надеялся на объятия при встрече. Потянувшись и зевнув, Савада поднялся с кровати. Сегодня ему предстоял несложный, но довольно загруженный день. «За сегодня мне надо будет обязательно потренироваться с Кавахирой-саном, — подросток открыл нараспашку окно, закрытое вчера вечером мамой из-за прохладного ветра, и вдохнул свежий воздух. — К тому же я хотел до обеда сходить-таки до магазина, — Натс одобрительно зарычал, услышав планы своего хозяина, и тот тихо рассмеялся. Спустя буквально пару секунд он снова стал серьёзнее. — А после обеда надо будет помочь маме с подготовкой к завтрашнему празднику фонарей, — Тсунаёши грустно вздохнул, помассировав переносицу. — Иначе она опять взвалит всё на себя, и будет готовиться в одиночку допоздна». — Тсу-кун! — недавно вспоминаемая сыном Нана, постучавшись, зашла в его комнату, в который раз отмечая непривычную, но оттого лишь более приятную чистоту. — Может сходим сегодня по магазинам после твоей прогулки? — Видимо, я всё-таки больше в тебя, мам, — с негромким смехом произнёс небо, еле сдерживая себя, чтобы не засмеяться в голос. Заметив на лице своей матери удивление и непонимание, он не смог больше сдерживаться и расхохотался. Немного успокоившись он поторопился объясниться. — Я только хотел предложить сходить до обеда прогуляться до магазина, ведь мне нужно зеркало в комнату, как ты меня опередила, — подросток опять засмеялся, и женщина сразу же присоединилась к нему. — Наверное, — Нана, чуть успокоившись, хотела начать говорить, но снова рассмеялась из-за такого заразительного хохота своего сына. Наконец, спустя пару минут, она, немного задыхаясь, снова начала говорить. — Наверное, мы просто одинаково мыслим, — старшая Савада слегка смущённо откашлялась, и хотела ещё что-то добавит, но её опередил сын. — А разве, — с озорством начал он, широко улыбаясь, как может только он. — Разве не только гении мыслят одинаково? После этих немного странных слов в комнате снова зазвучал заливистый смех Тсунаёши и, чуть смущённый и застенчивый, Наны. Немного успокоившись, женщина вышла, оставив сына в одиночестве, и направилась на кухню готовить завтрак. А подросток тем временем вместо того чтобы идти умываться и собираться на тренировку, вновь посмотрел в окно и задумался. Лишь по прошествии почти десяти минут он, вздрогнув и опять зевнув, направился в ванную. Гиперинтуиция Вонголы, прославленная тем, что никогда не ошибается, тихо, но звонко запела, предрекая хорошие новости.*
В наушниках играла песня с незатейливым мотивом. Вокалистка с довольно интересным голосом пела на довольно сложном языке энергично и быстро, но даже Савада, не понимая в песне ни единого слова, понимал, что она проговаривала и выговаривала все слова. Его ладони уже начали побаливать, но Тсуна упорно продолжал выпускать из рук пламя, пытаясь увеличить его. Пока это было лишь не очень горячий, светло-оранжевый огонёк. Песня сменилась на ритмичную, и в ней уже мужской голос слегка хрипло пел про рабов и хозяев, про красавиц и чудовищ. А неожиданно начавшийся припев напомнил подростку про Реборна. «Эрнесто, вроде бы, говорил что-то похожее, - пытаясь отвлечься от весьма неприятной боли и усталости, Тсунаёши задумался. — Интересно, как он там? Покушение на Массимо должно быть в начале сентября, - он попытался увеличить напор пламени, но безуспешно. — Но даже из-за не таких уж и больших изменений, которые уже произошли после нашего перемещения, события могли кардинально измениться». Он вновь попытался увеличить количество пламени на ладонях, и смена песни ознаменовала успех. Под партию электро-гитары два маленьких огонька стали почти в два раза больше, но, продержавшись меньше минуты, с тихим треском погасли. Тем временем в наушниках солист пел что-то непонятное. Небо узнал только несколько слов в начале припева и, радуясь пусть небольшой, но победе, решил спеть его полностью, надеясь, что шаман не знает русский, и что в словах песни нет ничего плохого. — Дайте мне белые крылья, я утопаю в омуте, — начал подросток, слабо и немного грустно улыбаясь. — Через тернии, провода в небо, только б не мучиться, — спрятав лицо в руках, он продолжил. — Тучкой маленькой обернусь, и над твоим крохотным домиком, — словно набравшись смелости после этой строчки, он посмотрел на небо чуть влажными глазами. — Разрыдаюсь косым дождём. Знаешь, я так соскучился! — Поздравляю, Тсунаёши-кун! — радостно протянул Шахматноголовый, решив, судя по всему, проигнорировать пение. — Ты смог выпустить ещё больше пламени. Каждый раз ты умудряешься меня удивлять, — он посмеивался, но не было ощущения, что он лжёт. — И это учитывая, что я изначально знал, на что ты способен. — Спасибо, конечно, — также радостно произнёс Савада и, посмотрев в глаза шаману, продолжил. — Но я не вижу в этом ничего достойного похвалы, Кавахира-сан. — Вот как… — туман проказливо ухмыльнулся. — А достойно ли похвалы твоё пение, Тсунаёши-кун? «Вот чёрт, — раздражённо подумал подросток, сглатывая от страха. — А я надеялся, что не будет об этом говорить». — Не подскажешь, кто тебя научил? — искренно поинтересовался Шахматноголовый спустя несколько секунд молчания. — Ты очень красиво спел. — Меня никто не учил, — опасливо начал Тсуна. — Просто захотелось спеть, — абсолютно неуверенно пробормотал он. — Почему это прозвучало, как вопрос, небо тринисетте? — шаман начал открыто издеваться над своим подопечным. И он бы продолжил, да только Савада тоже включился в игру. — Возможно, Вам показалось, господин древнейший туман, — в противовес предыдущей реплике уверенно и даже немного надменно протянул Савада, вежливо поклонившись. — Что поделаешь, возраст! — с нахальной ухмылкой он пожал плечами. «В эту игру могут играть двое, — подумали они одновременно и посмотрели друг другу в глаза. — Но, наверное, — они усмехнулись не отрывая взгляд. — Лишь наверное, не стоит сейчас спорить».*
В магазине, куда они зашли, было тихо и прохладно. В нём приятно пахло деревом и каким-то освежителем воздуха. Людей было немного, и он мог спокойно походить между рядов мебели и, может быть, даже выбрать что-нибудь. Неожиданно Тсуна остановился перед красивым графитовым ковром, который выглядел очень мягким. На нём стояло большое кресло-мешок красивого светло-оранжевого, почти персикового, цвета. Это смотрелось очень органично, несмотря на кажущуюся несовместимость цветов. — Мам! — подросток с мольбой посмотрел на старшую Саваду. — Пожалуйста-пожалуйста! — Хорошо. Я куплю, — она попросила продавца упаковать всё. — Но ты сам это понесёшь, — слегка посмеиваясь, Нана потрепала своего сына по волосам. «Хоть чем-то Внешний советник мне помог, — с лёгкой грустью подумал Тсунаёши, потянув маму дальше гулять по магазину. — Он дал нам денег». Меньше чем через пару минут они подошли к зеркалам, и начался строгий отбор. Некоторые отбраковывал сам Тсуна, ведь они были слишком маленькие или слишком вычурные; некоторые не нравились Нане. — А что насчёт этого? — небо притронулся к тёмной, почти чёрной раме простого, но довольно красивого зеркала. — Мне нравится, — старшая Савада кивнула и снова подозвала продавца. Из магазина они вышли уже через пятнадцать минут с полными руками и довольными лицами. Они оба купили то, что хотели, и радовались. А интуиция не переставала предупреждать о хороших новостях.***
Морской воздух был неприятно-горячим, а ветер слишком солёным. Всё в Испании призывало Реборна покинуть так нелюбимую им страну, но, как бы ему не хотелось, он не мог этого сделать. Не так давно он видел убийцу, вина которого в смерти Массимо была доказана в том прошлом. «Это лишь подтверждает мои догадки, — подумал киллер, следя за сыном Ноно. — Покушение произойдёт раньше, — он поменял позу, не отрывая глаз от своей цели. — Это называется эффект бабочки, если я не ошибаюсь». Реборн продолжил наблюдать, держа на готове оружие и не так уж и скоро, но его предположения окончательно подтвердились. Примерно через восемнадцать часов после начала сегодняшней слежки за Массимо, в начале двенадцатого, когда уже даже зашло летнее солнце, к наследнику Вонголы подошёл его будущий несостоявшийся убийца. Киллер вышел из своего укрытия начал неспешно идти в сторону своей миссии, чтобы оказаться рядом в нужное время. Молодой мужчина начал говорить с сыном Тимотео и, судя по всему, умудрился сразу же его разозлить. — Поймите же, синьор Скайрини! — до него долетел обрывок фразы, но сложно было понять, о чём говорил убийца. — Я не хочу тебя больше слушать, и я абсолютно точно не желаю тебя понимать, — Реборн услышал, как Массимо раздражённо вздохнул. Он махнул рукой и отвернулся от незнакомца, посмотрев на море. «Глупо отворачиваться и подставлять спину человеку, которого ты совершенно не знаешь, — раздражённо подумал киллер. — Видимо из-за этого он и умер. Не очень-то хороший из него босс получится, — из его горла неожиданно вырвался смешок, а на лице зацвела жестокая ухмылка. — А впрочем, это абсолютно не моё дело, каким будет Вонгола Дечимо». Парень же, видимо решив не терять времени даром, толкнул сына Ноно и, сев прямо на его спину, попытался заставить наследника захлебнуться прямо на берегу. «Глупо, — бывший аркобалено спокойно выстрелил в голову незадачливому убийце. — В лёгких тогда можно найти песок, и в прошлом его нашли. Хотя второй тоже хорош, — он закатил глаза, глядя на пытающегося откашляться Массимо. — Как можно быть таким идиотом?» — Поднимайся, придурок, — насмешливо протянул Реборн. — Ты уже две минуты пытаешься откашляться. — Да как ты смеешь! Ты хоть знаешь, кто я?! — бойко начал сын Тимотео, но сразу же замолк, когда понял, кто перед ним. — Открой секрет, — киллер открыто смеялся над своим собеседником и не скрывал этого. — Чей же ты сын? — Что ты? — Массимо начал говорить, но солнце, не желая слушать перебил его. — Что я здесь делаю? Серьёзно, ты это хотел спросить? — бывший аркобалено увидел, что его хотят перебить, но не дал. — Не стоит ли тебе сначала поблагодарить своего спасителя, сын Вонголы Ноно? — От чего же ты меня спас? — наследник Королевской семьи снова начал говорить, но Реборн снова прервал его. — Ну, например от него? — киллер кивнул на труп у своих ног. — Так что захлопни-ка ты свой ротик, Массимо, и открой тогда, когда сможешь поблагодарить меня. — Чего ты хочешь? — смиренно произнёс сын Тимотео. — Пусть твой отец меня не трогает, — солнце усмехнулся, увидев шок, но не стал ничего объяснять, а просто развернулся и ушёл. Достав телефон Реборн радостно отчитался о своём первом исполненном приказе своему небу и поздравил его с наступившим фестивалем. «Можно сказать, это будет моим подарком на праздник фонарей».