Демон

Внутри ноет, тихонечко скребется, царапается. Больно. Хочется голову запрокинуть и увидеть светлое небо, солнце, что так радует глаз теплым летом. Хочется смеяться, лежать на траве зеленой-зеленой, которая пахнет свежо цветами. Хочется жить и улыбаться. Чанель любил улыбаться, он жил улыбкой, смехом, радостью. А теперь этого нет, и жизни, кажется, нет тоже, потому что то, что вокруг – не жизнь. Вокруг темнота, абсолютная, совершенно без ничего, та, которая от слова «непроглядная». В ушах звенит от тишины, тут ни звука не слышно, здесь вообще ничего нет. Пошевелить руками не получается, они связаны чем-то крепко-накрепко, запястья неприятно жмутся друг к другу, натирают . Хочется орать громко, так, чтобы на том свете услышали, да только ни слов ни голоса, лишь ледяной ветер в голове, да пустой хрип. Слов тоже когда-то было много, они были теплые, сладкие на вкус, живые, бесконечные. А он пришел и забрал их все, запер в клетке, не отдавая, и Чанеля тоже запер, не оставив ему ничего. Присвоил, украл, посадил в темноту и любуется. Чанель чувствует его – демона самого настоящего – не видит, но чувствует. Он повсюду, он – тьма. Смотрит, ухмыляется, наслаждается, смеется, шепчет иногда на ухо ледяным шепотом, тишиной своей шепчет. А Чанель слышит, он не может не слышать потому что он так хочет. - Иди ко мне. Я пришел. – шипит по-змеиному, холодно, заставляя вздрогнуть на месте. - Уйди, верни меня обратно. – шепот у Чанеля тихий, низкий голос красивый. – Я не могу больше, я не выдержу. Пожалуйста… Демон скалится и скользит чуть ближе, руки тянутся к белой коже и проводят по ней ногтями, впиваясь в кожу так, что остаются белые следы. Ногти у него длинные, красивые, когти. - Не отдам. – и смеется тихонечко, на ушко, щекоча ледяным дыханием. Чанеля передергивает, и он коротко втягивает воздух. Кажется, что почти всхлипывает. У него пусто там, в груди, он все забрал, присвоил, запер где-то у себя там, где никто не достанет. А в груди болит, тянет, просит вернуть то, что отобрали, вырвали с кровью, с мясом. Он не вернет. - Ты красивый. – демон говорит жадно, тянется изящной рукой и трепетно проводит по рыжим локонам. Парня передергивает, он дрожит, но демону, кажись, все равно, он пожирает Чанеля взглядом, почти облизывается, а пальцы мягко перебирают волосы. - Кто ты? Что ты? – Чанель задыхается, его рядом слишком много. С ним страшно, хочется убежать, ударить, вырваться. Вот только руки связаны, а бежать некуда. - Я твой кошмар. – скалится демон, - можешь звать меня Тао. Мне так нравится. Чанель никак не хочет называть это чудовище, он хочет исчезнуть, хочет провалиться куда-нибудь, лишь бы подальше, лишь бы не здесь, не с ним. У Тао и руки прекрасны, и глаза, горящие льдом, и губы, изогнутые в легкой усмешке, он весь прекрасен. Только красота его пугающая, леденящая душу. - Хочу трогать тебя. Ты идеален. – он ведет пальцем по скуле, плавно скользит к дрожащим губам, водит по ним очень долго, изучающе. Довольный, он спускается ниже, очерчивая острые ключицы, вздрагивающий кадык, водя пальцами по молочной коже. От Чанеля опьяняюще пахнет корицей с медом, от него пахнет теплом, солнцем, он и сам как солнце, такой же горячий, яркий и необъятный. Чанель как огонь, как яркое пламя с острыми язычками. Тао почти скулит, утыкаясь носом в шею паренька. Чанеля хочется трогать, хочется навсегда оставить здесь, мучить, называть «своим», потому что в этом темном, ледяном месте ничто больше не греет. Тао не привык к такому, у него всегда холодно, мрак, а Чанель же как контраст, хочется, чтобы он был рядом, ведь этого самого тепла не хватает. Тао темный, он обитает в мраке, он живет мраком, он и есть мрак. Чанель дрожит и тихонечко стонет, пытаясь развязать руки, крепко стянутые на запястьях, извивается, лежа на холодном полу, терпеть это все просто невозможно, а Тао жадно следит за каждым движением, сдерживая себя, как может. Руки жадно трогают чужое тело, зарываются под тоненькую футболку, проводя холодными пальцами по животу, заставляя кожу покрываться мурашками. - Не надо… Тао ловит чужой всхлип губами, вовремя наклонившись над лицом, нежно ловит мягкие губы и долго целует, не обращая внимания на сопротивление. Губы у Чанеля на вкус та же корица с медом, так и хочется проводить по ним тонким острым язычком, не обращая внимания на тихий полуплач. Щеки у Чанеля солоноватые – от слез. Он не плакал раньше, не было поводов, но сейчас слишком страшно, слишком погано, тяжело. Его трясет всего мелкой дрожью, руки, заведенные за спину, онемели, на запястьях болят ранки, из которых нещадно сочится свежая, теплая кровь. По капельке, пачкая ткань, обмотанную вокруг. Все тело ломит, болит так, будто смерть уже вот – совсем близко, в затылок смотрит. Чанель раньше боялся смерти, теперь умереть даже хочется. Тао страшнее смерти в тысячи раз. - Развяжи пожалуйста… - скулит Чанель, - Больно, очень больно. - Ничего не бывает просто так. Чанель понимает, что терять уже нечего, он уже не принадлежит себе, он уже не может ничего, а плечи ноют, а запястья саднит. - Сделаю, - выдыхает он. – Все сделаю. Тао улыбается довольно. Этого он и ждал. Руки тянутся к искровавленным запястьям и нарочито медленно разматывают полоску ткани, специально задевая молочную кожу. Материя летит на пол, а демон алчно оглядывает истертые в кровь руки. Холодный язык скользит по запястью, слизывая капельки свежей крови, Чанель лишь тихонько плачет, уткнувшись носом в холодный пол. - Ты хотел для меня что-нибудь сделать. – глаза черные-черные, как две сверкающих бусины, вдруг оказываются совсем рядом, в паре миллиметров, жадно смотрят. – И перестань плакать, мне не нравится. Чанель всхлипывает напоследок. Бежать некуда, вокруг темнота, и только он в этой темноте. Медленно привставая на коленях, он приближается к демону, опирается больной рукой о его плечо и целует долго и глубоко, пытаясь побороть все то отвращение, все те слезы, что нещадно собираются в уголках глаз. Он чувствует, как чужая рука хищно притягивает его за талию. Его валят на пол, целуют ненасытно и зачем-то стягивают тоненькую футболку. - Нет… - в ужасе бормочет Чанель, - нет… - Ты обещал сделать все, ты сам это сказал. Или ты уже забыл? – Тао ухмыляется, спускаясь ниже. Он обхватывает губами выступающий кадык, утыкаясь носом в изогнутую шею. Чанелю хочется орать в голос, потому что так плохо ему никогда не было. Тао отвратителен, пугающ, страшен и прекрасен одновременно. Он идеален в этой своей пугающей сущности настолько же, насколько мерзок. И Чанель стонет тихо-тихо, облизывая с отвращением чужие пальцы, скользнувшие в его рот. Пальцы у Тао холодные, длинные проникают уверенно, растягивают медленно, с наслаждением, упиваясь чужой болью, чужими всхлипами. Когда пальцы сменяются членом, Чанель орет в голос, потому что так просто нельзя, потому что ему страшно, больно. Демон проникает внутрь, растекается по всему телу, забираясь даже в мозги, расползается темной холодной дымкой. Чанеля мутит, тошнит, глаза тонут в слезах, рвущихся без контроля наружу, а Тао вцепляется пальцами в бедра и двигается плавно, размеренно, не слыша чужого плача, жалобного и тихого. Чанель кончает вынужденно, с жалобным хрипом, с отвращением водя рукой по собственному члену, задыхаясь той болью, что пронзает то место, где должно быть сердце. Лежа щекой на холодном полу, Чанель слышит, как Тао накрывает оргазм. Голос у него высокий, идеальный, с легкой хрипотцой. Тао идеален во всем, с этим не поспоришь. Вот только Чанелю как-то пусто и думать о чем-то невозможно, потому что тяжело и больно, и ничего уже не скребется внутри, потому что не по чему скрести. А еще Чанель впервые чувствует холод внутри себя, его раньше не было, было тепло, а сейчас словно кусок льда внутри, огромный такой, Чанелю не нравится. - Отпусти меня, я не выдержу больше. – бормочет он из последних сил, разваливаясь на полу и тяжело дыша. – Мне больно, мне тяжело, мне страшно. Тао в ответ качает головой. Ему было хорошо, ему было тепло, он хочет еще, он не думает о других, он получает только то, что нужно ему. Чанель – его маленький фетиш, его сокровище, доступное только ему, он никогда его не отпустит, не даст сбежать, потому что сердце Чанелевское – вон оно, в клетке запертое, запрятанное, и ключа от этой клетки нет, потому что такие клетки не открывают, они закрываются только один раз.