***
Снег струится всё гуще. К восьми часам вечера покрывает все усадьбы, деревья, дороги. Восточный Экспресс десять минут назад вновь двинулся в путь после недолгой остановки. Солнца уже нет, вместо него сумерки, в которых мелькают белоснежные декабрьские картины. Чонгук стоит перед окном в собственном купе, наполненным роскошью, обилием цветов, орнаментов, и задумчиво глядит не на падающий снег, а на своё отражение. Погружён в мысли, в переживания, в детали плана, обещающего покорить сердце пассажира этого поезда. Сына Ким Гон Ю — Ким Тэхёна. Забрать бы и удержать. Показать себя, рассказывать то, что друзья устали слышать, подарить богатство в нескольких его пониманиях, продемонстрировать серьёзные намерения. За недолгий период времени Чонгук превратился в неженку и начал мечтать о тёплых чувствах. О возможной любви в будущем. Многие знакомые давно имеют пару, и их Чон прежде осуждал и не понимал, зачем связывать себя с человеком вечными узами. Находясь в спальне час, он им метит уже подражать. Ему не хочется иметь супруга. Ему хочется таковым называть только Ким Тэхёна. Днём предложил ему это, но, на радость, не услышал явный отказ, а понаблюдал за тем, как тот, разозлившись, ушёл. Его ледяной характер и изящное поведение манят и поселяют в груди Чонгука азарт. Похож на жестокого принца без сердца и души. Глаза светлые, но взгляд и образ тёмные. Когда впервые увидел его на вокзале, показалось, что у омеги нет в гардеробе разнообразия цветов. Чёрный к лицу Тэхёну. И жемчуг, который он носит на ушах и шее, тоже. Чонгук не видел его четыре часа. Больше терпеть не может. Посмотрев в зеркало и поправив на себе серый костюм, галстук и шляпу, он покидает своё купе и закрывает дверь. Первым делом идёт в вагон-пульман и не находит ни друзей, ни Тэхёна. Отправляется в вагон-бар, и там пусто. В последнюю очередь заходит в вагон-ресторан, в котором находятся все двенадцать пассажиров и ужинают. Лучше бы не заходил. Лучше бы не видел, как с Тэхёном за одним столом сидит некий мужчина европейской внешности тридцати лет. Вокруг стоит шум и разговоры на различные темы. Здесь обсуждают работу, отношения, семью и сплетничают об общих знакомых. Внимание на вошедшего альфу обращает почти каждый, помимо самого необходимого человека, одетого в новую, но всё ещё чёрную одежду. Тот занят беседой с другим. На секунду Чонгуку слышится смех, слетающий с его красивых уст, но неприятную злость по этой причине он старается отогнать от себя. Паниковать раньше времени не намеревается. Не так уж и важно, что Тэхён улыбается и смеётся с посторонними мужчинами. Чонгук приближается к столу, где сидят Намджун и Чимин, грубо и шумно отодвигает свободный стул и опускается на него, не сводя тяжёлый взгляд с элегантной фигуры, сидящей к нему спиной. Пожирает её, как остальные в вагоне-ресторане принимают пищу, приготовленную лучшими поварами Франции. Закидывая ногу на ногу, он упирается локтем в ручку стула и потирает подушечкой пальца нижнюю сухую губу, игнорируя товарищей. Чимин и Намджун прекращают разговаривать и есть стейки, переключаясь на своего босса. Сегодня они его не узнают. — Ты в порядке? — интересуется Чимин, проглотив кусок мяса и отпив белого вина из бокала. Далеко не в порядке. Он до предела напряжен. Злость ломает грудь, где постоянно сидит. Чонгук не вспыльчивый и не агрессивный, просто грубый, придирчивый и прямолинейный, но сегодня снова ощущает, каково это — быть в гневе. Даже если в очень легком и безобидном. — Кто это? — почти рычит. — Кто где? — не понимает. — Что за человек рядом с Тэхёном? — неспокойно стучит пальцами по ручке стула Чонгук, не отрываясь от омеги с улыбающимся альфой. — Он точно не садился вместе с нами в поезд в Париже. Чимин находит взглядом нужный стол, анализирует всё и возвращается обратно на товарища. — Потому что вошёл на станции в Винковцы около пятнадцати минут назад. Значит, разговаривают они с Тэхёном не слишком долго. Чонгук появился вовремя. — Он едет до Константинополя? — Не спрашивали. — А надо бы, — возмущённо смотрит сразу на двоих Чон. — Вы мои помощники. — По работе, а не по любовным похождениям, — тычет в его сторону Чимин вилкой, хмурясь. Намджун с подозрением и детально изучает Чонгука, нарезает мясо на небольшие куски, отправляя один в рот, и жуёт. Сделав глоток виски, он вздёргивает бровь и спрашивает: — Ты чего так распереживался? — Я не переживаю, — пытается уверить Чонгук. — Мне вынести из своего купе зеркало, чтобы ты взглянул на себя? — усмехается, поставив стакан на стол. В нём присутствуют изменения. Каким был днём и какой сейчас — два разных человека. Не в состоянии невозмутимо наблюдать за Тэхёном в компании незнакомца, когда Чонгук рассчитывает сделать омегу своим. Ему мешают. Могут испортить все планы. В себе не сомневается, но хочет, чтобы всё было идеально. Он перфекционист. — Просто... — вздыхает Чонгук, потирая переносицу. — Просто с ним он так любезно общается, а от меня сбежал. Немного обидно. Немного. Не-мно-го. — Ты был с ним знаком несколько минут и сделал предложение, — пережёвывая еду, произносит Намджун и пожимает плечами. — Тут правда только бежать нужно, и особенно от тебя. В тяжелом взгляде Чонгука из-под бровей мерцает отблеск пламени. — Намджун, — цедит, — ты уволен. — Не дождешься, — усмехается тот. — Тогда не действуй мне на нервы, я и так готов взорваться. Сердце ноет. Чонгуку хочется поскорее к Тэхёну. И обязательно воссоединиться с ним, несмотря ни на что, несмотря ни на кого. — Не стоит сильно переживать. Они просто разговаривают, а не целуются, — Чимин старается успокоить, но выходит только хуже. — Начинай паниковать, когда этот мужчина обнимет его за плечи. — Или за талию, — кивает Намджун. Добивают. Окончательно. — Замолчите, — далеко не просьба. — Даже не смейте говорить о таком. Ни за что, — чеканит каждое слово Чонгук. Не в настроении. — Не дай Бог, что он обнимет его за талию. В любом случае не позволит этому произойти. У него всё под контролем. Так думает он один. Друзья щурятся, косятся на него, а вскоре, возможно, уже смеяться начнут, как днём, когда наблюдали за его неудачей после попытки создать прекрасные отношения с Тэхёном. Были не в состоянии успокоиться и утихомирить свой громкий смех, глядя на Чонгука, от которого сбежал возмущённый его поведением омега. — Успокойся, — вздыхает Намджун, скучно смотря на него. — Каким образом? — испытывает недоумение Чонгук, приложив ладонь к груди и сжав в области сердца. — Я умру в ту же секунду, а что ещё хуже — вспылю и подойду к ним. — Он прав: это хуже, — подтверждает Чимин, качая головой. — Он же опозорится. Снова. Чон не видит ничего плохого в своём предложении Тэхёну. Захотел — сделал. И упустить момент себе не позволил. — Я не позорился, — строго хмурится. — В отличие от половины населения планеты, я не скрываю своих искренних чувств. — Хорошо, что хоть не делишься с Тэхёном о своих физических потребностях, — язвит Намджун. — Сделаю это сегодня же, чтобы он знал, что под боком есть человек, желающий и брака, и секса с ним, — заявляет и поправляет шляпу по привычке, вскинув бровь и надменно уточнив: — Я. Друзья выпадают из реальности, вылупившись на него. Молчат почти минуту, держа в пальцах столовые приборы, и синхронно моргают, а Чонгук сцепляет руки на бёдрах и ждёт ответ, который вскоре озвучивает Намджун: — На месте Тэхёна я бы связался с полицией. Этого уже Чонгук почти не слышит. Кажется, теряет слух и смысл жизни следом. Он дёргается, отчего стол шатается и Намджун с Чимином снова пугаются, и выпрямляется в спине. Глаза огромные, искрящиеся всеми возможными эмоциями, сухие губы сильно поджимаются, ноздри разбухают, острые скулы выделяются. Иностранец, сидящий напротив Тэхёна, тянет руку к омежьей и касается длинных пальцев, разговаривая и улыбаясь во все ровные белоснежные зубы. В этот момент сердце Чона затихает, вовсе прекращает биться, словно прощается со своим обладателем на длительное-длительное время. Мужчина никого вокруг не замечает. Внезапно всё становится чёрно-белым, и только Тэхён остаётся для него в ярких цветах. Внимательно следит за его действиями и медленно расслабляется, когда омега сам осторожно отстраняет свою руку от чужой, взяв ей бокал вина и вежливо улыбнувшись. Значит, не так близки, раз избегает с ним какого-либо контакта? Чонгук хочет в это верить. — Он коснулся руки Тэхёна, — озвучивает. Намджун и Чимин оглядываются на пару, находящуюся недалеко от них, и переключаются обратно на друга. — Это интимнее, нежели касаться талии, — усмехается Чимин. — Интимнее, — соглашается, поднимаясь со стула. Ему нужно изгнать проблему или хотя бы научить её вести себя правильно с такими молодыми, обаятельными и прекрасными парнями, как Тэхён. — Удачи, — вздохнув, желает Чимин, ибо догадывается, чем всё закончится. Сегодня Чонгука уж слишком часто пробивает быть не собой. Быть влюблённым подростком в тридцать два года. — Мне она не понадобится, — ещё и нескромно уверен в себе. — Понадобится, Чонгук, понадобится... Только удача поможет. Подготовившись к испытаниям и выстроив в голове в ряд все варианты того, как может произойти встреча в очень ближайшем будущем, Чонгук идёт, точно лев к своей жертве. В нём нет страха, злобы, робости. Есть ревность: еле заметная и горящая крохотной спичкой в груди. На серьёзное и сосредоточенное лицо переводят взгляд несколько пассажиров и в том числе Ким Тэхён. Омега высоко поднимает брови и ошеломленно моргает, смотря на то, как Чонгук садится на стул, стоящий слишком близко к нему, и закидывает одну руку на стол, барабаня пальцами по дереву, скрытой дорогой белой скатертью. Чонгук глядит не на альфу, что озадачен и прекращает разговаривать, а на Тэхёна, поджимающего мягкие привлекательные губы, которые целовать, целовать и целовать хочется. Красивый, величавый, ледяной. К нему возникает влечение. Позволяет себе шалость и оглядывает шею, плечи, ключицы, вьющиеся чёрные волосы. Быстро возвращается к ореховым глазам и лицезрит в них пламя гнева. Второй раз за день злит спокойного парня. — Почему вы сели сюда? — спустя еще несколько секунд, наконец, сдержанно интересуется Тэхён. — Ужинать собираюсь, — непринуждённо отвечает. Уже девять часов вечера. Самое время заказать нечто экзотическое, поэтому Чонгук взмахивает рукой и привлекает внимание официанта. Быстро делает заказ, коротко глянув в предоставленное меню и ткнув в лобстера, после чего официант уходит. — Именно за этим столом? — сквозь зубы и негромко звучит вопрос. Чонгук не испытывает неловкости. Делает вид, что не понимает злости омеги, и кивает, пожимая плечами. — Видите в этом проблему? — Вижу, — подтверждает Тэхён. — Ваши друзья сидят за другим столом, почему бы вам не поужинать с ними? — Я работаю и ем с Намджуном и Чимином на протяжении десяти лет. Вы и представить не можете, как они любят иногда меня доставать, — выкладывает правду Чонгук и устало вздыхает. — К тому же, мне внезапно захотелось убрать монотонность из своей жизни и добавить краски. Вы идеально подходите. Ему хочется заулыбаться, наблюдая за напряженным Тэхёном, который, вероятнее всего, в мыслях либо скинул его с поезда, как сам предлагал ему днём, либо собственными руками придушил. — Я должен быть польщён? — Конечно, мне ведь сложно угодить, — заявляет Чонгук. Чуть подавшись в сторону Тэхёна, он тихо делится секретом: — А вы, ничего толком не сделав, произвели на меня впечатление. Возникает странное молчание, но для Чонгука оно вполне приятное. Не оставив времени на сожаления, вглядывается прямиком в глаза Тэхёну. Хочет влюбить в себя или заколдовать — не решил, но к первому больше склоняется. Их лица находятся недалеко друг от друга, и никто не собирается отстраняться, даже омега, что теряет ясность сознания, любопытно рассматривая Чонгука и гулко глотая слюну. Летят секунды, почти минута, а тишина никак не оборвётся. Пока у обоих зрительный контакт, напротив них сидящий мужчина со вскинутыми вверх бровями не спускает с них взгляд. — Тэхён, — окликает он. Тот дёргается. Вырывается из настоящего кошмара и быстро поворачивает голову к альфе, а Чонгук с лёгкой ухмылкой медленно отстраняется и откидывается на спинку стула, продолжая разглядывать уже не злого, а немного охваченного паникой и смущением Тэхёна. — Прости за это, — охает и торопливо облизывает губы. — Мне стоило изначально вас познакомить. Это Чон Чонгук, — представляет человека на соседнем стуле. — Эмре Озден, — представляет другого. — Я узнал вас сразу, детектив Чон, — протягивает руку турок. — Ваше лицо нередко можно встретить на страницах газеты. Пожав чужую ладонь, Чонгук честно говорит: — А вас я вижу впервые. Он понятия не имеет, как и когда использовать фальшивую вежливость. — Слава не для меня, — негромко смеётся. — Эмре сел в поезд на станции в Винковцы. Он определённое время работал в Хорватии, а сейчас возвращается домой, в Константинополь, — объясняет Тэхён непонятно для чего. — Да, это так, — улыбается мужчина, смотря на омегу. — А с Тэхёном мы дружим уже много лет. Было неожиданно и невероятно приятно встретить его в Восточном Экспрессе. — Я обязательно дам знать отцу, что мы с тобой увиделись, и обрадую его этим. Сказанное взбадривает Чонгука. Интерес растёт, и он не терпит и встревает, вопросительно вскидывая бровь: — Отцу? Оба взгляда переводятся на него. — Именно, — кивает Тэхён. — Эмре часто посещает Корею и больше десяти лет является хорошим другом моего отца. — Мы с ним быстро нашли общий язык, — поясняет турок. — Ты ему просто с первых секунд понравился — это редкость. Специально смотрит детективу Чону в глаза, и тот без труда догадывается, по какой именно причине. Ему охотно напоминают о том, что он не добился должного уважения от отца Тэхёна. Для него Чонгук сухая, флегматичная, самовлюбленная ищейка. Ищейка и не более. Обидно, но терпимо. Его волнует лишь сам Тэхён и будущее с ним. В голове он начинает строить с ним совместную жизнь, а отступать нет ни малейшего желания. Не будет. Сбрасывает проявленное злорадство со счётов, не от чистого сердца произнося: — Да, Эмре безумно повезло иметь тесные отношения с Ким Гон Ю. А Чонгук верит: у него у самого будут гораздо теснее отношения с его младшим сыном. С ним куда приятнее. На вкус его чувства и его самого ещё не пробовал, но уверен, что скоро убедится в их сладости. — Я знаком с одной знаменитостью, а ты, Тэхён, — со второй, — в голосе Эмре восторг. — Я не догадывался, что ты близко общаешься с Чон Чонгуком, — улыбается и качает головой, поджимая губы и привлекая внимания обоих. — С выдающимся детективом и кумиром многих, — нет лести. — Ты неправильно понял, мы не... — Не сказал бы, что близко, но всё только растёт, — не даёт Тэхёну договорить Чонгук и ловит его недовольный взор. Злит омегу. Злость лучше безразличия. — А в Константинополь вы отправляетесь вместе? — Конечно же, нет, — отрезает Ким и возмущённо хмурится. — Отец с трудом разрешил мне посетить Константинополь, о котором я давно мечтал, а у детектива Чона свои дела, и они меня совершенно не интересуют. Мы с ним отдельно, — уточняет, очищая голову друга от ложных домыслов. Путешествует? Чонгук тоже. Надо же. Собирался погрузиться в период отпуска в работу, но прямо сейчас передумал, имея иные и интересные планы. — Тогда прошу тебя остановиться у меня и не тратить деньги на отели, — как вдруг говорит Эмре и широко улыбается. — Дом большой, и твой отец будет спокоен, зная, что я рядом. Предложение максимально ужасное, неприемлемое, наглое, извращенное. Оно не нравится в этом вагоне одному человеку — тому, что нахмурен и рассержен тем, что некий турок, явно работающий в сфере медицины, предлагает его будущему законному и горячо любимому супругу жить вместе. Кошмар. Это хуже всех преступлений. — Звучит неплохо, — мягко усмехается Тэхён, обрадовавшись. — Нет, — резко цедит Чонгук боком. Те двое недоумевают и таращатся на него. — Что? — интересуется омега, удобнее повернувшись к нему. — Вы не можете остановиться у него. Сердце не выдержит, зная, что Тэхён может быть захвачен кем-то другим. Эмре нормальный, адекватный, и, наверняка, Чонгук бы с ним подружился, но не сегодня. Возможно, завтра, если получится. — Я у вас разрешения не спрашивал, Чонгук. — И не должны, — спокойно отвечает. Тэхён хмыкает, щурится и сжимает в руках вилку с ножом, совсем позабыв об остывшем куске мяса, лежащем на тарелке перед ним. Сосредоточен на детективе. На беседе с ним. — Тогда что за претензии? — Хочу, чтобы вы сами поняли, что остановиться в отеле будет наилучшим решением. Эмре не издаёт ни слова, ни писка, поглядывая то на одного, то на второго. Увлекательная выходит сцена. Они его не замечают, словно не видят никого, помимо друг друга. — Там скучно, — ноль эмоций. — С Эмре мне будет куда интереснее. Чонгук обдумывает услышанное и через несколько секунд качает головой, признаваясь без какого-либо страха: — Но в Константинополе я собирался пригласить вас на свидание. В голове расписал все дни в Турции за пару часов: они насыщенные, красивые и обольстительные. Вмиг выражение лица Тэхёна смягчается. Похлопав быстро ресницами, омега почти шёпотом произносит: — Что?.. — Отдам всё своё время вам, показывая красивые места и лучшие рестораны этого города, раз вы будете там впервые, — делится сокровенным очень серьёзно Чонгук. — Со мной не заблудитесь. Я не спущу с вас глаз, — делает паузу и негромко добавляет: — Даже если очень захочу, не смогу. Тэхён выглядит так, точно представления не имел, что этот альфа способен устроить для них романтические день и вечер. — Детектив Чон… — шумно выдыхает, ненадолго закрыв веки. — Вы меня не знаете, а уже бежите. — Не бегу — отказываю. Чонгук пожимает плечами. — Одно и то же. — Нет, — грубо отрезает. — Вы сидите со мной за одним столом, Чонгук, и я молчу. — Из уважения к вашему другу, — кивает на Эмре. Турок от упоминания себя затаивает дыхание и прекращает есть, с трудом проглотив кусок мяса. Ему становится неловко. Ему уделяется минимум внимания. — В большей степени, — не отрицает Тэхён, строго смотря на Чонгука, словно взглядом намеревается убить. Чонгук же взглядом пытается его смягчить, влюбить. — Должно было звучать обидно, но мне приятно. — Действительно? — вскидывает бровь Тэхён. — Да. — В следующий раз скажу что-нибудь похуже. Кусается, царапается, сводит с ума. Единственный и неповторимый. Персонаж из романов современных писателей. Чонгук про таких читал, но перед собой никогда не видел. — Постарайтесь, — в голосе слышится хрипотца. Его обладатель играет. — Выложусь на все сто. — Я в вас не сомневаюсь, Тэхён. У вас ведь красивый язык. — Он красив, поскольку я читаю много книг, — важно отвечает парень. Чонгук еле сдерживает в себе улыбку и тихо проговаривает: — Моему бы он понравился. Неловкое молчание. Эмре ошеломление от услышанного скрыть не в силах и слабо растягивает рот, высоко вскинув брови и посмотрев на Тэхёна, который вот-вот взорвётся и разнесёт всё вокруг. Разнесёт именно Чонгука. Видно, что жаждет этого, но крепко держится, стискивая в пальцах нож и вилку и смыкая губы в тонкую полоску. Детектив Чон удовлетворенный, счастливый, без забот. Качает ногой и ожидает ответа, ни на секунду не прекращая смотреть Тэхёну в глаза. Он в них поселяется, находя подходящую себе среду обитания. — Вы выжили из ума? — сквозь стиснутые зубы спрашивает Тэхён. — Нет, просто флиртую, — поправляет Чонгук. Напряжение, напряжение и напряжение. Однако почему-то его ощущает лишь Эмре, отложив столовые приборы в сторону и громко прочистив горло. Никаким звуком не заставляет двух напротив оборвать прожигающий зрительный контакт. Летят секунды, и турок сдаётся, встаёт и поправляет на себе чёрный пиджак, предупреждая: — Кажется, я пойду в своё купе. Тэхён возвращается к нормальному состоянию, вместе с Чонгуком переводя взгляд на Эмре. — Останься ещё ненадолго, — почти молит омега. Он чувствует себя виноватым из-за того, что отвлёкся от давнего друга и не уделил ему достаточно времени. — Прости, уже поздно, поэтому я оставлю вас, — мягко улыбается. Устремив глаза уже на Чонгука, он протягивает руку и по правде говорит: — Был рад познакомиться, детектив Чон. — Взаимно, Эмре, — не менее честно отвечает мужчина, пожав ему ладонь. — Увидимся утром, Тэхён, — с теплом обращается к нему. — Добрых снов. — Добрых, — приподнимает уголок губ парень и кивает. Турок, напоследок оглянув их, улыбчиво уходит. За столом лишь двое: замершие и затихшие. Кто-то раздражён, а кто-то счастлив. Тэхён принципиально не поворачивает голову к Чону и сидит с ровной осанкой, глядя перед собой и гулко глотая слюну. Дискомфорт присутствует, но не для Чонгука. Альфа поднимается и пересаживается на стул, находящийся с другой стороны стола, чтобы быть напротив Тэхёна и чётко видеть его сосредоточенное и идеальное пропорциями лицо. Грозные ореховые глаза сверкают и вонзаются в него, а детектив Чон в душе ликует, как маленький мальчик. И в этот раз давит улыбку, не смотря на подошедшего официанта, который убирает грязную посуду перед ним и ставит чистую и тарелку заказанного ранее лобстера. Поблагодарив официанта, заполняет свой и Тэхёна бокал белым вином, после чего берёт вилку и нож, но не торопится приступать к трапезе, играя с омегой в гляделки для взрослых. Подобная игра удовольствие приносит одному. За остальными столами шепчутся, обсуждают и строят теории. Завидуют обоим одновременно. А Чонгук завидует себе. Свидание с желанным человеком возникло гораздо раньше, чем он это планировал. — Мы остались наедине, — сообщает очевидное через минуту Чонгук. — Не в вагоне, — цедит Тэхён. — К сожалению. Отдал бы все деньги и сбережения, чтобы все пассажиры, помимо них, покинули Восточный Экспресс. — Как же с вами сложно, — вымученно вздыхает омега. — Вы не хрупкий мальчишка, так что, привыкнете. Бо́льшая часть людей, знакомящихся с детективом, опускают руки. Слабые, а Тэхён на такого абсолютно не похож. — Будьте добры, замолчите, — далеко не приказ — это мольба в чистом виде. — Я... — И пообещаю, что не прогоню вас, если мы тихо поужинаем, — не разрешает ему закончить, моментально предлагая замечательную сделку. После его слов Чонгук язык проглатывает. Пока что не на долгое время. Прищуривается, откидывается на спинку стула, задумчиво и с умным видом разглядывает лицо омеги и прикусывает нижнюю губу, решая у себя в голове, как поступить. — Без единого слова? — спрашивает Чонгук. — Без единого, — твёрдо отвечает Тэхён. — Но вместе? — скептически выгибает бровь. — Просто за одним столом. — Значит вместе. У омеги адское пламя в глазах. — Хорошо, считайте так, — вынужденно соглашается. Чон не хочет надеяться, что это будет похоже на свидание, ведь он целиком и полностью уверен, что это свидание и никак иначе. Его никто не переубедит. — Я доволен, — возникает улыбка на губах. Первая за сегодняшний вечер. Тэхён кивает, цепляя на вилку кусок мяса и отправляя себе в рот. — Ешьте своего лобстера, детектив, — а в этот раз уже приказ и всё тот же хмурый взгляд. Великий и славящийся чёрствостью и самолюбием детектив слушается, продолжая слабо и победно улыбаться и приступая к ужину. Ради такого вечера потерпит и первым не прервёт тишину беседой, любуясь одним — видом на Ким Тэхёна.***
Горит то ли сигарета, то ли чувства в груди. Мысли о разном, и, непосредственно, все они связаны с одним парнем. — Следующая остановка через полчаса. Не хотите ли вы прогуляться по станции и подышать свежим воздухом, Чонгук? Речь не об этом омеге. Не он сидит в голове мужчины, задумчиво глядевшего в приоткрытое окно, за которым горы залиты снегом. Пассажиры Восточного Экспресса, смотря на зимнюю красоту, создают собственные мечты. Чонгук не исключение. Его мечты о нём. Сны о нём. Не осталось ничего без Ким Тэхёна. Из влюбленности в любовь? Со дня на день. Детектив Чон проснулся рано. На часах было восемь утра, когда бодро поднялся с кровати, отправился в душ, вышел и сменил банный халат на белую рубашку, классический бежевый костюм и того же цвета галстук. Сегодня он использовал одеколон, надел на четыре пальца дорогие перстни и даже побрился. Его гладкая кожа блестит, а тёмные волосы как обычно заведены назад и укреплены бриолином, но спрятаны под шляпой, купленной недавно в Париже. Приготовился так, точно его ждёт будущий супруг со священником у алтаря. К сожалению, выйдя из купе первого класса, убедился в том, что его никто не ждёт. Встретились ему только Пак Чимин и Ким Намджун, читающие газеты и пьющие кофе. Друзья приглашали его присоединиться к ним, однако Чонгук одарил их незначительным взглядом и ушёл из вагона-ресторана в вагон-пульман, о чём очень пожалел. С ним уже полчаса стараются изо всех сил построить диалог. Из этого ничего толкового не выходит. Чонгук слишком сух и холоден почти ко всем живущим на Земле. И история о дебютном выходе на сцену в Комеди Франсез, с которой начал знакомство француз, ни капли его не впечатлила. Но настойчивый омега сдаваться не намерен и продолжает длительные минуты разговаривать и фальшиво хихикать. Попросил у Чона сигарету и ожидал, что он ещё самостоятельно подожжет её ему, как настоящий джентльмен. Но Чонгук далеко не джентльмен. Таким является для Тэхёна, а тот пока просил оставить его в покое и не мешать. Такое Чонгук не умеет выполнять. Да и не научится. Француз, чьё имя было забыто с первых секунд, сидит напротив и весело качает ногой, придерживая фильтр в длинных пальцах и делая сильную затяжку. — Вы здесь, но не ваши мысли. Альфа и этого чётко не услышал. Моргая и отстраняя сигарету от губ, он переводит не награждённый эмоциями взгляд на светловолосого омегу, которому, вероятнее всего, лет двадцать семь. — Простите? — Я задавал вопрос, — вновь тихое хихиканье. Неинтересно, но переступает через себя: — Повторите его. — Я предложил погулять по станции, когда случится остановка, — произносит с улыбкой, кокетничая. — Вы не устали быть взаперти в поезде? Чонгук скептически выгибает бровь и следит за тем, как француз подаётся чуть вперёд, к столу между ними, и стряхивает в их неожиданно общую пепельницу пепел. Не любит делиться вещами, и в особенности с малознакомыми людьми, но решается промолчать. — Нисколько, — после паузы отвечает и затягивается, выпуская дым в сторону открытого окна. — Для этого я и решил отправиться в Константинополь на Восточном Экспрессе. На нём комфортно путешествовать. — И не только. К чему сказано? — Что же ещё? — Мой близкий друг встретил здесь родственную душу. Чонгук тоже. Скучает по Тэхёну. Каждую минуту смотрит на двери в надежде, что в вагон-пульман войдёт он. Уже начало десятого утра, а его не видно. Ломка начнётся, и Чонгук пойдёт лично искать купе омеги и постучится к нему, дабы просто услышать строгий тон. — Повезло, — сухо. Не игнорирует — уже большое достижение. После Чонгук возвращается обратно к окну и разглядывает снежные горы. — Возможно, вам также повезёт, Чонгук, — быстро хлопает накрашенными ресницами. Говорит с намёками. А детектив на то и детектив, чтобы всё сразу понимать. — Везение встало на мою сторону с первых секунд в этом поезде. Даже раньше, когда приехал на вокзал и среди толпы заметил Ким Тэхёна. Француз с восторгом ахает, сдерживает фильтр между пальцев и упирается локтями в стол, вылупившись на мужчину и вновь воспользовавшись его личной пепельницей. Чонгук это видит и вновь держит себя в рамках приличия. — Звучит очень увлекательно. Расскажите подробнее? — Что именно? — Кто очаровал такого прекрасного и красивого мужчину? На комплимент Чон не реагирует, делает очередную затяжку и выдыхает дым, задумчиво и негромко сказав: — Не менее прекрасный и красивый парень. Возможно, более. Скорее всего. У Чонгука нет проблем с самооценкой. Любит себя и не хранит это в секрете, однако чувства к собственной натуре становятся слабыми, в сравнении с чувствами к Тэхёну. Тот заслуживает всего самого лучшего. И любви. Француз скромно смеётся и прикрывает ладонью рот, восприняв слова Чонгука на свой счёт. А альфа не имеет желания давать ему надежды и собирается ещё раз намекнуть на то, что мысли у него совершенно о другом человеке. — Этому парню все вокруг будут завидовать. — Думаю, ему это неинтересно. Омега внезапно теряется и застывает, округляя глаза и распахивая губы. — Что?.. Дверь в вагон-пульман раскрывается, и входит долгожданный пассажир, мгновенно привлёкший внимание его преданного фаната и ухажера. — А вот и он, — громко выдаёт Чонгук. Его голос слышит Тэхён, дошедший до середины помещения, и переводит на него взгляд, замирая на месте и анализируя неожиданную картину — детектив Чон с посторонним омегой. — Кто? — недоумевает француз, окончательно запутавшись. — Дай Бог, будущий супруг, — отвечает Чонгук и поднимается со стула, потушив сигарету. — Не желайте мне удачи, — поправляет на себе пиджак и шляпу. — Я и без неё превосходно обхожусь, с чем не согласны мои товарищи. — Я не пони… — Прощайте, — собирается уходить, но возвращается обратно и поворачивает голову к омеге. — И молю вас, прежде чем пользоваться чужой пепельницей, спрашивайте. Это вежливость, — ему хотят уже ответить, но он не позволяет: — Всего хорошего, — и почти убегает. Бросает всё и всех ради единственного. Стоит увидеть Тэхёна, так выходит, как из комы, и обретает смысл жизни. Ещё вчера утром смыслом жизни была работа, сегодня — кто-то красивее и лучше убийц, воров, мошенников и политиков. Зрительный контакт с Ким Тэхёном не разрывает, и омега сам не пытается, плотнее прижимая к груди книгу и гулко глотая слюну. Спина ровная, жемчуг на ушах и шее, длинные ноги обтянуты классическими брюками, на теле очередная чёрная тонкая блузка, не скрывающая ключиц, а нового и светлого из образа — белые перчатки на руках. Чонгук любит его рассматривать, и каждый раз делает это без какого-либо извращения, взглядом делясь восторгом. Как прежде говорил: хочет во всех смыслах. Хочет знать, что он весь его. Проводит кончиком языка по контуру губ и приподнимает один уголок, вскидывая подбородок. Старается выглядеть страстно, величаво, аристократично, дабы произвести впечатление на младшего сына Ким Гон Ю и очаровать его так же бесстыдно, как очаровали его. Тэхён ведёт себя холодно и невозмутимо, но маленький порыв не уничтожает и медленно скользит взглядом по детективу с ног до головы, останавливаясь на хищных тёмных глазах и поджимая губы. — Доброе утро, Тэхён, — приветствует, приближаясь к нему. — Здравствуйте, Чонгук, — без эмоций. Альфа уже раскрывает рот, чтобы поинтересоваться, как у него дела, как себя чувствует, хорошо ли спал, снился ли он ему, а Тэхён демонстративно разворачивается и уходит. Хмурясь, Чонгук озадаченно смотрит на отдаляющую спину. Собравшись, идёт следом и быстро догоняет. — Куда убегаете? — Какая вам разница? — Большая, — резко отвечает. — Я ждал вас, чтобы предложить позавтракать со мной. После вчерашнего молчаливого ужина у него появились огромные надежды, и их больше ничто и никто не сломает. — Смешно, — сухо хмыкает. — Что в этом смешного? Тэхён внезапно замирает на месте, сжимая в пальцах, покрытых тканью белых перчаток, книгу, и поворачивает голову к Чонгуку. — Вам не стоило оставлять молодого парня одного, — напрягает скулы. — Какого парня? — С которым вы вместе курили, — быстро даёт ответ и уже жалеет о нём. Чонгук скептически вскидывает бровь и засовывает руки в карманы брюк, с ухмылкой и вполголоса интересуясь: — Ревнуете? Глаза омеги медленно расширяются в удивлении и бегают по лицу Чона, и губы, что были пару секунд сильно поджаты, в данный момент распахиваются. — Мне незачем вас к кому-то ревновать, — с трудом подбирает слова после недолгого молчания. — Да, в ревности действительно нет смысла, — пожимает плечами. Тэхён коротко кивает и аккуратно поправляет пальцами пряди чёрных волос, отводя взгляд и тихо говоря: — Вот-вот. — Потому что мне никто, помимо вас, не интересен, — добавляет Чонгук. Захватил его и его мысли и не собирается отступать, сам того не зная. — Это временно. Ответ не устраивает. Возмущение в Чоне зарождается, но сильно не показывается. — Временно? — хмурится. — Когда мы прибудем в Константинополь и уйдём в разные стороны, вы забудете обо мне на следующий же день, — твёрдо говорит, всматриваясь ему в глаза, где видит своё отражение. — Вас будет трудно забыть за один день. — Но возможно? — Нет ничего невозможного. Сказал правду. Тэхён не смеет спорить и стоит перед ним безмолвно, растерявшись. Торопливо и волнительно облизнув губы, он дёргает бровями и наконец негромко произносит: — Вот как. Чонгук сокращает между ними расстояние, вырастая высокой стеной и чувствуя легкий и приятный парфюм. Тэхён высоко поднимает подбородок, смотря в глубины глаз, и хочет отшагнуть, но ему мешает пустой стул. Пугается, стесняется неожиданной близости и стремительно пытается это утаить, чувствуя, как начинают гореть щеки. — В чём дело? — хрипит шёпотом. — Обижает то, что я могу вас забыть? Напряжение заседает в омежьем теле. — Меня это радует, — вылетает сквозь стиснутые зубы. — Ваши глаза говорят об обратном. И о многом другом. Тэхён уже заинтересован во всём. В Чонгуке. — Не верьте им, — тихо предупреждает, как врага. — Они хитры. — Этим меня привлекли. Ореховые, яркие, необычные, непохожие на другие. Кажется, умеют погружать человека в транс. — Лишь они и привлекли? — Тэхён не понимает, каким образом этот вопрос возник у него в голове и зачем он его озвучил. Сильнее сердится на себя, когда видит, как взор Чонгука меняется и ухмылка на его губах медленно превращается в обыкновенную самодовольную улыбку. — Не спрашивайте подобное, — вполне серьёзно просит, заинтересовав собеседника. — Я начну перечислять и точно вас не забуду. — Говорите так, словно уже собираетесь. — В планы пока входит завоевать вас. О собственной обожаемой работе позабыл и не вспоминает ни на минуту ради этого. Большая цена. Такого прежде не бывало. — Не получится, — едва убеждённо отвечает. Омега скоро раскрошит книгу в пальцах то ли от злости, вызванной самоуверенностью детектива, то ли от надвигающегося поражения в войне с ним. — Не недооценивайте меня, — склоняет голову к плечу Чонгук. В этот раз шаг вперёд делает Тэхён. Встаёт вплотную, стирая своей смелостью улыбку мужчины и довольствуясь его замешательством. Тот сам не ожидал оказаться настолько близко с ним. Приятное, но дьявольски волнующее удовольствие. — А вы меня, — строго рычит Тэхён ему в подбородок. Чонгук не берёт в значение его слова. Берёт в значение то, что они с мёртвой точки сдвинулись настолько, что осталось пара сантиметров между друг другом. Момент, как бред, как сон. Именно это чувствует Чонгук, про себя ликуя. Тэхён от него не бежит, но убежит и пока чего-то ждёт, стоит вкопанный, рассматривает и смыкает гладкие губы, являющиеся отдельным плодом художественного промысла. Бездействием удовлетворяет ухажёра. Не лишает ни взгляда, ни близости, ни своего аромата. Тревожит его сердце и вынуждает гореть. Чонгуку нравится мгновение минутного молчания, благодаря которому удостоверяется в своём помешательстве на едва знакомом молодом парне. Окунаться головой в сладкий дурман не страшно. Хочет освободиться от цепей и со всей нежностью, аккуратностью, уважением положить ладонь на талию Тэхёна, притянуть плотнее к себе и подарить поцелуй на лбу либо на щеке, однако границы видит и ни в коем случае без зелёного света не переходит их. Отдаёт главенство омеге, а тот, пользуясь им, увлечённо и с мерцанием в зрачках огибает взором черты лица детектива Чона, останавливаясь на его небольших сухих губах. Тихо. Сладко. Нежно. Тэхён ещё долго не отрывается, чем удивляет Чонгука. Вроде бы сильнее его удивить уже невозможно, но альфа раскрывает рот ради какой-либо фразы. А Ким, приняв привычный грозный вид, хмыкает, разворачивается и уходит. Опять. Бросать позади Чонгука скоро войдёт в привычку. Направляется к дверям под стальным взглядом мужчины, открывает их и заходит в следующий вагон — вагон-ресторан. Чонгук сразу же за ним. Его не устраивает, на какой ноте они разошлись. Завтра к вечеру Восточный Экспресс прибудет в Константинополь, и время поджимает. В помещении, освещенном утренним светом из окон, все завтракают, разговаривают и смеются в уютной атмосфере. За одним из столиков сидят Намджун и Чимин и пьют кофе, читая газеты и обсуждая маловажные новости, но быстро затыкаются, когда в вагон шумно входят Тэхён с Чонгуком. — Холодом только повышаете мои интерес и желание, — вслед громко говорит Чонгук, вынуждая почти каждого пассажира посмотреть на себя. Омегу оценить взглядом тоже никто не забывает. Ему от внимания не неловко и не стыдно. В нём по-прежнему сидит доля злости, и её мечтает, но не собирается, обрушить на одного человека. Того, что шагает за ним, не сдаваясь. — Сумасшедший, — вздыхает Тэхён. — Вы причина моего сумасшествия, — находит прекрасный ответ и гордится им. Они останавливаются около столика Намджуна и Чимина. Мужчины с чашками горячего напитка в руках хлопают глазами и любопытно наблюдают за ними, как за театральным представлением, не догадываясь о дальнейших событиях, а самое главное — о конце. — Не я, — Тэхён поворачивается к Чонгуку лицом, — а ваше желание обладать мной. — Обладать вами я собираюсь в постели, а в остальное время — быть рядом и вашим, как вы моим. Намджун с Чимином от услышанного раскрывают рты и широко распахивают веки. В отличие от них, Тэхён реагирует спокойно, точно знаком с Чонгуком более десяти лет и выучил его характер, поступки и речь наизусть. — Более бессовестного человека не встречал. Чон не помнит, сколько раз слышал это в свою сторону. Раз двадцать уж точно. Люди, с которыми ему приходилось работать, ежедневно жаловались и в открытую признавались, что устали терпеть детектива, а Чонгук с огромной радостью их прогонял и увольнял. Но от Тэхёна избавляться и мысли не было. С его уст каждое оскорбление звучит комплиментом. — Сложилось такое мнение из-за того, что сообщаю, что хочу вас? — задумчиво спрашивает. — И продолжаете это делать, — хмурится Тэхён. — Не вижу ничего ужасного. — В этом и проблема. Мужчина щурится и серьёзным тоном говорит: — Дождитесь момента, когда желание в вас вызову уже я. — Вы так глупы и надоедливы, детектив Чон, — закатывает глаза Тэхён и уходит. В этот раз мужчина за ним не гонится и засовывает руки в карманы брюк, глядя вслед, пока тот не исчезает за дверью. Чонгук корпусом разворачивается к друзьям и вопросительно выгибает бровь, тычет указательным пальцем себе в грудь и возмущённо интересуется, думая, что ослышался: — Он назвал меня глупым? С надоедливым согласен, но никак не с глупым. — Верно, — кивает Намджун. — Я чётко слышал. — Даже глаза закатил, — добавляет Чимин. Чонгук несильно рассержен. — Но я не глуп, — заверяет. — Это с какой стороны смотреть, — усмехается Намджун, всегда находя момент съязвить. — Ты глуп, когда волнуешься, — пожимает плечами Чимин. Над этим Чон задумывается. Сняв шляпу и положив её на стол, он присаживается на свободный стул и закидывая ногу на ногу. — А я сейчас волнуюсь? — голова идёт кругом. — Посмотри мне в глаза, — просит Чимин, сидящий напротив, и подаётся вперёд, прищуриваясь. Чонгук слушается и переводит на него взгляд. — Да, волнуешься, — поджимая губы, качает головой. — Безумно волнуешься. И то верно. Что-то пробудилось в груди и танцует чечётку, доставляя разнообразные ощущения. Иногда больно, иногда страшно, иногда весело, но чаще всего — непонятно. — Этот парень сильно тревожит твоё сердце, — сообщает ему главную новость утра Намджун, мягко улыбнувшись. Ему в радость влюблённое состояние друга. Чонгук мечтательно вздыхает и направляет глаза в сторону окна, за которым снежные высокие горы под лучами солнца образуют удивительную картину. — Он его не тревожит, — тихо произносит. — Он его взял во владение. Наблюдал за большим количеством странностей и безумств людей, но отдаться чувствам, живущим лишь день, самое безрассудное действие. И его совершил именно детектив Чон.***
О мире, о войне, о жизни, о смерти, о сексе и о романах идёт разговор в уютное время — в девять часов вечера. Понимают, оценивают, сострадают и дают советы. На мгновение стали дружным коллективом. Алкоголь в Восточном Экспрессе людей сблизил и сроднил. Почти никто спать рано не ушёл. В вагоне-баре двенадцать человек: бармен, готовящий всё чаще и чаще пассажирам напитки; разведённая итальянка, флиртующая со всеми подряд; два громких и весёлых юриста из Нью-Йорка; русский военный, редко вставляющий слова в общую дискуссию; француз-омега, без остановки курящий; немец-омега, крепко подружившийся с французом и сплетничающий с ним об остальных присутствующих; Намджун и Чимин, играющие в карты и пьющие виски; банкир из Лондона, севший в поезд на станции около двух часов назад; Эмре Озден, который действительно оказался врачом, как утром в голове предполагал Чонгук; сам Чонгук, не уходящий в своё купе первого класса с удобной кроватью по одной маленькой и важной причине, и эта причина сидит в кресле, в самом дальнем углу и молча поглядывает на всех, не притрагиваясь ни к бокалу вина, которым его угостил один из юристов, ни к своей книге. Тэхён в этой компании с самого начала, но его голос был слышен минимальное количество раз. Раскрыл рот, дабы ответить тихое «спасибо» американскому юристу за напиток. Маленький флирт и лёгкое уважение, показывающее, что Тэхен ему симпатизирует, заметил каждый. Тем более Чонгук. Он находился недалеко, как обычно. Засел, точно хищник, хмуро наблюдал и чуть ли не кусал кулаки, отобрав у Намджуна стакан виски и под его громкое недовольство сделав большой глоток. Хотел расслабиться, а в итоге подавился. Успокоился, когда омега вновь остался один и начал читать, невзирая на разговорный шум и гул в вагоне-баре. Вскоре всё же Тэхён сдался и отложил книгу, и сейчас до сих пор ни с кем не разговаривает, но иногда на расстоянии улыбается своему турецкому другу, Эмре Оздену. Между Чонгуком и Тэхёном за вечер не было ничего, кроме минутного зрительного контакта. Детектив ни разу не постарался подойти к нему и потревожить своим присутствием. Через силу заставил себя пройти мимо. У него новый ход действий — притворяться, что не замечает и вовсе остыл. Но на самом деле чувства в нём горят, полыхают, ничем не тушатся. Самый масштабный пожар произошёл в его сердце. Ему сложно не смотреть на Тэхёна. Этого пока себя лишить не в силах. — Хочу выразить своё уважение к вам, Чонгук! От крика приходится невольно дёрнуться на стуле. Нехотя вылезает из мыслей и мечтаний, где он со своим будущим возлюбленным отправился в дорогой круиз, и переводит взгляд на улыбающегося мужчину за роялем, недавно севшего на станции в поезд. Это банкир из Лондона, которому когда-то Чонгук помог своим мозгом и умением управлять людьми. Четыре года назад в центре столицы Англии банк, принадлежащий Уильяму Бушу, был ограблен, а Чонгук вместе с Намджуном и Чимином в то время находились в городе и только закончили расследование убийства некого графа. Слухи об их присутствии в стране быстро добрались до банкира, и тот, не теряя времени, обратился к ним за помощью. Уильям умолял, стоял на коленях и не принимал отказы, которыми Чон его закидывал, не желая браться за скучное дело — ограбление без смертей и без больших потерь. А в итоге получил согласие и по сей день благодарит трёх молодых людей за нахождение грабителей, спустя всего лишь какие-то двое суток. Ими управляли две вещи, благодаря которым они без труда справились с работой: профессионализм и желание скорее вернуться домой. — Каким образом, Уильям? — интересуется Чонгук, на стуле повернувшись к нему лицом. — Выбирайте мелодию, — Уильям снимает с себя пиджак и откладывает в сторону, готовясь сыграть на рояле. — Скрашу ваш вечер. Уже скрашен. Благодаря Тэхёну. Вид на него — блаженство, счастье, удача. — Он способен быть ещё красочнее? — Ни у чего нет предела, — с ухмылкой отвечает. Вздёрнув бровь, вновь сообщает: — Я жду заказа. В музыке Чонгук совершенно не разбирается. Не знает, что ему нравится, а что раздражает. Всякий посторонний шум порой выводит его из себя. Но на этот раз он действительно задумывается над собственными вкусами и никак не вручит Уильяму ответ. Что он хочет услышать перед тем, как уйти спать? Мало что. Больше желает дать шанс кому-нибудь другому заказать музыку, и мужчина быстро выбирает счастливчика, переводя на него взгляд и наблюдая за тем, как он, погружённый в мысли, качает ногой и ни о чём не подозревает. — Мне не приходит на ум ничего впечатляющего. Вы сели за рояль, Уильям, и не стоит его покидать, не сыграв нам что-то, — повышает тон, чтобы быть услышанным определёнными людьми. — Выбор я оставлю за пассажиром Ким Тэхёном. В помещении виснет тишина. Омега, чьё имя было неожиданно названо, поднимает голову и непонимающе хлопает ресницами, взирая на Чонгука, который в знак приветствия приподнимает свою серую шляпу. — Простите? — Какую музыку предпочитаете? — Я не заберу у вас такой шанс, детектив Чон. — Я отдаю его сам. Пусть будет приятным подарком вам перед сном от меня, — мягко говорит, оценивая реакцию на своё заявление. — Так, кто ваш любимый исполнитель? Лицо Тэхёна отражает потрясение. Парень замирает на мгновение, а все вокруг смотрят, ожидают, завидуют, ревнуют. Минута, и он кое-как негромко и с лёгким алым оттенком на щеках произносит: — Джелли Ролл Мортон. — Прекрасный вкус, господин Ким, — внезапно оживляется Уильям, сидящий за роялем, и укладывает пальцы на клавишах: — Сыграю его композицию «Жажда». — Спасибо, — шепчет Тэхён одними губами. Непонятно, кого благодарит: Уильяма или Чонгука. Важно то, что в глаза смотрит второму. Когда музыка начинает звучать и ласкать слух и тех, кто её ненавидит, омега непроизвольно и совсем несильно приподнимает уголки губ и прячет сверкающий счастливый взгляд. Чужая волна удовольствия не убегает с глаз Чонгука, которому тоже хорошо, когда он глядит на Тэхёна в прежде не раскрытом образе. Тащится в Рай на Земле, набирается сил и энтузиазма благодаря ему. Одной только улыбке удалось разбудить в нём вулкан. Лава льётся, обжигает органы. Голова кружится, словно мужчина без остановки пил и пил, а опьянен он чем-то более приятным и страшным одновременно. Очарован и зачарован Тэхёном. Настолько сильно увлёкся и погрузился в мечтания, что не замечает, как на соседний стул присаживается Эмре Озден. Теперь за барной стойкой они вдвоём и сам бармен, протирающий стаканы. Чонгук летает в облаках, опираясь щекой на руку и любуясь эстетичным: чёрными кудрями, смуглым цветом кожи, широкими плечами, жемчугом, белыми перчатками. Прикасаться к редкой драгоценности нельзя. В фантазиях себе этого не позволяет. Держит дистанцию везде, чтобы доказать — не таков, как все. — Бесконечно можно смотреть на три вещи: как горит огонь, как течёт вода и... — На Тэхёна, — быстро слетает с уст Чонгука. Эмре не удивляется, но с подозрением прищуривается, когда детектив, прокашляв и осмыслив, что сказал, поворачивает к нему голову. — На объект своей любви или будущей любви, — вежливо исправляет турок. — Несложно заметить, что он вам нравится. Без уточнений ясно, о ком идёт речь. — А мне стоит напрягаться ещё сильнее? Нас привлекает один человек? — задаёт действительно волнующий со вчерашнего вечера вопрос. Эмре Озден на это смеётся и отрицательно мотает головой, через широкую улыбку выдав неоспоримое: — Нет. — Вы уверены? Ему важно, чтобы никто ему не мешал идти к сердцу Тэхёна. — Что вы чувствуете в его присутствии? — Что становлюсь парализованным, — не напрягаясь и не задумываясь, серьёзным тоном изрекает Чон. — До мозга костей, — сводит брови к переносице, удивляясь собственным словам. — Даже если он на расстоянии. Будто бы всё мёртвое в Чонгуке и окружающая среда оживает. Узнав о тепле улыбки Тэхёна и блеске его глаз, пруд эмоций и ощущений превращается в океан. — Такого у меня никогда не было и по сей день нет. Лишь искреннее счастье видеть давнего друга, — делится Эмре и усмехается. Сделав небольшую паузу, спрашивает: — Своим ответом я облегчил вам жизнь? — Жизнь? Нет, — резко отвечает и пожимает плечами. — А вот цель добиться его — определённо. И вновь слышится добрый смех турка. — Вы боялись иметь конкурентов? — он кладёт ладонь на его плечо и с неким восхищением продолжает: — Вы ведь детектив с многолетним стажем и проходили через испытания посложнее и пострашнее. — Через влюблённость ещё не удавалось, — ухмыляется Чонгук. — Но признайтесь: увлекательное времяпрепровождение. — И особенно с Ким Тэхёном. — Да, он достаточно сложен, — поджимает губы мужчина, покачав головой. — Горд, Эмре, — шумно вздыхает. — Очень горд. Позже Чонгук смотрит в сторону, где сидит Тэхён, и сталкивается с ним взглядом, прекращая дышать. Тот кажется довольным: качает ногой, не хмурит лоб и пальцами играет с чёрными кудрявыми прядями волос. Настроение замечательное, и причина этому — музыка Джелли Ролл Мортона или сам детектив Чон и его умения найти нужный подход тогда, когда все считают, что он проиграл бой. — Сегодня возникла слабая полуулыбка на его губах, после того, как вы позволили ему выбрать музыку, — выделяет важную деталь Эмре и подбадривающе хлопает Чона по спине. — Лёд тронулся. — Думаете? — с трудом отрывает взор от чар Тэхёна, переключившись обратно на своего собеседника. — Уверен, — придаёт большую точность. — Благодаря вам Тэхён сейчас слушает одну из лучших композиций Джелли Ролл Мортона, который является его кумиром и любимым джазменом. Чонгук упирается локтями в барную стойку, опуская глаза в раздумьях и потирая пальцами подбородок. — Тогда мне стоит их познакомить в ближайшее время, — произносит намерение, что услышать не были готовы. Веки Эмре медленно и сильно расширяет и быстро моргает. — Вы знакомы с Джелли Ролл Мортоном?.. — И уже долгие годы, — невзначай бросает Чонгук и кусает нижнюю губу, пока рот турка ошеломленно раскрыт. — Как думаете, лучше пригласить его в ресторан или к себе в дом? — вернув на него взгляд, очень сосредоточенно спрашивает, а ему ничего ответить не в силах. — Только на кухне я не хорош — это проблема. Но если попросить Тэхёна приготовить, он согласится? Как-никак, блюда будут для его кумира, а не для меня, поэтому сомневаюсь, что услышу отказ. Эмре поражён. Всем. В особенности пренебрежением и поведением Чона. Особенный фрукт, в точности такой же, каким его описывали знакомые, друзья, враги и множество раз — отец Тэхёна. Подавляющее большинство такие фрукты раздражают и внушают желание ударить, однако мужчине в высшей степени симпатизирует личность Чонгука. — Как только вы сообщите, что познакомите его с Джелли Ролл Мортоном, можете просто делать ему предложение, — улыбается Эмре. — Я уже делал, — цокает языком Чонгук. — Вчера. — Вы попросили его выйти за вас? — от улыбки нет и следа. — Да, и он сбежал, — высоко поднимает брови. — Хорошо, что не с алтаря. Мне ещё повезло. Чонгуку не приходит в голову, почему Тэхён не согласился вступить в брак с идеальной и единственной кандидатурой. — Безумно, детектив, безумно, — усмехается Эмре, сдаваясь. Исправлять неисправимого не имеет смысла. — Вы настоящий везунчик. Заметив, что к ним идёт определённая и необходимая фигура, Чонгук тут же выпрямляется в спине и принимает другое выражение лица — более сексуальное и надменное. — Как и сейчас. — Сейчас? — вопросительно хмурится турок. Лёд обязан плыть дальше. Нельзя упустить случай. Нужно остаться наедине. — Тэхён направляется сюда. Будьте добры… — Я уже ухожу-ухожу, — не разрешает договорить Эмре, вставая со стула. Чон поднимает уголок губ, глянув на мужчину и сказав: — Мы с вами точно подружимся. Турок тихо смеётся и подмигивает, быстро выполняя желание нового товарища и не оборачивается на своего старого, что намеревался поговорить с ним и провести хорошо вечер. Но Эмре, заводя руки на поясницу, в прекрасном настроении присоединяется к Намджуну и Чимину, играющим в карты и громко демонстрирующим свои эмоции во время неё. Тэхён после его ухода останавливается посреди вагона-бара, недолго наблюдает за весёлым Эмре и переводит взор на сидящего за барной стойкой Чонгука, не встречаясь с его пронзительными глазами. Детектив в собственной игре: хитрит, не выдаёт себя, не акцентируется на полюбившемся. Заказывает у бармена заранее два стакана виски и удобнее устраивается на стуле, поправляя шляпу на голове. Ждёт первых шагов. Ему не нужна стена, она ни от чего не спасёт — верит, что Тэхён наконец-то это поймёт. Не охладел к омеге. Ни на градус. Единственно вручает ему шанс проявить себя и прекратить давать отпор. Тот не бежит впереди поезда, медлит, проверяет на прочность и мелко-мелко страшится неизвестного, неизведанного. На удивление, Тэхён не отворачивается и с привлекательной манией величия потихоньку и свободно направляется к Чону, дабы подчинить своему обаянию. — Вы его прогнали? Перед лицом не показывается, остаётся за широкой спиной и разглядывает, имея шанс, что не был в руках у многих поклонников и влюблённых парней и девушек. — Зачем мне нужно было делать это? — произносит встречный вопрос тихим и хриплым голосом Чонгук. — Чтобы остаться со мной наедине. — В вагоне есть ещё люди. — Они вам не мешают, — подмечает Тэхён мягким тоном. — Не мешают чему именно? — мужчина дёргает подбородком в сторону. — Я не могу знать, но в вашей голове всегда есть некий план, и он круглосуточно реализуется. Чонгук усмехается, и Тэхён спокойно присаживается на свободный стул рядом с мужчиной, корпусом поворачиваясь к нему. — Вы умны, — лижет кончиком языка нижнюю губу Чон, глянув на омегу. — Может, станете моим партнером? — Не хочу расследовать убийства и всякого рода преступления, — объясняет Тэхён. — Я предлагаю стать партнером по жизни, а не по работе. Изумление или злость больше не наблюдается — омега привык, смирился. — По-прежнему не звучит заманчиво. Бармен ставит на столешницу два стакана алкоголя, а Чонгук, коротко его поблагодарив, один пододвигает Тэхёну. — Вас очень сложно заинтересовать. — Но возможно, — берёт стакан в пальцы и делает небольшой глоток, не обрывая зрительный контакт. Чон тоже пьёт виски, но неохотно. Он охотно взирает в глаза, в которых словно застрял отблеск от прекрасного большого алмаза, найденного на территории Южной Африки. Взглядом медленно скользит вниз, изучает шею, ключицы и успешно добирается до аккуратных рук, скрытых под белыми короткими перчатками. С этой вещью степень притяжения Тэхёна крайне сильна. Скупая душа детектива тает и тает. Перчатки стали для него любимым атрибутом в юноше, сидящем перед ним и в нём. — Значит, у меня всё получится, — сипит, опьяненный далеко не алкоголем, и возвращается к красивому лицу. На сей раз цель оказалась ощутимо сложнее предыдущих, однако и азарт по данной причине растёт. Как сама симпатия. — Времени у вас всё меньше и меньше, детектив Чон, — с фальшивым сочувствием вздыхает Тэхён. — Завтра к вечеру мы уже прибудем в Константинополь. — Мне этого вполне хватит, — ухмыляется. — Вы не умеете сдаваться. Этим мужчина действительно способен похвастаться. Точнее, хвастается всем, чем не лень. — Сдаваться — это последнее, что должен уметь человек. — Наверное, как и понимать, что шансов мало, — язвит. — Вы признались, что они всё же имеют место, — едва сдерживает счастливую улыбку. Неловкая тишина. Чонгук удовлетворён, Тэхён растерян. Омега скромно отпивает виски и ставит стакан на поверхность, думая над ответом и проговаривая его спустя паузу: — Чтобы не расстраивать вас. Враньё, враньё, враньё. Звучит неестественно, не от чистого сердца. Чонгук не верит, но не подаёт вида, хитро хмыкнув. — В любом случае я безумно желаю вас, Тэхён, — в лицо. Опять. Горбатого могила исправит. — А я вас нет, Чонгук. — Абсолютно? — выгибает бровь. — Да, абсолютно, — твёрдым тоном подтверждает. — Абсолютно меня не привлекаете. Детектива часто считают грубым, эгоистичным, упрямым, прилипчивым, жестоким, равнодушным, однако и красивым. Красивым — не просто симпатичным. Ему об этом открытым текстом заявляют, а мужчина и не краснеет, кивает со словами «осведомлён, благодарю». Он не согласен принимать тот факт, что молодой парень, сам сын Ким Гон Ю, не того же мнения о нём. Неслыханно. Это всё игра — другого варианта Чонгук не видит. В своей привлекательности не сомневается. И его нисколько не интересует, что на вкус и цвет товарищей нет. — Я плох языком или лицом? — прищуривается, сосредоточившись на чужой лжи. — Всем одновременно, — сурово бросает Тэхён. Нельзя исключать, что омега представляет себя очень достойно. Серьёзный и строгий, не даст себя в обиду. — Да даже тело моё никак не интересует? — не успокаивается Чон, добиваясь правды. — Я высокий, широкоплечий и в хорошей мышечной форме. Я аккуратный мужчина и слежу за собой. Тэхён хмурится. — Мне-то что? — Я хочу вас очаровать, свести с ума и забрать ваше сердце себе. — Какая наглость, — фыркает. Наглость? Пытается быть честным перед будущим супругом и только. — И вы наглый, потому что проделали то же самое со мной: очаровали, свели с ума и забрали моё сердце себе, — приблизившись к лицу напротив, будто бы обвиняет Чонгук шёпотом и хрипло. Смотрят глаза в глаза, дышат вместе, сердце к сердцу в такт, и пусть теперь внешний мир не тревожит. — Я ничего не забирал. — Когда же в вас растают айсберги? — искренне интересуется, негодуя. — Я продолжу биться и получу сердце и тело. — Вы и романтик, и извращенец, — говорит Тэхён, оценив Чонгука взглядом. — Но больше второе. — Желать вас — не извращение. Подобного омега ни от кого никогда не слышал. — Я должен вас предупредить, — интригует своего уникального собеседника. — Внимательно слушаю, — кивает Чон. Тэхён специально и ближе склоняется к мужчине, даже пододвигает стул и не отвлекается ни на секунду от заинтересованных тёмных больших глаз, вкрадчиво нашёптывая: — У вас не всё в порядке с головой. Чонгук без промедления меняется в лице. Огорчается так, словно в лотерею не выиграл. Сейчас действительно он в проигрыше. — Я не этого ждал, — скучно кидает. — Знаю. По-прежнему сидит рядом с Чонгуком, без напряжения разговаривает и пьёт с ним, но держит дистанцию. Не физическую. — Тэхён, — одного имени хватает произнести, чтобы убедиться в его разочаровании. — Вы ничего не получите, Чонгук. — И одного поцелуя? — не прекращает надеяться. — Нет, — отрезает. — В щёку? — Нет. — В руку? — Исключено. Кажется на вид нежным и наивным, но на самом деле прилично суровый и хитрый. Любит кусаться. Не любит идти на поводу. Знает себе цену — этим заманивает многих мужчин, в числе которых оказался детектив Чон. Чонгук ещё вчера понял, что с этим омегой будет не так легко, как с предыдущими партнёрами. С ними у него бывали свидания и секс, а с Тэхёном — пока испытания на выживание. От тяжелого взгляда из-под чёрной кудрявой чёлки без проблем может лишиться души. Такого не испытывал, когда в порту в Ливерпуле увидел изуродованный труп. — Не стоит сразу отказывать, — советует альфа. — Вы в перчатках, возможно, и не почувствуете моих губ. К сожалению, белая плотная ткань помешает ему узнать тепло и гладкость смуглой кожи. — Тогда в чём смысл поцелуя? — увлечённо спрашивает Тэхён. — Это прикосновение — всё, что мне позволено. Прекрасная возможность стать ближе. — Не позволено, — поправляет его. — Так, дайте разрешение. Без него не посмею и пальцем вас коснуться. Чонгук словно выпрашивает конфеты у взрослых. Вроде нелепость, а за поведение ему отнюдь не стыдно. — Джентльмен, — поразительно мягко усмехается Тэхён, пряча взгляд, укравший немалое количество сердец. — Вы называли меня извращенцем, — напоминает Чонгук, хмурясь. — В вашем случае одно другому не мешает. Чону удаётся обнаружить лёгкий-лёгкий румянец на его щеках. Оторваться от редкого и очаровательного мгновения граничит с невозможностью. Тэхён от возникшего молчания и осознания того, что Чонгук внимательно на него смотрит, вновь берётся за стакан виски и делает глоток, после неторопливо облизывая губы. — Значит ли это, что вы не против поцелуя в руку? — склоняет голову к плечу мужчина. Тэхён возвращает на него глаза. — Вы правы: я в перчатках, — демонстрирует белоснежные ладони, надменно выгибая бровь. — Соприкоснуться с моей кожей всё равно не выйдет. — Всему своё время, — усмехается Чонгук. — Меньше слов, детектив, — командует Тэхён и вытягивает правую руку вперёд. — Не теряйте свой единственный шанс. За неё будет держаться очень крепко, игнорируя шёпот любопытных личностей поблизости и их шокированные взоры. Чонгук усердно готовится: снимает шляпу, откладывает её на барную стойку и поправляет галстук и волосы. С ухмылкой глядя в лисьи глаза, берёт в свою ладонь более маленькую, аккуратную, изящную и оглаживает большим пальцем, через ткань стараясь ощутить тепло. Резкость и грубость в его действиях не присутствует. Подносит руку к своему лицу и трогает губами костяшки длинных пальцев, оставляя первый поцелуй. Сердце чаще стучит — у обоих. Тэхён хлопает ресницами, гулко глотая слюну, и не шевелится, не желая мешать. Есть намёк — Чонгуку разрешается не останавливаться. Альфа растягивает удовольствие и медленно переходит к тыльной стороне ладони, протяжно целуя и горячо дыша. И после этого не отстраняется, не отпускает и смотрит, дожидаясь очередного зелёного света. Первому и второму мало. Тэхён окунается в омут глаз и не замечает, как пламенные губы Чонгука оказываются уже на запястье. Запрещенная зона, но омега не противится. Получив глухое согласие, детектив Чон боится не сдержаться. Дарит крайний поцелуй на запястье и вынуждает себя выпрямить спину, до скрипа зубов смыкая челюсти и вскидывая подбородок. Слышен треск. Что-то в ком-то ломается. Цепи? Гордость? Главное сейчас одно — разговор возобновить ни у кого не получается. Неловкость и смущение становятся единым целым. — Чонгук! — весело зовут позади. — Иди к нам. Сыграем партию в покер. Тэхён вырывается из транса, в котором пребывает не впервые, и быстро-быстро моргает, прикусывая губу и обескураженно отводя мерцающие глаза. Чонгук выпускает его руку из своей и встаёт со стула, чуть кланяясь Тэхёну и не получая в ответ ничего. Смысла расстраиваться нет, когда имеет победу в последней битве с достойным противником. Он разворачивается, надевает шляпу обратно на голову и улыбается, направляясь к друзьям. Жизнь и правда хороша, и жить хорошо, как его в этом убеждал знакомый поэт.***
Любил поезда и полюбил их ещё сильнее. Чем-то ценным для него стал шум колёс. И ночь понимает, как никто, какие серьёзные намерения у одного из пассажиров Восточного Экспресса к другому. Она умеет слушать и проникается к откровениям его, сказанным в тишине. А тишина наступила три минуты назад. Поезд совершил остановку на неизвестной станции на ближайший час. На улице полночь, а сна ни в одном глазу. Чонгук надеялся, что после душа обязательно захочется крепко поспать, дабы набраться сил и завтра утром пойти дальше покорять ледяное сердце Ким Тэхёна. Но ничего не получается. Он выходит из душа в своём купе первого класса и останавливается напротив большого зеркала, завязывая на себе белый банный халат. С волос на плечи падают капли воды, и мужчина, берясь за чистое полотенце, сушит тёмные пряди и погружается в тягучие мысли, от которых тихо ухмыляется. Сегодня был прекрасный, уютный и веселый вечер в кругу неплохих людей. С Тэхёном после поцелуя в руку он не разговаривал и особо не хотел, чтобы не обесценивать возникшее между ними трепетное молчание и зрительный контакт. Парень сам, просидев ещё около десяти минут за барной стойкой с заказанным Чонгуком виски, ушёл в своё купе и больше никому не показывался. Откладывая полотенце в сторону, мужчина заводит пальцами мокрые волосы назад и шумно выдыхает, временно прикрывая веки. Перед глазами теперь постоянно одно лицо и одна фигура. Мерещится его басистый голос, шёпот, который никак не столкнётся с губами Чонгука. Сладострастные тени рокового желания ложатся на сантиметры, притаившись. Туманят голову, призывают совершать постыдное, но приятное. Чонгук напряжен. Лижет уста и сводит брови к переносице, массажируя пальцами шею. Пытается расслабиться и отогнать порыв притронуться к себе, но чем дольше стоит с закрытыми глазами в полутьме и проигрывает в мыслях все воспоминания, связанные с Тэхёном, тем невыносимее пытка. Страсть к нему чиста. Хочет безрассудно, сильно, нежно, глубоко, всю ночь. Хочет быть поцелованным и расцарапанным. Тоска изнутри из-за отсутствия возможности удовлетворить желания разъедает похуже всякой кислоты. Неожиданный стук в дверь. Чонгук резко раскрывает глаза и непонимающе моргает, оборачиваясь. Гостей никогда не ждёт, и особенно в поезде. С подозрением он корпусом поворачивается, неторопливо приближается к двери и открывает, видя прекрасное посреди ночи. Пришёл из пустоты построить новые мосты. Ким Тэхён выглядит иначе. В поздний час ни грамма макияжа на лице и ни одного украшения на шее, ушах и запястьях. Полные губы блестят от влажности, густые ресницы распахнуты, на щеках естественный румянец, чёрные волосы мягкие и пушистые. Вместо привычной классической тёмной одежды на нём тонкие бежевые пижамные штаны и майка на бретельках, а поверх того же цвета халат до бёдер. Его взгляд снизу вверх обворожительный, напуганный и растерянный. Смотрит, как маленький львёнок на взрослого опытного льва, и боится быть съеденным им. Откровенен, нежен, невинен и чист. Руки чешутся, так и тянутся к нему. — Тэхён? — выходит тихо, хрипло, одуряюще. Омега глотает слюну от услышанного голоса. Рассматривает мужчину, стоящего с немного оголённой широкой грудью, и быстро возвращается к его глазам, быстро похлопав ресницами. — Я вас разбудил? — интересуется с трудом. — Простите, если так. — Нет-нет, ни в коем случае, — быстро отрицает Чонгук, нагибаясь и тревожно всматриваясь в омегу. — Вы больны? — Не болен, — мотает головой Тэхён, закусив нижнюю губу. Альфе бы коснуться его лба и проверить, есть ли температура, но воздерживается и детально анализирует с ног до головы, не упуская ничего. Обязан удостовериться, что у Тэхёна действительно ничего не болит. — Почему вы здесь в такое время? Причину его прихода не в состоянии выявить сам. Задача не из лёгких. Сложнее расследования преступлений. — Я напуган, — сознаётся шёпотом. — Очень сильно… — Кошмары? — Я ещё не засыпал. Легче Чону не становится. Всё хуже. Начинает тяжело и шумно дышать, сжимая челюсти и хмуря брови. — Вас потревожил кто-то из пассажиров? — от своих слов злится сильнее. Тэхён удивляется и не успевает ответить, как ему грубо приказывают: — Немедленно отведите меня к нему. Чонгук делает два шага вперёд, стремясь пройти мимо Тэхёна и отправиться наказать виновных, однако две тёплые ладони, оказавшиеся на его груди, заставляют замереть. — Пожалуйста, детектив, нет, — в лёгкой панике отрезает Тэхён, вскидывая голову так, чтобы глядеть прямиком в рассерженные глаза. — Не в этом причина. Спокойствие от слов не получает. Его скулы режут густой воздух, а тяжелый взгляд опускается на собственную вздымающуюся грудь, которую едва скрывает под собой мягкая ткань халата и на которой по-прежнему лежат ладони омеги. Тэхён взволновано изучает её и на ощупь, и зрительно и полностью горит от смущения. Ещё пару секунд на непредсказуемую интимность, и он в медленном темпе и неохотно убирает от него руки и сжимает кулаки, вытягивая их по швам и возвращая глаза на альфу. Чонгук выгибает вопросительно бровь и вскидывает подбородок, толкает язык за щёку и из-под век расценивает парня, спрашивая: — Тогда в чём? Омега мнётся какое-то время и очень тихо говорит: — Я напуган собственными мыслями. Интерес бурно растёт. — Какими мыслями? — Я смущен… — отнекивается, не зная, куда деть глаза. Чонгук не церемонится, даже если говорил не так давно, что не притронется без разрешения, но ведь Тэхён трогал его грудь, значит и ему большая шалость тоже позволена. Он аккуратно двумя пальцами подхватывает его подбородок и возобновляет их зрительный контакт, от которого у обоих бурлит кровь в венах. — Скажите мне правду, — не просьба. — Час назад я читал книгу, и там были моменты сексуального характера, подробно расписанные, — осмелившись, делится Тэхён и сильно поджимает губы, затем продолжает: — Я не в первый раз подобное встречаю, но сегодня, когда отложил книгу и сомкнул глаза ради сна, то воспроизводил эти сцены у себя в голове. Не на этот ответ полагался Чонгук. Крепко держится, не давая омеге почувствовать себя неловко, и задумчиво мычит. — В этом нет ничего постыдного и плохого, многие думают о сексе перед сном. — В этих сценах были мы с вами, — добавляет Тэхён. Прозвучало сказкой. Не ослышался? Прекрасные губы не сообщили ему очередную ложь? Их готов сейчас же поцеловать и поблагодарить. Наконец между ними незримая связь. Отбросив напрочь все сомнения и переживания о будущем, мужчина чувствует, как в нём взрывается яркий метеор. — Вместе? — шокирован и счастлив. — Да, — тут же подтверждает уже без страха. — Раздеты? — Полностью. Всё идеально, но Чонгука волнует больше всего другое: — Вам нравилось? — Безумно… — отчаянно выдыхает Тэхён. Происходящее сейчас похоже на сон. Альфа уже думает, что всё-таки уснул после душа. — Беда, — его пальцы соскальзывают с чужого подбородка. — Я не мог уснуть, поэтому пришёл к вам. Мне невероятно стыдно, но я так сильно желаю вас… — Ох, Тэхён… У Чонгука нет доступа к воздуху. Задыхается и хватается за грудь в области сердца, шумно сглатывая и жмуря глаза. Ему плохо и хорошо одновременно. — Вы остыли ко мне и не хотите того же?.. — выражение лица и голос омеги становятся очень грустными. В ответ детектив мотает головой и стирает сомнения: — Никакие книги не опишут моего желания иметь вас. Брови Тэхёна ползут вверх, и щёки красные-красные. Парень похож на спелый помидор. — Вы смущаете меня такими словами... — Не нужно смущаться, прошу вас, — вновь раскрыв глаза, серьёзным тоном говорит Чонгук. — Перед вами я, а, к счастью, не кто-то другой. Не пережил бы иной ход событий с посторонними противными персонами. — Вместе с тем я впервые прихожу к мужчине, чтобы признаться в подобном бесстыдстве, и от осознания этого ещё кошмарнее, — опускает взгляд Тэхён. Бесстыдство? Для Чонгука это самые красивые слова после, конечно же, признания в любви. — Кошмарно — это когда не взаимно. — Мне не становится легче, детектив Чон, — вот-вот заскулит. Альфа облизывает пересохшие от волнения губы и отходит в сторону. — Давайте не будем стоять в коридоре и войдём в моё купе. Тэхён затихает и медленно возвращает на мужчину огромные непонимающие глаза, невинно хлопая ими и с осторожностью и шёпотом уточняя: — Для чего? — Сейчас решим, — уверенно отвечает Чонгук. Тэхён совсем нерешительный, но он полон огня. Ждёт помощи с небес и волнуется. Сам пришёл — уходить не планирует. Ему мало. Крайне мало. Мало детектива Чона этой безграничной ночью. Трепет волной по коже льётся и стирает ненужные мысли. Парень долго смотрит на Чонгука перед тем, как сделать первый маленький шаг и безмолвно сообщить о своём доверии к нему. Проходит в едва освещённое помещение и перебирает пальцы, прислушиваясь к шуму позади. Чонгук заходит за ним и закрывает дверь на ключ, ограждая их от внешнего мира и надоедливого народа и оставаясь на месте, чтобы просто понаблюдать за потерянным зверьком. Днём и вечером Тэхён был олицетворением самоуверенности и величавости, а сейчас превращается в ком нежности, что нужно согреть, уберечь, любить и удовлетворить, чем Чонгук не прочь заняться. Омега начинает разглядывать купе ухажёра и убеждается в его богатстве и красоте: несколько окон, небольшой бежевый диван с подушками, кресло, барные полки, наполненные бутылками алкоголя, и большая расправленная кровать. Здесь пахнет роскошью и одеколоном Чонгука. — Уютно, — разрывает тишину Тэхён. — Будем обсуждать моё купе? Омега поворачивается к Чонгуку лицом, и его пульс учащается от обычного домашнего образа под тусклым светом единственной включённой лампы: белый халат, слегка оголяющий грудь, и мокрые волосы, заведённые назад. От него исходит запах чистоты. — Какие ещё варианты? — Первый вариант: обсудить то, что мы хотим друг друга, — произносит Чонгук. — А есть второй? — очередной шёпот. Надеется, что услышит его, иначе голова закружится и он грохнется прямиком на диван, испортив их ночь. — Обсудить снег за окном, дабы вы успокоились и не переживали так сильно, чтобы после затронуть первый вариант. — Не представлял, что вы такой обходительный, — мягко усмехается Тэхён. — Я сделаю всё ради вашего комфорта, — тепло предупреждает детектив. Его слова звучат сладко. К нему прислушаются. Ему верят, как другу, возлюбленному. — Тогда мне стоит вас предупредить… — и замолкает, напрягаясь. — Что у вас никого прежде не было? — договаривает вместо него. Лишил его возможности сказать слова, от которых почувствовал бы себя более неловко, и сейчас наблюдает за его изумлением, медленно идя к нему. — Как вы догадались?.. Чонгук останавливается в полушаге от Тэхёна и взирает сверху вниз. — Вы слишком неприкосновенны. Взглядом притягивает, а голосом окунает в ледяной холод. За Тэхёном толпами бегают, песни и стихи ему сочиняют, и он из гордости, из-за аристократичных манер не ответит взаимностью, держа спину ровной. Чонгуку таким же показывался, но соблазнился и пошёл навстречу, покорять с ним любовные и страстные вершины. Тэхён девственен, невинен, нетронут. Божественное создание. Страшно коснуться и испачкать. — Наверное, не слишком, раз я стою здесь. — Это исключение лично для меня. Тэхён с полуулыбкой на губах фыркает и закатывает глаза, высказав негромко себе под нос: — Всё-таки вы очень самовлюбленный мужчина. — Но я вас зацепил, — гордится Чонгук. — Немного, — пожимает плечами, не отрицая. — Вы бы тогда не пришли ко мне. Случилось грандиозное в его сердце, что послужило сделать такой значимый шаг. Мир замирает на время, и Тэхён вместе с ним. Произнести истину язык пока не поворачивается. Безмолвием подтверждает догадки детектива и мучительно тлеет, в пепел превращаясь. Себя не узнаёт. Просит у собственной личности прощения за измену. Он меняется ради кого-то: становится хрупким, мягким и нуждающимся в чувствах и прикосновениях, что часто описываются в любимых книгах молодёжи. — Не пришёл бы, — вслух. — Слыша ваши ответы и признания, я еле сдерживаю в себе порыв, — Чонгук сокращает расстояние, не оставляя между ними ничего, кроме глухого крика души. — Какой порыв? — облизывает губы, опуская затуманенный взгляд на чужие. У обоих одно на уме. — Поцеловать вас, — хрипло выдаёт Чонгук. — Я ума не приложу, когда успел стать слабым перед вами и вашими словами, детектив, — выдыхает Тэхён, закрывая глаза. — Но поцелуйте же меня скорее... Призывает выпить яд, который погубит. Нельзя тратить и секунды на раздумья. Никаких сомнений и переживаний. Никаких отказов. Пришло время парить в небе вместе. Нежное движение — губы прикасаются друг к другу, пробуждая в телах своих обладателей все возможные чувства и эмоции. Радость умножилась, ощущаясь и в кончиках пальцев. Сердечные ритмы ускорились, заглушая всё вокруг. Чонгук осторожен, не безумствует, не даёт усомниться в своих возможностях и намерениях. Целует медленно, заводя ладонь на шею Тэхёну, и языком раскрывает шире его рот, прижимая к себе желанное тело. Тэхён в сильных руках превращается в тающее мороженое и поддаётся любому действию, со страхом укладывая руки на рельефных плечах. Окутывается дымкой страсти и не хочет встречать конец первого поцелуя. Встаёт на носочки, тянется к мужчине и получает ожоги от тяжёлых ладоней на своей талии. Чонгук гладит его кожу через ткань одежды, сжимает, переходит на поясницу и склоняет голову к плечу, упорнее сминая мягкие губы и углубляя поцелуй. До одури сладок. Сплетается с ним языками, кусается и в одно сливается. Их поцелуй жарче солнца, горящего над пустыней, и его через силу обрывает Тэхён и шумно дышит в рот партнера, облизываясь голодным котёнком. Он обнимает крепкое тело сильнее, боясь потерять почву под ногами. Чонгук спокойно раскрывает глаза и трётся кончиком носа о чужой, звонко клюнув Тэхёна в уголок уст и вырвав из него тихое довольное мычание, почти мурчание. Самообладания мало. Зная о взаимности, не в силах устоять. Вскоре решаются возобновить зрительный контакт, во время которого ни первый, ни второй не догадывается, с чего начать разговор. Тэхён, попробовав вкус поцелуя, еле приходит в себя и касается дрожащими кончиками пальцев своих губ. В нём искры светятся и море хлещет. А Чонгук мягко улыбается и успокаивающе и медленно поглаживает пальцем его скулу, вдыхая любовный аромат. Аромат кожи, парфюма, волос. — Вы сладкий, словно финик. Лучший десерт для детектива Чона. — С финиками меня ещё никто не сравнивал, — признаётся омега. — И тут я первый, — довольным тоном произносит Чонгук. — Намереваетесь быть ещё в чём-то? Поцеловать и назвать фиником — это малое из запланированного. — Во всём, что вы не пробовали, но хотели бы, — и оставляет короткий поцелуй у него на лбу. Тэхён от его приятного жеста смущается сильнее, нежели когда они столкнулись губами на длительные две минуты. — Об одной моей потребности я вам уже сказал, — шепчет он и хлопает ресницами. — Хотите меня — получите, — твёрдо, чтобы не сомневались. Тэхён долго не думает и не замечает, как говорит: — Как и вы меня. — Вы выбрались из моей мечты? — Чонгук восхищенно вздыхает. Неописуемо счастлив, что сумел, добился, пришёл к цели и забрал главный и бесценный приз, который и под дулом пистолета не отдаст в чужие руки. — А вы из моих кошмаров. Я таких, как вы, остерегаюсь, — хмыкает, надменно смотря. — Таких, как я, нет, — хмурится и прикладывает ладонь к груди. — Я единственный, неповторимый, выдающийся и полностью ваш. Всё та же самовлюблённость и самоуверенность. Больше это Тэхёна не отталкивает. Он закатывает глаза и как прежде держится за его плечи, находя одно лишь решение — смирение. Звучит плачевно, но работает прекрасно, никаких погрешностей. — Не знаю, к счастью или к сожалению, — издевается Тэхён. Чонгук подозрительно ухмыляется и опускается к его уху, опаляя дыханием. — Этой ночью определитесь. — Детектив… — Разденьтесь, — вежливо просит Чонгук и отходит на два шага. Встав напротив, ему приходится наблюдать за милой растерянностью. Она ему нравится. Выглядит превосходно. Желание растёт в нём из маленького пятна в огромное облако. Тэхён колеблется, жуёт целованные губы и глотает слюну, перед тем, как задать вопрос: — В книгах один партнёр раздевает другого. Мы не сделаем так же? — В следующий раз, обещаю, — отвечает мужчина. — Но сегодня, когда вы впервые перед кем-то откроетесь, сделайте это сами. — Для чего? — Я должен понять, насколько сильно вы меня желаете. Если разденетесь, то мы продолжим начатое. — А если нет? — прищуривается. — То попробуем уже завтра в турецком отеле. Тэхён задумывается. Расставляет всё по полочкам и рассчитывает свои способности. Смелость вторгнуться в купе детектива у него появилась, смелость идти дальше тоже имеется и, надеется, немного усилится. — Нет, — неожиданно отрезает. — Здесь. Чонгук гордится его уверенностью и кивает, сдерживая улыбку. — Хорошо. После Чонгук молча направляется к лампе и выключает её, погружая купе в полутьму. Лунный свет их не покидает, очерчивает силуэты и создаёт очаровательную атмосферу. Присутствует романтика и страсть, и их чувствуют всеми клетками тела оба человека. — Ещё закройте шторы, чтобы было полностью темно, — вдруг говорит Тэхён. — Ни за что, — без колебаний отказывает Чонгук. — Вы говорили, что сделаете всё ради моего комфорта. — Вам должно быть комфортно находиться обнажённым передо мной, — серьёзно говорит и выглядит так же. — Для этого нужно время, но давайте уже приступим к этому и избавимся от смущения. Звёзды в небе мерцают. Мгновенно по понятным причинам зимняя ночь превращается в летнюю. Чонгук, спрятав руки в карманах, замирает, не дышит и следит за тем, как Тэхён аккуратно избавляется от халата и спускает бретельку своей пижамной бежевой майки. Действия масляные, привлекательные, головокружительные. Универсальное удовольствие. — Зачем я вас слушаю? — поднимает бровь Тэхён. Чон, рассматривая острые ключицы партнёра, отстранённо объясняет: — В наших отношениях должно быть взаимопонимание. — Взаимопонимание? Пока в них вы только командуете, — недовольно поджимает губы. — У меня есть опыт. Я учу вас, — возвращается к его глазам Чонгук. — Или же мне прекратить и вы сами со всем разберётесь? К этому Тэхён совершенно не готов. Себе не доверяет, детективу Чону — почему-то да. — Нет. Пожалуйста, я ни в чём не смыслю… — почти мольба, и безумно сладкая. — Начинайте, — кивает Чонгук. — Я сразу за вами, не бойтесь. Тэхён обезврежен в плену своего желания и ауры Чонгука. От чувств и намерений ток бежит по телу. Стесняется, но бездействовать не согласен. Он цепляется за конец майки и стягивает её с себя, комкая в пальцах и следя за реакцией. А реакция неожиданная и странная. Чонгук крепкий мужчина, способен держать эмоции на замке, но сейчас искренне сам этот замок ломает и превращается в тепличный цветок. Прикладывает ладонь к открывшемуся рту и сильно расширяет веки, скользя пылким взором по голым плечам, груди и животу. Не худой, кости не выделяются, есть мягкость, которую хочется сжимать и сжимать. После быстрого анализа Чонгук отворачивается от Тэхёна, широко улыбается самому себе и сильно кусает кулак, глотая восторженный визг. Омега таращится на его спину и успешно окунается в панику, но через несколько секунд альфа вновь разворачивается к нему уже без счастливой улыбки, а с каменным, надменным выражением лица, словно ничего и не произошло. Слабость мужчины проявляется в момент, когда он начинает влюбляться. Ни о чем не думает. На совершение глупостей способен. Откажется от всех удобств и будет спать на улице под ливнем и снегом. И Чонгук одушевляется любовью, глядя, как Тэхён тихо смеётся над его ребяческим поведением и убирает свою вещь на кресло. Приступает к штанам и неторопливо их спускает, отправляя за майкой и оставаясь перед Чонгуком в одном нижнем чёрном белье. Щедро дарит счастье и притягивает фаната, как магнит, губами цвета вишни, длинными ногами, ровной талией, песочным цветом кожи и пальцами, которые мажут по животу от маленькой смущённости. Чонгук в изнеможении. Видит море и по собственной воле тонет в нём. В теле напротив гармония. Тэхён неотразим, выше страстей и самого мира. К нему Чон подходит, опускает ладонь на бедро и прикасается губами к горячей щеке, целуя несколько раз подряд. Безмолвно говорит сердцу в его груди успокоиться и довериться. Омега глубоко дышит, улыбается проявленной нежности и сжимает его широкие рельефные плечи, мечтая сорвать чужой халат и согреться под властью мужского тела. Не дёргается, стоит детективу снять с него трусы и оставить где-то на полу. Без слов доказывает — его, его и его. Чонгук держит слово: раздевается за Тэхёном. Одним движением руки халат сползает на пол и оголяет прежде невиданные жаркие сантиметры, вызывая чистое любопытство. Глаза Тэхёна бредят и бродят по лицу детектива, появившимся перед ним в иных и интересных красках. Теперь оба открыты друг для друга. Жажда рассмотреть его целиком заполняет омегу с невероятной и страшной скоростью. Глотнув ком волнения, он прикусывает губу и опускает растерянный взгляд на живопись снизу, на пах. Дыхание замирает. Прерывается пульс. Сердце уходит в пятки, находясь в ожидании. Брови на лбу. Боль заранее ощущается. — Он у вас такой... — делает паузу Тэхён, собираясь с мыслями, — крупный. Чонгук ухмыляется, склоняя голову, и мажет губами по сонной артерии на шее Тэхёна. — Вы ещё не видели его в действии, — отвечает многозначно. — Я горжусь не только своей успешной карьерой. — О Боже мой... — от стыда прижимается к его груди, пряча покрасневшее лицо. А гордиться действительно есть чем. Линейки рядом нет, но и без неё понятно, что сантиметров достаточно много, чтобы Тэхён смог усомниться в себе. Примет? Не порвётся? Не слишком ли маленький для такого большого Чонгука? Все мысли кашей. — Он вас смущает? — Не представляете, насколько. Может... — поднимает на него огромные молящие глаза, шёпотом продолжая: — спрячете его? Чонгук хмурится. — Не обижайте моего генерала, Тэхён. Тут Тэхён выпадает. Поморгав, таращится на человека с красивым, венистым, толстым, длинным достоинством, что внушает и восхищение, и страх. — Генерала? — переспрашивает. — Статус майора он перерос ещё в подростковом возрасте, — серьёзно говорит Чонгук. Приходится остаться с открытым ртом и переосмыслить услышанное. — Надо же, — качает головой. — Вы с ним подружитесь, не переживайте. Тэхён возражений не выдвигает и негромко вскрикивает, когда Чонгук внезапно, без предупреждений подхватывает его на руки и сталкивается с ним губами, сразу же вторгаясь языком в рот. Мужчина подходит к большой кровати, ловит тихие стоны и аккуратно укладывает на белоснежные чистые простыни желанное обнаженное тело, обращаясь с ним как с сокровищем. Раздвигает ему ноги и встаёт между ними, подминая омегу под собой. Тэхён с диким напором отвечает, обнимает за шею и не позволяет от себя отстраниться, исследуя ладонями выделяющиеся мышцы под бронзовой кожей. Чонгук насильно обрывает поцелуй, кусая его нижнюю губу, и возвышается, заглядывая в возбужденные глаза, где виден немой ответ. Спокойно оглаживая пальцами пунцовую щеку, опускается ниже и начинает исследовать шею поцелуями, едва заметными засосами и слабыми укусами. Тэхён будто бы получает неиссякаемый источник удовольствия. Невзирая на лёгкий страх и риск того, что люди, находящиеся в поезде, могут услышать их, ему не хочется прекращать начатое безумие. Всего будоражит. Чонгук его в трепет приводит, языком скользя по телу. Находится всё ниже и ниже. Трогает всё, на что никто никогда не имел право. В руках стискивает ноги, раздвигая шире, и горбится, с закрытыми веками расцеловывая и кусая соски и живот, что втягивается от этих прикосновений. Его мечты сбываются прямо сейчас. Секундами наслаждается и никуда не торопится, поедая свой долгожданный десерт. Тэхён подглядывает из-под потяжелевших век, влезает пальцами во влажные волосы мужчины и ловит его хищный взгляд, сверкающий в темноте, растягивая ухмылку и поглаживая по голове. Играется с тёмными прядями, пока ему дарят приятные ощущения, в которых тонет и захлебывается, растягивая рот в бесшумном стоне. Не упускает момента показать довольную улыбку, и ею спровоцировать голодного льва. — Я уверен, что вы ужасно сладкий везде, — хрипит Чонгук. — Только не говорите, что вы хотите... Договорить не успевает, потому что Чонгук переворачивает его на живот и тут же приподнимает за таз, заставляя встать на колени. Сам мужчина остаётся позади и оглаживает ладонями бёдра, пока Тэхён отходит от шока и упирается ладонями в матрас. — Мы понимаем друг друга с полуслова, нам точно было суждено быть вместе. Тэхён хмурится, оглядываясь через плечо. — Нет, серьёзно, вы ненормальный, — шипит на него. — Вам всё понравится, — убеждает. — Вы хоть раз сомневались в себе? — вопросительно выгибает бровь. Ответ заранее знает, а альфа вслух его произносит: — Нет. — Ожидаемо. Уверенность заполняет Чонгука всего. Всегда. — Не переживайте, я умею обращаться и с членом, и с языком. Тэхён плюхается на подушку и тихо визжит в неё, не понимая, как Чонгук может спокойным тоном говорить интимные вещи. А тот не понимает лишь того, почему так реагируют на его обыкновенные слова. Он всего-то сообщил ему правду, думая разбить в нём опасения. — Детектив, прошу вас, — стонет Тэхён, отрываясь от подушки, — заткнитесь. — Заткнусь, но перед этим скажу, что у вас безумно красивые ягодицы, — оценивает Чонгук. — Пухлые, мягкие, румяные, как свежеиспеченные турецкие булочки. Их он сжимает, раздвигает и слабо шлёпает. Глаз не отрывает. Без ума. — Почему турецкие? — задумчиво уводит взгляд, поменявшись в лице. — На одной из улиц в Константинополе готовят аппетитные и очень вкусные булочки. С самого детства их люблю. Когда мы туда прибудем, первым делом я дам вам их попробовать. Тэхён в последнюю очередь перед своим первым сексом хотел бы обсуждать турецкие булочки, как бы сильно Чонгук его ни заинтересовал ими. — Не сомневаюсь в их сладости. — Они, конечно, невероятные, но сегодня я планирую попробовать ваши, — с хитрецой улыбается Чонгук. — Точнее, то, что между ними, — более тихо добавляет. Загоняет в краску холодного принца, лишая какого-либо шанса шагнуть назад. Собирается сделать ему хорошо и не позволит отказаться от наслаждения, которое он ещё не получал ни от кого другого. Сначала Чонгук встаёт с кровати, отправляется к своим личным вещам. Быстро находит в нужных карманах презерватив и возвращается к гостю, оставив нужную для этой ночи вещь недалеко от себя. Он опускается к его плечам, ведёт по ним кончиком носа и горячо дышит, поглаживая рукой талию. Позже расцеловывает лопатки и медленно отправляется ниже, ладонями разводя мягкие половинки. Язык проходится по алой дырочке, и Тэхён, не привыкший к интимной ласке, дёргается и прикусывает нижнюю губу. Испивает новые ощущения, до побеления костяшек сжимая в пальцах подушку и прикрывая в экстазе веки. Отдаётся, постепенно расслабляясь для своего мужчины. Для Чонгука его доверие равняется с полным кубком счастья. Он смачивает указательный палец слюной и вводит одну фалангу в пылающее нутро, неспешно и умело начиная растягивать. Считает это малым и параллельно обводит сжимающееся колечко кончиком языка, собирая капли выделяющейся смазки и прислушиваясь к шумным выдохам, мелодичным стонам, непонятному лепету. Всё, сорванное с уст Тэхёна, мёд для ушей. Ещё сильней порыв, хоть и казалось это чем-то недостижимым. Грудь колотится сразу у обоих. Падают в бездну вместе и открывают душу. Их ночь отличается от ночей других пассажиров Восточного Экспресса. У них она недавно зажжённая свеча. Жарко, плохо, хорошо. Тэхён путается. Выгибается в спине и жмурится из-за боли от двух пальцев в себе, мелко дрожа. Его часто отвлекают и не разрешают сосредоточиться на острых ощущениях, покрывая бархатную кожу утешающими поцелуями. Чонгук давит на влажные внутренние стенки, готовит для себя и уделяет этому достаточно времени. Толкается ещё несколько раз, то медленно, то быстро, то размашисто, и вытаскивает пальцы, сразу же припадает к промежности губами и посасывает кожицу вокруг неё, хватаясь за ягодицы и стискивая в руках. Тэхён впервые срывается на громкий вскрик и прикрывает рот ладонью, кусая её и судорожно вбирая через нос воздух, будто бы задыхается. Закатывает глаза, когда язык оказывается внутри, и расставляет ноги шире, ерзая на чужом лице. Считает себя жутко неприличным в данный момент и ни за что не ставит это выше получаемого удовольствия. Римминг от детектива Чона лучше в миллионы раз собственной порядочности. Тэхён заводит руку назад и влезает пальцами в мокрые волосы альфы, слабо их сжимая в кулаке. Чонгук усердно вылизывает, вертит языком, никак не насладившись вкусом, гладит бёдра перед каждым звонким шлепком, вызывающим дрожь в конечностях, и смакует выделения. Градус возбуждения повышается до максимума. Глаза застилает туман. Ещё несколько движений языком и множество поцелуев на чувствительном месте, и Чонгук отрывается. Картина под ним дух захватывает. Терпеть невозможно, времени на отдых не вручает и переворачивает Тэхёна обратно на спину, нависая сверху и оглаживая его подбородок большим пальцем. Омега смотрит на него огромными стеклянными бусинами, обнимая за шею и закидывая одну ногу ему на спину. Не робеет и самостоятельно голодно целует Чонгука, за пару минут соскучившись по его губам. Мечтают друг друга до дна испить, трутся телами и громко дышат рот в рот. — Это было хорошо… — Тэхён отстраняется и торопливо облизывается. — Превосходно, — Чонгук заглядывает в раскрытые глаза. — Незабываемо, — тихо смеётся. До сладостного головокружения были приятны его действия, о которых Тэхён ещё не раз попросит. Повтор ему необходим в ближайшем будущем. — Вы готовы к следующему этапу? — рушится сиплый вопрос. Готов, но страшно. — Мне будет больно? — Я не хочу врать и говорить, что никакой боли не почувствуете. Но я буду с вами нежен, как ни с кем другим, — обещает. С ним иначе нельзя. — Я доверяю вам своё тело всецело, детектив, — шепчет Тэхён, мягко улыбнувшись. Чонгук дарит его щеке поцелуй и отвечает спустя небольшую паузу: — Я позабочусь о нём как следует. И томный жар разливается по паре, решаясь окончательно разрушить стену между ними. Двум возбуждённым и влюблённым дороги назад не видно. От неё остаётся золотая пыль. Чонгук слепо находит презерватив, недавно отложенный, и зубами разрывает бумажный пакетик, откидывает мусор на пол и раскатывает резину по твёрдо стоящему члену, возвращаясь обратно к Тэхёну. Заставляет его удобнее и крепче сцепить ноги на своей спине и вжимает головку к пульсирующей дырочке, со всей осторожностью проникая. Внутри жарко, тесно, изумительно. Стискивая челюсти, видит, что с первых секунд доставляет Тэхёну неприятные ощущения, и льнёт ублажать губами и уводить его мысли в другое русло. Берёт в рот мочку его уха, а рукой трёт набухшие соски, входя ещё на пару сантиметров. Омега жмурится, издавая затяжное мычание, и вцепляется в мощное тело, как в спасательный круг, пытаясь расслабить мышцы. Отвлекающие манёвры Чонгука помогают. Они ласковые, милые, рассеивающие волнение и напряжение. А воздух вокруг наоборот накаляется, лишая возможности без затруднения дышать. Точёные скулы Чонгука отражаются в лунном свете, как и мышцы на плечах и руках. Изысканно и красиво. Мужчина двигается медленно, без воли держит демонов, желающих это тело испробовать со всех ракурсов, и кусает омегу за ключицу, тут же облизывая след. Тэхён в его руках цветущий, нагой, раскрытый, готовый принимать желания. Чонгук даёт ему время, чтобы мог привыкнуть, и входит глубже. Давит в себе рычание, когда вихрь энергии бежит по телу, и берёт парня за подбородок, вынудив отлипнуть от своего плеча и посмотреть на себя. Губы мокрые от слюны, распахнутые и опухшие. Одинокая слеза течёт по щеке Тэхёна, и её Чонгук растирает по коже, поцеловав парня в кончик носа и прижавшись к его лбу своим. Альфа толкается, держит бедро рукой и локтем упирается в матрас, ускоряясь и скрипя зубами оттого, как сильно сдавливают внутренние стенки его член. Смазка вытекает, скользит по бёдрам, хлюпает. Каждый звук, шёпот и скулёж усиливают сладкое опьянение. Минута за минутой. Обходятся без грязи, пошлости. Их секс пропитан взаимной симпатией. Сближаются не в одном смысле и теряют вкус к внешнему миру. Вместе теряют голову, не замечая рамок, запретов. Никому не видны и не слышны, и по этой лёгкой причине становятся громче и смелее. В них волны, брызги, блеск. Они прилипают, как магнит и железо, тонут, задыхаются и ни секунды не отдыхают. Боль Тэхёна скоро перетекает в наслаждение — головка члена удачно соприкасается с комком нервов. Он этому удивляется, широко раскрывает рот и закатывает глаза, влезая пальцами в волосы Чонгука. Его лихорадит. Весь трясётся под ним и стонет, выгибаясь в спине и трогая животом торс мужчины. Как будто плывёт по волне. Никаких мыслей в голове. Опускает ладонь на горячую грудь Чонгука и обжигается о его кожу, скользя на пресс с выделяющимися мышцами и контролируя ускоренные движение тазом, хныканьем требуя поцелуя, который получает без опозданий. Царапает ему спину и гладит свои же следы, жадно сминая губы и кусая их. — Д-детектив… — запинается, немного отстраняясь и глотая слюну. — Тэхён, — шепчет тот в ответ. Толчки нежные, больше не доставляющие дискомфорта. Омега становится храбрее. Почти незаметно подмахивает навстречу бёдрами, не чувствуя и следа от усталости. — Кажется, что схожу с ума... — с усилием приходится произнести фразу. Отвлекается на стоны и продолжает: — Но я ужасно не хочу, чтобы вы останавливались... Потрясающий и нежный. Плавится свечой, наряду с этим разгораясь сильнее. Чонгук в полном восторге. — Не позволю себе такую глупость, — серьёзно. Ему верят. — К тому же, когда об этом ещё просите вы. — Мне нравится чувствовать вас внутри себя, — Тэхён рисует узоры на шее и прикусывает губу от очередного прилива блаженства. Сказанное заседает и в голове, и в самом сердце. Чонгук ломает брови и находится в незначительном шоке, бегая глазами с расширенными зрачками по лицу омеги. — Вы молчали — я влюбился. Вы говорите — я начинаю любить. Тэхён хрипло смеётся ему в губы. — Рано для этого, безумец. — Видно, нет, — сквозь сжатые зубы излагает Чонгук. — Я слышу с ваших уст слова, которых даже не ждал в скором времени, и ни за что больше не приму жизнь без вас. — Одного секса хватило? — Одного вашего взгляда. Холод его глаз забыть невозможно. Был полон равнодушия ко всем, а сейчас под воздействием страсти изнемогает. Чонгук чуть приподнимается, удерживается рукой за невысокое изголовье кровати и задаёт более быстрый ритм, входя на всю длину и вскидывая подбородок. Тэхён смотрит на него снизу вверх и в силах выбить из себя лишь лихорадочный выдох, содрогаясь от происходящего. Волосы растрепанные и раскиданы по белой подушке, грудь ходуном ходит, коленки широко расставлены и трясутся, аромат кожи заполняет воздух и лёгкие. Просто лежа на кровати, будоражит кровь. Член Чонгука пульсирует, плавно скользит, но Тэхён, получив очередную ошеломляющую судорогу, сдавливает его глубоко в себе и безудержно стонет, трогая свой живот. Находит бугорок и гладит его под прицелом жадных львиных глаз, прикусывая нижнюю губу и улыбаясь одним уголком. Дразнит и добивается от него утробного и громоподобного рычания и мощного шлепка по своему бедру. Распаленный поведением Тэхёна, Чонгук закидывает его ногу себе на вспотевшее плечо и хватается за талию, приподнимая таз и беря под новым углом с новым настроем. Омега вскрикивает и запрокидывает голову, цепляясь за предплечье альфы и простыни. Ткани тянет и больше не контролирует всплески эмоций, чувствуя, как обильно вытекает из него смазка, с трудом подстраиваясь под ритм мужчины и двигаясь одновременно с ним. Немеет и теряет себя. Стоны и жалобный скулеж исторгаются из его груди без передышки. Чёлка прилипает ко лбу и вискам, и горло начинает ныть от надорванных криков. Купе наполняется влажными шлепками бьющихся о ягодицы яиц. Чонгук целует его под коленом и ведёт языком, кусая небольшой участок кожи. Вторую ногу тоже тискает в ладони и тянет в сторону, выпрямляется в спине и делает плавные рывки и круговые движения бёдрами, задевая простату вновь и вновь. Когда Тэхён выгибает спину, показывает все сокровенные прежде места на краю кровати, Чонгук чувствует силу и трепет. Съесть свой финик хочет. Сделав ещё пару толчков, мужчина покидает нутро и встречается с потерянным блестящим взором Тэхёна, которому не нравится чувствовать пустоту. — Испробуем другую позу, — сообщает причину неожиданного отстранения Чонгук. — Другую?.. В следующий миг его переворачивают на живот, и он сам, догадавшись о запланированном, встаёт на колени, как некоторое время назад, и обнимает подушку, выпячивая задницу. — С каждого ракурса вы выглядите великолепно, — доносится позади. — А не видя ваших глаз над собой, я сойду с ума. — Вы будете чувствовать меня, и этого временно хватит, — целует его в поясницу. Выпрямляет спину, тянет ягодицу Тэхёна в сторону и двумя пальцами мажет по сочащейся дырочке, приставляя к ней крупную головку. Подаётся вперёд и неторопливо заполняет омегу собой, распахнув рот. На секунду застывает внутри, убеждается, насколько горячий и сладкий мальчик ему достался, и возобновляет толчки, впиваясь пальцами в медовые бёдра. Помечает алыми отпечатками. Звонкие стоны ласкают его слух, и он продолжает отбивать чёткий ритм, вторгаясь всё глубже и грубее. Не отрывает взгляда от изящных спины, плеч, рук и взлохмаченной макушки. У Тэхёна ноет всё. Ноги разъезжаются от интенсивных рывков, а парень не прекращает насаживаться, скулит и срывает с губы кожицу, расслабляя мышцы и свободно принимая член. Силы выбиваются из него постепенно, и скоро вовсе покинут его. А он стонет и стонет, не опасаясь быть услышанным пассажирами поезда. Эйфория захлестывает их. Летают где-то в облаках, не желая возвращаться обратно к земле и людям. Чонгук, взяв Тэхёна за локоть, тянет на себя и прижимается грудью к его спине, сгорбившись над ним. Омега слепо и судорожно разыскивает его губы, прильнув к ним и впитав влагу. Звук громкого и мокрого поцелуя смешивается с хлюпаньем смазки и мелодией рождающейся любви. Пот льётся по коже. Чонгук языком по новой изучает рот Тэхёна, ведёт по дёснам и глотает выдохи свои и его. Берёт поперёк живота и сильнее, быстрее толкается, доставляя немыслимое удовольствие. Омега заводит руку назад и сжимает в кулаке волосы альфы, притягивая ближе к себе и не успевая ни за поцелуем, ни за толчками. Вдыхает их общий аромат, находясь в крепких объятиях огня и вожделения. На нём следы от касания губ и рук. Их сохранит до следующего раза. Так неистово стонет, что вот-вот захлебнётся. Желание и слабость берут верх над ним. Удерживается за бедро Чонгука и трётся об него, отрываясь от губ и слизывая с них слюну. — Вы пожираете меня, — делится секретом Тэхён, обессилено улыбнувшись и открыв веки. — Просто забираю себе, — хрипит Чонгук в рот. — Называете синоним… Без возврата украл тело, душу, сердце. В них незримый свет и изнеможение. Мужчина прижимается губами к его виску и целует, хмуря брови и двигаясь без остановки. Собирается прийти вместе с Тэхёном к долгожданному пику, поглощающему в безумие. Облизывает липкую кожу и набирает темп, обнимая со всей нежностью. Тэхён запрокидывает голову на его плечо и проталкивает густой воздух в лёгкие, немея от чувственных восторгов. Божественно. Волнующе. Чарующе. Чонгук совершает последние толчки и напрягается, дыша как загнанный зверь. Рассыпается на части, пока мощные импульсы прошивают его тело, а тугой ком распадается внизу живота. Мышцы сокращаются в спазме. Адская смесь: жгучая, приятная, острая. Тэхён дрожит, вытягивается струной и сквозь стиснутые зубы стонет одно имя, вместе с его обладателем изливаясь. Погружаясь в тишину, Чонгук покидает тело, и Тэхён, утерявший крохотную возможность стоять на коленях, падает на мятые простыни. Мужчина стягивает с члена наполненный семенем презерватив, завязывает его и отбрасывает на пол, присоединяясь к омеге и ложась рядом с ним на спину. Минуты летят, дыхание медленно восстанавливается, мысли и разум возвращаются на место. Чонгук поворачивает голову к Тэхёну, встречаясь с его взглядом, и оглаживает ладонью его щеку. Омега хлопает мокрыми ресницами в течение долгих секунд и осторожно подползает к нему, кладёт голову на спокойно вздымающуюся голую грудь и обнимает, закидывая ногу на его бёдра. Альфа целует в макушку и лениво водит кончиками пальцев по его пояснице и ягодицам, довольствуясь их общей сказкой. Пыл унялся, желание сплетаться и быть одним целым — нисколько. — Теперь вы согласитесь выйти за меня? — разрушает тишину предложением. — Нет, — не думая, отвечает Тэхён. Чонгук удивляется и хмурится, посмотрев на него. — Что? — Мы знаем друг друга со вчерашнего дня. — Однако, это нам не помешало заняться сексом, — откровенно возмущается. — Разве я вам не нравлюсь? В этом сомнений абсолютно никаких. Ему просто нужно услышать подтверждение с его уст. — Нравитесь, и очень сильно, чему удивится, видимо, каждый, — успокаивает правдой Тэхён. — Но бежать с вами сразу к алтарю — безумие. Меня отец убьёт. — И меня ваш отец убьёт, если узнает, что я провёл тщательное расследование внутри вашего тела до свадьбы. Тэхён поднимается на локте, прищуривается и детально, зловеще, холодно разглядывает Чонгука, переспрашивая сквозь зубы: — Тщательное расследование внутри моего тела? — Звучит интересно, согласитесь, — ухмыляется, обнимая его одной рукой за талию и притягивая плотнее. Так доволен придуманной фразой, что весь сверкает и искрится, в отличие от своего партнёра, что тяжелым взглядом готов истребить весь мир без исключений. — Ещё раз назовёте наш секс подобным образом, убьёт вас не мой отец, а я. Улыбка исчезает с губ Чонгука. — Понял. — Прекрасно, — хмыкает, надменно вскинув бровь. Опустившись к нему, Тэхён клюёт в губы и гладит широкую грудь. — А когда вы расскажете вашему отцу о нас? — задумчиво пялится в потолок купе Чонгук. — Никогда, — кусает за подбородок и сразу целует. Ведёт себя как игривый львёнок. Никак не насытится и не наиграется своим взрослым мужчиной. — Этот ответ меня не устраивает, — вздыхает, подкладывая под голову согнутую в локте руку. — Хочу увидеть его лицо, когда он узнает, что сухая, флегматичная, самовлюбленная ищейка станет законным супругом его младшего сына. — Нужно время, чтобы подумать, как ему сообщить данную новость, иначе мы доведём его до инфаркта, — тяжело вздыхает и добавляет, не скрывая: — Он же вас ненавидит. Чонгук толкает язык за щеку и переводит надменный взгляд на Тэхёна, а тот моргает и не сразу понимает, как сдал себя, предал и пошёл на поводу у наглого болтливого детектива. — Вы согласились, что я стану вашим супругом, — тянет уголки губ. Тэхён фальшиво кашляет и поправляет чёлку, удобнее прилипает к обнажённому телу и указательным пальцем рисует на торсе невидимые рисунки, прошептав: — Не сегодня. — А завтра? — спрашивает Чонгук. — И не завтра. — Через неделю? — продолжает стараться, играя на чужих нервах. — Мы могли бы сыграть свадьбу прямо в Константинополе. — Мы заключим брак тогда, когда придёт время, — спокойнее и мягче говорит Тэхён, чтобы его, наконец-то, правильно поняли. — Давайте пока изучать друг друга и получать от этого удовольствие. Я не скорой свадьбы хочу, а вас. Холод в нём заменяется теплом. Он не против любви, сильных чувств и бесконечных приключений с такой интересной, необычной, хоть и порой надоедливой личностью. Очень надоедливой, честно говоря, и любимой. Детектив раздражает и злит многих своим языком и поведением, а Тэхён составит ему компанию и вместе с ним будет ворчать на всех и брызгаться ядом до старости лет. — Мой сладкий финик, — называет так, как никто другой не называл. — Я ваш без остатка ещё со вчерашнего дня. Теперь ежедневно планирует обращаться к нему «мой финик». — Я ничего не делал ради этого. Чонгук приподнимается на локте и тянет Тэхёна на себя, столкнувшись с ним носом. — Делали, — считает иначе. — Появились передо мной. — И больше не уйду с ваших глаз, — обещает, обнимая его за плечи. — Сумасшедший, — хмыкает Чонгук. — Вы причина моего сумасшествия, — отвечает его же фразой Тэхён и улыбается. И ночь становится рассветом, услышав сладкие признания двух пассажиров, закрепляющих ценные слова поцелуем. Нашли друг друга, пережив долгие поиски, собственное безразличие к взглядам посторонних и сотни страниц о сказочной любви. Становятся неразлучны, сплетаются руками и ногами и возвращаются к ласке, объятиям, страсти. А Восточный Экспресс после долгой остановки на некой станции снова отправляется в путь с новым романом внутри себя.