Скальпель

      Сижу на холодном полу и кончиками пальцев вожу по собственной руке. Кожа холодная, бледная, вся в шрамах. Я прячу их под бинтами, чтобы никого не смущать. Мне же эти глубокие царапины доставляют лишь удовольствие. Удовольствие от взгляда на них и их нанесения. Хочу еще. Хочу больше. Хочу сейчас. Хочу залить все собственной кровью и захлебнуться в ней, чтобы не видеть всего этого. Как я докатился до такого?       Ложусь на холодный кафель, раскидываю руки в стороны и глубоко вдыхаю. Когда-то даже простой вздох доставлял мне массу приятных чувств. Сейчас же я не испытываю удовольствия, ведь повода нет. Вернее, есть, но ты сейчас далеко. Я злю тебя. Злю одним своим существованием. Наша беседа со стороны похожа на яростный спор. Я подкалываю тебя, ведь иначе не могу с тобой говорить, а ты бесишься, порой ударяешь меня. Но мне хорошо с тобой. Хотелось бы, чтобы ты чувствовал тоже самое, находясь рядом со мной.       — Коротышка, — усмехаюсь и принимаю сидячее положение, руками опираясь на холодный пол. Ты бесился с этого прозвища, а я продолжал тебя так звать, буквально смакуя это слово. Наши отношения весьма неоднозначные, даже невозможные. Ни я, ни ты не принимаем их, хотя нас обоих тянет друг к другу. Кем же мы приходимся друг для друга? Врагами, знакомыми, друзьями или любовниками? Ответ не дам ни я, ни ты. А он и не нужен.       Я помню, как все это началось. Тогда я и не думал, что мы будем встречаться где-то, помимо работы. Я язвил тебе и твое недовольное лицо доставляло мне столько радости. Твои ревностные хмыки, клацанье зубами. Маленький комочек злобы, наводящий страх на многих моих знакомых. Но меня ты не пугал, наоборот влек. Нас послали на одно задание и признаюсь, ты прекрасный партнер по работе. Но мне хотелось большего. К стенке тебя прижал именно я, а ты, как ни странно, не стал язвить и лишь поддался наваждению.       Целовать тебя было приятно. Да, ты не мог ответить в полную силу, ведь не умел. Да, ты краснел и смущался, чем заводил меня сильнее. Да, ты трясся как осиновый лист и со страхом клал свои руки на мои плечи, но мне нравилось это. Нравилось все в тебе. Такой прекрасный и неоднозначный. Хитрый, проворный, умный, слишком дерзкий и обаятельный, а главное — мой.       Мне всегда нравилось сжимать твои запястья во время секса или просто так. Ты краснел в эти моменты, порой, вздрагивал. Вся твоя злоба пропадала после таких прикосновений. Ты становился ручным и ласковым, даже пугливым. Хотя, быть может, так ты вел себя лишь со мной? Хотелось бы в это верить. Но со временем все изменилось. В лучшую сторону или худшую — не знаю. Ты начал язвить, иногда брыкался или кусался. Мог крепко обматерить меня и далеко послать. Видимо, привык к моей компании и уже ничего не боялся или не стеснялся. А мне это нравится. Нравится пользоваться дерзкими мальчиками, которые, вроде, и неприступные, но на самом деле очень даже доступные.       Ты прекрасен, и я уверен, что на тебя заглядываются не только женщины, но и мужчины. Приятные на ощупь рыжие волосы, которые я так люблю сжимать и наматывать на кулак, чтобы хотя бы так заставить тебя прекратить дерзить мне. Кобальтовые глаза. Такие глубокие, смотрящие строго и ехидно. Я тону в них, они завораживают меня. Длинные темные ресницы, тонкие губы, небольшой нос. Идеален и прекрасен. Мне нравится изредка хватать твой подбородок и рассматривать твое лицо. В такие моменты ты лишь довольно кривишь губы и ждешь, когда я закончу рассматривать тебя. Если бы у меня была возможность, я бы вечно наслаждался тобой.       Тонкие запястья и точенная фигура. Ты выглядишь женственно, но бьешь сильнее многих мужчин. Люблю, а любишь ли ты меня? Я много раз признавался тебе в этом. Неуверенно и с неохотой, а ты смеялся и мило хлопал глазами, ожидая большего. Хотелось бы мне хоть раз от тебя услышать признание. Но ты не признавался мне в любви и лишь просил большего, сжимая мои плечи во время соития.       Мы не общаемся уже несколько недель. Я обидел тебя, а повод для ссоры был таким глупым. Обычно ты не говоришь о своей работе рядом со мной, ведь знаешь, что никаких положительных чувств у меня это не вызывает. Но тот день сложился по другому. Радостно рассказывал мне что-то, а я, как последний урод, начал спорить. Меня никто не тянул за язык. Меня не просили дерзить. А сейчас я не могу побороть гордость и извиниться, как иронично. Пару раз за эти недели ты наступал на горло своей гордыне и даже звонил мне, говоря о встрече. Почему же я отказался? Не знаю, но ты уже не звонишь, ведь не видишь смысла делать еще шаги к примирению.       Да и проблемы у меня не только с тобой. Завал на работе. И да, хоть там всем заправляет Куникида (а, следовательно, выполняет большую часть работы), я все равно умудряюсь уставать. Еще и осень начинается — период затяжной грусти. Быть может, мое настроение связанно именно с временем года? Нужно бы успокоительных попить да делом заняться, чтобы прекратить хандрить. Но у меня это, видимо, черта характера, и я вновь не могу улыбнуться.       — Дурак, — шепчу тихо, обращаясь к самому себе. И мне смешно от этого. Задираю голову вверх, смотрю на белый потолок и понимаю, что я безысходен. Завел себя в пучину, из которой не могу выплыть без помощи, которой мне, увы, никто не окажет.       Сжимаю в ладони рукоятку скальпеля. Рука трясется, а я все же улыбаюсь и подавляю смешки. Подношу вещицу к своему лицу, смотрю на лезвие. Слышу неприятный звон в ушах, в глазах темнеет, дышать тяжело. Нет, со мной все хорошо, просто немного страшно. Страшно перед чем? Не знаю. А что будет, если резануть глубже обычного? Если перерезать все вены и артерии и залить пол кровью? Я мечтаю умереть, но не таким способом.       Касаюсь кончиком языка холодного лезвия. Эстетическое удовольствие. Осторожно лижу его, улыбаюсь, стараюсь не порезать язык. Откидываю голову назад и судорожно облизываю пересохшие губы, которые уже потрескались из-за постоянного обкусывания. Скальпель сжимаю в ладони и делаю первую царапину на руке. Ни больно, ни приятно. Обычно. Кровь тонкой полоской быстро появляется на запястье, а я смотрю на нее и с трудом сдерживаюсь, чтобы не слизать ее. Делаю еще один надрез, на этот раз глубже и длиннее. Кровь быстро течет и собирается в небольшую каплю.       Еще и еще. Маленькие и большие царапины, которые окропляют кровью руку и засученный рукав. Мне нравится. Я ухмыляюсь и режу еще, чтобы принести себе больше удовольствия. Чувствую, как быстро бьется мое сердце. Прижимаю два пальца к шее и считаю удары. Подношу запястье к губам, сцеловываю кровь, откидываю скальпель куда подальше. По моей щеке течет холодная слеза. Глаза щиплет, взор притупляется. Мне больно. Больно морально от осознания ситуации. Я отказался от всего, что радовало меня.       Эти царапины. От них останутся красноватые и гноящиеся шрамы, которые я не буду лечить. Только бы ты не увидел. Ты не любишь самоповреждения, ссоры из-за которых случаются так часто. Ударишь меня по рукам, закричишь, заплачешь. Я стараюсь избавится от этой вредной привычки, поверь. Но не резаться дольше месяца у меня не выходит. Это что-то вроде табачной зависимости. Организм требует и таким образом успокаивается. Я устал слушать твои хриплые мольбы о прекращении. Прости, но это едва ли возможно.       Слышу звук скрежета ключа в замке. Настораживаюсь, ведь ключ от моего дома есть только у тебя. Неужели ты решился ко мне приехать? Какой покладистый… Я уже готов к крику и ударам. Ухмыляюсь, ложусь на пол и прижимаю окровавленную руку к своей белой рубашке. Все в пятнах, отстирать которые будет трудно. Да и плевать. Отстирывать все равно буду не я, а ты. Уже вижу эту картину. Стоишь на коленях у ванны, судорожно трешь мылом рубашку, чтобы хоть немного отстирать пятно. Потом бесишься, выкидываешь все к чертовой матери, заливаешь вещь холодной водой и напоследок выписываешь мне смачную пощечину. А потом все-таки идешь застирывать. Люблю тебя.       — Здравствуй… — слышу из прихожей. Слова даются тебе с трудом после нашей ссоры. Но ты все равно идешь вперед и в какой-то момент заходишь в комнату. В руках у тебя сумка, в которой, наверное, есть что-нибудь сладкое. Каждый раз, когда ты приезжаешь ко мне, то привозишь сладости. По итогу сам и съедаешь их с чаем, а я не решаюсь попробовать, не люблю.       Увидев меня, ты меняешься в лице. Уже не грустный, скорее озлобленный и нервный. Ну что, нравится зрелище? Клацаешь зубами и подходишь ко мне, предварительно поставив сумку на пол. Садишься на одно колено и замахиваешься, желая ударить меня в наказание. Но не можешь, выдыхаешь и опускаешь руку. Задираешь голову кверху, будто бы просишь бога дать еще немного сил на совместную жизнь со мной. А я улыбаюсь и закрываю глаза. Как же нам лучше всего начать беседу?       — Мириться пришел? — спокойно спрашиваю я, и ты не выдерживаешь и ударяешь меня по щеке. Хорошо, заслужил. Ну и что дальше? Что ты сделаешь? Ударишь меня снова?       — Идиот, — шепчешь грустно и приподнимаешь брови. Выглядишь ты уставшим, поэтому, наверное, ограничиваешься одной пощечиной и спокойным тоном. Протягиваешь мне руку и как бы просишь подняться. Я так и делаю, хватая твою ладонь. Подняв меня, ты молчишь еще пару минут, после осторожно берешь в свои ладони мою руку. Разглядываешь, думаешь, как давно все это нарезано и уже собираешься за бинтами.       — Ты же знаешь, что я против этого, — продолжаешь, но говоришь уже громче и увереннее. Ты отпускаешь мою руку, снимаешь свои черные нитриловые перчатки и кончиками пальцев касаешься моего лица. И мне нравятся эти теплые и аккуратные прикосновения. Твои руки прекрасны. Тонкие, длинные и аккуратные пальцы. Такими руками только на фортепиано играть. Я так люблю твои кисти. Еще один мой фетиш. Как жаль, что ты так редко снимаешь перчатки.       Уходишь куда-то, наверное, за аптечкой. А я брякаюсь на ближайший диван и жду тебя. Подойдя ко мне вновь, ты недовольно кряхтишь, ведь кровь с пола стирать придется тоже тебе, а ты так устал. Осторожно берешь мою руку, обильно поливаешь ее перекисью, которая пенится и стекает с моей руки на пол. А я смотрю на это и смеюсь, шепча тихое: «Спасибо». Раны заляпываешь белым пластырем, а после еще и еще, пока не перекроешь все раны. Затем туго заматываешь бинтом, изредка смотришь на меня и наблюдаешь за реакцией. Потом достаешь какую-то резиновую сеточку, которую надеваешь на руку, чтобы бинт уж точно не размотался. Господи, какой ты аккуратный и принципиальный. Я бы, в отличие от тебя, даже забинтовывать бы не стал. Мой идеальный любовник и враг.       Завершив столь кропотливый процесс, быстро чмокаешь меня в щеку. Ты радуешься? Ты грустишь? Ты злишься? Я не могу понять твои эмоции по действиям, поэтому нахожу в себе силы поднять голову и взглянуть в глаза — зеркало души. И что же я вижу? Слезы? Ты не был таким чувствительным. Где крик и злоба? Почему ты плачешь? Здоровой рукой прикасаюсь к твоему лицу и стираю слезы, а ты грустно улыбаешься и закрываешь глаза.       — Я подумал, что нам пора увидеться. В конце концов, после спора мы уже долго не общались. Купил сладостей к чаю, бросил все дела, поехал к тебе сквозь обиду. И что же ты делаешь без меня? Зачем? — шепчешь тихо и сипло. И твой вопрос разумен и логичен. Зачем я сделал это? Сделал от осознания того, что мы не помиримся. А вот оно как все вышло…       — Тогда я пойду заваривать чай? — произношу хрипло, а ты лишь качаешь головой. Подрываешься со своего места и сам бежишь на кухню, чтобы заварить его. Черт, какой же я эгоист… Свою любовь я выражаю словами, а ты, будучи немногословным, показываешь ее действиями. И только сейчас я начал замечать всю заботу, которую ты даришь мне. Улыбаюсь и падаю на диван. Я рад, что ты приехал. Я рад, что ты все еще терпишь меня и все мои выходки. Я рад… рад, что ты все еще рядом со мной. Пожалуйста, не уходи от меня.       Поднимаюсь с кровати и иду на кухню за тобой. На глаза мне попадается скальпель, которым я ни так давно порезал свои руки. Дорогая вещица из нержавейки. Его я когда-то тайком забрал у тебя, а ты, кажись, не заметил. Хорошо, я попробую выполнить твою просьбу… Открываю окно и выкидываю к чертовой матери эту железку. Правильно ли я сделал? Наверное да, ведь мне не хочется видеть твои слезы. Хочется только целовать и обнимать тебя, а также радовать. Единственный способ сделать это — отказаться от своей вредной привычки. И раз уж ты показываешь любовь действиями, то и я поступлю также.