Волчонок

Рома медленно брел по темной заснеженной улице, мысленно ругая своего беззубого друга на чем свет стоит. Обычно они с встречались с ним по дороге в школу, но сегодня Бяша почему-то так и не объявился, хотя Пятифан нарочно еле волочился на случай, если товарищ просто опаздывает. — Сука, — в очередной раз раздраженно выдохнул Рома, но все же ускорил шаг, потому что ноги начинали неметь от холода. Январские морозы в этом году были кровожаднее зверей, охотившихся на тех, кто решался сунуться в лес. Пятифан еще раз чертыхнулся, поглубже зарываясь лицом в воротник куртки, который то и дело норовил оттопыриться. Ветра не было, и тишина безлюдной зимней улицы неприятно звенела в ушах. Роме казалось, что он шел уже целую вечность, но дома все не заканчивались. Вдруг его внимание привлек странный силуэт под фонарем чуть впереди. Пятифан бы и вовсе ничего не заметил, если бы фигура вдруг не шевельнулась, становясь темнее на фоне белого снега. Рома почувствовал, как по спине пробежали мурашки. Ему показалось, что кто-то жадно наблюдал за ним из своего укрытия, на ум сразу же так некстати пришли рассказы про черный гараж. Ебаный Бяша, которому приспичило запропаститься именно сегодня! Пятифан остановился, не желая приближаться к злополучному фонарю, под которым могла таится опасность. Рома с минуту буравил взглядом темное пятно впереди, бросая вызов тому, кто бы там ни прятался. И вот когда силуэт уже начал казаться просто тенью от сугроба, пятно снова резко пошевелилось, выпрямилось, а потом внезапно исчезло. Пятифан был не из трусливых, но ясно ощутил, как покрылся холодным потом, несмотря на мороз. Ему показалось, что там был человек. Но разве мог человек просто исчезнуть? На плечо неожиданно легла чья-то рука. Рома вздрогнул, едва подавив совсем не мужественный вскрик, и замер, боясь пошевелиться. — Ты не находил здесь очки? — за спиной раздался мальчишеский голос, и Пятифан, поспешил вернуть себе привычное выражение лица, чтобы не выставить себя посмешищем. Он обернулся, рука с плеча тут же исчезла, но Рома не обратил на это никакого внимания, полностью захваченный тем, что он увидел. Перед ним стоял мальчик с головой зайца. Пятифан невольно отшатнулся, но, приглядевшись, понял, что это была просто дурацкая новогодняя маска, а из ее прорезей на него смотрели абсолютно обычные человеческие глаза. — Нет, не находил, — удивленно выдохнул Рома, продолжая рассматривать странного утреннего прохожего. Тот был примерно одного с ним возраста, из-под спортивной шапки, приспущенной на затылок из-за заячьих ушей, выбивались светлые волосы, — А ты вообще кто будешь? Пятифан знал всех местных, но не мог припомнить никого похожего на этого светловолосого паренька. Да и таких стремных масок он до этого никогда не видел. — Я недавно здесь. Ты меня еще не знаешь, — мальчик заговорил медленно, словно тщательно подбирая и взвешивая слова. Пятифану это совсем не понравилось, — А вот что очки мои не видел, то это очень плохо. Я потерял их где-то, а без них не вижу почти ничего. — Приезжий значит? — задумчиво протянул Рома, про себя отмечая, что мороз вдруг перестал щипать лицо, а вокруг стало как будто теплее, — А звать-то тебя как? — А ты сам как думаешь? — Ты мне зубы не заговаривай, — Рома нахмурился и сжал кулаки в карманах. Любопытство быстро сменилось привычным раздражением, — Я на гадалку похож? Паренек перед ним стушевался и… прижал заячьи уши к голове. Весь гнев вмиг испарился. Пятифан таращился на маску глазами по пять копеек, пытаясь понять, как незнакомец смог провернуть этот фокус. Такое вообще возможно? — Никак меня не звать — я просто зайчик, — продолжал гнуть свое приезжий, словно и вовсе не замечая, как закипает Рома. — Совсем больной что ли? Сейчас допрыгаешься, зайчик, я тебе уши отрежу! — Да какая тебе разница, чего пристал? — отпор стал таким неожиданным, что Пятифан даже забыл про двигающиеся уши. В груди разлилось что-то подозрительно похожее на уважение, — Ты лучше помоги мне до дома дойти, пока я не окочурился здесь. — Ладно, проехали. А ты разве не в школу идешь? — Нет, мне домой надо. Странный мальчик, словно опомнившись, снова потупился, и Роме отчего-то подумалось, что тот нарочно хочет казаться меньше и безобиднее. Эта мысль неприятно пощекотала затылок. — Говори тогда что за дом у тебя — провожу. Все равно опоздал уже. Зайчик подпрыгнул, поблескивая глазами через прорези маски, и шагнул ближе. Фонарь выхватил белую шерстку и острые заячьи резцы. Странно. Пятифан думал, что маска бумажная. — За мостом, — паренек небрежно махнул себе за спину, — Мы теперь там живем. Рома насторожился. Дом за мостом был один, и в нем уже лет десять никто не жил. Ходили слухи, что прошлые владельцы бросили его и уехали, когда их дети пропали в лесу. Никто их так и не нашел, милиция быстро списала все на животных, а местные старожилы на Хозяина леса, ворующего детей. Мозг тут же подхватил похожий образ, выбрасывая его на поверхность — черный гараж в лесной чаще. Блеяние Бяши. Вчерашнее объявление о пропавшем Вове. Пятифан мысленно обругал себя последним словом за мнительность и суеверность, но от возникшего следом вопроса избавиться так и не смог. Кому могло понадобилось переезжать посреди зимы в развалюху в какой-то глуши? Рома развернулся в противоположную от школы сторону и бросил уже на ходу: — Пошли, давай, пока я не передумал. — Ага! — обрадованно подхватил мальчик и в два прыжка поравнялся с Пятифаном, взяв того под руку. Заячьи уши чуть подрагивали. От ветра? Они молчали какое-то время, Рома бездумно смотрел по сторонам, пытаясь по темноте в окнах понять который час. Но время застыло, как будто на зло, а небо и вовсе не собиралось светлеть. Первым заговорил зайчик. — Слушай, ты это… Спасибо тебе, что возишься со мной. Пятифан, непривыкший к благодарностям, только хмыкнул. Смог бы он спокойно спать по ночам, если бы приезжий сгинул в бескрайней тайге по дороге домой? Рома согласился проводить паренька, потому что внезапно почувствовал ответственность за чужую судьбу. Сам он уже давно научился не обращать внимания на неясную угрозу, нависшую не только над ним, но и над всеми детьми здесь. Порою ему чудилось, что деревья посмеивались между собой и шептали ему вслед «Ты следующий». На себе Пятифан уже поставил крест, считая, что дожить до взрослых лет ему поможет только чудо, но вот непосвященный в здешние ужасы мальчик — это совсем другое. Бросать его на растерзание лесу было совестно. Наконец дома расступились и впереди замаячил небольшой деревянный мост, с которого летом местные мальчишки любили прыгать в реку. — О чем задумался? Ушедший глубоко в свои мысли Рома растерянно посмотрел на мальчика рядом с собой. Тот все также шагал рядом, чуть припрыгивая, и не сводил со своего провожатого до странного внимательного жадного взгляда. Так по нему и не скажешь, что без очков не видит ни черта. — О том, насколько ты страшный, раз в маске по улице таскаешься, — зло оскалился Пятифан и слегка дернул на себя заячье ухо. Оно было теплым. — В маске? — как-то странно протянул зайчик, и было в его голосе что-то утробное, как у дикого зверя — от этого звука захотелось спрятаться, — С чего ты взял, что это маска? Рома остановился посреди моста, с ужасом глядя на своего нового знакомого. Тот прошел несколько шагов вперед и тоже остановился, развернувшись к Пятифану. Теперь сумерки не давали хорошо рассмотреть заячью морду, и прорези казались пустыми, словно человек за ними исчез. — Ч-чего, блять…? Вдруг паренек рассмеялся, хватаясь за живот, и от его звонкого смеха вокруг словно посветлело. На горизонте наконец-то забрезжил рассвет, и Рома сам не заметил, как облегченно выдохнул, поведя плечами. От былого напряжения не осталось и следа. — Видел бы ты свое лицо! — отсмеявшись, зайчик неожиданно для Пятифана потянулся к маске и чуть сдвинул ее вверх, показывая свои тонкие, изогнутые в улыбке губы, — Меньше надо страшилок от Бяши слушать, глядишь и в Деда Мороза перестанешь верить. Страшилки от Бяши? — Откуда ты… — А я много чего слышу. Смотри, какие у меня уши, — приезжий приподнял их руками и помахал, — я все-все-все слышу. — Угораздило же меня нарваться на шизика с утра пораньше, — Рома досадливо поморщился и снова пошел вперед, толкнул плечом паренька, когда проходил мимо, — Пошли уже. — Ага! — снова подхватил зайчик, цепляясь за Пятифана обеими руками в добротных варежках, отчего-то показавшимися смутно знакомыми. Рома не сдержал завистливого взгляда и не сильно толкнул локтем приезжего, чтобы тот не расслаблялся. — Ты чего дерешься? Я же ничего тебе не сделал. — А это просто так. Для профилактики, — Пятифан чуть повернул голову и снова оскалился в своей привычной манере. Отчего-то на ум пришло, что его спутник довольно хилый, и при желании можно легко приподнять его за шкирку. Главное, соблюдать осторожность, чтобы тот не дал деру раньше времени. Приезжий все продолжал сосредоточенно всматриваться в лицо Ромы, и Пятифану захотелось спрятаться от этого взгляда, который, кажется, мог видеть все его мысли. — Знаешь, — паренек наклонился ближе, чуть наваливаясь на провожатого, а его губы снова растянулись в улыбке, — если я — зайчик, то ты — настоящий волчонок. — Харе уже, а? — Рома отстранился, — Еще раз какую-нибудь хрень скажешь и точно в жбан получишь. Приезжий ухватился за угрозу, как будто только ее и ждал. Он нетерпеливо запрыгал, сбивая Рому с шага, и, кажется, снова зашевелил ушами. — Да-а? А ты догони сначала, злой и страшный серый волк! В следующую секунду зайчик ловко вывернулся и побежал вперед по дороге, уходящей в лес. Пятифан опешил лишь на мгновение, но тут же пустился следом, забывая обо всем на свете. Догнать. Догнать-догнать-догнать. Наброситься сверху. Рома не видел ничего кроме мелькавшей впереди белой шерстки. Или это была маска? Рот наполнился слюной, Пятифан едва успевал ее сглатывать. Куда вцепиться зубами сначала? Может быть, в шею? Зайчик неожиданно свернул с дороги и начал петлять между деревьями, Рома, не задумываясь, кинулся следом, задыхаясь от переизбытка кислорода. До чего же быстрый заяц! Может получится его догнать на четвереньках? Какова на вкус заячья кровь? Впереди замелькал тот самый единственный за мостом дом, и Пятифан вдруг понял, что зайчик бежит в укрытие. Надо догнать его, пока он не скрылся за калиткой! Рома подорвался так, словно до этого и вовсе стоял на месте — откуда только силы взялись? — взял чуть правее и побежал прямиком к дому. Только бы успеть! У самых ворот Пятифан прыгнул на зайчика, хватая его за ворот куртки, и повалил в снег. Паренек под ним был не испуган, а скорее доволен — то ли собой, то ли Ромкой. Легкие горели, отдышаться все не получалось, но Пятифан все же исхитрился с силой укусить приезжего куда-то левее подбородка. Вкус крови мгновенно отрезвил Рому — он отстранился, но так и остался сидеть в сугробе, ошалело глядя на свою добычу. Зайчик заливисто рассмеялся и вытер слюну с кровью на подбородке, натягивая маску на место. — Я же говорил, что ты волчонок! — в два прыжка паренек оказался на крыльце, но все еще ошарашенный Пятифан даже не попытался его остановить, — До встречи! Только в следующий раз чур кусаюсь я. Дверь за хитро улыбающимся зайчиком захлопнулась. Рома едва смог подняться — ватные ноги совершенно не слушались. Немного отдышавшись, Пятифан обратил внимание на то, что дом перед ним был все таким же заброшенным. Занесенное снегом перекошенное крылечко, иссохшие рамы, покосившаяся, потрескавшаяся дверь и местами упавший забор. Рома зябко поежился и прислушался. За его спиной шумел лес, но из дома не доносилось ни звука. Может быть, все спят? Пятифан решил больше не думать о жутком жилище странного мальчика и в последний раз осмотрелся. В темных провалах окон ничего нельзя было увидеть, и раздосадованный Рома побрел обратно в школу по своим же следам. Уже почти у самой кромки леса Пятифан услышал где-то вдалеке смех зайчика и еще нескольких девочек. Он не стал оборачиваться, потому что был уверен, что из окон заброшенного дома за ним наблюдают. Вечером Рома нашел в своем рюкзаке волчью маску из папье-маше.