Задумав месть...

- Патрик... Как и всегда, когда он слышит этот завораживающий, бархатный голос, у него буквально приподнимаются на голове волосы от ужаса. Джон кончиками пальцев молниеносным движением хватает его за запястье и просто забирает пистолет. - Я надеялся, до этого не дойдет. Но поскольку ты с такой маниакальностью взялся меня прикончить, - мужчина перехватывает его руку и тянет на себя, как в танце. Патрик не успевает опомниться, как к его шее прикасается острое, как бритва, холодное лезвие. Джон держит его в смертоносных объятьях. - Это будет нелегко. Но ты справишься. Ты справишься. Ладони вдруг становятся влажными и липкими. Только это не Джон держит его, как паук муху, а он сам... держит кого-то... какую-то женщину. Она бьется в его руках, но ей не вырваться - какое - странно приятное чувство, сжимать в объятиях слабое и такое манящее нежное тело... Стоп! Это же Анжела! От удивления он отпускает женщину, и она падает навзничь тут же, ему под ноги. И все это у него дома. Неприятное липкое на руках - это кровь. Он наклоняется к упавшей, берет ее за плечо, медленно переворачивает... Лучше бы он этого и не делал. Рана на шее смертельная. Это Анжела, и ее глаза остановились, смотрят вдаль. Не видят его. Наверное, он кричал. Или плакал. Он держал ее в объятьях, словно это могло помочь. Как же больно! Как больно! Боль буквально разрывает грудную клетку. Он просил про себя, пусть все закончится, этот кошмар. Столько лет он каждую ночь представлял себе эти минуты, последние в жизни Анжелы, и пытался не думать об этом, и молился, чтобы Бог дал силы не думать, ибо слишком уж больно. И представлял опять. Боже, почему спустя столько лет ... ОН вдруг показывает Патрику это? Наслаждается его мучениями, этот паук, поглотивший столько крови своих жертв? Он отпустил, наконец, мертвую жену, опустил ее на пол, и сделал шаг назад, оглянулся... И увидел дочь. Да, он оглядел комнату, потому что искал ее. Но все равно не был готов к тому, что увидит. Ребенок лежала на полу в неестественной позе, выгнувшись дугой, словно в припадке, закинув головку назад. А над ней... Сидел Джон. Спокойно так. Патрик бросился, он не думал сейчас ни о чем, ни о том, что сейчас окажется на полу рядом со своей семьей, потому что маньяк настолько опасен, ни о том, что фактически он нападает на Красного Джона с голыми руками. Джон, не выпуская ребенка, не меняя позы, и вообще практически не двигаясь, схватил его за кисть руки. Боль была теперь уже физической, отрезвляющей. Тут Патрик заметил, что Джон другой рукой как - то странно держит его ребенка за шею. - Правильно. Потому что она не мертва. А потом… Джон заглядывает ему в глаза, и дальше все в один миг - роняет его на пол моментальным движением. Удар об пол. Темнота. Слезы, которые текут по щекам - они горячие. Настоящие. А во всем остальном он не уверен. - Ну вернись еще раз. Анжела что-то кричала, а это он, а не Джон, держал ее вот так же, полу обняв сзади обоими руками ... Стоп. Стоп. Стоп. Все заново. Приятное ощущение власти, слабого женского тела в объятьях. Тут входит Шарлотта... Ужас на лице его ребенка, он оглядывается, наверное, Джон стоит сзади. Нет. Там нет никого, только зеркало. А в нем он сам, а не Джон держит Анжелу, и она бьется беспомощно, как птица в силке. Шарлотта кричит, бросается к матери. Попадает прямо на лезвие ножа. Нет, не так. Он ударил ее. Замахнулся и ударил. На самом же деле он лежит, а Джон сидит, держит его на руках, как младенца. Сил нет, нет ни на что. Задать бы ему за этот кошмар прямо сейчас, он и не подозревал таких ментальных способностей у этого маньяка, надо же, такое в голову вложить... Джон вздыхает как-то устало, крепче сжимает его в объятьях, и даже, вроде бы, покачивает. - Ладно, давай еще раз. Его дом, спальня, женщина в его руках, девочка забегает, ее крик, его удар, она падает. Анжела борется с ним, извивается, кричит, нет, плачет что-то нечленораздельное, удар ножом, она перестает сопротивляться, оседает в его руках. Патрик закрывает глаза, чтобы не видеть, но они не закрываются, а наоборот, открываются, а этот маньяк все еще держит его. Он вскочил. Потом все- таки набросился на Джона, схватил, но не умело как- то, Джон не схватился, а наоборот, сам схватил Патрика, легонько встряхнул,заглянул в глаза. Глубоким, долгим гипнотическим взглядом. - Они выжили, и я трижды стирал ей память. Но она вспоминала тебя и начинались проблемы. Пришлось стирать слишком глубоко. А твоя дочь вообще тебя не помнит. Нисколько. И сейчас они живут сейчас нормальной жизнью. - Патрик. Маньяк разворачивает его от себя, держит обоими руками за талию, но так, словно обнимает. - Я в это ... Никогда не поверю. Это гипноз! К его удивлению, Джон покорно соглашается. - Хорошо, гипноз. Вот теперь и правда гипноз. Или обморок. Сознание отключается, но удара лицом в пол не последовало. Джон, похоже, не дал ему упасть. Теперь он лежит на спине, руки сложены на животе, похоже на последнюю церемонию, только вот это не она. Лучше б была бы она. Он лежит в постели, а Джон сидит рядом, держит его пульс, чтоб его, такой нежный и заботливый. И опять гипнотизирует. - Ладно, не буду. Боль обрушивается неожиданно, так, что перехватывает дыхание, Патрика сгибает пополам в приступе какого-то невиданного кашля. Слезы, сопли, это одно дело сказать себе, ну будь мужиком, и другое ... Это движение, когда он ударил своего ребенка лезвием. Всего одно и такое короткое. Такое быстрое. Ну что, теперь стошнит, что ли? Прямо Джону на ботинки, так ему и надо, маньячине. Хотя, если Шарлотта и Анжела и правда живы, получается, он их спас? Его не стошнило. Вместо этого он рыдал у Джона на руках. Лучше бы стошнило, правда. - Я не хотел этого. Но ты оказался умным и настойчивым. Угроза моей жизни меня категорически не устраивает. - Зачем тебе такая жизнь? Ты убиваешь... Постоянно. Больше чем я, хотел сказать. - Потому что при всей твоей продвинутости ты не можешь сделать для меня то, что я сделал для тебя. Патрик поднимает глаза и смотрит на Джона, словно увидел впервые. - Что это было? - Блокировка. Она и сейчас действует, кстати. Патрик смеется. Он не может остановиться, смеется все сильнее и сильнее. Вскакивает с кровати, но сил нет, падает, Джон привычно подхватывает его. Не говорит ничего, не просит прекратить истерику. Боль отпускает, чувства все словно засыпают. Опять гипноз. Джон баюкает его в объятьях, как маленького. Умереть бы. Может, Джон все- таки передумает и убьет его? Маньяк, одной рукой обнимая его за талию, и не размыкая объятий, кончиками пальцев, забравших столько жизней, гладит его по голове, словно внезапно заинтересовавшись кудрями менталиста. - Как ты можешь с этим жить? - Я делаю много чего еще. Политика, экология, медицина. Патрик смеется от души. Хотя, над чем? Кто скажет, что Джону недостаточно влияния? - Так ты мировой благодетель? Меценат? - Можно и так сказать, - говорит Джон спокойно. Пальцы его правой руки ерошат Патрику волосы на затылке, кажется, маньяк так увлечен этим занятием, что ему лень спорить. Патрик отталкивает его со всей силой, насколько это возможно. Вырывается и планирует ударить, но Джон, как оказалось, опять держит его за ладони. - Кто из нас маньяк? Не глупи. Не надо меня бить. Я этого очень не люблю. Разворачивает спиной к себе, одно движение - и менталист пытается освободиться, уткнувшись лицом в подушки на кровати. Джону явно забавно, он держит Патрика кончиками пальцев, не причиняя боли, но и вырваться тоже не дает. Просто валяет по кровати, не дает освободиться. -Перейдем в постель? - Это приглашение? Джон отпускает его лишь за тем, чтобы посмотреть в глаза, увидеть там ответ на свой вопрос и повеселиться. Но у Патрика сейчас нет настроения играть в словесные игры, силы снова куда-то подевались. Менталист со вздохом падает на эту самую кровать, с которой только что так пытался подняться. -Что будет, если ты снимешь блокировку? - Ты начнешь убивать. - Да ну? - Патрик, а что с Кристиной? Кристина пропала спустя всего несколько дней после возвращения из психиатрической больницы. И их последней встречи. Никаких ее следов так и не нашли. -Так это не ты? -Нет. Это ты. - Нет! Ну нет же... Море и домик, залитый солнцем. Смеющаяся Кристина обнимает его за плечо, ее тонкие длинные пальцы на его рукаве, ее глаза осмыслены. Внезапно как будто взрыв в голове, или что-то щелкнуло перед глазами. Его руки на ее податливой, нежной шее... Мертвая Кристина на полу, вот теперь у нее удивленный взгляд. Снова щелчок перед глазами, рядом стоит Джон. Джон заговорщески подмигивает, берет Кристину за щиколотку и, насвистывая "сердце красавицы" самым циничным образом утаскивает ее за ногу, волнистые русые волосы метут пол. Патрик очнулся на широкой кровати. Позвонил Лизбон. Она примчалась, и они потом весело провели время в этом самом домике у моря безо всякой Кристины.... Зато с вином и Патрик еще гренок пожарил... - Новички всегда так беспечны. Задушат девушку, а убрать за собой? У Патрика перехватило горло. Ему казалось, это Джона он задушил, а оказалось... Кристину? -Ну, это была очередная неудачная попытка избавиться от твоих неприлично настойчивых приставаний ко мне... - Это ты меня заставил убить ее. Загипнотизировал. - Патрик, когда это случилось с тобой в первый раз, я еще и имени твоего не знал. Память, правда, молчала. - Хочешь знать? - Нет. Да! Маленький городок, один из многих, где они стояли со своим цирком. Ему 16, он только что поссорился с отцом из-за той больной девочки. Стоит один на берегу реки. Шорох в кустах, он пошел посмотреть. Полуодетая девушка, мокрая, с мокрыми длинными волосами, незнакомая, старше его. Ее громкие крики на тему " ты подглядывал". Он отрицал, пятился от нее куда-то. Она почему-то напирала на него, кричала, что всем расскажет про него, схватила его за руки. Щелчок в голове. Мокрое мертвое девичье тело, он опускает ее в воду, она погружается, как русалка. Он, потрясенный, выходит из реки, падает навзничь лицом в мокрую травку. Щелчок. Тут он и пришел в себя. Никакой девушки, только обида на отца. Думал, сознание потерял, из-за потрясения и вообще, потом забыл об этом, как о малозначимом. - Тебе повезло. Ее не нашли. А иначе бы... Не было бы ничего. Не было бы Анжелы, Шарлотты. - Я хотел для тебя нормальной жизни. Но тогда ты с маниакальной настойчивостью принялся гоняться за мной. Столько усилий, мои лучшие люди, гипноз. Ничего не помогло. А сколько раз мне приходилось тебя спасать? - Почему кстати? С чего столько чести? Джон словно задумался, взгляд вдаль, потом снова посмотрел на менталиста, едва заметно тряхнул головой, вздохнул. Шаг навстречу, берет руки Патрика в свои, словно задумал передать что- то маленькое и хрупкое, например, птенца. Нет, птенца нет. У маньяка, у зверя в человеческом обличьи, существа, способного быть чем угодно, только не человеком, красивые длинные пальцы. Сейчас они осторожно изучают ладони менталиста. - Потому что у меня та же беда. Проклятье, если хочешь. Ты уже должен был понять - это происходит независимо от нас. Мы виноваты в этом не больше, чем твоя жена в том, что не любила бабочек. И тебе придется научиться жить с этим. - Как с этим можно научиться жить?Тебе удавалось не убивать? Сдерживать себя, например? Казалось, Джон потерял терпение - в стальных глазах блеснул огонь. Но нет. Отошел на шаг, передумал, зашел за спину менталисту. Сердце вдруг заломило как-то особенно мучительно, голова закружилась, пальцы стали ледяными. - Ты не виноват в этом. Но их нельзя было оставлять с тобой. В другой раз я мог не успеть. Мы нужны друг другу, Патрик. Ты не сможешь без меня жить, не убивая. А я без тебя начну убивать много. Очень много. Это на случай если ты вдруг снотворное перепутаешь... С чем- то другим. До сих пор я не убивал детей, но если ты решишь закончить наши... отношения, я непременно попробую. Твои собственные жертвы невольны, но эти будут - осознаны. Как тебе? Он протянул руку, чтобы встретить движение руки менталиста, имеющего целью его, Джона, шею. - Как с тобой все трудно. Мы же это проходили. Я здесь маньяк. Едва ощутимый толчок , скорее даже касание, в ямочку на шее, между ключиц, и бедняга менталист и неудачливый вояка как куль повалился Джону под ноги. Тот, едва закончив движение, подхватил его на руки, и куда-то понес. -Знаешь, Джейн, Лизбон уже заждалась. Некрасиво заставлять даму ждать. А не то она будет орать, надоест мне и я все-таки ее убью.