Оба Два. Холодная синева

Анри старательно улыбался, хотя никакого удовольствия от праздника не ощущал. Чего он ожидал? Неужели надеялся, что приём в честь его дня рождения действительно будет в честь его дня рождения? Удушающее разочарование внутри говорило, что он всё же надеялся на что-то. Но отец просто отмахнулся от него. «Провести охоту в день рождение? Анри, не глупи! Состязание по фехтованию на манер традиций северян? Анри, ты с ума сошел? Парадный обед и танцевальный вечер. Возможно, я позволю тебе добавить эту новомодную мазурку в программу». Мазурку! Ему двадцать два! И отец предлагает ему мазурку! Он думал, что унизительнее уже некуда, но потом отец передумал насчет мазурки. Оказалось, что и такой подачки Анри не достоин. Единственное, что хоть немного согревало сердце – это подарки. Среди ювелирных безделушек и вышитых платочков – черт возьми, этих платочков у него уже запас на год – встречались и действительно приятные вещи: богато отделанная конная упряжь, странной формы меч, привезённый с востока, да и объемная бутылка медовухи внушала приятные ожидания. К тому же, отец должен был вручить свой подарок в конце вечера. Анри был почти уверен, что это будет конь. Ладно, не просто конь, а восхитительный глиетский жеребец, золотой масти, норовистый, поджарый и мускулистый, готовый нести своего седока хоть на край света, не зная сна и отдыха. Прекрасный конь, которого Анри уже видел в конюшне – его привезли накануне вечером. Подобный подарок казался невероятным после истории с мазуркой, но Анри понял, что отец и сам осознал, что перегнул палку, и теперь желал загладить вину. Музыка затихла, а толпа гостей внезапно стала растекаться, освобождая центр. Сердце Анри забилось быстрее, ведь это значило только одно: отец собирается вручить свой подарок. Герцог Андрэ Сен-Монфро-Марсей вышел в центр, за ним шли двое светловолосых юношей. - Что же, Анри, тебе уже исполнилось двадцать два, пришла пора и мне вручить тебе подарок. Я долго думал, что можно подарить молодому человеку, которому повезло быть моим сыном, - отец сделал паузу, гости улыбнулись, - и понял: то, чего всегда не хватало мне самому. Отец сделал шаг в сторону, толпа дрессированно ахнула, Анри с недоумением уставился на юношей, где-то на задворках сознания отмечая, что они явно северяне. Голубые глаза, светлые волосы… Анри не сразу понял, что они выглядят одинаково. Близнецы. - Мой подарок тебе. Эти двое прекрасно образованы, знают математику и астрономию, умеют играть на музыкальных инструментах, и их внешний вид… Они – настоящее произведение искусства. И я дарю их тебе. Толпа разлилась аплодисментами и восторгами, многие стали подходить и разглядывать юношей вблизи. Рабы в их провинции редкость, тем более рабы-северяне. Всем известно, северяне прирежут любого, кто владел или продавал людей, работорговцы их земли обходят за многие мили. Отец сдержанно улыбался, принимая восторги, как будто это он тут виновник торжества. Анри как дурак торчал посреди толпы и не знал, что ему делать. Несколько минут спустя отец подал знак, и камергер пригласил всех пройти в сад полюбоваться ночным небом. Толпа послушно перетекла в сад, и вскоре посреди большой, душной, освещенной сотнями свечей гостиной остался только он и его «подарок». Снаружи раздался грохот, толпа восхищенно ахнула, кто-то из женщин завизжал. В стекле окон отражались расцветающие в небе алые и розовые цветы салюта. Вот тебе, Анри, и глиетский конь. В душной комнате стало ещё жарче, в голове застучало от бессильной злости. - Милорд, кажется в расстроены, - тихо сказал один из близнецов. - О! Малыш, тебе только так кажется, - ухмыльнулся Анри. Ярость душила его, а юноши были такие беззащитные… всего лишь рабы. Они ничего ему не могут сделать. Несколько шагов, и он наотмашь ударил по лицу одного из юношей. Тот лишь молча уставился на него, и в голубых глазах его сияли тысячи огней. - Я, черт возьми, совершенно не расстроен, - сказал Анри, ухватив второго за волосы и потащив его в более укромное место.