Обычные наушники - прошлый век. Нынче в моде максимальное отсутствие проводов, и связей с внешним миром.
– У меня депрессия, а на прошлой неделе я страдала от панических атак.
И вообще, пожалейте, пожалуйста.
– А у меня рак.
И мне похуй.
Эйрподсы сдохли еще на прошлой неделе, а вспомнил об этом он только сейчас, когда вынужден вновь выслушивать чужое нытье вперемешку с зерном чего-то вменяемого. Какая жалость, что все новомодное вытеснило практичность и заменило на лаконичность.
Естественно эта бесполезная информация о неизлечимом рано или поздно, должна была просочиться на страницы всех желтушных изданий. Стервятникам подай свежатинку, и они из этого раскрутят роман в трех томах или трех выпусках. Без опровержений, фото максимально заебавшегося ебальника замутят, и вишенкой на торте комментарий за него сочинят красочный.
– Что говорят врачи о том, когда склею ласты? Кормят завтраками.
Что сделала компьютерная мышь? Повесилась.
Не смешно? Ну что ж поделать. Не всем быть юмористами.
Титов закрывает глаза. Сейчас ему нужна тишина, свежий воздух, и одна сигарета. Противоречиво, конечно. И неосуществимо на две трети.
– Мистер Труток, ты в Москве, а не в глуши под Архангельском. Тут свежий воздух даже Собянин позволить себе не может.
Так поехали в глушь. Вместе. Туда где нас не найдут. Где ты не сможешь найти сенсацию, журналист из "Моськи".
Смотрит на Максима так тяжело, словно взглядом убить можно. А если не убить, так забросить килограмм двести на хребет и тащи до Норильска без перерыва на обед и подрочить.
– Сигареты хоть при себе?
Кольцов улыбается. Он такой... Денис не знал как объяснить, как можно видеть в взрослом человеке противоречивые черты. Детское, наивное и непорочное смешивалось со всем тем, что явно оттолкнуло бы Титова от любого другого. А Макс этим наоборот - притянул к себе.
– Обижаешь.
Протягивает, но тут же отдергивает руку. Дразнится. Отдает подкуренную, отняв удовольствие от первой затяжки.
Но подарив поцелуй.
Небесно-голубой цвет озаряется ярче, аж блевать охота с себя. Когда он стал таким сентиментальным и не самым натуральным. Когда узнал, что умирает? Раньше или позже? Хм, вероятно, эти вопросы останутся без ответа.
Они стоят на балконе, разве что этаж не седьмой. Но счастье близко, рукой подать. Жмется к Максу. Рядом с ним не хочется думать о том, что смерть шкребется в двери, прямо сейчас. Что с каждой выкуренной сигаретой он приближает себя к могиле. Но, когда этот еблан рядом, разве
смерть не подождет?
Титов выдыхает в воздух дым вперемешку с страхом. Сердце бьется тише, спокойней. Уже не хочется вспоминать это дотошное, вечное.
– Сынок, ты должен бороться.
– Денис, тебя долгие годы жизни ждут.
– У создателя Truetalk нашли раковую опухоль.
К черту их всех!
Губами скользит по шее Максима, запускает руки под футболку, сплетает пальцы на его пояснице. Уже не слышит скрипучий голос суки, которая затачивает косу на пороге его квартиры. Чувствует, как вздымается грудная клетка, под которой прячется горящее сердце Кольцова. Чувствует жизнь. И это круче любой незаконной дряни, от которой штырит не по-детски.
Они никогда не поднимали вопрос с заезженной пластинки.
Что дальше?
Потому что, были вопросы и важнее.
А что сейчас?
– Пойдем, тебя всего трясет, мерзляк.
– Нахуй иди.
Не уходи.
Место в котором живет человек может рассказать о многом. Что человек любит, какой по складу характера, что считает лишним, а что полезным. В этой квартире было так мало вещей, в основном техника и предметы первой необходимости. Если бы квартиру можно было назвать стерильной, то это несомненно была холостятская хата Дениса Титова. В которой сейчас происходило все то, что несомненно было одним из страшных грехов, за которые Денису приготовлена vip-ложа в Аду.
– Давай свалим отсюда.
– Куда? - мгновенно Кольцов себя одергивает. – Нет, стой. Зачем?
– Куда угодно, - ниже и ниже. – Макс...
Так протяжно, сладко. Айфон ему не нужен, на него заработал сам. Замирает, и смотрит вверх. – Я заебался здесь. Не представляешь насколько.
Готов был на стены лезть. Изо дня в день одно и то же. Дерьмовый кофе, дерьмовые люди, ебучий uber, и так по кругу. И только курчавый мудак озарял иногда его существование светом. Сразу появлялись цвета, вкусы, запахи. Желание жить. Особенно когда он хватал его в охапку и прижимал к себе. Или когда выебывал до хри... Не важно.
– Твое куда угодно звучит не очень заманчиво, - закапывается пятерней в темно-каштановых волосах. – Дай время.
Нет у меня времени.
Деньги - берите. Но время - оставьте. Его и без того до ужаса мало. Но он улыбается, кивает. Конечно, он подождет, когда Максимка наберется смелости, или когда его попрут с работы, потому что исписался, сенсации кончились. Потому что горячую новость у него смелости, а может и совесть не позволит, не хватит выдать на главную полосу желтушной газетенки.
Что дальше?
Дальше сейчас.
